Рассказы
Опубликовано в журнале Волга, номер 5, 2012
Дебют
Дмитрий Карапузов
Родился в 1964 году в Свердловске. Живет в
городе Нововоронеже Воронежской области.
Рассказы
Моя дорогая Клаудия Шлиффер
Мужик я еще не старый, тридцать один год только, но вот личная жизнь у меня не сложилась. Женился я после армии, жили мы вместе, все, вроде, нормально. Шесть лет прожили. Жили-жили, все нормально. А потом оказалось: она уж год как с другим встречается. Я, говорит, к подруге. Вот так вот. К подруге и к подруге. А от «подруги» возвращается – ничего. Как ни в чем не бывало. И в глаза смотрит, и все нормально. И я нормально: ну что ж, бабу взаперти держать, что ли? Пусть сходит к подруге. Дурак я был. Сейчас поумнее стал.
Развелся я. Квартиру разменяли – ей однокомнатную; мне комнату в коммуналке.
Ладно, говорю, дорогая, раз уж такой расклад, подпиши, что от алиментов отказываешься. Так она заявляет: а ты ж себе еще машину с гаражом забираешь! Вы поняли? Зрасьте, говорю! Я этот гараж своими руками по кирпичику сложил! Еще кто-то будет гараж мой со мной делить! Вот это здорово! Я, говорит, с ребенком. Я говорю: неизвестно еще, чей это ребенок, что-то больно быстро родила. Я, говорю, тоже грамотный, считать умею. Ну, в общем, так и разошлись. Я ее потом, когда открылось это дело, спрашивал: я тебя что, не обеспечивал? Как мужчина не удовлетворял? Нет, говорит, удовлетворял, обеспечивал. Тогда, говорю, в чем причина такого поведения? Молчит. Ты, говорю, скажи: что не так было? Молчит. Ну, скажи, говорю, я ни бить, ничего не буду. Я просто понять хочу: почему? Молчит и все. Не будем, говорит, об этом. Ладно, не будем, так не будем. Но мне просто интересно… Ну, есть алкаши, непутевые всякие. Ну я-то чем не хорош? Кроме зарплаты, шабашу еще. Я, вообще, жестянщик. Все в дом, все в дом. На себя я что тратил? Да ничего – купишь пива иногда, и все. Инструмент в магазине я вообще никогда не покупал – все с работы приносил. И все у меня было. И то сказать: в магазине не очень-то накупишься по этим ценам. Я вот заходил недавно: стоит стремянка. Обычная такая стремянка, ничего особенного. Знаете, сколько стоит? 2500. Нормально, да? За стремянку – 2500! Я такую сам за один вечер сделаю.
И дрель там, и станочек заточной, трансформатор сварочный – все у меня с работы было. Мастеру, кладовщице магарыч поставишь, они спишут, заберешь. Что помельче, так можно, без магарыча, а это, инвентарное – только через них. Новое, конечно, не дадут, новое они себе берут. Ну, новое – не новое, работать-то можно. Разберешь, почистишь, подкрутишь – и вперед. Я только перфоратор с рук купил у одной тетки, у нее мужик в гараже повесился, ну и она распродавала все. Оно и понятно: на что ей перфоратор? А деньги-то нужны, дурак-то этот троих детей ей оставил, мал мала меньше. Недорого продавала, если честно – совсем дешево, я и купил.
Ну и вот, значит, была у меня шлифмашинка. Болгарка, то есть. Ну, старенькая, да. Тоже с работы. Ну и дошла она уже до ручки. До своего естественного предела. Там и движок уже не тянул, и шестеренки сработались, и много чего еще другого было. Делал я шабашку одну хорошую, а она – все. Никак. Мучился я с ней, мучился, надоело. На работе к мастеру подошел: так и так, говорю. Надо. Мне бы хоть какую, но чтоб работала. А он говорит: Вань, какую шлифмашинку, ты чего? Нету ни хрена у нас, ни нового, ни старого, ничего нет. На всю мастерскую одна болгарка, и та на ладан дышит.
Это правда, инструмента не давали нам. Ничего не давали: ни инструмента, ни оснастки, ни метизов, ничего. А чем работать? А чем хотите. Их это не колышет. Кризис, говорят. Ага, кризис. Директор на «мерсе», главбух вообще на «бугатти» – это у них кризис такой. Ну и ладно. Мне-то это, вообще-то, по большому счету, все равно. Всегда так было и всегда так будет. Ничего тут не изменишь, бог с ними – у них своя жизнь, у нас своя.
Ну, в общем, рассчитался клиент за шабашку, и решил я себе новую шлифмашинку купить. Пошел в магазин. Ну, лежат они там на прилавке разные: и такие, и растакие, и эдакие, и разэдакие – выбирай какую хочешь. Ну и цены, соответственно…
И лежала там одна. Маленькая такая, как игрушечная. Я на нее сразу внимание обратил. Ну, и не то, чтобы купить, а просто интересно стало: что за штука такая, несерьезная на вид? На цену поглядел – цена недетская. А что, спрашиваю, дорогая такая? Ну и продавец там начал заливать: да вы знаете, какая это штука замечательная, движок у нее супер-пупер, хоть и маленький, но жутко мощный, искусственный интеллект, микросхемы там, и вся такая надежная, системы безопасности всякие… Обычно-то в таких магазинах тетки за прилавком стоят, что ни спросишь про какую вещь – ничего не знают. А тут мужик этот, он сам хозяин. И язык у него, надо сказать, хорошо подвешен, повелся я немного. А он сразу заприметил это, хвать ее с витрины и сует мне. И, знай, продолжает свою линию гнуть: солидная фирма, немецкое качество и так далее… А сам сует ее мне прямо в руки: попробуйте, говорит, какая удобная. Ну, взял я. Просто подержать – он же сует. Взял – и как-то в руку она сразу хорошо легла. Да, гляжу, правда: легкая, удобная. Симпатичная такая. Благородная даже, ну да: фирма есть фирма, ничего не скажешь. А мы всё только лапти вяжем, видать на роду написано.
Ну, в общем, приглянулась она мне. Вот бывает так, очень редко, но бывает: видишь вещь, и она тебе сразу нравится. Вертишь, крутишь, отойти не можешь. Потом вспомнишь, сколько на кармане да сколько недель до зарплаты осталось, поставишь обратно на полку, вздохнешь да и пойдешь себе дальше. Пивка купишь в качестве утешения… А тут клиент рассчитался, деньги были малость, да я еще и поддатый слегка был… Я, вообще, не злоупотребляю, но тут, просто по случаю, что шабашку большую закончил и клиент рассчитался полностью. Принял чуток. А этот-то видит, что покупатель добрый, ну и давай стараться. Заболтал он меня.
Ну, в общем, взял я ее. Взял, да. Еще насадок всяких и прибамбасов к ней прикупил – гулять так гулять.
Ладно, следующий день суббота – прям с утра понес в гараж. Там как раз порезать надо было кое-что. Заготовки всякие.
Настроил, включил. Попробовал. Чисто, быстро – раз и всё. Я просто поразился. Давай еще резать. Уже потолще металл. Без проблем: чик-чик – готово! Сварил заготовки, шлифовальный круг на нее поставил, начал зачищать. Отлично. Просто отлично – такое впечатление, как будто металл под ней мягче становится и податливей. Погладил я ее: ну, говорю, подруга, спасибочки тебе, чувствую, говорю, мы с тобою развернемся тут.
Закончил я работу, налил пивка. Сижу – приятно мне. Вот, думаю: умеют делать люди! А мы – только лапти. Да, думаю, за такую вещь и такие деньги отдать можно.
Ну и пошла у нас жизнь… Резка, шлифовка, зачистка, полировка – все, что хочешь. Доски на яме менял – купил диск по дереву, попробовал. Доски, сороковку, режет как бумагу. За пять минут все порезал. Поставил круг наждачный – отшлифовал. Быстрей и чище, чем рубанком.
Обороты у нее можно менять от полутора от одиннадцати тысяч. Фильтры на воздухозаборнике съемные, защита от перегрева. Как только диск зажимает – она сразу на холостой и выключается. Но это если уже конкретно зажало, а не так, чтобы чуть что – и вырубилась. У меня такое всего пару раз было. С болгаркой той раздолбанной, что раньше у меня была, даже и сравнивать нельзя. Про то говно, вообще, и вспоминать не хочется. Это как после «жигулей» на «мерседес» пересесть. Я, вообще-то, на «мерседесе» не ездил ни разу, но, наверное, ощущения те же.
И вообще, когда вещь новая – ощущения совсем другие. А не то, что когда до тебя у нее уже другие хозяева были. Раздолбаи какие-нибудь. Или как на работе, там вообще: берет кто попало, через сотню рук пройдет, так что с ней будет? Понятно что.
Назвал я ее Клаудия Шлиффер. В школе мне эта тетка очень нравилась, Клаудия Шиффер, фотки ее собирал, из журналов вырезал. Ну и назвал похоже: Шиффер-Шлиффер. Помню тогда еще, хоть она мне и очень даже нравилась, думал: что это за фамилия такая: «шифер». Смешно как-то. Вот у меня фамилия хорошая: Чеканкин. Крепкая фамилия, звучная. А Шлиффер уж всяко лучше, чем шифер этот глупый. Клавой никогда не называл – не шло ей это имя. Так и говорил: «Клаудия».
Господи, что мы с ней вытворяли! Такие фигуры выписывали, что во сне не приснится! Однажды кусок листа металлического так расписали – горы там, море, облака. Мужики потом глядели, не верили, что шлифмашинкой сделано. Я его потом лаком покрыл и на стенку повесил. С ней я чувствовал, что могу все.
Ну, понятно, никому не давал ее – еще чего! Мужики просили пару раз – я не дал. Сосед тоже. Дай, говорит, на дачу трубы порезать. Приспичило. Двадцать лет они у него валялись, поржавели все, а тут приспичило. Нет, говорю, извини. Другое что всегда давал, говорю, сам знаешь: талёжку, дрель, перфоратор… Всё давал. А это не могу. Посмотрел так: ладно, говорит, не можешь, так не можешь.
Так Лешка, вообще-то, парень нормальный, компанейский, но вот тоже: вечно просит все. То ему дай, это дай… Задолбал. А у самого в гараже ничего нет, одни пассатижи столетние сбитые. Мужик называется. Да купи ты, ёпт, если тебе надо. Я ж купил. И то, еще: пока не напомнишь, не отдаст. Вот очень надо: я за ним еще бегать должен! Однажды переноску выпросил. Я говорю: «Она мне сейчас нужна будет». – «Вань, две минуты!» Ладно, дал. Полчаса прошло – не несет. Ладно, сам пошел. Глядь – у него уже замок висит! Да ну чтоб тебя, ну мне же край как надо! А ему пофиг. «Вань, братишка, извини, забыл!» Смеется – все ему легко и просто. Все до фонаря. «Вань, я тебе пива поставлю». На хрена мне его пиво – я себе сам куплю, если надо. Кстати, так и не поставил. Чтобы каким делом занимался – это нет. А зачем? Придет в гараж, музыку свою врубит – ничего не надо. И одно тетки к нему шастают. И тетки-то, что удивительно, на вид нормальные, не шалавы. А вот как им не стыдно по гаражам таскаться-то у всех на виду? По гаражам одни шалавы таскаются. Бродят тут такие чучелы – все что хочешь за стакан портвейна. А эти нет – нормальные на вид. Одна к нему ходила – двое детей, муж есть, я его знаю хорошо. Нормальный мужик, не алкаш, ничего такого, хозяйственный мужик. И вот чего ей этот Лешка? Прощелыга он обычный, если разобраться. Так просто, пустое место. Языком только молоть может.
Я ее, как работу закончу, подальше ложить стал. Чтоб не обращали внимание всякие. А то разные тут ходят. И такие ходят, что только не зевай.
Было у меня – разговаривал с ней. Ну и что тут такого? Похвалишь ее, скажешь что-нибудь приятное… Ну и Лешка этот, опять. Калитка открыта была, я спиной стоял. «О, Вань, это с кем это ты тут любезничаешь?» Неловко мне как-то стало. Не по себе. Господи, думаю, за каким принесло тебя опять? «А я подхожу, слышу: Ваня по ушам кого-то гладит. Вот это да, думаю, кого это он привел?» Господи, ну что за человек: на месте не сидится – лишь бы только шастать. Еще и болтать станет…
С тех пор я, когда в гараже с ней работал, калитку стал на шпингалет закрывать – проходите мимо, ребята, ну вас на фиг.
Три года так прошло. Пролетело как три месяца. Как лето пролетело, три года эти.
Ну и вот, значит, поднимал я на талёжке бак из нержавейки. Для мужика одного делал. Там крючок был ввернут… За него зацепил. Еще подумал: что-то слабоват. Но понадеялся…
В общем… разогнулся крючок этот…
П.данулся этот бак об пол. Грохот страшный. Почти полтонны.
А она на полу лежала.
Вот, никогда ее на пол не ложил, никогда. На верстак там, на полку, еще куда – на пол не ложил. А тот раз положил…
Вдребезги.
И вот, стою я, гляжу на нее, и одна мысль в голове: пять секунд назад она целая была, пять секунд, пять секунд всего лишь…
Так оно в нашей жизни: ничего потом не вернешь, ничего не исправишь.
Собрал я все в пакетик, поехал к мужику одному. Он все ремонтирует – телевизоры, пылесосы, микроволновки, любую технику бытовую. Выложил перед ним, говорю: Николаич, деньги дам сколько скажешь и магарыч хороший поставлю. Ты, говорю, только механику почини, а корпус я сам склею. Посмотрел он на все это и даже не притронулся. Головой покачал. Вань, говорит, да ты сам глянь: что тут чинить-то? Да я, в общем-то, и сам знал, что бесполезно. Так, последняя надежда. Давай, говорит, на запчасти заберу, двести рублей дам за нее.
Сложил я все обратно в пакетик и домой потопал.
Выпить я тогда хотел – не смог. Не лезет. Тошно только еще больше, и все. Не лезет.
Утром в город поехал, в мастерскую. В одну, другую, третью… Нигде не берут. Все. Финита ля комедия.
На следующий день поехал я, там, в рощицу одну. Выкопал ямку, положил ее в фирменной коробочке ее, со всеми причиндалами: с кругами этими, что остались, с насадками всякими, все, что я там накупил ей за три года…
Ну, вот и все. Вся, в общем, история.
Ну, шлифмашинку я купил потом другую. Такую точно не стал покупать, даже в магазин тот больше не заходил ни разу. В другом месте купил. Другой фирмы и размером побольше. Непривычно было держать сначала, неудобно. Да и потом не привык. Ну что еще сказать? Ну, да, тянет хорошо, да. Но… Как-то… Не знаю как объяснить… Включишь – работает, выключишь – не работает. Вот и всё. Вся музыка.
У Клаудии голос приятный очень был, дружеский такой голос, как будто песню поет, я ей подпевал иногда. Энергия у нее в голосе какая-то была. Заряжала она меня этой энергией, хотелось, прям, еще больше чего-нибудь сделать. А у этого голос резкий такой, грубый. Мужской, в общем, голос. А уж гомосеком-то я точно никогда не был.
Витька
памяти Миши Нечаева
В тот вечер было сразу два звонка. Сначала пьяным голосом требовали Анжелу, игнорируя Витькины объяснения, что никаких Анжел тут нет и быть не может, а через буквально минут десять снова позвонили, и Витька подумал, что опять Анжелу, но оказалось все иначе:
– Вы кем приходитесь Михаилу Васильевичу Фролову? – спросил Мишку женский голос.
– Не знаю, – удивился Витька. – А кто это?
– Ваш номер у него в записной книжке был. Я всем звоню. Он умер сегодня ночью от сердечного приступа.
– Это Мишка Фролов, что ли? – дошло, наконец, до Витьки. – Мишка? Умер?
– Отпевание послезавтра в одиннадцать тридцать в городском морге.
И пока Витка собирался что сказать, там положили трубку.
С Мишкой они были закадычными друзьями. Не разлей вода, можно сказать. В школе всегда вместе, и в путяге потом. После путяги Мишку на ТЭЦ направили, а его, Витьку, сюда.
– Вот это да! – сказал Витька. – Вот это номер!
Он положил трубку на рычаг и задумался.
У него, значит, мой телефон был – думал Витька. – А вот его у меня не было. Был, но затерялся как-то. А он хранил. На вечере встреч тогда последний раз… О, Господи! Мишка, Мишка, где твоя улыбка? Ну, раз такое дело – придется за чекушкой идти.
За чекушкой Витька принялся обдумывать все перипетии предстоящего мероприятия. Как это все, в общем, провернуть.
Во-первых, отгулы как-то надо взять. Вот тут, кстати, да, вот тут могут быть заморочки. Витька вздохнул и, чтобы смягчить неприятное, налил, выпил и закусил малосольным огурчиком. Да должны отпустить, что же они, не понимают, что ли?
Нет, во-первых, надо составить список затрат. Дебет-кредет, так сказать. Прикинуть, во что это все выльется. Сколько на дорогу надо и так далее.
Нет, во-первых, все-таки, расписание. Про поезда узнать: как, что, во сколько, и тогда уже определиться с отгулами. И деньги посчитать, сколько там получится за все про все. Мани мало на кармане, похоже, занимать придется. Зарплата, черт, как назло, давно была. Еще и алименты…
Витька пересчитал наличность. Две тысячи сто пятьдесят. Даже на билеты не хватит. И, кстати, в чем ехать-то? Брюки есть, туфли, ладно, эти сгодятся. Куртка… Мишка ведь начальником был, значит и публика будет соответствующая. Костюм надо – вот что. Да, для такого дела нужен именно костюм. Витька знал, как меняет его костюм: сразу другой человек! В костюмчике, конечно, сейчас не по сезону, но если легкий свитерок под пиджак одеть, то оно будет в самый раз. Так вот ведь заковыка – костюмы-то здесь не продают! Это только в Центре. Ладно, тогда придется на дизеле пораньше и там купить. Денег, главное, достать.
Утром, перед работой, Витька зашел на вокзал, узнал расписание и сколько стоят билеты. Все получалось, вроде, складно. Поезд туда уходил из Центра сегодня вечером в 20:43, приходил завтра в 07:48 утра. Поезд оттуда уходил в 18:40, то есть, получается почти целый день там, значит, всё что хочешь можно успеть совершенно спокойно, и в Центр обратно поезд приходит в 06:52 утра, послезавтра. Витька записал все это в записную книжку. До Центра дизель ходит каждые два часа, на маршрутках тоже можно, но Витька не любил на маршрутках – тесно, неудобно, и вообще не любил, как тогда тот парень блевать начал, или последний раз охламон этот развалился на полтора сиденья – почему подвинуться нельзя? Почему они никогда не подвигаются? Хотя, впрочем, бывает и по-другому: девушка в короткой юбке сидела напротив, когда деньги передавала ноги расставила, все видно. Салатовые. Тьфу, ладно, не об этом! Итак, значит, отгулов нужно полдня после обеда, потом целый день, потом еще полдня до обеда. Должны отпустить.
Главное, чтобы не начал вспоминать старые грехи, – думал Витька, подходя к кабинету начальника, – а то как начнет вспоминать, тогда горячиться начинает. Сам себя заводит, а зачем? Все же можно спокойно обсудить. Но, хотя, конечно, понятно – должность нервная.
– Николаич, ну, в общем, тут такое дело… – Витька протянул Николаичу заявление на отгулы. – В общем, друг у меня умер… вчера сообщили… как снег на голову… в школе вместе друзья… и в путяге тоже…
Начальник взял витькину бумагу, почитал, потом поднял на Витьку глаза:
– Вы что, е.нулись все сегодня?! Вам что, на работе делать нех.я, вы уже все сделали, да?! Один после именин просохнуть никак не может, другой, видите ли, тещу на операцию везет – нашел причину! – у третьего кто-то там, блять, умер в тридесятом царстве!
– Николаич, друг ведь, вчера позвонили вечером, я сам в шоке, и Прохоров не возражает… – Витька показал на корявую отметку Сереги Прохорова «не возражаю» на заявлении.
– Ты погляди на календарь – ты глядел? Какое число сегодня? Теплотрасса, блять, вся раскрыта, трубы все раскопаны к х.ям! – распалялся все больше Николаич. – Х.й ли вы там ковыряетесь уже которую неделю?
Витька хотел сказать, что он-то тут вообще причем? – он всего лишь сварщик, и мало что тут от него зависит, но вместо этого сказал:
– Так, Николаич, там менять все надо!
Это совершенно справедливое замечание почему-то очень сильно разозлило Николаича. Он схватил ручку, сильно швырнул ее об стол, ручка отскочила, полетела на пол и покатилась.
– Блять, еще один умник! Спасибо, глаза открыл! Лишь бы, блять, пи.дануть что-нибудь! «Менять», е. твою мать! А где я тебе трубы новые возьму?! Где?! Ну что молчишь, как пень?
Витка не знал, где берут новые трубы, наверное их откуда-нибудь привозят.
– Высру я их, что ли?! «Менять»! Через десять дней отопительный сезон, ага, щас начнем трубы менять, самое время!
Витька поднял с пола ручку и положил Николаичу на стол.
– Николаич, друг ведь… сидели вместе…
– Где вы сидели? Что ты несешь?
– В школе, Николаич, и в путяге тоже… за одной партой и… и Прохоров подписал…
– Да х.й ли мне твой Прохоров, что ты заладил? Нашел отмазку! «Прохоров подписал»! Да он тебе что хочешь подпишет, он вообще не здесь живет, а на Луне! «Подписал»! Молодец, блять! А варить он, что ли, за тебя будет? А? Чего молчишь? Вот я его сейчас отдеру, чтобы думал хоть немного, прежде чем подписывать!
Витька вздохнул: теперь и Сереге попадет за него.
Николаич уставился на шкаф с документацией и нервно постукивал кончиком ручки по ногтю большого пальца.
– Когда кончится весь этот бардак? – спросил Николаич у шкафа с документацией. – Каждый год одно и то же. Что же это за е. твою мать, блять, за такое, почему мы никогда отопительный сезон не можем встретить нормально?
После этого актуального вопроса повисла тишина. Витька молчал, молчал шкаф с документацией, и Николаич тоже молчал.
Помолчав немного и побарабанив пальцами по столу – тошно было так, как будто по сердцу барабанил, – Николаич схватил Витькино заявление и сунул в кипу каких-то листов.
– Ладно, иди отсюда.
Витька не понял: отпускают или нет?
– Ну, так, значит, я это?.. поеду я?
– Выйди, я тебе сказал, из кабинета, не мозоль глаза! Уе.ывайте, блять, хоть все, всё равно от вас толку никакого.
Витька быстро вышел из кабинета, чуть не зацепившись карманом за ручку двери. Фу, блин! Слава Богу, главный вопрос решили. Ну, теперь вперед!
Прямиком с работы он двинул к тестю, занимать десять тысяч. Получилось! Пришлось, правда, выпить четыре чашки чая и обсудить внутреннюю политику. Дальше – домой, собираться. Да и то сказать: что там собирать? Зубная щетка – вот и все сборы. Полотенце в поезде дадут.
Налегке Витька отправился на вокзал. Сел на дизель и доехал до Центра. Там он сразу рванул в Центральный универмаг.
Ну, вот тебе, пожалуйста, и костюмчики! Выбирай – не хочу!
Померив то и другое, Витька выбрал, наконец, нормальный такой, за четыре с половиной. Не, серьезно: вполне себе костюмчик. Висел там, конечно, один… но… но цена!
Витька с удовлетворением осмотрел себя в зеркале в примерочной: вот это совсем другой коленкор! Еще бы, конечно, туфли лакированные черные… Ну да ладно! Все еще у нас будет!
Свою одежду, в которой приехал, Витька запихал на выходе из универмага в урну. Он нарочно для этого одел в дорогу допотопную куртку, которую выбросить не жалко, вдобавок с безнадежно сломанным замком, и старенькие брюки – там уже задница светилась как сито, прям поддувало при попутном ветерке.
Ну, теперь и по пивку можно! А заодно и в поезд чего купить.
На вокзал Витька пришел за сорок минут до отправления. Купил газетку, сел в зале ожидания. Туда-сюда – и поезд объявили.
С попутчиками повезло – в Витькиной плацкарте ехали домой с лесозаготовок веселые ребята. Ребята поставили на стол что у них было, и Витька тоже поставил.
Утром Витька первым делом обнаружил, что пиджак у него, скорее всего, украли. В пиджаке была ручка, записная книжка и всякая другая мелочь. Денег в пиджаке не было – Витька был ученый и деньги с паспортом держал всегда в нагрудном кармане рубашки, застегнутом булавкой. В туалете в зеркале Витька заметил, что щека у него с левой стороны припухла немного, потому что матрац сполз с верней полки и Витка упал вместе с матрасом вниз и ударился лицом об столик. И еще брюки пообмялись немного – Витька забыл их снять на ночь. Но, насчет брюк, Витька подумал, что это не страшно и там его поймут: с дороги ведь человек.
На вокзале до Витьки дое.ались менты, хотели забрать, но не забрали. Витька еще подумал: вот хорошо бы, если бы у него телеграмма была – телеграмму покажешь, и сразу отношение к тебе другое. Тут он вдруг совершенно неожиданно вспомнил, что забыл сдать начальнику смены наряд на монтаж задвижки. Ох, блин, пиндос-паровоз! И как это он забыл? Ну понятно, день был такой.
Витька спросил проходящего мимо железнодорожника:
– Скажите, где тут у вас пункт междугородней связи?
– Сроду не было, – ответил железнодорожник и пошел дальше.
Витька зашел в кафешку, погреться типа. И спросил там заодно, где можно позвонить по межгороду. Ему сказали, что на узле связи, тут недалеко.
В зале узла связи, на втором этаже, было тихо и народу не было никого, только тетка в окошке. Витька подошел к окошку.
– Здрасьте, девушка, а межгород где можно заказать?
Тетка показала на телефонный аппарат, висящий на стене. Витька подошел к телефонному аппарату, но вспомнил, что не помнит код. Вернулся к окошечку, спросил у тетки. Тетка взяла журнал, листала, листала, нашла код и сказала. Витька сказал «ага, спасибочки» и опять пошел к телефонному аппарату.
Телефонный аппарат был блестящий, современный, с кнопочками, на кнопочках значки какие-то. Ладно, разберемся, это всего лишь телефон. Но что-то Витька, наверное, все-таки не так делал: номер срывался все время.
– Девушка, а что-то не набирается.
– Карточку надо вставить, – сказала тетка.
– Карточку?
Тетка молчала.
– А что за карточка такая? – повторил вопрос Витька.
– Обычная карточка, не знаете что ли?
– А сколько стоит?
– Есть по сто, двести и пятьсот.
– А по пятьдесят нету?
– Нету.
– Да мне там буквально два слова сказать.
– Мужчина, карточки по сто, двести и пятьсот. Вам понятно?
– Понятно. Дайте одну по сто.
Витька купил карточку и опять пошел к телефону. «Вот коза! – думал он. – Видела же, что я без карточки номер набираю! Чего ж не сказала? Вот коза!»
С этой карточкой дурацкой Витька потыркался-потыркался, но все-таки телефонный аппарат он победил. Раздались-таки длинные гудки, там сняли трубку и Серега сказал: «Да!»
Витька старался говорить трезвым голосом, уверенно и по-деловому:
– Сереж, ну, в общем, еду я, все нормально, и слушай, я там это… наряд не успел сдать на задвижку на врезку, он у Макарыча на столе в папке… – но Прохоров оборвал его на полуслове и, закончив разговор напутствием: «Витя, иди в пи.ду, не до тебя сейчас!», бросил трубку.
Витька сказал в пикающую трубку: «Ага, ну давай, Сереж, хлопочи там, ну пока», забрал карточку, с достоинством глянул на тетку и степенно вышел из узла связи.
Так, одной проблемой меньше. Настроение у Витьки улучшилось. А тут и кафешка как раз. Витька зашел. Дербалызнул еще соточку. Спросил, где у них тут секонд-хенд. Секонд-хенд оказался хрен знает где, чапать и чапать, но на похороны Витька успевал и при таком раскладе – он четко контролировал график.
В секонд-хенде куртки были всё какие-то пестрые: то фиолетовые с желтым, то красные с зеленым и с коричневым. Была одна черная, как раз, что надо, но на спине дракон дурацкий, совершенно ни к чему. Витька поковырял дракона ногтем – можно ли отпороть? – но нет, похоже, нельзя, плотно пришили китаезы, наверное, в подвале каком-нибудь, бывшем бомбоубежище, например.
Он выбрал одну, более-менее. Поношенная немного, но по цвету вполне подходящая для похорон. Витька втихаря надорвал подкладку и вытребовал за это у продавщицы скидку.
На улице Витька поискал в карманах – нет ли чего, иногда, бывает, люди деньги так находят или лотерейные билеты, но нет, ничего абсолютно не было. Ну что ж, за сто пятьдеся рэ такую курточку – это, в общем, неплохое приобретение.
На похороны
Витька попал вовремя, всё тип-топ, как надо. Никого он там не узнал – всё были
какие-то неизвестные мужики и тетки. Впрочем, и Витьку там никто не знал. «Что
это за рванина пьяная?» – спрашивали друг у друга родные и близкие покойного.