Опубликовано в журнале Волга, номер 9, 2012
Олег РОГОВ
“…НА КНИЖНУЮ ПОЛКУ ВОТКНУТ”
Лев Лосев. Стихи. – СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2012. – 600 с.
Полное собрание стихотворных произведений Льва Лосева вышло в традиционном оформлении поэтической серии издательства. Ранее в ней появлялись книги Р. Мандельштама, Л. Аронзона, О. Григорьева и других легендарных поэтов, чьи тексты бытовали вне официоза и оказали влияние на формирование современного поэтического языка.
Лев Лосев начал писать позднее, его стихи появлялись в эмигрантской периодике с 1979 года и производили блестящее впечатление. Я помню его подборку в одном из первых альманахов “Часть речи”, которая сразу привлекла внимание центонной насыщенностью и какой-то особой, доверительно-домашней, интонацией, оставаясь сугубо в литературном измерении.
Это качество присуще очень многим литераторам в их отношении к великим предшественникам – в беседах, критике, исследованиях. Но собственно в творчестве оно проявляется довольно редко, у Лосева же оно тотально. После него вереницы цитат у более поздних поэтов (куплетность Кибирова и разухабистость Еременко) кажутся игрой, пивом после водки, Лосев же живёт в истории русской литературы как-то одновременно по-барски и, в то же время, смиренно. Немного поясню – если пресловутое “своё” проявляется через “чужое”, то это – да, предполагает некое смирение, умаление себя, я бы даже так сформулировал. А барская вальяжность – это постоянное присутствие среди наших “олимпийцев” как в домашнем кругу.
Лосев “как живой с живыми говорит” (не хочется писать “говорил”). Его стихи словно бы выплетаются из разговорного языка, из обыденной речи, но речь эта литературна и цитатна, что придаёт ей некое новое измерение – Лосев как бы проделывает обратное сальто, возвращая стихи классиков трех веков из литературы в речь: как живой (с) живыми говорит. Именно так – значок копирайта посреди чужой фразы.
МОЯ КНИГА Ни Риму, ни миру, ни веку,ни в полный внимания зал – в Летейскую библиотеку, как злобно Набоков сказал. В студёную зимнюю пору (“однажды” – за гранью строки) гляжу, поднимается в гору (спускается к брегу реки) усталая жизни телега, наполненный хворостью воз. Летейская библиотека, готовься к приёму всерьёз. Я долго надсаживал глотку и вот мне награда за труд: не бросят в Харонову лодку, на книжную полку воткнут. |