Опубликовано в журнале Волга, номер 5, 2010
Кинообозрение
Иван КОЗЛОВ
Опасные фантазеры
Остров проклятых
Новый фильм Мартина Скорсезе и удивляет, и настораживает. Это масштабный триллер, имитирующий лучшие образцы фильмов «нуар», с редкостной красоты выверенными кадрами и нетривиальным сюжетом (в первые десять минут я предположил самое дикое и невозможное дальнейшее развитие событий и оказался прав!).
«Талисман» Скорсезе – Леонардо ди Каприо, сменивший на этом посту Роберта де Ниро, в очередной раз демонстрирует зрителям широкий спектр своих актерских возможностей, играя сразу как бы несколько ролей – его персонаж раскрывается как матрешка, пока не обнажается самая его сердцевина. К чести диКаприо стоит отметить, что ему удалось почти невозможное – оставить далеко позади, казалось бы, намертво прикипевший к нему имидж романтического героя – после успеха «Титаника». Роль в «Острове проклятых» отчасти сродни другой его роли у Скорсезе – в масштабном биографическом фильме «Авиатор»: та же одержимость идеей, та же глубина и масштабность характера, те же внутренние бездны, куда его героям приходится сначала осторожно заглядывать, а потом уже пристально всматриваться.
Всмотримся и мы, но с позиции наблюдающего. Американский кинематограф в свое время радостно принялся эксплуатировать фрейдистские мотивы, приспосабливая их к детективным сюжетам. Наверное, самый известный фильм подобного рода – «Психо» Альфреда Хичкока. Пройдясь по всей широкой клавиатуре учения венского психоаналитика, редуцировав известные комплексы и фобии до внятных простому зрителю аргументов поступков персонажей, Голливуд неизбежно прошел спиральный ход и вырвался на новый сюжетный уровень.
После десятилетий культурной долбежки Фрейда знали все и настало время как пародийного использования известных мотивов, так и провокационного. Теперь не психиатры объясняли действие персонажей теми или иными отклонениями, а сами герои использовали устоявшиеся в психоаналитике стереотипы, водя за нос либо дипломированных специалистов («Окончательный анализ»), либо полицейских («Основной инстинкт»).
«Остров проклятых» тоже играет со зрителем, как играют с его персонажами кукловоды, то и дело меняющиеся местами по ходу фильма. Психофуга, экзотическое психическое расстройство, анализу которого посвящен фильм, каждый может примерить на себя, может быть, поэтому «Остров проклятых» так пугает. Вот роли, которые мы играем в жизни в тех или иных ситуациях. А что там в остатке? О чем мы забыли? Какой вопрос главнее, в конце концов: «Кто я?» или «Кто все эти люди?».
Алиса в стране чудес
Никто мне ни одного доброго слова об этом фильме не сказал, и я решил оставить его просмотр до появления на видео. В противном случае 3D-спецэффекты отвлекли бы на себя внимание, а Бертон все же не Кэмерон, и его «Алиса» – не «Аватар», где достаточно этих самых спецэффектов, и кроме них смотреть, в общем-то, и не на что.
Мне показалось, что 3D-ажиотаж и послужил причиной массового недовольства «Алисой» Тима Бертона. Репутация режиссера-волшебника, готического сказочника сыграла с Бертоном злую шутку – все ждали более-менее адекватного перевода на экран, да еще в 3D-формате, интерпретации любимого произведения в узнаваемом бертоновском стиле. Вместо этого режиссер снял отнюдь не «Алису» Кэрролла, а вполне самостоятельный фильм, использующий пространство и персонажи классического детско-взрослого произведения.
Фильм, действительно, вызывающе авторский, он идет поперек зрительских ожиданий. В нем нет линейного кэрролловского повествования, в нем нет даже, казалось бы, неизбежного обыгрывания грибов-пирожков-флакончиков-кальянов, меняющих для героини реальность. Тим Бертон рассказывает нам свою историю и единственное, что нам, зрителям, следует сделать – это принять его правила игры, а не возмущаться их, якобы, нарушением.
Бертон сделал ленту-воспоминание. Повзрослевшая Алиса не помнит своих волшебных приключений, попадая снова в запредельное королевство, она думает, что находится во сне. Однако, несмотря на настойчивое повторение, сон отнюдь не прекращается и не становится осознанным, и когда Алиса понимает, что ей пришлось вернуться, это похоже на эйфорический шок от воспоминания о прошлой жизни.
Мир Бертона отличается от мира Кэрролла еще и тем, что он смертельно опасен. Отрубленные головы в сказке Кэрролла приобретают зловещую реальность у Бертона, не очень внятныйБармаглот становится вполне осязаемым злобным драконом, с которым приходится сражаться Алисе. Второе нисхождение в волшебную реальность становится для героини своего рода инициацией во взрослую жизнь. А те невнятности и непроясненности сюжета, на которые пеняли Бертону – так они же принадлежат кэрролловскому миру, и начни Бертон объяснять, что откуда взялось и почему стало именно таким – получился бы второй «Сильмарилльон». И потом, почему Бертону нужно объяснять то, что не удосужился растолковать нам Кэрролл?
Информатор
Третий случай бурного полета фантазии – у героя фильма Стивена Содерберга «Информатор». Мы погружаемся в мутный мир международных компаний, где бизнес то и дело вступает в конфликт с жесткими юридическими нормами, а сотрудники незаметно могут превратиться из заботящихся о процветании фирмы карьеристов в банальных уголовников.
Но случай героя «Информатора» – особенный. Герой, которого играет Мэтт Даймон, с каждым шагом все глубже увязает в паутине лжи, которую медленно, но верно, с невыразимым тщанием и упорством сплетает сам с не очень понятными для зрителя целями. Сначала нам кажется, что перед нами классический случай, многажды зафиксированный зорким кинематографическим оком, своего рода «Осенний марафон», только в бизнес-сфере. Становясь то жертвой, то манипулятором, герой фильма постепенно начинает казаться нам то ловким мошенником, то абсолютно больным человеком, не контролирующим свои действия.
Самое забавное в этом фильме – то, насколько серьезно относятся к герою и его безумным идеям и проектам сильные мира сего, будь его начальство в транснациональной кукурузной конторе или ФБР. Такое впечатление, что ты находишься не в американской реальности с ее строгой регламентацией, а в наших 90-х, где любой вдохновенный прохвост, улыбнись ему удача, мог бы не только получить бешеные деньги, но и сделать крутую политическую карьеру.
Хлестаковщина неизбывна, – вот главный вывод из фильма Содерберга. Второй вывод: аксиоматика по нынешним временам – непозволительная роскошь. Осмелюсь предположить некийметауровень этой ленты. Содерберг на первых порах воспринимался исключительно как артхаусный режиссер («Секс, ложь и видео», «Шизополис»), затем он время от времени удивлял поклонников вполне социальными и сюжетно-предсказуемыми картинами («Эрин Брокович»), наконец, пек как блинчики вполне коммерческий продукт (n+1 друзей Оушена). В последних лентах Содерберг демонстрирует подлинный профессионализм, если под таковым понимать умение хорошо снимать фильмы любых жанров для любой аудитории. Хотя в какой-то степени это сродни маскам героя «Информатора». Есть ли личико у Гюльчатай?