Опубликовано в журнале Волга, номер 3, 2011
Родился в 1970 году в Ташаузе (Туркмения). Окончил филологический факультет Самарского госуниверситета, доктор философских наук. Публиковался в журналах “Волга”, “Золотой векъ”, “Воздух”, в антологиях “Нестоличная литература”, “Девять измерений” и др. Автор книг “Раздвижной дом” (1992), “Обратное плавание” (1995), “Книга просьб, жалоб и предложений” (2002), “Побочные действия” (2009). Лауреат фестиваля “Культурные герои ХХI века” (1999).
Плитка гранитная, европакет,
всем воевавшим дается бесплатно
мраморный монумент.
Автосалон закрывает кредит,
школа язык предлагает китайский,
кто мне мечтать запретит?
Дружно и весело:
кушайте ролы, доставка бесплатно,
встретимся? ладно.
Ляжем бок о бок, друг другу под бок,
изготовленье, покупка, продажа,
чмокни меня… чмок!
Фарфоровая свадьба в Праге
1.
Очередное колено
теперь копченое, с дикими травами, вымоченное в пиве
подается на вертеле
с небольшим гарниром
испытай железную голововоломку
от палача
молодого парня из Новосибирска
разговорами ублажающего русских клиентов
повариха на площади
протягивает горячие картофельные драники
в быстрые руки туристов
улыбается вифлеемской улыбкой
поглядывает на исторические часы
на городской ратуше
в надежде на окончание рабочего дня
заранее припасенный бутерброд
как нельзя кстати в кафе “У Платона”,
в университете, бывший ректор которогo
был поджарен как окорок
за свои протестантские идеи
площадь is crowded
билет на рождественские гимны
в монастырскую библиотеку
за пятьсот корон
только ради аутентики
2.
читаем рукописи Кафки
мнем глиняную массу под каббалистический шепот
желаем успеха на всех фронтах
добру-молодцу Голему
черные лакированные ящички
речь инстанции в телефонной трубке
мутный ужас оборотня Грегора Замзы
3
мы не увидим черепичных крыш,
зато глинтвейн попробуем на рынке,
нам ехать долго, может ты поспишь?
“мы не увидим” – это из другой
не венской оперы, мы Вену отменили,
мы чешский изучаем день-деньской
летец, позор, вонявки, почитач,
пшешту станицу, Пражский град, подводник,
филармонический скрипач
из Украины, Чехии, Москвы,
гранат сакральный, карп средневековый,
отдельный меч для каждой головы
пешком, пешком, пешком, пешком, пешком
на Карлов мост, к дворцам, к универмагу,
мистическую изложите Прагу,
пока свиньи не давишься куском
Август своих любовниц ублажал,
что взволновало так экскурсоводшу,
мне 40 лет, я двадцать лет мужал
мы двадцать лет, но только здесь одни,
неси пуховики, еще по пиву,
Ave Maria, Silent night, взгляни
какой фарфор, какой Франц Хальс, курфюрст
все замечает, всех желает сразу,
бесчетный женский бюст
мы двадцать лет, и вот сейчас часы
на главной ратуше показывают десять,
нам хорошо, останемся на месяц,
уединимся посреди тусы.
***
Cassiopeia на обоях
фосфоресцирует – симбол
обмороженья нас обоих.
Душа, ушедшая под плитку,
живет на плиточном растворе.
Прочти ей что-нибудь навскидку.
Хотя бы так: ТЦ напротив,
затем по линии трамвайной.
До девяти я на работе.
Потом до двух я буду пялить
свои глаза в квадратный ящик.
Прочти ей что-нибудь на память.
Хотя бы так: сервиз кофейный,
из Минска вывезенный летом,
как с фронта пистолет трофейный.
Нажми слегка на выключатель –
получишь ночь и планетарий.
Игрушку новую скачайте.
Я помню стол у Нарачанки,
Луку, орущего в селектор,
и Хайдеггера распечатки.
Взбодри ее холодным пивом,
замри, моргая, на Немиге,
пройдись до “Бровера” курсивом.
Я должен быть там ровно к часу,
поэтому уйду в двенадцать,
а ты не опоздай в сберкассу.
***
Барабанною дробью по стенке,
просыпаясь, себя обозначь –
не в оценке все дело, в оттенке,
глаз наметанный, тертый калач.
Но, сумняшеся, делает мину
тот, кто все отрицает внутри,
не держи карандаш, как дубину,
и душевные сопли утри.
***
От полной чепухи до “ой, как хорошо”,
от левого крыла до правого колена,
как от галета до Галена.
Раскачка, головняк, трусливая ленца,
ретивый женишок бежит из-под венца,
не сдерживай его, спасая подлеца.
Кругом одни огни, агония и гнет,
от шариков глазных до шариков воздушных,
как говорят, “улет!”.
От взвеси кормовой до смеси паровой,
мой дед прошел ГУЛАГ, я жив его преданьем,
библиотекой мировой.
***
этим летом я съездил в Алитус
на родину моих предков по материнской линии
здесь я почувствовал себя литовским евреем
в жизни которого есть синагога,
река Неман, окружающие ландшафты,
сто пять километров до Вильнюса и небольшой городской парк
а потом меня уводили в большом потоке
за город, в лес
где погибла семья моего деда
и где сейчас стоят
белые пирамиды-надмогильники
видимые издали, с той самой дороги,
по которой нас вели
огромный черный чугунный могендовид
изломанный символ моей судьбы
нависает в тишише и полном молчании
посреди высоких деревьев
в отличие от горы крестов
где поют песни и устраивают фестивали
молятся и фотографируют аистов
здесь, в Визгирском лесу
лишь большие улитки присосавшиеся
к белым поверхностям коллективных могил
постоянно в курсе исторической трагедии
но вы также можете узнать, как найти это место,
в холле находящейся рядом литовской компании,
производящей для местного населения чистую питьевую воду
***
хорошее постельное белье:
подушки, одеяла, покрывала,
меняй на новое свое старье
услуги юридические здесь,
леченье позвоночника, от пуза
нажрись арбуза ныне, присно, днесь
на факультете изучают право,
после обеда выдают аванс,
скрипит сустав в ладонях костоправа
давай стремглав за профилем на птичку[1],,
за Волгой иволгой висеть над озерцом,
не удаляй профайл, пока я в личке
не в смерти дело и не в кабинете,
клянусь последним опытом любовным,
что все ок, как оттиск на монете
по тыще собираем на банкет,
кода придут дожди, то будет поздно,
не путаем добро и этикет
хочу тойоту, смету и крупу,
кто ни на йоту, тот уже не с нами,
полмиллиона кануло в трубу
ты помнишь фильм “Удар”, так вот в ударе
сама себе и тем, кто смотрит с полок,
играет дочь на новенькой гитаре
***
деньги веером, пиво бочкой,
сушняком отвечает тело,
отмечаю пирушку строчкой
как ты здорово похудела!
все сидит на тебе как внове!
где предел моего предела?
начинаю движенье, дальше
пропускаю того, кто справа,
отпусти ее, отпускай же!
это что за буржуйский почерк –
львы стараются вон из кожи,
не на ту надавил я, во черт!
изменяешься ты в лице, на,
убедись, что с тобою стало,
ну так стало и что, драцена?
***
рассматривать под лупой, как блоху,
невнятицу в подшивке документов,
труху
фактичности, формальности, отказ
цинично спровоцирует разборку
не раз
обжаловать, составить, заявить
– глаголы тематического ряда,
как пить
дать, славные, убойные – глаза
выкатываются из орбиты,
мы биты
поднимемся наверх через балкон,
надеемся, как было испокон,
на чудо
и на себя, расстройся, рассмеши
всех, кто вокруг, и дядьку-психопата,
пиши, пиши