Опубликовано в журнале Волга, номер 3, 2011
Феликс Чечик
Родился в 1961 году в городе Пинске (Беларусь). Окончил Литературный институт им. А. М. Горького, стажировался в институте славистики Кёльнского университета (проф. В. Казак). С 1997 года живет в Израиле. Автор 4-х поэтических книг и многочисленных журнальных публикаций.
Всё просто и хитро,
бесхитростно и странно:
и речки серебро
и золото каштана.
Октябрь. Вопреки
наложенному вето,
прогулка вдоль реки
каштанового ветра.
И я на пару с ним
лечу, и сердце радо,
как будто парусник –
легко и безвозвратно.
Музыкант играл…
1
Молчит оглохшая строка,
воды набравши в рот,
покамест правая рука
не подберёт аккорд.
Покамест левая в тиши
блуждает, как впотьмах.
И немота моей души
перерастает в страх.
Но музыкант нарушил тишь,
заговорив сквозь тьму
на языке понятном лишь
ему, ему, ему.
И прочь отчаянье гоня,
как будто из тюрьмы,
он вывел за руку меня
из тьмы, из тьмы, из тьмы.
2
Уповаю и надеюсь,
что опорой вам:
утром – Вольфганг Амадеус,
ночью – Людвиг ван.
Потому что – это важно, –
важно видеть свет
в час, когда темно и бражно
и просвета нет.
Я возвёл себе хоромы
в поднебесье из
песнопения вороны,
глядя сверху вниз.
В них живу, как посторонний,
и надежды нет,
просыпаясь под вороний
аккомпанемент.
Время – форте, счастье – пьяно, –
вызывай врача
Иоганна Себастьяна
Шостаковича.
3
Октябрь. Под скрипы уключин
и шорохи в камыше,
неистовый Малер созвучен
моей беспризорной душе.
Озёрной для мятного чая
воды вскипячу в котелке.
Десятой симфонией стая
гусей проплыла вдалеке.
Куда – никому не расскажет.
А ветер, спустившийся с гор,
берёзовой веткою машет,
как палочкой дирижёр.
4
Фоном: Моцарт, Гендель, Бах.
И на этом фоне
засыпают боль и страх,
словно ночью кони.
Умирают страх и боль,
как на поле брани,
лишь коснётся нота “соль”,
застаревшей раны.
Страх и боль воскреснут вдруг…
Но не унывайте –
к вам спешат на помощь: Глюк,
Гайдн и Вивальди.
А в полночных небесах
звёздное раздолье,
где горит созвездье Страх
по соседству с Болью.
* * *
Безумие, виденье,
потусторонний сон:
моё сердцебиенье
с твоим не в унисон.
И сердце, мучась вечным
вопросом, – бьёт под дых
одним, но бесконечным
биеньем на двоих.
* * *
Задолго до седин
во все концы мело.
Я сердце посадил.
А сердце проросло.
А я-то думал, что
пришёл ему конец
среди забывших о
прощении сердец.
Цветёт за годом год
и плодоносит сад:
целебный словно мёд,
смертельный словно яд.
А может быть плоды
его приснились мне?
И надкусила ты
и умер я во сне.