Опубликовано в журнале Волга, номер 1, 2012
Елена Сафронова
Свобода в скобках
Александр Колесник. На воле. Повесть. – Урал,
N 8, 2011.
Несколько слов об авторе повести. Александр Колесник – прозаик и драматург, родился в 1975 году в Днепропетровске. Закончил теплофизический факультет Днепропетровского металлургического института; работал режиссером на различных каналах Днепропетровского и Киевского телевидения. Пьеса “Авторский проект” заняла второе место на Международном конкурсе молодой драматургии “Свободный театр” (2007). Проза публиковалась в “Урале”. В настоящее время отбывает срок в местах лишения свободы.
Новая повесть Александра Колесника – “(на воле)” – называется именно так, это орфография оригинала. В журнале “Урал” она была названа “На воле”: связь с автором, по упомянутой выше причине, была прервана, нюансы остались без уточнения.
Однако вместе со скобками оказался, увы, утерян главный, весьма саркастический смысл, вложенный автором в название: свободы не существует, мы все существуем внутри скобок, то есть в мире ограничений. Далее, в первой же фразе (первая глава так и называется “Кусочки”) этот смысл детализуется: “Ни разу не получалось объять все сразу. Только кусочек”. (Кстати: как вам – так, сходу, – уровень притязаний?)
Повесть по объему невелика, литературными “изысками”, скорее, бедна. Может быть, даже скудна, проста и резка, как разговор зеков или пацанов. Однако в ней есть потенциал, способный “потрясти” здание современной русской прозы. Как раз благодаря ее почти вызывающей непосредственности, простоте и резкости. Дело в том, что, на мой взгляд, это – одно из лучших сегодняшних произведений о трагическом несоответствии идеалов реальности благим жизненным правилам. На эту глубинную всечеловеческую тему невозможно написать “слишком много” – кстати сказать, и не пишется, так как, вероятно, немногие осмеливаются жить и действовать согласно идеалам (даже молодые герои молодых писателей). Потому повесть “(на воле)” стоит особняком среди других повестей и романов.
Вкратце обрисую сюжет. Центральный персонаж (парень 19-ти лет) попал в автомобильную катастрофу. Его обвиняют в том, что лобовое столкновение двух машин спровоцировал – и тем самым привел к смерти троих пассажиров встречного автомобиля – именно он. Заведено уголовное дело, обвинения против парня серьезны, он сидит в камере предварительного заключения… Фемида предполагает выплату колоссальной денежной компенсации. Если герой эту компенсацию выплатит, то наказание будет смягчено.
Вывод, который читается между строк – “внеуголовный”: оказывается, деньгами можно, в данном случае, вполне “залатать” трагедию потерпевшей стороны, равно как и собственную репутацию. И аннулировать чувство вины (а оно ведь гложет парня!..). Из “плохого” моментально стать “хорошим”. Значит, все-таки выкуп?.. Ну, да Бог с ним, как ни называй, а эта выплата – главный сюжетообразующий ход повести.
Речь идет о крупной сумме (в тексте звучит “пятьдесят кусков”, судя по всему, не украинской валюты). Молодого человека выпускают из тюрьмы на ограниченный (будто теми же, что в названии повести, скобками) срок – чтобы он собрал деньги. Краткий отрезок времени, в течение которого герой “тыняется” (излюбленный, очень украинский глагол Александра Колесника, семантически подчеркивающий разом монотонность и безнадежность попыток) раздобыть гигантскую сумму, автор и назвал без затей словами “(на воле)”.
После катастрофы и кратковременного предварительного заключения (далее – он ожидает суда по подписке о невыезде) у парня “открылись глаза”, и он видит мир совсем иным: то в нем назойливо выходит на первый план “
memento mori”, то бьет под дых откровенная фальшь благополучного бытия остальных, не побывавших в такой переделке, хотя и не застрахованных от нее. Никто не рвется помочь парню деньгами, но все обожают зазывать его в гости и выслушивать его “скорбную повесть”.На этом лицемерном фоне герой тянется, как к последнему упованию, к некоему безымянному “террористу”, который призывает его заработать деньги, заодно перевернув общественные устои. Молодые люди пытаются разжиться деньгами, а заодно и превесело провести время; все вместе – по классической американской формуле: “
Sex, drugs and rock—n—roll”. Весьма карикатурно описывается, как они начинают съемки любительского порно – не могут продать ни ролика, так как лучшим кадром в унылой тягомотине оказывается… фрагмент фильма “Челюсти”, случайно выхваченный из работающего телевизора. Затем они пытаются продать несуществующие наркотики, надеясь, что получится, опять же, как в американском кино: на встрече полиции и мафии противоположные стороны друг друга перестреляют, а мошенникам (как “умным обезьянам”) достанутся деньги от одних и наркотики от других.Но наша мафия, равно как и наша милиция, вполне обходится без киношно-американизированных героев. Тогда упомянутые герои начинают совершать террористические акты (не пугайтесь – без жертв!) – ради компенсационных денег (мотив персонажа-рассказчика) и ради того, чтобы “просто повзрывать” (мотив террориста). Тут-то рассказчика и вяжут. А террорист исчезает неизвестно куда. Отбывая предварительное заключение по уже разросшемуся уголовному делу, рассказчик узнает от адвоката, что долгая экспертиза показала… его невиновность в деле об автомобильной катастрофе. Она, оказывается, произошла из-за неполадки с деталями: “виновата” как бы машина. Там, в том деле, он невиновен. Но здесь, в новой заварухе, несет ответственность за терроризм.
Бросается в глаза и не оставляет равнодушным подчеркнутая детскость главного героя повести Александра Колесника, наивность и прямота его, граничащая с подростковой жестокостью и неразборчивостью в средствах достижения своей цели. Но в том, что цель поставлена изначально ложная, виноват ли он один – либо все те, кто ставит его в такие условия?.. Варварская честность молодого парня диссонирует с изворотливостью “правосудия” – как целенаправленного, узко-уголовного, так и более широкого – житейского, трафаретно-этического.
Ибо “в мире взрослых”, в чуждом парню мире, неизбывная вина и экзистенциальная трагедия автоматически переводятся в разряд ободрительного похлопывания по плечу – были бы деньги. Так что диссонанс происходит даже не с системой юрисдикции – масштаб-то изначально заявлен исполинский, даже если это не вполне по силам и не по силенкам ни герою, ни автору – а с изворотливостью “мира взрослых людей”, то есть данного нам.
А кто, собственно, герой Александра Колесника? А он… романтик! Ведь романтизм – как философия, так и литературное течение – есть не что иное, как жесточайший терроризм. Беспощадные террористические взрывы сознания…. Кого? Безоблачных, безбурных, безмятежных, прекраснодушных аборигенов сего мира.
А вот старания парня вписаться во “взрослую жизнь” – тщетны. Ведь все его попытки, списанные с романтического героя-одиночки, от странствующего рыцаря до благородного разбойника либо “честного полицейского” – с образа, не существующего в реальности, но кем-то правдоподобно придуманного, – достать жизненно важную сумму, оканчиваются пшиком. И потому симпатии читателя, как в случае, допустим, с Робином Гудом либо жуликами О.Генри, остаются на стороне этого бедолаги. Тем более что он неподдельно страдает, переживая (и пересказывая) свою вину, которой буквально дышит повесть.
Можно, пожалуй, сказать, что писатель Александр Колесник вывел нового архетипического героя будущего – это (цитирую, с его разрешения, частное высказывание автора) двенадцатилетний мальчуган с пластмассовым пехалем в кулаке (данное оружие заменило меч-Экскалибур, но натура его носителя осталась прежней). Таких противоречивых и живых образов в современной русскоязычной литературе немного.
За создание и убедительное транслирование образа нового “героя нашего времени” (где слово “герой” употреблено без иронии, но с горечью и сочувствием) писателю моя благодарность критика.