Опубликовано в журнале Волга, номер 3, 2010
Родилась в Киеве в 1973 году. Окончила филологический факультет Киевского национального университета имени Т.Г. Шевченко. Имеет
научные публикации по исследованию творчества Николая Клюева. Переводит украинскую поэзию на русский язык. Стихи переводились на немецкий, французский, английский, польский, голландский и корейский языки. Публиковалась в антологии “Освобожденный Улисс” (2004), An anthology of contemporary Russian women poets (Айова, 2005, пер. Роберта Рида), “Die Welt ist aus dem Stoff, der Betrachtung verlangt: Ein Gedichtbuch für Hubert Burda zum 65. Geburtstag” (Мюнхен, 2005, пер. Эльке Эрб) и др., в журналах “Новый Мир”, “НЛО”, “Октябрь”, “Дружба Народов”, “Новый Берег”, “Дети Ра”, “Сибирские огни”. Лауреат литературной премии Хуберта Бурды (2000) и литературной премии имени Николая Ушакова Национального cоюза писателей Украины (2006). Автор пяти книг стихов.На Рождество
В пирог зимы, бесшумной, бесшабашной,
запечены все детские шажки.
Родиться больше никому не страшно.
Разрушить сказку – руки коротки.
На санках, перевёртышем, отродьем
горы с рекой, на пуповине сна,
Изюминками в сдобе мы находим
ребячьи потайные имена.
Не видно, кто толкает санки наши
в лучах Звезды за снеговой каймой,
но всяк из нас не сделается старше,
пока он на пути к себе домой.
И каждая – вне возраста и пола –
зима живет на пуповине сил
рождественского тонкого помола,
и в мякише ее ты тоже был…
* * *
А в голосе волглом волнуется яр –
не море, не пропасть –
заветная впадина пришлых татар,
наснежная пропись.
Прибьется прощенная за недосып
луна-плоскодонка.
На ней уместившись, отчалить могли б
все страхи ребенка.
Довериться – главное, главное – ждать
найдёныша-знака,
ядрёного, ярого, силой под стать
векам буерака.
Озимый младенец или яровой
не в голосе спит ли?
Пока выговаривается тобой
в молитве.
* * *
Листья вверх противотоком
Увлекаются с травы.
Подняла до самых окон
Осень кокон головы.
Просочилась от ограды
За гардины, в полутьму,
Привораживая взгляды,
Чтоб любить по одному.
Репортер кленовых мантий,
Тополиных соболей –
Подожгла она не магний:
Плавит золото скорей.
И в доверчивой ладони
Свет елозит нагишом,
На листвящемся балконе,
Перевесившем весь дом.
С ног на голову вставая,
Каждый чувствует, когда
Убегает мостовая,
Приближается звезда.
И до полного слиянья
Остается на вершок
Увлеченного сиянья –
Или беличий прыжок.
* * *
Во всякий день я жду – произойдет
Одно событие, и с ним в согласье
Любовь внезапный совершит исход
От недовоплощенности и страсти
До тихого насущного житья.
Ему не будет вменено страданье.
И неизбежно получу и я
Ломоть судьбы по вере и по ране.
Изречь бы, отобрав у тишины,
Нетронутое жертвенное имя…
Успеет ли стать более чем сны
Явь на двоих, прижитая двоими?
* * *
Дитя переулка, дитя тупика,
Волшебно заправлена в губы строка,
Как пленка фотоаппарата:
Снимает – снимается – снято.
Покровы срываются, губы дрожат,
Какой-то рубеж окончательно взят –
Вновь отдан – захвачен повторно.
Амор это все-таки норма.
Ранимая норма. От сотен стрижей
Заросший овраг закипает живей.
Отравлен парами заката,
Алхимик глядит виновато.
От силы враждебной защита холмы
И улицы – если до-веримся мы.
А после? Придется раскрыться
Ранимей, чем роза и птица?
* * *
Совращенье незрелой малины
Наказания не повлечет.
Город пахнет – как пахнут глубины,
Поцелуем и ягодой – рот.
Слезы вытерты снова и снова.
Есть прибежище – значит, сбежал,
Значит, создан как рыба для клева,
Как живой интерьер – для зеркал.
Значит, то, что вокруг не навеки –
Провоцирует верность твою,
Завлекает в пустые отсеки
Необжитого слова “люблю”.
Помни – кто ты, задумайся – где ты,
С чем ты выйдешь к последней реке,
За щекою сжимая ответы,
Износив поцелуй на щеке…
* * *
Нельзя все время быть вразлёт –
Слабины заметет, залепит,
Затем сознанье перейдет
На мартовский кошачий лепет.
Ведь если встреча не дана,
То накликать ее не надо –
Под золотом ее руна
Зашевелились чертенята.
Когда невытравим соблазн,
Как жар нездешнего камина,
Не хватит здешней пары глаз,
Чтобы пройти спокойно мимо:
Другие надобно сомкнуть, –
Которыми касался края, –
И так брести куда-нибудь,
Вовсю приличья соблюдая.
Бежать по капелькам к тебе,
Ныряя между проводами,
Или сидеть себе в тепле,
Когда разверзлась хлябь над нами?
Должно быть, в городе чужом
Всяк лучше, чем в своем исконном,
Где напряжен и отражен
До самой смерти небосклоном.
А здесь, за тридевять земель, –
Ни пораженья, ни защиты,
Хоть стрелы попадают в цель
И гвозди правильно забиты.
Ты под зонтом, что аммонит
В земле, – в дожде своем сохранен.
Жизнь предлежит, и предстоит,
И предлетит, как марсианин.