Цикл песен
Опубликовано в журнале Волга, номер 9, 2011
Родилась в Петербурге. Там же закончила медицинский институт, затем, с отличием, Литературный институт в Москве. Многочисленные публикации в журналах “Новый мир”, “Знамя”, “Волга”, “Урал”, “Нева” и др. Автор пяти книг прозы в России и семи – за рубежом. Участие в многочисленных российских и зарубежных антологиях. Проза переведена на английский, финский, немецкий, шведский, японский, итальянский, французский, нидерландский, норвежский, словацкий, словенский, эстонский, латышский языки. Финалист премий Букер, Большая книга, им. И. П. Белкина. Лауреат “Русской премии”–2011 (роман-притча “Хор”). С 1995 года живет в Нидерландах. В настоящее время издательство “Эксмо” готовит к выходу авторскую серию прозы Марины Палей.
ЗАМУЖЕСТВО МАРИИ БРАУН
(цикл песен)
I. ТЮРЕМНЫЙ ДОЖДЬ
ведмежа, галчонок, дружбан мой днепровский…
В кайданы закован, тоской запряжiнный –
решiтка кромсает его на полоски.
Небесное семя
хлещет ливнем тесным,
словно клонирует нового Ноя…
Небо засевает Землю небесным –
но из земли
прiт и прiт земное…
С тупою, смурною – точнее, сумною
алчностью к воле, как с пыткой зубною,
волчонок, ты мечешься в клетке – весною
особенно… Вою и вою с тобою…
Небесное семя
хлещет ливнем тесным,
словно клонирует нового Ноя…
Небо засевает Землю небесным –
но из земли
прiт и прiт земное…
И вот, чтобы Небо в куски не порвало,
Земля мычит сквозь покров одеяла
дырявого, Небо снизу кляня:
в меня, слышишь, кореш, в меня, в меня…
Небесное семя
хлещет ливнем тесным,
словно клонирует нового Ноя…
Небо засевает Землю небесным –
но из земли
прiт и прiт земное…
***
В этот тiмный час ты лежишь нагой,
ну а мне к тебе – никак, ни ногой.
…Разлiгся себе меж Собакой и Волком,
гол, как Адам, сам собою хмельной,
как торный путь ангельским кривотолкам,
нагой, словно Ной;
как новобранца пацанский зад,
как стеклянный глаз ветерана,
как физрука на физичку прицельный взгляд,
как обнажiнная плоть банана,
как апрельский, до поцелуев, сад,
как сапiра смертельная рана;
гол, как стервец,
как босяк,
как сокОл,
как никому не нужная правда-матка,
как ограбленный авторитет-стояк,
как голый скол
скалы в расщелине гранитного миропорядка;
твiрдый, как лом,
как для казни стрелецкой кол,
как клин,
как глины ком, гол;
гол, как бильярдный шар,
Бог тебе помогай,
слеп и слеп, как двустволка;
гол, как лилитов рай,
отпетый, разнагишiнный,
признаков человека напрочь лишiнный,
соблазн что для собаки, что волка;
гол, как хлебной корки в концлагере край,
как моi и твоi асинхронное пение,
гол, гол, гол, гол;
мой фол,
нокаут,
моi бинго,
гол, как моi к тебе вожделение.
***
1.
На то голова, чтоб хрипеть: твою мать,
на то голова, чтобы ею не думать,
на то голова, чтоб наказам внимать,
брить наголо, мiрзнуть, баланду хлебать,
паршиветь, чесаться, харкотиной плюнуть.
А зубы – чтоб сдерживать внятную речь.
Чтоб спать ими к стенке, коль так повезiт.
Вмазать в чужие, но всi же лечь,
зенки закрыв, словно голый дзот.
Иль выхаркнуть зубы, коль врезали в них –
и тем обеспечили алую течь…
Но вместо этих тюремных гвоздик
уж лучше тыняться, коль некуда лечь.
2.
Без окон, без дверей,
полна горница людей…
Тут и сказочке конец.
Есть разгадочка зато:
про СИЗО не знает кто,
скажет – огурец!
Тюремный двор зовiтся стакан,
и зеки жадно глядят на ветки,
и каждый сходу становится пьян,
когда его выводят из клетки.
Раскололся тесный домик
на две половинки,
и посыпались в ладони
бусинки-дробинки.
Про СИЗО не знает кто,
отгадает даже лох –
в смысле, даже дед Пихто:
ну, конечно же, – горох!
3.
Ты меньше горошины, просто номер –
весной не скопытился, к лету не помер.
Осень-зиму тоже переживiшь,
отупевший и серый, как вошь.
4.
…Раз в год наступало Женское марта:
в масть Скорпиону, сильная карта.
И, в рамках тюремных жанровых правил,
ты живописно лечил и гнал,
как всаживал, всаживал, всаживал, пялил,
даже певицу Мадонну имал,
драл, дрючил, враз трiм тiлкам вставлял,
харил, фачился, рыбку жарил…
А что наша речь – если не мастурбация?
Коррупция сердца? Мозга ассенизация?
5.
“…Как в моей тюрьме – да сухари в дерьме.
Как в моей тюрьме – да мой дух в полынье.
Как в моей тюрьме – что не кажут в кине.
Небо, мерой с овчинку, назначено мне”.
6.
В одиночке одиночка –
словно бы в капкане кошка.
В одиночке одиночка –
вот тюремная матрiшка.
В одиночке одиночка…
Каменная оболочка…
В одиночке одиночка…
Точка. Точка. Точка. Точка.
7.
А за стенами крытки пацан замечает,
а на воле, на воле, пацан замечает,
пробудившись не в шконке, пацан замечает,
что в школу вставать пора…
Мама-папа торопят к цейлонскому чаю…
…То ли чайки кричат, то ли бабы кончают
в половине восьмого утра.
II. ЗАМУЖЕСТВО МАРИИ БРАУН
Die Ehe der Maria Braun
(римейк)
Шикарный прикид в подворотне купила –
французское платье, бюстгальтер немецкий…
Вот это чувиха – нокдаун, нокдаун! –
в глаза из зеркал мне глядит неподеццки…
И кто бы сказал мне тогда: ты ступила
– очнись! – на дорогу Марии Браун…
стражей твоих подкуплю-подмажу
судей скоррумпирую для куражу
щiки по-блядскому напомажу
лягу под каждого кто закажет
тебя по-любому освобожу
И вот уже старикан-фабрикант
шлiт мне имейл по законам жанра:
вы, фрау, бла-бла, краса и талант,
а у меня тут наiмный труд,
и либидо жжiт, как змеиное жало…
баблосы мне ляжку конкретно трут…
женщин, как вы, земля не рожала…
Положена – оранжерея – розе…
Давайте, типа, поженимся в бозе.
стражей твоих подкуплю-подмажу
судей скоррумпирую для куражу
щiки по-блядскому напомажу
лягу под каждого кто закажет
тебя по-любому освобожу
И вот я вхожу к олигарху в дом –
в его новомодный замок-анклав…
(Я бизнес к рукам приберу потом…)
Сейчас лишь целую, не целясь, в висок –
и сразу же к делу – давайте мэйк лав! –
и тру его член, словно детский носок…
(Фассбиндер, когда сценарий писал,
фантомы киношные не уважил,
и демоны, спрыгнув с экрана в зал,
в моей башке набуравили скважин…)
стражей твоих подкуплю-подмажу
судей скоррумпирую для куражу
щiки по-блядскому напомажу
лягу под каждого кто закажет
тебя по-любому освобожу
И вот, на свиданиях кратких со мной,
твоя сединой белеет щека…
И зверски шалеет салажный конвой,
зыря мои меха и шелка.
И я тебе лгу: это так, пока…
(Девять годков – это так, пока…)
А ты хочешь в камеру, то есть “домой”.
стражей твоих подкуплю-подмажу
судей скоррумпирую для куражу
щiки по-блядскому напомажу
лягу под каждого кто закажет
тебя по-любому освобожу
Тоска точит камень, совсем как вода,
а баксы – начальство. И сладостный роздых
тебе мною куплен – уже навсегда…
И вот ты являешься в сумерках поздних:
всi тот же пацан, что упал из гнезда…
И Бога слезится замыленный глаз,
когда Он умильно глядит на нас…
Но… грохот – и взрыв!! (То есть пламя – и газ.)
Мы оба взлетаем – кудах-тах!! – куда?!
На воздух. Не бойся. На воздух. На воздух.
стражей твоих подкуплю-подмажу
судей скоррумпирую для куражу
щiки по-блядскому напомажу
лягу под каждого кто закажет
тебя по-любому освобожу
***
Мотать бы срок в женской “хате”, соседней с тобой,
где между мной и тобой ничего, кроме стенки, нет –
ни глюков скайпа, ни вотчин в парсеки длиной,
ни разницы в двадцать лет.
Тыняться по “хате” – но рядом с тобой, с тобой,
дышать бы смрадом параши – зато с тобой в унисон,
и в нары падать за стенкой, когда объявят отбой:
за стенкой, зато – в каменный брачный сон.
Оставим же эту стену, даже тюрьму разбомбя!
Ведь только стена дарит нам перестука нить…
Люблю тебя. Точка. Ты слышишь? Люблю. Тебя.
Тем паче – преграду люблю. И буду любить.
III. ЭХНАТОН И НЕФЕРТИТИ
Двенадцать месяцев
(заклинанье)
1.
сичень, братко, просинец, лютовей, трескун,
Януарий-леденец,
приморозь тоску
мiй коханий у в»язницi що гiрше вiйни
забери моє життя– його звiльни
2.
лютый, лютень, бокогрей, вьюговей, февраль,
снежень, сечко, ворожей, мне жизни не жаль
мiй коханий у в»язницi що гiрше вiйни
забери моє життя– його звiльни
3.
зимобор ты зимобор,
березень, протальник,
март, грачевник, сердца вор,
бесстыдник, охальник
мiй коханий у в»язницi що гiрше вiйни
забери моє життя– його звiльни
4.
цветень, квитень, снегогон,
красавик, ручейник,
кто не верит – выйди вон: быть мне ввек ничейной
мiй коханий у в»язницi що гiрше вiйни
забери моє життя– його звiльни
5.
май, кудрявый мальчик Лель,
ярец, буйный травень,
зря ласкаешь ты свирель, мой потрох отравлен
мiй коханий у в»язницi що гiрше вiйни
забери моє життя– його звiльни
6.
червень, червень, разноцвет,
кресень хлеборостый,
краше мака цвета нет, обряди погосты
мiй коханий у в»язницi
що гiрше вiйни
забери моє життя– його звiльни
7.
лыпень, ласковый июль,
грозник, сенозарник,
в огороде, во саду ль мой загинул всадник
мiй коханий у в»язницi що гiрше вiйни
забери моє життя– його звiльни
8.
жнивень, серпень, густоед, сочные росы,
гумник, змеи, знахарь-дед, удавки-косы
мiй коханий у в»язницi
що гiрше вiйни
забери моє життя– його звiльни
9.
севник, ранний зоревик,
вересенько, хмурень,
гроздобор и дождевик, заклинатель бури
мiй коханий у в»язницi що гiрше вiйни
забери моє життя– його звiльни
10.
жовтень, свадебник, октябрь,
багрянец-костричник,
жарит кровь межножных жабр
насильник-опричник
мiй коханий у в»язницi що гiрше вiйни
забери моє життя– його звiльни
11.
полузимник-листогной,
ноябрь-бездорожник,
сердце, в упряжи со мной,
боли заложник
мiй коханий у в»язницi що гiрше вiйни
забери моє життя– його звiльни
12.
грудень, смертыньки обряд,
ветрозим, стужайло,
три дорожки: холод, яд,
кишкодiра жало
мiй коханий у в»язницi що гiрше вiйни
забери моє життя– його звiльни
***
ты колючий, как репей, ты живучий, как барвинок,
ты застенчив, словно мак возле полевых тропинок;
чудодейный Иван-чай, полный семенем, кипрейный,
ворог ран, гусиный лук, утешитель мой лилейный,
слепота для кур и дур, лютик хитрый, ядородный,
данник мiда, бражник-бомж, донник мольный, млекогонный,
заживитель шкуры, лiн, помоги мне, я без кожи,
мощен духом волк-люпин, тоже на тебя похожий,
вязель, злостный сердцелюб, яростный и беззаветный,
что же делать нам с тобой, василiк мой сложноцветный,
разномастный мой дружок, лужок цветотканный,
диких залежей божок, язычник поганый,
ты похож на все цветы – луговые, полевые…
так назначь свиданье мне, где царят миры иные –
на юру, на голяке, в пустоши, у ночи с краю
а в лугах тебя, любовь, я, наверно, не узнаю
***
покупаю клубнику в прозрачной коробке:
что ж, клубника, наверно, в коробке растiт
я уже не припомню те рыжие тропки,
мне не вспомнить наш всеволожский огород
а на ягодах – сор, некий мелкий и белый,
и его, на правах кулинарной тоски
отделивши, я вдруг поняла обалдело:
это свежих клубничных цветов лепестки
лето вместе с весной – баснословно и цельно,
их бы так и оставить, реликты любя…
но зачем, но зачем лепестки мне отдельно –
от тебя, от тебя, от тебя, от тебя
***
В дни сомнений, когда
оксиген далеко
и гниiт галактическое молоко,
ты один мне опора, отважный Сашко,
ты один у меня, Сашко
твоя фотка стоит в мониторе, как щит,
оцифрованный лик на подушке лежит,
в дни сомнений и бед
я валюсь into bed,
где дежуришь ты, вежд не смежая
тебя вижу таким, как Создатель велит,
отчего на душе щекотит и рябит,
потому что любить –
снова маленькой быть,
а Земля вновь большая-большая
ты, мой нож, колонтарь, мой владетельный граф,
абиссинский мой кофр конопляных приправ,
ты, законы людские наотмашь поправ,
на подушку мне лiг неслучайно
и слезами, взахлiб, я уткнусь в твой рукав,
и ты скажешь глазами: я тебе чекав,
а я переспрошу: дiйсно мене чекав? –
и ты скажешь глазами: звичайно
и – зовiшь меня в скайп, как дивчину в овсы,
в баритоне пацанском включаешь басы,
ну а я – стибрив долю панянки-красы –
в скайп я, как за околицу, выйду….
и не нужен никто нам в такие часы,
и не страшен никто нам в такие часы,
и, бессмертьем своим упраздняя часы,
нашу казнь мы теряем из виду
***
Меж Алатырским морем – и морем Хованским
кочевали мы парою –
табором полумiртвым цыганским –
я да ты,
ты да я,
двое нас и повозка,
да лошадка Грайа,
да фигурка Сварога из воска
лето или зима –
я по звiздам упорно гадала:
мне всегда выпадала сума,
а тебе тюрьма выпадала
я Сварогу дарила цветы,
отдавала наш хлеб голимый,
гладил молча лошадку ты –
что ещi поделать могли мы?
вечер тени сырые сурьмил
я куталась в шали
ты костiр на песке разводил
и боги молчали
***
икра винограда возле царского дома
крупнозерниста, матова, словно бы ядовита –
грузные грозди чистопородного нефрита,
серьги для Нефертити, жены фараона
ах, мой супруг, Эхнатон! – говорит Нефертити, –
вот яйцеклетки русалок, дремавшие в чаще их лона,
оплодотворiнные спермою лунного света,
вызревшие на плодоносной мергели склона…
эту усладу для губ – не робейте, сорвите!
ах! эти горсти бус, награбленные флибустьерами лета!
нет, – говорит Эхнатон, облаченья с супруги отринув, –
мне русалочьего винограда не надо,
если ты, Нефертити, лядвеи жарко раскинув,
дашь мне отведать вино твоего винограда
***
если буду слабее тебя,
стану в жилетку плакать
а если буду сильнее тебя,
стану от скуки драпать
а если вровень буду с тобой –
где ж кислорода брать?
а если останусь одна, с собой,
стану вирши кропать
IV. ВКУС ЛУНЫ
Вижу Луну… во сне…. я сплю, не зная об этом…
Луна гола и бесстыжа…. Дебела, как дачница летом…
Луна демонстрирует задницу стриптизiрши…
И вот – пошла на меня…. Делаясь ближе… больше…
Словно некто кликает кнопку “zoom in”: раз!.. два!.. три!..
А я – себе, жiстко: Марина, смотри! смотри!..
Крупнее… Трагическое лицо Вертинского в роли Пьеро…
Крупнее… Схема родного питерского метро…
Крупнее… Луна, в голубом гриме, на расстоянье руки…
И наконец – замерла… Я различаю материки….
Вон – стиляги-Америки с детства любимая талия…
Вон – бокастая Африка… Евразия… сирота-Австралия…
Так значит… дают мне увидеть, о боже! – мою планету?!
Но где ж тогда – я? Если меня на Земле – нету?..
***
1.
Ходит точильщик ножей по дворам
в час, когда люди преданы сну:
“Луну продам… Луну продам…
A вот – кому бы Луну?..”
“Луну, Луну – курлычет, – кому?..
Почти задаром отдам”.
Луна у него в холщовом мешке,
а так он почти налегке,
сапоги его чiрные в глине-песке,
и шрам на его щеке.
Мешок под фонарiм на земле –
вот всi, что показано мне.
2.
А я, проклиная свой маленький рост,
замер в окне, жалкий пигмей.
Я так хотел бы увидеть сквозь холст
лицо Луны, далiкое для людей,
где вместо носа, глаз и бровей –
Море Холода, Залив Зноя, Море Дождей,
где вместо рта, языка, зубов –
Озеро Сновидений, Болота Сна, Море Змей,
Море Облаков…
Шепчу я горячечно: “Добрый Господь,
я маму будить боюсь,
мне от Луны – хотя бы ломоть,
какая Луна на вкус?
И хоть я ребiнок ещi – ну так что ж?
Вкус Луны – на что он похож?”
3.
И вот я краду из шкатулки кольцо,
пусть мама будет рыдать,
я должен Луну куснуть за лицо,
чтоб вкус Луны распознать.
4.
Наэлектризован воздух-бензин,
словно – перед грозой.
Я выбегаю во двор один,
в ночной рубашке, босой.
Но странно смотрит негоциант
и роется в сапоге,
как будто ищет яхонт-брильянт,
и что-то блестит в руке.
Он ласково движется издалека,
за шагом – шажок, шажок…
И вот мне видны все складки мешка.
И красным сочится мешок.
***
Первое февраля.
Лунно-белый фарфор.
Круглая мама-Земля.
Зима, бабушкин двор.
Первое февраля.
Бархатный окон узор.
Паспорт. Звон хрусталя.
Одноклассника взор.
Первое февраля.
Тропка: лунный пробор.
Крест. Камень. Земля.
Серый забор.
V. ВРЕМЯ СОБИРАТЬ БИСЕР
на ловца и боль бежит –
пашет ножками, спешит –
– а ну вдруг пропадiшь!
щупальцами шерудит,
слепошарая на вид,
похотлива, как Лилит,
и жирна, как вошь
в этой чудо-мясорубке,
где по-русски я мычу,
в этой чудо-мясорубке –
хрен пойму, за что плачу
мне назначен боли дар,
а тебе – штрафной удар,
вдарь же по мячу
мне без надобы – букварь,
Байбл, стихи, попа стихарь –
нах такой лубок!
я бездвижна, я в канаве,
я УДО просить не в праве,
только вою: аве! аве! –
да пропорот бок
***
трое – в земле,
четвiртый – в гламурном дерьме,
(а был он поэт – тому назад сколько-то лет),
пятый – в тюрьме
такое вот, в целом, моi резюме
подземных – не воскресить,
огламуренного – не отскоблить,
я люблю того, кто нынче в тюрьме,
мне некуда больше спешить
***
девушка, не зырь на этого мудака!
у него, конечно, длинные ноги –
и, может быть, прочее…
но, пока
ему не замкнiт уста на века,
его начинка – единственная строка:
бонусы, скидки, аренда, налоги
девушка, не зырь на этого мудака!
девушка, не смеши, бога ради, кур!
совокупляться с болваном не надо! …
хоть ты, дебилка, тяжеловеска в разряде дур,
залетишь даже от кобелячьего взгляда….
заму-му-муууууууж! – взмычит твоi сычужное стадо…
девушка, не смеши, бога ради, кур!
какие уж там у тебя природные, нахрен, “задатки”!
ты состоишь целиком из матки…
цепки твои лягушачьи крючья-придатки…
твоя задачка, ещi со школьной тетрадки
(эритроциты от ужаса стынут), –
откачать, коль самец хоть слегка продвинут,
все вредные его повадки,
как-то: мысли, порывы-нарывы, чувства …
зачатки рефлексий на тему искусства…
откачать, в целом, человечью начинку,
оставить ему выжатый член – и небо с овчинку,
и даже телесный кожух – так, для народа:
хватит ему банковского силикона, баночного сероводорода
и всi же, девушка, послушай меня!
зачем тебе, нах, землеройки венец?
хитин тараканихи? клоповоняющая броня?
общий с супругом сортир – и прочий трындец?
жужелицы копошенье с киборгом-кротом?
девушка, послушай, послушай меня!
не слушаешь? ладно, не стану ртом
предвосхищать сладострастия чЕред:
моя боль, спрессованная в свинец,
лунным булыжником обернiтся потом –
и размозжит наконец твой крысиный череп
***
Хороводная
Женщины вас рожают,
затем
впихивают свои груди вам в онемевшие рты,
затем,
путiм трения,
добывают из вас семя,
затем
откладывают в вас жирные свои личинки,
затем,
чтобы вы оставались безгласны,
вновь затыкают вам рты
своими грудями,
которые уже вычерпывают, словно кисель, из своих подмышек,
затем,
привычным жестом закрыв вам глаза,
фаршируют вами гробы,
и хоронят.
В кратких промежутках
между этими мероприятиями
вы всi же ещi успеваете
иногда
попискивать:
зачем?! за что?! не хочу!!.
***
Эй ты, жызнiнка, дебилка-поблядушка!
Соплюха, мясорезка, дешiвка-игрушка!
Нуворишка-маруха, лярва-морилка!
Что зыришь, костоломка, бикса-имбецилка?
Разве ты не знаешь, хребтины сминая, –
согнусь я железная, да разогнусь-то стальная!
Думаешь: вот, подкидываю монету,
как ни кинь, выхода нету?
И вот гадаю себе – с Сотворенья времiн,
что в зиму, что в лето,
такой уж мне даден закон –
о предпочтенье к “предмету”:
пруду или яду? петле или бритве?
Так нет же, давалка! – мой спирит силiн,
баснословно силiн,
как язычника член в приапической битве!
Отхерачишь меня в боксiрское грогги?
Думаешь, буду обивать твои захезанные пороги?
Эй, чупакабра, жестянка-жысть!
Чернобылка-членососка! Эй, волкорысь!
Выхожу одна я на дорогу…
Но это Я выхожу на дорогу.
Щемись!
Твой навоз пускай жрут жучки-скарабеи.
Я – не слабее тебя! Не слабее.
апрель 2011
Maassluis