Опубликовано в журнале Волга, номер 5, 2012
Герман Власов
Родился в 1966 году. Закончил филологический факультет МГУ, живет в
Москве, работает переводчиком. Публиковался в журналах «Знамя»,
«Новый мир», «Волга», «Крещатик», «Континент», «Новый Берег», «Интерпоэзия», «Дети
Ра» и др. Автор поэтических сборников «1 ½» (1998), «Второе утро»
(2003), «Просто лирика» (2006), «Музыка по проводам» (2009), «Определение снега»
(2011). Лауреат Международного литературного Волошинского конкурса
(2009).
***
которым есть разлука и предел
к ним рано подойдет бесшумней смерша
не земляных но вымышленных дел
оценщица и землемерша
часы с подсветкою с кукушкою часы
какая разница мы раньше тоже были
при свете утренней и длинной полосы
взрослели мучились любили
шиповник цвел чертополох потел
глядело желтое бесжалостное око
а я скажу что думать не успел
(не будь ко мне жестоко)
раздвинуть улицы деревья и дома
для северной звезды такой невидной
там будет сад и ливня бахрома
(пусть будут ливни)
сойдутся пусть как на бумаге вязь
черты людей зверей не опасаясь смуты
здесь я живу и будешь ты смеясь
хоть день хоть час хоть полминуты
***
полуподвала тесное тепло
там душно и глаза с землею вровень
как много музыки ноябрьской намело
и город стал огромен
давай сидеть и слушать о судьбе
паучью ткань не трогая руками
всё в музыке верней в ее мольбе
слезою точит камень
вот так и в нас прямой ручей течет
текут зимой улыбчивые реки
и времени упрямый звездочет
молчит о человеке
но если слушать вместе и всегда
ту что прилюдно пела и смеялась
она с тобой и больше никогда
уже не начиналась
и весь ноябрь промозглый и сырой
как дерево выпрастывая руки
уходит в это небо с головой
рассыпаться на звуки
***
о ком вчера был снег
холодный и кругом
необозримый свет
в пространстве заводном
он перевел часы на этот снежный час
две смежных полосы две перистых у нас
две стрелки часовых минуты и часы
они для нас двоих на воздухе весы
вся в белом мошкара
стучится о стекло
о ком был снег вчера
и отчего тепло
***
Не имеющий памяти влажный речной песок,
с металлическим стуком седая прошла моторка;
полдень холоден, острый камыш высок,
на другом берегу – в бушлате рыбак и только.
Длинный сон природы: на хлеб не берет плотва,
не гремят посудой, дымом не пахнут дачи.
Комары сошли, но вымокли рукава
в неурочный час среди облепих рыбачить.
Но подумаешь, сколько живой тишины вокруг
и берет за горло какой-то неясный мелос,
как сама судьба невидимая, мой друг
(обернись и вспомни, имея печаль и смелость).
Открывая пачку Явы, почувствуй ток –
он пронижет шею, грудь пройдет и колена,
чтобы ты умолк, уставясь на поплавок
в утреннем тумане, откуда пришла Елена.
***
звезд блестящие гвозди
конаково и возле
на воздухе цвета крыла
говорливой сороки
были раньше и после
сирень еще не отцвела
острый угол стола
не мешал и в припадке высоком
соловей ночью щелкал и цокал
это май на весах он решал
русский угол медвежий покинуть
круглый ковш нет скорее ушат
это ангелов темные спины
обназначены родинки дней
на наречье забытом
это родина милый и в ней
мало света и много огней
каждый волос сосчитан
***
балаклавы буденовки прочие
головные уборы войны
остаются от вас многоточия
в виде холмиков равной длины
ну а ваши хозяева пешие
верховые не видя финал
все ложатся разменными пешками
в палисандровый узкий пенал
на замок запираются шахматы
нелюдимо луна за окном
эти клетки от жатвы до пахоты
незеленым обшиты сукном
и покрытые длинными зимами
безголовых растений полки
и застыли они как озимые
кирасиры и политруки
взвод латышских стрелков и наводчики
ополченцы спецы шофера
знаменосцы уланы и летчики
и подростки совсем юнкера