Опубликовано в журнале Волга, номер 7, 2010
Олег РОГОВ
С запада на восток России
Сергей Стратановский. Оживление бубна. – М.: Новое издательство, 2009. – 88 с. – (Новая серия).
Новая книга стихов Сергея Стратановского целиком посвящена мифологии малых народов России. Это очень цельный сборник, одновременно неожиданный и закономерный. Книга кажется мощным отводом, одним из русл разветвленной системы лирики Стратановского. И, продолжая это сравнение, пейзаж перед нами предстает весьма непривычный.
Меняется и сам строй лирики – при сохранении традиционной для Стратановского интонации расшатанного трехдольника, апеллирующего и к “высокому стилю”, и к разговорной речи, почти не встречаются неологизмы, которые в свое время сделались чуть ли не товарным знаком поэта, в этой книге находим лишь “корнелапых”, да “человекодеревья” (не включать же сюда традиционно поэтические “тайнозрящий”, “послесмертный” и “огнеокий”). На этом аскетическом словотворческом фоне даже “Биармия” провоцирует первоначальное ложное прочтение (как “биоархитектура” или “Федоров-армия” в стихах из других книг). Нет, оказывается, топоним. Вместо слов-монстров взгляд останавливают “узалы”, “арбакеши” и “сеиды”, а также имена собственные, иногда полузнакомые: Ён, Пурьгине-паз, Тангар, Полехсе, Идиль, Заркун, Бектай и т.д.
Экзотика эта отчасти вызывает у читателя чувство вины, так как речь идет об архаичной мифологии народов России, о которой у большинства из нас весьма смутные представления – в отличие от автора.
Вот свидетельство самого поэта в его беседе с Сергеем Завьяловым в журнале “
TextOnly” (май 2001 года, выпуск 8): “Учась на филологическом факультете, я оказался в семинаре Проппа, ездил в фольклорные экспедиции на Север. Я и сейчас не пропускаю литературы по этой тематике. Через фольклор пошел и интерес к финно-угорскому субстрату русской культуры. Я убежден: подлинное изучение русского фольклора невозможно без изучения языков и фольклора восточных финно-угорских народов: коми, удмуртов, марийцев, мордвы”.Парадоксальные вариации на мифологические темы присутствовали в стихах
Cтратановского изначально, они врывались в социальную или философскую тематику, занимали разделы книг. Уже в книге “Рядом с Чечней” (СПб, 2002) был помещен “Пхармат прикованный”, драматический отрывок о своего рода чеченском Прометее. Но в “Оживлении бубна” мифология имеет еще и пространственное измерение, которое является важной ее составляющей. В предисловии к книге Стратановский пишет: “Эта книга задумана как собрание откликов на мифы и фольклор народов России: финно-угорских, тюркских, монгольских, палеоазиатских. Принцип ее композиции – географический: с запада на восток, от карел до нивхов. <…> Вообще, одна из задач этой книги – дать свое видение “континент-океана”, называемого Россией”.Сохраняются и архаичные модели, положенные в основу сюжета стиха – герои обычно или представляются (что, в общем-то, правильно, ибо читатель, повторюсь, “не в теме”) и свидетельствуют о себе (“Я – Тангар, бог верховный…”, “Я – дева лунная // я – бессмертная тень…”, “Это я, шаман сильный…”, “Вот и состарился // Я, Нюргун-Боотур, // Серединной земли богатырь стремительный”, “Я – Дохсун-Дуйаан, // дух злокозненный, дева неба…”, “Я – охотник морской…”), или обращаются с просьбой к различным божествам.
Просьба эта, как правило, имеет обратную сторону медали и, в зависимости от интенции просителя, удовлетворяется за какую-то плату (например, преображение), либо просящий отказывается от нее, так как требуется непосильная жертва: шаман просит вернуть жену, но он должен потерять при этом доступ в Верхний и Нижний миры; девушка просит луну забрать ее к себе от злой мачехи, и так далее.
Также варианты “обмена” присутствуют и в общении между людьми и разного рода сущностями – можно убить медведя, который окажется твоим братом, получить отказ в изгнании врагов магической силой. Это общение происходит в “тонком мире” и воплощается в мире реальном.
Стратановский сопрягает разные традиции, улавливая в них неизбежные общие мотивы – поиск бессмертия Гильгамешем и Урал-Батыром; буддийский “след” в эпосе “Абай-Гэсер”; напоминание в речи чебоксарского бухгалтера о его предках-гуннах и их походе на Рим; мотив чудесного спасения в “Деве неба” напоминает историю Моисея, а интонация некоторых строк – классические стихи Кузмина (“Двое их было; две сестры…”). Впрочем, тексты этой книги – отнюдь не изощренная стилизация и не стихотворный аналог известных ремизовских пересказов. Это один из способов разговора о наиболее глубинных вещах, который “одет” в архаические наряды.
Обмен энергиями, жертва, оживление сущностей и взаимодействие с ними – главные темы книги. В концентрированном виде они воплощены в стихотворении, давшем ей название:
Оживление бубна
(сибирский шаманский обряд)
Русской водки плесни
На свой бубен, шаман сибирский.
Оживет кожа бубна,
Обод его оживет.
Запоет его обод,
Вспоминая, как деревом жертвенным
Рос в тайге, ожидая,
когда по веленью богов
Его люди срубят.
Русской водки плесни,
напои кожу бубна, шаман.
Запоет захмелевшая,
вспоминая, как гневной олЕнихой
В дуло смерти глядела,
не зная, что будет жива
В звуках бубна безудержных,
в песне своей послесмертной.
`