Опубликовано в журнале Волга, номер 11, 2010
Иван КОЗЛОВ
Три русских фильма с двумя героями
“Мелодия для шарманки”
“Шел по улице малютка, посинел и весь дрожал”. Собственно, малюток в новом фильме Киры Муратовой двое – брат и сестра, сбежавшие от угрозы помещения в разные интернаты после смерти матери. И отправились они в большой город искать своих отцов, давным-давно бросивших семью. Дело происходит накануне Рождества, брат с сестрой два с половиной часа экранного времени претерпевают боль и унижения от равнодушных обитателей мегаполиса, цепь несчастливых совпадений приводит к их разлуке, девочке светит колония, мальчик замерзает в недостроенном особняке богача.
Как обычно у Муратовой, экран населен разно рода и вида монстрами в человеческом облике, педалируется некоммуникабельность и экзистенциальное равнодушие. Вполне трэшевый сюжет (своего рода индийское кино с несчастливым концом) любопытен своим построением – скитания детей в городе позволяют режиссеру пройтись по веренице типажей, уделяя каждому персонажу от нескольких фраз до развернутых монологов. Собственно, это фильм скетчей, связанных между собой перемещениями главных героев (вокзал, аукцион, казино, супермаркет).
Первые аналоги, которые приходят в голову – это фильм Бунюэля “Достойные сострадания” и роман де Сада “Жюстина”. Их добродетельные герои также безнадежно воюют с судьбой, также терпят поражение в этой неравной схватке. Любопытно, что в этом фильме появляется некое зеркало для человеческого бестиария, которым заселены все фильмы Муратовой – бедные детки. Но гуманизм, которым режиссер явно не “страдает” (хотя, можно вспомнить ранние фильмы, “Чувствительного милиционера” и “Увлечения”), вряд ли проснется у зрителей, – “несчастья добродетели” в фильме Муратовой зашкаливают за разумный предел, что не позволяет относиться к происходящему на экране всерьез. Но образы этого фильма еще долго будут преследовать зрителя.
“Как я провел этим летом”
Двое героев нового фильма Алексея Попогребского (“Коктебель”, 2003; “Простые вещи”, 2007, призы на “Кинотавре” и в Карловых Варах) – обитатели метеостанции на Чукотке. Огромные пустынные просторы не отменяют существование персонажей в замкнутом пространстве. Начальник метеостанции – немногословный мачо, стажер – инфантильный юнец. Неизбежный конфликт оказывается травматичным для обоих.
Этот фильм впервые за пять лет представлял Россию на Берлинском кинофестивале и получил двух Серебряных медведей – за работу кинооператора (с формулировкой “выдающийся вклад в киноискусство”) и за мужские роли (начальника метеостанции сыграл выпускник Саратовского театрального училища, работавший в 1990-е в Театре юного зрителя Сергей Пускепалис). Плюс приз “Лучший фильм” на 54-м Лондонском кинофестивале,
Некоторые критики называли этот фильм триллером. Несомненно, элемент саспенса в фильме присутствует, но это, вместе с тем, абсолютно медитативное зрелище и по визуальному ряду, и по ритму повествования. Собственно, сюжетный слом происходит ближе к второму часу фильма.
Хоть героев и двое, третий, столь же важный – природа, безумно красивые пейзажи, на фоне которых разворачиваются человеческие драмы. Равнодушие пейзажа, его глобальность и несоизмеримость человеку лишь усиливает подспудно кипящие на экране людские страсти.
“Овсянки”
Фильм Алексея Федорченко (“Первые на Луне”, тоже, кстати, обласканный Венецианским фестивалем пять лет назад, как и “Овсянки” в этом году) снят по одноименной повести Дениса Осокина, его прозу “Сухая река” в 2007 году печатала “Волга-XXI век” (так назывался наш журнал до 2008 года).
Два героя этого фильма отправляются в путешествие, из которого им не суждено вернуться. У директора бумажного комбината умерла жена, и он просит работника этого предприятия помочь похоронить ее по древнему обряду – персонажи являются представителями мери, малого народа костромской земли. Фильм почему-то обозначался на афишах как эротическая драма, разве что считать эротикой свадебные и погребальные обряды и ритуальное же “дымление” – пересказ интимных подробностей жизни умершей.
Фильм, конечно, получился экспортный, на одной полке с лентами Звягинцева и Вырыпаева. “Загадочная русская душа” теперь явно проигрывает “загадочной мерянской душе”. И пусть демонстрируемые в фильме ритуалы “не основываются на научных фактах”, хотя автор литературной основы фильма – знаток обычаев и фольклора малых народов Поволжья, это не отменяет, конечно, возможности поэтического вымысла, да еще такого красивого и загадочного.
Эта лента невероятной красоты и затягивающего ритма. Камера совершает медленные развороты вместе с паромом, медленно кружит внутри автомобиля, так что половина экрана на несколько секунд становится черной по диагонали, чтобы уткнуться в заднее стекло, задумчиво глядя на удаляющуюся дорогу. То же происходит с размытым фоном во время плавания на лодке – мокрая зелень, желтая листва, на мгновение становящаяся невыносимо насыщенной, чернота моста. Зритель тонет в кадре, как герои фильма в реке, и ему так же невозможно выбраться из этого тягучего течения.