Опубликовано в журнале Волга, номер 1, 2012
Родился в 1946 году в Перми. С 1964 года живёт в Москве. Окончил отделение истории и теории искусства истфака МГУ. Участник и летописец содружества СМОГ. Стихи в отечестве начали печататься в период перестройки. Публиковался в журналах “Знамя”, “Октябрь”, “Новый мир”, “Огонёк”, “Волга”, “Континент” и др. Автор множества книг стихов и прозы. Член союза писателей Москвы и Союза писателей XXI века. Член ПЕН-клуба. Лауреат премии Андрея Белого, Международной отметины имени Давида Бурлюка. Живет в Москве и в Коктебеле.
* * *
Как едины и разноголосы
Восклицанья пернатых вблизи!
И глазеют напрасно вопросы,
Как ответами им ни грози.
В небе серп уходящий светлеет,
Облака – их почти не видать,
И по-своему всяк разумеет,
Что любить и за что отстрадать.
Нам не к спеху ловить впечатленья –
Не напрасно в цветах ощутим
Скрытный запах удушья и тленья,
Холодов и снегов побратим.
Если слабости к ним не питают
Ни кусты, ни деревья в саду,
Непогода тебя испытает –
Знать, написано так на роду,
Чтоб теней переимчивым тоном,
Переменчивой тайной своей
Уступить с церемонным поклоном
Хоть частицу исчезнувших дней.
Сей подарок и принят и прожит –
Но гляжу, изумляясь ему:
Сколько осень подспудного множит!
Что творится со мной? – не пойму.
* * *
Над чашей полной круговой
Склонясь, как в юности, с друзьями,
Глядясь усталыми князьями,
Чей возраст встал над головой
Не то сиянием ночным,
Не то вечерними лучами,
Всю тяжесть чувствуя плечами
Того, что ближе дням земным,
Чем занебесное, в пустом,
Сухом, разреженном эфире
Скитанье радужное, – в мире
Не ко всему идём гуртом, –
Так вот – над чашею склонясь,
Пусть и не пьёшь, сие неважно,
Впотьмах беседуя протяжно
О том, что связь не прервалась,
И вопрошение сродни
Чему-то, ждущему туманно,
И воскрешение желанно,
Как всё, чем грезим искони,
Когда-нибудь, не в этот раз,
Мы призадумаемся, братья,
О том, что времени объятья
Окрепли именно сейчас.
* * *
И ночь была недоброю и скрытной –
И беды разлетелись меж людьми
Из ящика Пандоры любопытной.
Поди-ка выгадай, где проще, где теплей –
Уюта невидаль давно тебе не снилась,
Не опаль – непогодь упала с тополей –
Сама усталость и сама немилость.
Шарами ртутными играющий Гермес
Не высунет на улицу и носа –
А ты расхлёбывай стекающий с небес
Весь этот проливень – упрёки и вопросы.
Куда податься мне? С разбитой головой,
С нелепой стойкостью, с затравленной судьбою,
Идёшь не жалуясь – а всё же сам не свой,
Чтоб только выжить, быть самим собою.
Подвал заброшен, холоден и сыр, –
Сюда ли мне? Пусть так, не всё равно ли?
В нём жизненный запрятан эликсир, –
Что ж, отлежусь, – избавлюсь ли от боли?
Жевала крыса высохший батон,
Я в темноте пытался отоспаться,
Да сон не шёл, – зато со всех сторон
Вставало то, чего пора чураться.
Казалось мне, недаром в эти дни
Тень Сен-Жермена по России бродит,
Проходит сквозь болотные огни,
Всё ищет что-то в ней – и не находит.
А там и прочие – и нечисти не счесть –
На улицу я вышел осторожно –
Уйдёт ли наваждение? Бог весть!
Бог – есть, а это значит – всё возможно.
* * *
С поднятой головой,
Вглядываясь, вбирая
То ли остатки рая,
То ли костяк сарая
В мир обречённый свой, –
Жизнь предстоит вторая –
Встретимся за листвой.
Полно хандрить, встряхнись,
Выпрямись одичало, –
Всё, что вчера прощало,
Щурилось и вещало –
Это не даль, а близь, –
Что бы там ни встречало –
Не пропадай, вернись.
Сотканы из тоски,
Собраны из печали
Дней, что права качали,
Щерились и ворчали,
Стынущие годки, –
Склеить бы, как вначале,
Скомканные куски.
Не поддавайся, встань, –
Всё это, брат, зачтётся,
Всё это там прочтётся,
Где о тебе печётся
Тот, кто глядит за грань, –
Им-то ужо учтётся
Вздох твой в такую рань.
Воздушный путь, и ты, Чумацкий Шлях,
И ты, дорога, вестница морская!
Видны вы мне из осени в степях,
Зовёте вы, ресниц не опуская.
Он жив ещё, сей тройственный союз,
И душу он смущать не перестанет –
Язык его ищи в сердцах у Муз,
Иди к нему – тебя он не обманет.
А ты, луна, взгляни-ка на ладонь –
Откуда перепутья кочевые?
Пусть губ не жжёт прохладный твой огонь –
Его ты воскрешаешь не впервые.
Отважусь ли, как некогда желал,
Затронуть струны, с памятью не споря,
В стенах мирских, под гнётом звёздных жал,
Чтоб ты меня охватывало, море?
Чтоб ты меня окутывал, туман,
Клубящийся как лебедь пред рассветом,
Истаивая странностью времян,
Не думающих попросту об этом.
Что вижу там? – гаданье по огню?
Какую-то фигурку восковую? –
Ах, полно! – никого я не виню,
Завесу поднимая вековую.
Спадает ли обиды пелена
С очей моих, томимых ожиданьем, –
Тобою, море, даль напоена,
Страстям людским ты служишь оправданьем.
Нет соли, что была б твоей горчей,
И силы нет прозрачней и радушней,
И вновь не подобрать к тебе ключей
В глуши уединения послушной.
Попробуй-ка пространство отворить –
Кому оно покажется с овчинку? –
Лишь имя успеваешь повторить,
Смутясь разбить протяжной влаги кринку.
И в раковине ясен мне порой
Укор неоспоримый кругозора,
Чтоб это оказалось не игрой,
Доступною для слуха и для взора.
Я вновь косноязычничаю – что ж!
На то и есть наитье и случайность,
Поэтому, наверное, и вхож
Туда, где изумит необычайность,
Чтоб, стольких бурь порывы укротив,
Душа желала света золотого, –
И уплывают греки, захватив
Огонь священный с алтаря родного.