Опубликовано в журнале Волга, номер 7, 2011
Родился в 1975 году в Самаре. Автор книги стихотворений “Неф певчих, неф бродяжий” (2001) и книги стихотворений и прозы “Наставники кусающих страниц” (2003). В 1997 году начал издавать литературно-художественный журнал “Белый человек” вместе с писателем Андреем Темниковым и художником Сергеем Рутиновым (автором всего проекта). В 2000 году защитил кандидатскую диссертацию по творчеству Набокова, ныне преподаватель литературы в Самарской академии культуры. Проза публиковалась в журнале “Волга”.
* * *
Ищется клеть такая чтобы не на постой
Которую обретаешь всем существом сполна
Со всем экзотическим ливнем чтобы не брать с собой
Мученичество сна
Сложена как перина жимолость немоты
Демоны прибегают снова с дурным родством
Солнце утомлено Выручены дары
Медленным воровством
Понаблюдай за нами пенье живых сильфид
Словно у изголовья собраны ароматы
Милости и почтенья бедный собор обид
Сбегается торовато
Укрывается веками полноводье чудес
Как же трусливы эти мирные звери
Сказочно поедая мягкий холодный лес
От небольшой потери
Превращение
В тяжелых лепестках и чистых
Нашли мы жилок серебристых
Набросок Каждая видна
В какой-то дреме еле-еле
Но ты сказала – седина
Цветов мы больше не смотрели
Вдруг из фиалок – два пятна –
И нарисованных камелий
Сложилось так: окно стена
На небо ты не поднимала
Цветущих серебристых глаз
Нас пяденица изучала
И рядом шмель висел сердясь
* * *
Не вижу облака но тень rosa canina[1]
Рвет молодым цветком текучая холстина
Его не трогает Не так посол веселый
Мне драхму желтую несет в ладони голой
С латинским именем но тем колючим ликом
Служить которому он призван как владыке
Не вижу облака но тень передо мною
И знаю все о нем изменчивость покоя
Полет и гибели сомнительные пряди
Люблю рассказ его приближенный к награде
Всего боящийся все кругом обходящий
Цветок оставлен им в сияньи настоящий
Казнит и радует но в том его заслуга
Что не касается невидимого круга
Не вижу облака его рисунок зримый
Изломан пышной солнечной canin’ой
Владыке дорого безрадостное пенье
Но знанье беглое – почти исчезновенье
Китайский сон
Снилось мне что я наместник
В обесславленной земле
Утешительные вести
Не придут уже ко мне
Люди ехали в столицу
Но дороги заросли
Почему-то веселится
Сердце – дерево в пыли
* * *
А фавна в оркестровом тростнике
Я за руку схватил Держались люди
На берегу унылом вдалеке
И горизонт сквозил по их посуде
И разрезал уздечки в табунах
Что хладнокровья латного боялись
Для желудей была со мной сума
В нее – свирель что взял у изваянья
Игрушечной тростинкой детской тайной
Теперь смиряю клекот музыкальный
Под панцирем своим Рывками рос
Тростник и бородатым подбородком
Указывал на елочки стрекоз
Раскладывали чашки по коробкам
Дрожащими руками люди Вровень
С закатом их вели под веки кровель
Усталость светлая любовь их погремушка
Я вслушивался в старые тирады
Как разветвленной страсти старый служка
И листья ломкие держал как сын дриады
* * *
Другие времена пришли не рад я этому приходу
Я не прошу забыть мосты и тени спущенные в воду
Мы – помнишь – мост переходя на середине замирали
И баржу выждав шли вперед без удивленья и печали
Вот и теперь я захотел пойти на мост где мы следили
Весенний дождь теченье льда И замер я посередине
Вода застыла мелкий снег Вдали легла с ужасным креном
Заржавленная баржа Что ответим этим переменам?
Неужто новою весной когда пойдем по навесному
Мосту мы не замрем на нем и только гибель вспомним снова?
Я повернул назад и лёд пришел в движенье за спиною
И будто бы тот берег цвел кривясь за тонкой пленкой зноя
[1] Шиповник (собачья роза,
лат.)