и др. стихотворения
Опубликовано в журнале Волга, номер 1, 2011
Дебют
Александр Костарев
Родился в 1990-м году, живет в Екатеринбурге, учится на философском факультете УрГУ. Лонг-лист премии ЛитератуРРентген (2010). Публикуется впервые.
***
Если будет тоннель, если будет в конце тоннеля
ослепительный свет, как свидетели говорят,
то и должен быть лавок торговых нестройный ряд,
то и нищий обязан быть в серой смешной шинели,
со ржавеющей баночкой, чтобы идущим к свету
оставалось хоть что-то, на чём задержать свой взгляд –
то есть нищий в шинели, да лавок торговых ряд.
Ибо где не кончается жизнь, там и смерти нету.
А идущие вдруг тормозят и стоят несмело
где-то между двумя измереньями. Нищий спит.
И так хочется дать на табак ему и на спирт.
Только нужно вернуться, забрать из карманов мелочь.
***
За проезд платили, в билет смотрели,
и автобус ехал сквозь долгий сумрак,
потому что счастье на самом деле –
совпаденье суммы.
Совпаденье суммы случайных чисел.
И автобус ехал, битком набитый,
мимо банков, рынков, аптек, училищ –
по своей орбите.
Потому что счастье – почти работа,
соблюденье, некая завершённость.
Потому что цифры считает кто-то
с видом отрешённым.
***
Один мудрый поэт говорил мне: зоркость и ясность,
больше реальности, там, “закурил”, “перешёл дорогу”.
Нужно просто писать о чём знаешь и не бояться
рифм-нимфоманок, а опыт придёт понемногу.
Фразы шаблонные действуют моментально,
повышают никчёмность стиха на ноль пять промилле.
А ещё говорил, чтобы было документально,
ты добавь, как приправу к бульону, имён-фамилий.
И садится на стул с размаху Кирилл Месилов,
а Киргинцева рядом с ним, перекинув ноги
через его колени, как всё же сильно
я люблю их. Красивых. Верных. Смешных. Немногих.
***
Если нам повезёт, если нас не убьют
террористы и вирусы,
мы, должно быть, навеки останемся тут,
зарубцуемся, вырастем.
Будем мёрзнуть зимой, и планировать как
оторвёмся на майские,
ждать пока перескочит весенний сквозняк
через горы Уральские.
Да пойдём по прямой от отеля “Хайятт”,
под стадами овечьими,
до моста, где замки с именами висят,
что любви долговечнее.
***
и не могу переучиться.
Наверно мне пора лечиться.
Всё о тебе, да о тебе.
Иначе нужно, о другом.
Я пробовал – не получилось.
Я пропитался, облучился
и вот отныне ты кругом.
Кафешка, университет,
нелепые, смешные встречи,
скупые, сдержанные речи.
– Привет.
– Привет.
Обнять тебя. Прижать к груди.
Не уходи. Не уходи.
Останься пёрышком на свитере.
Февральским прошлогодним Питером.
Полоской света позади.
***
В моей руке твоя рука
и это первая строка.
Строки второй не удержать –
руки твоей не удержать.
И очень может быть, что рок
судьбы не даст и десять строк
нам на свидание с тобой
в тетрадке тонкой голубой,
а жизнь – бумага и туман –
ужасна как анжамбеман,
и как последняя строка
бессмысленна и коротка.
***
Когда нам будет не о чем молчать,
мы не заговорим,
как если бы росли среди волчат.
Танцуют дикари
свой танец без начала и конца.
Но я учил другой
язык, каким от первого лица
не объяснюсь с тобой.
***
Когда я вырасту, я буду
водить второй вагон трамвая,
мне кажется, я справлюсь. Это
нетривиально, и к тому же
не причинит стране вреда.
Я думаю, что всех поэтов
нужно учить на машинистов
вторых вагонов, выдавать им
права особых категорий
и семинары проводить
два раза в год по повышенью
квалификации. Работа
что надо! Так же актуальна,
как актуальные стихи.