Переписка Валерия Белохова с Александром Болонкиным
Опубликовано в журнале Волга, номер 7, 2009
Переписка Валерия Белохова с Александром Болонкиным*
*«Волга» продолжает серию публикаций из архива Валерия Белохова («Все любили получать письма от Петрова» // Волга.N 1 (414). 2008; «Листки из глухого времени». Письма Олега Сенина Валерию Белохову // Волга. N 3 (416). 2008).
Вниманию читателей предлагается переписка Валерия Белохова с Александром Болонкиным (письма 1985-86 гг.). Она сохранилась не целиком (или, во всяком случае, не целиком находится в нашем распоряжении). Более того, странно уже то, что она все-таки сохранилась: Болонкин советовал Белохову уничтожать его письма. Послания Белохова получены нами не от адресата (А. Болонкин любезно разрешил печатать свои письма), – копии «под копирку» хранились в его архиве.
О Валерии Белохове (1947–1987) мы подробно писали в первой публикации, поэтому напомним лишь основные моменты. Он был арестован в сентябре 1972 года, в декабре осужден по 70-й статье на пять лет. Среди инкриминировавшихся ему материалов «Программная платформа социалистического прогрессивного союза», «Досье на партию», «С чего начать» и другие статьи, призывы к созданию новой партии в противовес КПСС и изменению государственного строя в СССР. Через 2 года Белохов был досрочно освобожден, обратившись с просьбой о помиловании. Свою версию этого он излагает в публикуемой переписке.
Александр Александрович Болонкин был арестован в 1972 году за распространение самиздата (Сахаров, Солженицын, Марченко, Авторханов, «Хроника текущих событий», Конквест, листовки и многое другое) и приговорен к 4 годам лагеря и 2 годам ссылки.
Он родился в 1933 году, к началу 70-х сделал успешную научную карьеру – закончив Пермский авиационный техникум, Казанский авиационный институт и Киевский университет, затем аспирантуру Московского авиационного института, защитил кандидатскую и докторскую диссертации, работал ведущим инженером в авиационном Опытно-конструкторском бюро Олега Антонова и начальником отдела надежности в ракетном бюро академика В.П. Глушко, занимался преподавательской деятельностью. Авиация и космос были традиционно приоритетными направлениями советской науки и промышленности, но для Болонкина технический прогресс был немыслим во внеэтическом измерении; он анализирует доступную ему в силу статуса закрытую для простых смертных информацию, размышляет над трудами академика Сахарова. Болонкин переходит к практическим действиям: он конструирует простейший множительный аппарат и тиражирует свое изобретение среди единомышленников. На этой технике печатается множество самиздата, в том числе журнал «Свободная мысль», в котором публикуются исследования Болонкина.
Болонкин получил относительно небольшой срок, но приватным образом ему было обещано, что он никогда не выйдет на свободу. И власти постарались сдержать слово. В 1978 году, за несколько дней до окончания срока, по сфабрикованному обвинению ему дают еще 3 года уголовного лагеря, в 1981 году угрожают третьим сроком. Об этом есть в публикуемых ниже письмах, подробнее – в книге Болонкина «Записки политзаключенного» (NY, 1991). Ни обращения Сахарова, ни протесты западных правозащитных организаций не помогают.
Понимая, что третьего лагерного срока он не выдержит, Болонкин выступает с раскаянием и отправляется в новую ссылку – хотя бы не в лагерь. И вот, ссылка уже закончилась, но из места отбывания никто его отпускать не собирается.
Собственно, на этот моменте неопределенного ожидания и строится публикуемая ниже переписка двух политзэков из двух «углов». Забытые подробности общественной жизни, выборка деталей, определенный угол зрения, пересказ западных новостей, пристрастные их комментарии – все это создает мгновенный «фотоснимок эпохи», которая, казалось, будет бесконечной.
С развертыванием демократических преобразований в СССР Болонкин освобождается, дезавуирует свое «покаяние», в 1987 году он эмигрирует в США, преподает в американских университетах, работает в системе НАСА и Военно-воздушных сил. Кроме профессиональной специализации, в круг его интересов входит проблема человеческого бессмертия в связи с развитием компьютерных технологий, парадоксальным образом пересекающаяся с идеями ТимотиЛири (см. его книгу «Бессмертие людей и электронная цивилизация».NY, 3-е изд., 2007).
Сегодня Александр Болонкин член Совета Директоров Международного Космического Агентства, Председатель секции Космических Полетов, участник многих Международных Форумов и Общеамериканских конференций, автор множества книг по аэрокосмической тематике, Президент Международной Ассоциации бывших советских политзаключенных и жертв коммунистического режима.
Вчера – политзэк, томящийся в бессрочной ссылке после 15 лет (в общей сложности) лишения свободы. Об этом – в письмах.
Александр Болонкин – Валерию Белохову
№ 1
г. Улан-Удэ. 13.6.85
Здравствуй, Валера!
Письмо твое № 1 от 1.06.85 получил. Не падай духом. Туберкулез в настоящее время, если не лечат полностью, то локализуют буквально в 100% случаев. В последнем моем месте заключения (ИТК строгого режима в п. Южный ОВ-94/2 под Улан-Удэ) больна туберкулезом была почти 1/3 – ¼ состава (в основном, молодые ребята).Лечение там сам знаешь какое. И тем не менее у большинства каверны локализовались, и жили они потом с ними, как и все остальные. Все-таки сейчас не прошлый век и медицина имеет хоть какие-то успехи. Не настраивай себя на пессимистический тон. Я не думаю, что твоя болезнь зашла далеко, да и ты не в Мордовии, а в нормальной советской больнице.
Больше бодрости и веры в свои силы. Помирать нам еще рано.
А вот пить не стоит. И не потому, что сейчас такая кампания. Надо найти какие-то иные занятия, хобби и времяпровождения, тем более, ты не в такой глуши, как я, можешь многое слышать, а иногда и видеться с людьми, друзьями.
Теперь кратко о себе.
Как ты знаешь, после Мордовии я попал в Бурятию в п. Багдарин. Здесь меня устроили вначале подсобным рабочим в геолого-разв.<едочную> партию, а т.к. шататься по тайге зимой в мои годы было непросто и я стал болеть, то потом устроили (как выяснилось позднее, специально) в КБО по ремонту бытовых приборов (утюгов, электроплиток). Одновременно ряд торгующих организаций предложили мне по письменным договорам произвести ремонт холодильников, радиоаппаратуры, которая поступила с заводов неисправной.
20 апреля
Отбывать наказание вначале повезли в Красноярский край, на 50–80 км севернее станции Решеты (лесоповал), а затем через месяц вернули в Улан-Удэ и поместили в ИТК ОВ-94/2 п. Южный под Улан-Удэ. Здесь нач<альник> лагеря Друй Л. А. – еврей, сгубивший сотни душ, начал бешено терроризировать меня. 12 месяцев он продержал меня в ПКТ, а затем 265 суток в ШИЗо.
Причем, ШИЗо
в Лесном были цветочки. Здесь ШИЗо
с обледенелыми стенами, темнота, вонища, по 17 чел. на
Довели до полного истощения. Даже днем мне мерещился кусок черного хлеба. Но самое страшное – это холод, когда тебя днем и ночью бьет озноб и невозможно уснуть.
Получил хронический бронхит, радикулит и кучу других болезней, испортил желудок.
За 10 дней до конца второго
срока, в апреле
После чего сказали, что либо получишь 15 лет, причем, создадим условия, что протянешь не более чем год-два, либо выступи по телевидению с раскаянием, и через 1-2 года ты вернешься в Москву к прежней работе.
Я согласился, т.к. понял, что иначе они никогда не выпустят. Здесь, в Сибири, они могут творить, что угодно, да и сейчас не 70-тые годы, игра в разрядку кончилась. Кроме того, после 265 суток ШИЗо я был в очень плохом физическом состоянии, тяжело болел. По делу шел один. Никакой деятельностью заниматься я не собирался.
Меня подлечили в больнице, переодели, вручили текст и записали на видеомагнитофон. Я просил изменить текст, но это не позволили. Стояли рядом и проверяли по копии. В газете же опубликовали, чего вообще не говорилось.
В феврале
Но так ничего и не сделали.
В июне
Перед этим с моей женой Болонкиной М. А., проживающей в Москве в моей квартире,
познакомился начальник отдела КГБ, который обещал на ней жениться в случае
развода со мной. В
В мое отсутствие жена сильно пила, три раза попадала в больницу с алкогольными психозами.
Я добиваюсь возвращения в Москву, восстановления званий, но в ответ слышу только угрозы. Так, нач<альник> местного КГБ генерал Верещагин угрожает: «Что, уже отъелся, на свободе надоело гулять, снова в тюрьму захотел».
В общем, мне надо выбираться из этой проклятой Сибири ближе к Москве, а лучше вообще за пределы, т.к. здесь рано или поздно снова что-нибудь сфабрикуют и посадят. Здесь творят все, что хотят, т.к. глухо, как в танке.
Если есть у тебя знакомые в Москве или вокруг нее – напиши. Дай адрес Сенина1. Мне надо поменять однокомнатную квартиру в Улан-Удэ хотя бы на Тулу или иное место.
Что касается тебя, то обвинения против тебя выдвинул не я, а Любарский2. У меня лично никаких к тебе претензий нет. И характер обвинений разный. Тебя обвинили в скрытых действиях, наносящих ущерб другим людям. Я же выступил с раскаянием открыто, причем после многих лет невероятно тяжелых истязаний. Все прекрасно знают, какими методами КГБ заставляет каяться в несуществующих грехах. Зная их, я убежден в том, что и тебя помиловали, заставив либо выступить, либо подписать какие-то заявления, обращения и т.п. В Мордовии ходили слухи, что ты выступал в Саратовском университете. Если ты желаешь, напиши об этом.
Кстати, за последние годы каяться заставили многих, ужесточив методы содержания и обращения, а главное, фабрикуя новые дела при окончании срока. Например, я слышал, что раскаялся Чорновил Слава и др. Ему при окончании ссылки сделали «изнасилование», Айрикяну «взятку», Лисовому «тунеядство» и т.д3.
Я не пытаюсь оправдываться,
а рассказываю, как было дело. Кто не испытал все сам, тому легко обвинять, но
моральное право обвинить имеет только тот, кто все прошел в таком же объеме и
не сломался. А я держался с 1972 по
Я еще раз повторяю, что лично к тебе никаких претензий не имею и повторял, как и все, только обвинения Любарского, который мог и ошибаться.
Я думаю, что тебе не стоит серьезно переживать, жизнь все постепенно расставит по своим местам. Главное, чтобы никто другой серьезно не пострадал. Моя совесть чиста в этом отношении. И я уверен, что и твоя не запятнана в этом плане.
В больнице у тебя будет много времени. Напиши подробнее обо всех, что знаешь, что слышал о моем деле в 1975–82 гг.
А главное, выздоравливай.
С наилучшими пожеланиями: Александр.
Вкладываю фото.
P.S. Ты, наверно, помнишь в Лесном Петрова Ал<ександ>ра Александровича4. Говорят, три года назад его снова посадили.
Напиши подробнее, что за дело было у тебя с алиментами и где ты отбывал5.
Народ здесь темный, радиоволны сюда практически не доходят.
Собираю магнитофонные записи Высоцкого, Северного, Розенбаума, Лазо и др. но доставать их трудно. Не удалось до сих пор послушать Старчика, Галича и многих других.
Зимой холодина до –40оС. Лето короткое. В течение суток бывают скачки температуры до 20о.
Если есть возможность – пришли фото.
Привет всем, кто не забыл. Сообщи при возможности Вагину6 мой адрес и напиши обо мне.
P.S.S. Пытаюсь у местной почты высудить 952 руб. за утрату 81 заграничного письма.
Писать мне можно также по
адресу:
Это, если не срочно, несколько надежнее, т.к. тут соседу одно время наказали лазить в мой ящик, что он иногда (правда, редко) и делал. 1–2 раза в неделю я хожу на Главпочтамт.
Если увидишь пластинки с уроками английского языка, обязательно с книжкой, то возьми и вышли мне.
То же в отношении немецкого и французского (для начинающих), но обязательно с книжкой. Деньги я тебе вышлю.
Когда минует надобность – письмо уничтожь.
Валерий Белохов – Александру Болонкину
г. Саратов
28.06.85
N 2
Здравствуйте, Александр Александрович!
Получил сегодня Ваше письмо от 18.06.85. Спасибо. Очень взволнован повестью о Ваших злоключениях. В общих чертах я знал все это, и что не знал – вполне мог представить себе, зная «методу» известных органов. Но услышать все это непосредственно от Вас – совсем другое дело. Это потрясает. А я ведь не из чувствительных. Кое-что повидал и сам.
Ну что ж, попытаюсь ответить на Ваши вопросы, кое-что посоветовать, объяснить, помочь, чем смогу.
— — —
Рад, что у Вас нет ко мне претензий. Да было бы и несправедливо, если бы они были. Еще никто, насколько я знаю, из контактировавших со мной не может пожаловаться на то, что как-то пострадал. Этого не может сказать Твердохлебов7, у которого я был в суде и в его присутствии дал приличные показания. Его мать в коридоре суда потом горячо благодарила меня. Не может пожаловаться Арина Гинзбург, у которой я был дома. Не может меня ни в чем упрекнуть, наконец, Слава Петров8. А уж с ним мы общаемся очень близко. Сотни писем были за эти годы, многочисленные визиты друг к другу.
Я все это к тому, чтобы у Вас не развилась шпиономания. Конечно есть и негласный надзор, и люди, его осуществляющие, но все это делается проще, грубее, чем это мы себе порой фантазируем. Лично же меня вопрос доверия уже давно не волнует. Я не занимаюсь политикой в собственном понимании этого слова, и люди, чьим мнением я дорожу, и без того доверяют мне. Большего мне и не нужно.
Кстати, коль речь коснулась Твердохлебова: в комнате для свидетелей на его процессе я был вместе с Вашей женой (Она была с сыном, были еще Турчин9, сестра Твердохлебова и др.). Я не стал с ней знакомиться. Еще раньше я звонил ей домой и к телефону подходил мужчина. Какой смысл был искать с ней контакта? Она была очень неряшливо одета. Это меня тогда поразило.
—
Отходил, чтобы позвонить Петрову домой, но его телефон упорно занят. Мой телефон – 44-74-31. Конечно, звонить в Саратов из Улан-Удэ дорого. Кроме того, через несколько дней я буду в больнице, но запишите себе на всякий случай. Всяко бывает. Мать у меня всегда дома.
— — —
Теперь о самом для Вас главном. Как выбраться из Улан-Удэ. Полезных для Вас адресов в Москве у меня не осталось. Что и было, то сплыло (Имею в виду, что убыли за кордон).
Сенин не может быть для Вас полезен. Он слишком занят своим адвентистским делом (один из заправил в секте адвентистов). Я был у него в Туле в 1981 году, в декабре того же года он был в Саратове. Его я интересовал как верующий-православный, которого он имел в виду перетащить к себе. Он утратил интерес ко мне, как только понял, что эта авантюра не состоится. Он весь занят карьерой в этой секте и крайне осторожен в выборе контактов. Вам он просто не ответит, т.к. Вы – неперспективны с точки зрения адвентизма.
Я, быть может, слишком прямолинеен, но суть дела именно такова.
Вам надо меняться на любой приличный город в пределах европейской части страны. Хотя бы и на Саратов. Это миллионный город с 400-летней историей, университет и еще 11 ВУЗов, 5 театров. У нас тут своя, непохожая на Вашу, атмосфера. (Во всяком случае, зарубежная корреспонденция не пропадает). Из «мордовцев» тут не я один. До Москвы – 18 часов поездом. Вечером сели, утром вышли на Павелецком вокзале. Мать у меня запросто катается за продуктами. Здоровый климат.
Что у Вас там за квартира? Можно было и дать объявление в нашей «Рекламе». Я бы присматривал тут варианты. Мне ранее попадались на глаза объявления обмена на Улан-Удэ. Конечно, обмен будет с потерей. К примеру, однокомнатная квартира на комнату в коммунальной квартире, или квартиру с неполными удобствами и т.д.
Впрочем, дело покажет.
Это то, в чем я реально бы смог Вам помочь.
— — —
Только, ради Бога, сидите в своей Бурятии тихо, не обостряйте своих отношений с чекистами. Когда Вас сажали в последний раз, в Вашу защиту еще покрикивала «Свобода», а теперь, если что и случится, уже никто кричать не будет. С Вами расправятся тихо, так тихо, что никто Вас и не услышит. Проявите благоразумие! Я написал о Вас Любарскому. На днях буду писать Вагину. Упомяну и там.
Вам самому это сделать не дадут. По крайней мере оттуда. Спишитесь с Петровым поплотнее. Он тоже может помочь. Правда, у него на руках парализованная мать, и сам он после инфаркта. Его возможности ограничены ныне.
Я тоже вот ложусь в больницу.
Но все-таки даль придвинуть можно. Только будьте благоразумны, не боксируйте Вы с местными божками. Ничего не добьетесь. Вы же сами о том говорили. Продемонстрируйте эту лояльность, если ничего другого не останется.
Только больше никаких публичных выступлений.
(Кстати, отвечаю на Ваш вопрос. Я никаких бесед, выступлений и т.д. в университете не проводил. Это злобная клевета. Все это легко проверяется – Саша Романов10 рядом, в Саратове).
— — —
Поймите меня правильно. Я в свое время, как Вы помните, написал не заявление о помиловании, а «отказ от оппозиционной политической деятельности». Конечно, всем ясно, что по сути своей это то же самое. Но форма соблюдена, насколько это было возможно в тех условиях.
И я «деятельностью» не занимаюсь. Я писал об отказе от своих ревизионистских воззрений, и я от них отказался. Ведь я садился как марксист, социал-демократ.
Отказался я от марксизма. И сейчас не приемлю. Я не кричу об этом на всех перекрестках. (Да и надо ли кричать об очевидном!?) Но те, кому надо знать, это знают.
Я писал, что я патриот своей Родины и особо подчеркивал – России.
И я остался патриотом России, интересы Родины для меня главнее прочего. И опять же – это знают.
Я не сделаю ничего, что повредило бы Родине, и при этом условии власти как-то терпят мои убеждения, ибо это уже мое личное дело. Дальше меня это не идет.
В реальной жизни, разумеется, все сложнее. Были и слежки, и придирки, и проч., и проч., но наши чекисты, надо отдать им должное, дальше определенной черты не шли.
Оказались, так сказать, «джентльменами».
У Романова и других наших «мордовцев» то же самое.
Я пишу Вам все это не для какой-то «саморекламы», а для того, чтобы подчеркнуть одну мысль, которую извлек из своего опыта диссидентства – надо быть последовательным. Избрал я путь «внутренней эмиграции» и уж стараюсь с него не сходить. Если Вы сейчас проявили готовность к лояльности, так уж держитесь этой линии, любить их ведь и не требуется (да они были бы до крайности удивлены такой любовью). Больше гибкости.
Надо выделить главное. Что Вам сейчас нужно более всего? Сносные условия жизни, условия для научной работы или хотя бы для занятий любимым делом. Кажется, я так вас понял?
Вот и давайте бить в эту точку.
А Вы тяжбу затеваете с почтой! К чему? Из-за второстепенного можете потерять главное. Только дразните гусей.
Да и дело безнадежное. Петров в таких тяжбах собаку съел, и то бросил.
— — —
Вы простите меня, что я, как будто, поучаю Вас. Просто советую. Ведь вновь репрессии Вы не перенесете. Речь идет уже о Вашей жизни, а тут трудно оставаться равнодушным.
— — —
О своем последнем годичном сроке напишу в следующий раз. Письмо и так велико, а в больнице мне делать будет нечего. Буду писать. Что еще остается?
О Александре Петрове-Агатове я слышал недавно лишь то, что он умер. В свое время я читал самиздатовскую работу Петра Григоренко (генерала) о Петрове-Агатове. Если даже половина там изложенного правда, то это ужасно.
Пластинки я в оставшиеся дни до больницы посмотрю.
Приемник стоит рядом, но я в последнее время его почти не слушаю. Зимой говорили о том, что наш известный кинодеятель Андрей Тарковский остался в Италии (автор «Андрея Рублева», «Соляриса» и др.). С Тарковским я был мельком знаком. Он был в Саратове.
— — —
Здоровье мое конечно требует внимания. Ведь и с сердцем плохо.
Что ж, будем лечиться!
Высылаю две фотографии. (Там, где я с Петровым – девочка, дочка Давыдова11 от первого брака.Его первая жена нас и фотографировала).
Высылаю и видовую карточку.
В ближайшие дня напишу более подробно о себе. Там будет кое-что любопытное и для Вас.
Пока же – все
Пишите!
Валерий.
P.S. Получали ли Вы мои письма в заключении? Они были пустенькие, ничего не говорящие, но их было много.
—
г. Саратов
2.07.85
№3
Здравствуйте, Александр Александрович!
Снова я, с обещанным продолжением второго номера.
За последние дни получил два обширных письма Петрова. В одном из них он сообщает, что разговаривал по телефону с Георгием Валентиновичем Давыдовым о Вас. Есть вариант, по которому можно использовать обстоятельства вашего рождения, т.е. найти Вам подходящего «отца»-еврея, который бы и сделал вызов. Далее уж все на усмотрение властей.
Петров должен все это отписать Вам сам. Я лишь дублирую его сообщение, на всякий случай.
—
За эти дни я дважды разговаривал с ним по телефону, и Петров совершенно согласен со мной в том, что Вы должны бы сидеть у себя тихо и осмотрительно. Все возможное попытаются сделать за Вас ваши друзья и знакомые.
Вчера ушло письмо Вагину. Там я также упомянул о Вас.
О Вас знают. Ваш адрес известен. Это уже кое-что…
Мои дела прежние. Завтра иду на ЦВК (центральную врачебную комиссию), где получу направление в больницу и окончательный диагноз.
Чувствую себя удовлетворительно. Беспокоит лишь сердце.
—
Кадровые перестройки в Кремле продолжаются. Только что сообщили, что смещен секретарь ЦК Романов. Комментарий по зарубежному радио пока нет.
—
Теперь я попытаюсь рассказать кое-что о своей жизни за прошедшие вот уже 11 лет со дня нашего расставания.
Я благополучно прошел контроль в момент освобождения. Мы правильно, как Вы помните, рассчитали время, не оставив на шмон и 10 минут.
Надо было непременно посадить меня на «кукушку». После расчета в бухгалтерии я успел на нее в последнюю минуту.
Приехал домой в Саратов. Конец сентября. Стояла чудесная осень. Оформил паспорт и прописку. Паспорт получил временный на 1 месяц, т.к. в справке об освобождении в графе «место рождения» написали домашний адрес. Послали для выяснения запрос в зону.
Вырваться в Москву тотчас было неблагоразумно, и личные дела мешали.
Я приехал туда где-то в
20-х числах ноября
Подошел к старому, двух или трехэтажному дому (кое-что уже запамятовал), вошел в подъезд, подошел к двери (1 этаж). На площадке стояла женщина. Я почти не обратил на нее внимание и потянулся рукой к звонку.
Но не успел. Женщина шепотом спросила: «вы к Андрею?»
«Да»
«Не ходите туда, там обыск!»
Я метнулся из подъезда, едва успев сказать: «спасибо»
Но от дома я далеко не ушел.
Метрах в двадцати ко мне подошли двое мужчин, представились сотрудниками КГБ и
отвели в отделение милиции. Оно находилось совсем рядом, 100-
Бумаги изъяли. Тогда, придравшись к моему временному паспорту, срок которого к тому времени истек дней на 10-15, мне было велено в 24 часа убираться в Саратов. Объяснения какие-либо относительно бумаг я дать отказался, что документировано протоколом.
Со мной обошлись столь поспешно, что у меня создалось впечатление: ждали кого-то другого.
Я поехал к дяде и на другой день выехал в Саратов.
Что дальше было у Твердохлебова, я не знаю. Знаю лишь, что в тот обыск его не арестовали. Мне бы написать ему, да я все никак не мог собраться (сооружал свой второй брак, дурачина!). Ну и признаюсь, был все-таки напуган. Мордовия в памяти была свежа…
Андрея арестовали через
несколько месяцев. Летом (июль-август
Приехал. Меня опрашивал молодой, очень любезный следователь. Смысл моих показаний: собирал вещи из лагеря в спешке, видимо, потому и попали туда эти бумаги. Ни Болонкин, ни кто-либо другой мне их не давали. (Нечаянно захватил…)
К Твердохлебову шел, чтобы лично поблагодарить за ту помощь, которую он оказывал моим детям.
Вертелся как мог, но ответил, как и сейчас считаю, правильно. Следователь после допроса сказал: «Если вы и на своем следствии так себя вели, то я не завидую вашему следователю».
Я честно ответил:
«Увы! зеленый был. Следователь оказался на высоте.»
В апреле
Судебные заседания отнесли в пригород Москвы. Я сейчас не помню, как называется это место. (От Курского вокзала на электричке 30 минут)
Старое двухэтажное здание суда. Вход строго по пропускам и повесткам. У здания кучка диссидентов, человек 20-25, в основном, если судить по внешности, евреи если не все), 2 или 3 иностранных корреспондента с кино- и фотокамерами. Меня проводили на второй этаж, в комнату свидетелей. Там были Турчин, еще двое молодых людей, сестра Твердохлебова, Ваша супруга с сыном (о чем я узнал не сразу), а так же 4-5 человек, державшихся особняком.
Просидели до обеда без вызовов, а потом отпустили на обед. Я ни с кем в контакты не вступал. Достаточно и тех было сплетен, что гуляли по милости Кронидаи компании.
После обеда стали вызывать свидетелей. Вызывали и меня. Я повторил свои показания, ничего нового не прибавив. Помню вопрос прокурора: сколько реально я был в лагере?
Я ответил, что свыше 2-х лет и зал дружно выдохнул: «мало!» Как было не сделать дружно! Публика была подобрана.
Я вышел в коридор, и ко мне подлетела мать Твердохлебова. Она благодарила меня за мое поведение на суде, извинялась, что не подошла ко мне раньше, т.к. не знала меня, совала мне в руки свой номер телефона.
Но тут дюжие ребята взяли меня под локоток и вывели меня на улицу. Она, как мать, осталась в коридоре.
Вот и вся история. Вся или почти вся она поддается проверке. Случится так, что уедете и увидите Андрея, он подтвердит. Он уже читал все протоколы и не мог забыть меня на суде.
Опять же не для оправдания Вам я это написал, а чтобы Вы до конца уяснили себе историю с Твердохлебовым.
—
3.07.85
Дни летят нелепо быстро. Уже 3-е июля! Я все еще не в больнице. Сегодня идти на комиссию.
По поводу воспоминаний о прошлом. Они что-то тяжело мне даются. Хотел сегодня продолжить и рассказать о последнем своем сроке, да что-то настроение неподходящее, может быть, виновата и температурка, которая у меня теперь держится по вечерам.
Смотрел в одном из центральных магазинов грампластинки. Заказных Вам уроков не обнаружил.
Посмотрю в других магазинах. Время до больницы еще есть.
«Немецкая волна» о перемещениях в Кремле высказалась в том смысле, что теперь не в цене «идеологи-догматики», а требуются люди дела, технократы.
Но все это из области благих пожеланий. Посмотрим, каковы будут дела.
Ну и все на сегодня. Не унывайте. Как я уже писал Вам в начале письма, дело с мертвой точки сдвинулось. Спасибо Славке!
Пишите. Жду с нетерпением.
Валерий.
Александр Болонкин – Валерию Белохову
№ 2
г. Улан-Удэ
8.7.85
Здравствуй, Валера!
Получил сегодня твое письмо и был очень рад. Особенно фотографиям. Как мы все постарели. И Слава, и ты. Да и я со стороны, наверное, выгляжу не лучше. Хотя до ареста мне некоторые давали 27–29 лет. Как-нибудь при удобном случае покажу свои старые фото.
Теперь об обмене. Саратов, конечно, неплохой город, но… далековат от Москвы. На субботу – воскресенье из него выбраться трудновато. Поэтому вряд ли стоит давать специальное объявление, но если читаешь «Рекламу» (или бываешь в библиотеке, где есть ее подшивка), то посматривай. Будет что интересное – запиши. Можешь в качестве образца прислать экземпляр «Рекламы». Будешь близко от обмен-бюро – посмотри картотеку. Но честно говоря, Саратов – это крайний случай.
Теперь о квартире. У меня однокомнатная благоустроенная около
«Бокс» мой с местными божками мелкий. Написал жалобу в порядке надзора о пересмотре Багдаринского дела (о «хищении» собственной зарплаты), о пересмотре дела к почте и т.п. Но в общем ты прав, надо прекращать и эту мелкую возню. Толку никакого, а их все раздражает и дает основание для обвинения в нелояльном поведении.
С другой стороны, первые два года после освобождения я много работал в научном плане. Бросил около сотни крупных идей, получил 8 положительных решений на изобретения. Сдал в печать монографию, учебное пособие, три статьи. Когда возглавлял здесь группу АСУ ВУЗ (8 инж. + 4 техника), то за 6 месяцев мы выполнили 5-летний план и т.д. Не получил за это все ни копейки. И власти все это считают само собой разумеющимся. Их надо просто озолотить, чтобы они сделали в ответ копейку. Так уж лучше быть как все – отбывать рабочее время.
Интересно, как это тебе удается переписываться с Любарским и как вообще возникла эта переписка после столь тяжких обвинений с его стороны. Из 50 (примерно) моих писем к совершенно невинным лицам (за границу) прошло только 2. Пишешь как в пустоту, не доходят даже совершенно невинные открытки, например, поздравления с днем рождения. Но ко мне письма как будто доходят неплохо.
Напиши мне на всякий случай адреса Вагина и Любарского. Вагина я знал лично по Мордовии.
О Петрове-Агатове я слышал от соседей, что его примерно три года назад посадили. Был знаком с ним по Мордовии.
Получал ли твои письма в заключении – точно не помню. Но если и были, то очень редко, не более 1–2 писем.
Интересовался ли ты когда-нибудь записями песен Высоцкого, Северного, Розенбаума, Новикова и др.? Может, они есть у кого-нибудь из знакомых? У нас в городе прямо поветрие на некоторых из них.
Советую взять в библиотеке
и почитать книгу: Дж. Гэлбрейт, Новое индустриальное
общество. Перевод с английского. М. Прогресс.
А главное, не затягивай с лечением!
Желаю тебе скорейшего выздоровления! Пиши.
С наилучшими пожеланиями: Александр.
№ 3
г. Улан-Удэ
9.7.85
Валера!
Сегодня отправил тебе заказное письмо, но забыл спросить две вещи, о которых ты упомянул в своем письме:
1) Ты писал, что видел мою жену на процессе Твердохлебова.
Напиши, что знаешь о процессе, как в него попала моя правоверная, что за показания она давала? При мне она (как и я) никакого Твердохлебова не знала и непонятно как попала в свидетели.
Твердохлебов мне писал в п. Лесной, и туда приезжал его следователь допрашивать меня. Я потребовал дать возможность мне писать показания собственноручно и накатал им такое, что меня сразу поволокли в ШИЗо. Как мне стало потом известно, эти показания (точнее, очень резкую критику всей системы правосудия и выступление в его защиту), разумеется, в дело не включили.
Как ты сам попал в свидетели?
2) Когда (в каком году) генерал писал о Петрове-Агатове и положительное или отрицательное. По лагерю я ничего плохого о нем сказать не могу, хотя он жил сам по себе и ни в чем не участвовал. У меня впечатление, что на свободе ему сделали дело и поставили перед дилеммой: либо подпиши статью в Литературку, либо назад в лагерь. Что ты тогда на свободе слышал об этом?
Не затягивай с больницей. Отложи все и займись капитально лечением.
С приветом: Александр.
P.S. Сообщи о получении письма.
Валерий Белохов – Александру Болонкину
г. Саратов
14.07.85
№4
Здравствуйте, Александр Александрович!
Уже неделя, как я в больнице. И это, судя по всему, надолго.
Чувствую себя вполне прилично, могу читать, писать, даже совершать небольшие прогулки.
Писем от Вас пока не поступало. Нет покуда вестей и от Вагина. Думаю, что письма на подходке, если исходить из реальных сроков.
Заказанные Вами пластинки смотрел в нескольких магазинах. Нет ничего подходящего, но иногда бывают. Значит, нужно лишь следить, забегать регулярно. Я это пока могу делать.
Во второй половине дня можно уходить из больницы.
Что нового у Вас? Каковы ваши планы обмена квартиры? Прельщает ли Вас вариант обмена на Саратов? Если да, то сообщите. Я буду давать объявление и смотреть варианты. Дело это долгое, хлопотное, и чем раньше его начнешь, тем лучше. Планы с более далеким прицелом от этого измениться не могут, ибо одно другому не мешает.
У меня, кроме больницы, ничего нового. Все новости – это новые книги, которые сейчас читаю.
Самое больничное занятие.
—
Пишите. Буду рад вестям от Вас. Сам же я пишу письма не по системе «письмо–ответ», а когда вздумается, когда есть настроение.
Так я привык переписываться с Петровым. Так что иногда часто пишу, а иной раз и замолкаю надолго.
Но в больнице писать можно много, ибо много незаполненного времени.
Вот и все.
С наилучшими пожеланиями
Валерий.
—
Дополню лишь, что совершенно не знаю, как попала Ваша жена (теперь, к счастью, бывшая) в процесс Твердохлебова. Не знаю ничего и о ее показаниях. Смутно лишь помню, что мать Андрея говорила о том, что она наплела много лишнего. Добавить что-либо затруднюсь, да и прошло уже 9 лет.
По второму вопросу того же письма. (О Петрове-Агатове). Мне больно об этом говорить по ряду причин, но Петров-Агатов, увы, дал публикации в прессе (и не одну, были и в «Неделе») без особого нажима. Вернее сказать, польстившись на обещание восстановить членство в Союзе Писателей. Так утверждают все и нет оснований усомниться.
Генерал писал о нем в
работе где-то около 1977-
Теперь обращаюсь к номеру второму.
Напрасно вы не хотите использовать возможность обмена на Саратов. Что-либо другое представляется мне нереальным. Да и Саратов будет для Вас большой удачей, если выйдет. В этом Вы можете убедиться, поизучав внимательно предлагаемые варианты из нашей рекламы. Улан-Удэ представляется для нас этакой Тмутараканьей. Охотников будет мало.
Между тем с работой вы будете чувствовать себя отлично. Конечно я буду присматривать за объявлениями.
—
Адрес Любарского я сообщать Вам не берусь, не имея на то разрешения от лиц, мне его давших и от него самого. Кроме того, этот господин слишком подозрителен. Не хочу возбуждать новые страсти.
Адрес Вагина принадлежит мне. Вот он:
E. Vagin
Via E. Barrett, 7
00141, Roma,
Italia.
Только что из того? Если письма Ваши не выпускают, то не выпустят и этого.
Кроме того, Вы не учитываете специфики положения Вагина.
Вагин представляет русскую религиозно-политическую эмиграцию. Она, в отличие от «демократов», не так важна и склонна контактировать с людьми определенного направления. Держитесь варианта, предложенного Петровым. Это куда реальней.
Все остальное – трата сил впустую.
—
Несколько удивлен Вашим интересом к самодеятельным песням. И не по возрасту, и не по положению Вашему. Впрочем, Галича я люблю.
Все прочие широко распространены в Саратове, даже в больнице, в одной из палат, тарахтит магнитофон с Новиковым и Высоцким.
Наваждение какое-то…
—
Гелбрейта я
читал еще до Мордовии, брал в «научке». В Мордовии
пополнил его изучением «Экономики» Самуэльсона.
Весьма приличная книга. Издана она для научных библиотек еще в
Только все это было хорошо для меня в том моем качестве – «марксиста-ревизиониста.»
Прибегая к Вашему языку (языку Вашей специальности, если точнее), можно сказать, что подобная литература – арифметика лишь.
Кроме того, эта литература устарела.
—
Пора заканчивать. Надо бы Петрову кое-что изложить, да еще одно письмецо висит, как неоплаченный долг.
Всего наилучшего. Пишите. Всегда буду рад ответить.
С уважением
Валерий.
—
г. Саратов
19.07.85
№5
Здравствуйте, Александр Александрович.
Получил, с интервалом в 2 дня, оба Ваших письма. №2 и №3. Большое спасибо. Рад, что письма доходят без помех. Правда, №4 я посылал простым и отдал его для отправки своему соседу по палате. Вечером он вернулся пьяным и не помнит точно – опустил ли он письмо? Впрочем, письмо было на 1 страничке и содержало лишь извещение о том, что я нахожусь в больнице. Не беда, если не дойдет.
—
Коротко о своих делах. 8.07 я наконец лег в больницу. Из двух специализированных больниц этого профиля – моя лучшая. Небольшие здания старой постройки, подбор больных, так сказать, почище. Попал я сюда опять-таки благодаря своей профессии. Художники-оформители нужны везде, особенно если есть возможность использовать их бесплатно. Я кое-что оформляю им, мне это не трудно. Но зато масса преимуществ. Каждый день бываю дома, езжу на дачу и за грибами. Главное – нужно быть на месте с утра до 12 часов дня, принять процедуры и дождаться обхода.
Что ж, так лечиться можно…
Чувствую я себя хорошо. Конечно не вполне здоровым, но было бы наглостью ожидать хорошего здоровья после 38 лет далеко не курортной жизни. С Вашими приключениями не сравнить, но тоже досталось. Тем более, что с детства крепостью здоровья не отличался.
В общем, живу, а далее – как Бог пошлет.
У нас стоит жаркая погода, хотя лето, в целом, прохладное. Сегодня было около 30 градусов. В прошлом же году, в июле, Саратовская область целую неделю была самым жарким местом Советского Союза и температура достигала 40 градусов. Спасенья нет и ночью, т.к. ниже 20 градусов температура не опускается.
Я плохо переношу жару, т.к. родился в Германии, вырос в Прибалтике, но за эти 22 года, что живу здесь, как-то притерпелся.
—
Получил недавно очередное письмо от Петрова. Особых новостей нет. Побаливает сам и ухаживает за больной матерью. При случае не брезгует и стаканчиком.
—
Теперь обращусь непосредственно к Вашим письмам. На первый вопрос письма №3 я, в основном, ответил загодя в своем номере третьем.
—
г. Саратов
27.07.85
№6
Здравствуйте, Александр Александрович!
Новых писем от Вас нет. Но я пишу свои письма не обязательно как ответ, а когда довольно времени и есть подходящее настроение.
Времени-то сейчас много, вот с настроением хуже. То ли болезнь тому виной, то ли иное что, но голова пуста и леность во всем.
Новостей нет. Получил довольно подробное письмо от Игоря Вячеславовича Огурцова12. Вы должны его помнить. Он заканчивает свою ссылку. Имеет кучу вызовов из ряда стран и, вероятно, покинет Союз.
Уже три недели моей больничной жизни. Лечусь, но о результатах говорить пока рано.
В больнице лежат больные разной степени тяжести. Есть легкие, к каким я и себя отношу, но случается, что и умирают. Так было недавно в соседней палате.
Можно оперировать, но я не тороплюсь.
—
Погода стоит жаркая, но часты дожди. А ведь бывают года, когда за лето не выпадает ни одного порядочного дождя.
Прошлый год я хорошо отдохнул на Волге, на турбазе, куда меня послали работать. Этот год весь протекает под знаком болезни. Купаться и загорать нельзя.
—
Заказных пластинок в продаже нет. Посылаю Вам страничку свежей «Рекламы». Интересного там мало, для общего анализа квартирных дел все-таки может пригодиться.
Вот пока и все.
Пишите.
Валерий.
—
г. Саратов
25.08.85
№8
Здравствуйте, Александр Александрович
Получил Ваше письмо от 7.08.85
Или я неправильно информирован, или Вы меня не поняли, но я отнюдь не паникую по поводу своей болезни. Сама по себе она почти не дает о себе знать, но длительное безделие, больничная атмосфера и т.д. – вот что тяготит.
Дела мои в прежнем положении. Лежать еще долго, выйду отсюда лишь где-то в ноябре-декабре. Пользуясь болезнью хочу решить свой квартирный вопрос.
Уже приступил к бумажной волоките.
—
Сообщаю адрес Огурцова:
169060 Коми АССР, Микунь, Усть-Вымский р-н, ул. Лесная, 10.
Я получил недавно еще и открытку от него, хотя так и не собрался ответить на письмо.
Больница ужасно размагничивает. Времени свободного много, но это-то и развращает.
—
Новостей особых нет. Чаще слушаю эфир. (Приемник взял в больницу). «Свобода» в который раз повторяет работу Сахарова об охране окружающей среды. Говорят о деле трех евреев-ученых из Ленинграда, арестованных полтора года назад. В журнале «Звезда» опубликована статья о них. (Один из последних номеров).
Чехословакия подвергает цензуре речи Горбачева ввиду их «радикализма» и обещания реформ.
Забавно, не так ли?
—
В заключение о месте своего
рождения. Я родился в
Если бы дело касалось США, я имел бы американское гражданство автоматически, в силу самого факта рождения. Как обстоит дело в ФРГ, я не знаю. Но, в случае чего, могу козырнуть дедом. Он – из поволжских немцев.
Это тоже забавно. Ну и хватит на сегодня.
Пишите по возможности.
Валерий.
—
г. Саратов
11.09.85
№9
Здравствуйте, Александр Александрович.
Новых писем от вас пока нет
и в моем положении нет ничего нового. Продолжаю отлеживаться в больнице уже
третий месяц. Сделали контрольные анализы и контрольные снимки. Результаты пока
не известны, но надеюсь, что они будут неплохие. Чувствую я себя хорошо и
колебания в весе прекратились (от 57 до
—
Скучновато, хотя и коллектив в палате сложился приличный, и чтива много, и телевизор есть, и приемник. Эфир слушаю теперь часто. Из новостей:
В заключении умер Василь Стус, украинский поэт. Я знал его по больничке в Барашево. Вы тоже должны бы знать. Правительство США выразило официальное соболезнование.
В Афганистане идут самые крупные за все время войны бои в провинции Балтии на границе с Пакистаном. Цель – окончательно перервать коммуникации партизан с их базами. Тысячи раненых и убитых.
—
Диссидентство, в том виде, в каком оно существовало в 60-х и первой половине 70-х годов, можно теперь считать историей. Это ясно даже из тематики передач «Свободы» и других радиостанций. Большинство нынешних дел или чисто сионистские или серьезно (без всяких натяжек) переплетены с фарцовкой и прочей ерундой. Молодежь (ну а я очень много крутился среди нее в последний год) чрезвычайно пассивна в политическом отношении, необразованна и скучна, хотя в других областях не хуже всякой другой (в другое время).
Оставаясь при своих взглядах, я испытываю глубокое разочарование. В этой «стране дураков» ничего не изменилось обычными методами. Она развивается по своим дурацким законам. У меня уже нет сил активно проявлять себя, нет и здоровья.
Давно уже и газеты читаю пореже. Невыносимо сознавать, что обывательское: «моя хата с краю» жизненно верно, но именно обыватель и процветает в России. Сейчас и всегда, в любой обстановке приживаясь наилучшим образом.
—
У нас как-то разом началась осень. Зарядили дожди, температура опустилась до 18-20 градусов днем.
Ночью – 12-13 градусов.
—
г. Саратов
16.09.85
№10
Здравствуйте, Александр Александрович.
Все те же больничные стены вокруг. Два с половиной месяца. Недавние контрольные снимки и анализы показали, что улучшения почти нет. Леч. врач сказала, что медикаментозное лечение вряд ли даст результаты. Предположительно будет операция, но сошлись на том, что еще два месяца будут пробовать различные препараты.
Вот так-то! Я же считал, что у меня все идет как надо и излечение скоро.
Не отчаиваюсь, конечно, но лишние месяцы бездеятельности!
Вот что трудно!
—
Много слушаю эфир. Ряд новостей. Известный советский киноартист Олег Видов стал невозвращенцем. О том поведало РС.
В Лондоне на Запад перебежал резидент КГБ Гордиевский. Оказывается он уже лет десять сотрудничал с западными спец. службами. Лишь побег в ГДР резидента западногерманской разведки вынудил его раскрыться.
РС и Би-Би-си сообщают о выходе на западе нового романа Василия Аксенова «Остров Крым». Собственно роман не новый т.к. написан еще в начале 70-х годов.
ВВS сообщает и о выходе повести Корнилова «Девочки-дамочки».
—
Вот каковы эфирные новости. Других новостей не имею.
Осень наступила рано. Холодно. Днем едва ли будет 18 градусов. Для нашей зоны это необычно.
Вот и все.
Что нового у вас?
Пишите.
Валерий.
—
По-прежнему много слушаю эфир. Радо «Свобода» передает отрывки из новой вещи Солженицына «Октябрь 1916-го.»
По-прежнему все разговоры о диссидентах начинаются и кончаются евреями.
Много и серьезно говорят о Горбачеве. Его акции на Западе весьма высоки.
—
У нас совсем осенняя погода. По ночам заморозки. Листва еще не облетела, но холодно уже и днем – не более 7-8 градусов тепла. Ранняя осень…
Вот пока и все. Пишите!
Валерий.
—
г. Саратов
4.10.85
№11
Здравствуйте, Александр Александрович
Получил Ваше письмо от 17.09.85
О Вашей поездке в Москву осведомлен от Петрова. Но лишь о самом факте поездки.
Удалось ли повидать ребенка и бывшую супругу? Встречи такого рода приносят, как правило, больше огорчений, нежели радости. Как-то было у Вас?
Одного я не понимаю: помилование автоматически влечет за собой за собой снятие судимости. По крайней мере, так было у меня, с «испытательным» сроком» 3 года.
Пашнина13 я знал по 1914,но близко с ним не общался. Он слыл за чудака, если говорить мягко. В то время я, в основном, общался с евреями и «демократами», а они такую публику не жаловали. Романов находился с ним в переписке и раза два-три давал мне почитать его письма. Письма были странными.
—
Мои дела неважные. Как я уже писал в № 10, мне предлагают операцию. 4 месяца лечения почти не дали улучшения. Откровенно говоря, я ожидал более скорого лечения.
Согласия на операцию пока не даю. Буду лежать с середины ноября, до новых контрольных анализов и снимков.
—
Часто слушаю сейчас эфир. Интересно отметить, что уровень глушения снизился до минимума. Практически глушат лишь РС, да и то – вполсилы.
Основная тема – отношения между двумя сверхдержавами. Есть перспективы их значительного улучшения.
Израиль обратился к СССР с официальным предложением возобновить дипломатические отношения. Ответа пока нет, но вероятно будет «да».
Диссидентов поминают редко и неохотно. Преуспевает в том лишь РС, но ей, как говорится, по чину положено.
Регулярно слышу про РС Любарского и Давыдова. Ватикан вещает голосом Вагина.
Вот и все.
С наилучшими пожеланиями
Валерий.
—
г. Саратов
21.10.85
№12
Здравствуйте, Александр Александрович!
Получил Ваше письмо от 6.10.85. Спасибо. Что было в моем №7? Я, признаться, не помню, но уверен, что ничего особенного. Рядовое письмо небольшого объема. Странно, что оно не дошло. Путаница в нумерации исключена.
Относительно Ваших писем ничего сказать не могу. Как будто доходят все, но по датам я их не смогу проверить т.к. уничтожаю их (как Вы и просили). Если бы были номера, контроль был бы проще.
—
Новостей особых не имею. Давно не получал писем от Петрова. Правда, на днях он звонил моей матери: интересовался моим здоровьем и жаловался на отсутствие моих писем. Тоже странно. Я пишу ему раз в неделю. Неужели и тут стали пропадать письма?
Так раньше бывало, но были и некоторые основания для того. Теперь же отчего?
—
Я все еще обретаюсь на больничной койке. 4-й месяц. Всего же на бюллетени почти 5 месяцев.
От операции, после некоторого размышления, я решил отказаться. Воздержусь. Пока еще я не настолько плох и буду пытаться залечить терапевтически…
Общее состояние удовлетворительное.
—
Часто слушаю эфир. По радио «Свобода» передают отрывки из новой вещи Синявского «Спокойной ночи». Автобиографично, с описанием мордовских зон и условий жизни там. Ничего нового, по крайней мере, для нас. Читает сам автор.
В программе «Документы времени» РС дает сводку различных документов по делу Иосифа Бегуна.
Вообще же впечатление таково, что кроме сионистов и националистов, диссидентов нет. Россия молчит.
Эпоха демократов и разного рода марксистов 60-70 гг. канула в лету.
Это уже история.
—
25.10.85.
Прерывался на несколько дней…
По всей видимости, срок моей больничной жизни подходит к концу. Все возможное лечение я получил, далее – или операция, или выжидание самолечением.
Думаю, что через 1-2 недели выйду.
Радио «Свобода» стало совершенно еврейской лавочкой. 50 % эфирного времени посвящается «попранным правам великого народа иудейского».
Голос Давыдова звучит довольно регулярно. Чаще он читает чей-то материал, изредка изрекает и что-то свое, по мелочам, чаще как «эксперт» по лагерным вопросам.
—
Передают, что наибольший выезд из СССР приходится на 1979 год – около 50 тысяч, сейчас он ничтожен – около1 тысячи в 1984 году. Перед Женевой выпустили 10 человек, имеющих супругов в США. И кричали об этом как о 10 тысячах!
Елене Боннэр разрешили выезд на лечение на Запад.
Вот и все новости.
Как у вас дела? Откликнулся ли Саратов на расклеенные мною объявления?
Пишите.
С уважением
Валерий.
P.S.Не собираетесь ли вы в декабре в Москву. Я после больницы хочу там побывать. Могли бы согласовать время и встретиться. Было бы о чем поболтать.
Александр Болонкин – Валерию Белохову
№ 4
г. Улан-Удэ
5.11.85
Здравствуй, Валера!
От тебя очень долго – более месяца (с 22.9.85) не было писем. Я уже начал беспокоиться. Сегодня случайно зашел купить марок в наше почтовое отделение 15 и они у меня спросили – получаю ли я письма на «до востребования». Я сказал, что получаю (хотя получаю не здесь в п/о 670015, а на Главпочтамте 670000). И они, не спрашивая моей фамилии (что меня очень удивило, ибо бываю я у них редко), отдали мне два твоих письма (№№ 11, 12). Я был очень озадачен, пока не разглядел дома, что в заголовке у тебя Главпочтамт, а в индексе 670015. Пиши 670000.
Ну ладно об этом.
Славе сейчас очень тяжело. Мать в больнице, а у него самого отнялась нога. Как он там – не представляю. Не может даже в магазин сходить.
У меня в институте год рожали и наконец собрали Ученый совет по вопросу ходатайства перед ВАК о восстановлении к.т.н. и доцента. К.т.н. решили ходатайствовать восстановить, а доцента провалили (не набрали нужные 2/3 голосов «за»). Ходатайства от института в суд о снятии судимости решили не давать, как прямо заявили, чтоб не уехал из Улан-Удэ. А если буду подавать сам, то КГБ заявило, что суд откажет.
Помилование бывает, как мне разъяснили, со снятием судимости и без снятия судимости. Так значит, что я не могу прописаться в Москву, Ленинград и столицы республик.
Написал жалобу в ПВС РСФСР, что, несмотря на их указ, меня вот уже год продолжают держать в ссылке.
Все иностранные письма ко мне полностью перекрыли. Некоторые мои письма, если верить уведомлениям, доходят. Другие возвращаются с иностранными отметками «не востребовано», «нет адресата», а большая часть (в частности, все письма за границу, посланные из Москвы) вообще исчезают бесследно.
Как выбраться из этой проклятой Сибири – не знаю. Будет возможность – сходи посмотри картотеку обмена. Иногда бывают неплохие предложения – баш на баш, т.е. однокомнатную на однокомнатную. Я бы тогда вообще ничего не потерял, а приблизился и мог меняться дальше.
В отношении глушения у вас, видимо, чисто местное явление или удачное расположение твоей антенны. У нас все абсолютно глухо. Один дикий вой на всех диапазонах.
В Москву первый раз ездил в
Есть ли вести от Евгения В<агина>.?
С приветом: Александр.
Перед этим послал письмо от 17.10.85.
Валерий Белохов – Александру Болонкину
г. Саратов
1.12.85
№14
Здравствуйте, Александр Александрович!
Ваше письмо от 5.11.85. давно уже получил. Ответ я откладывал до выписки из больницы, чтобы толково ответить в привычных домашних условиях. Но…я все еще в больнице (Уже 5 месяцев и свыше 6-и по больничному!)
Осталось лежать несколько дней быть может. От операции я отказался, а все возможное терапевтическое лечение уже проведено.
В будущем возможны осложнения, но при условии нормальной жизни, питания и малых нагрузок – все обойдется.
Сразу же по получению Вашего письма написал Славе и позвонил ему.
У него тромбофлебит, перемещается с помощью бадика. Письма от него нет еще и подробностей я не знаю. Телефонный разговор нынче дорого, и поневоле говоришь коротко и о самом главном.
—
С письмом вообще что-то как обрезало. Случайно или неслучайно, но это совпадает по времени с установлением устойчивой переписки с Улан-Удэ.
Не думаю, чтобы система мелких пакостей распространялась и на Ваших корреспондентов, но все же…
От Вагина писем нет уже 6-7 месяцев, хотя мои письма до него доходят. Уведомление возвращаются с его подписью.
Его письма быть может «теряются». Кроме того, мне известно, что у Вагинабыли крупные неприятности и ему возможно было не до писем.
Почти год молчит Кудюкин15. Мы переписывались не часто, но регулярно (письмо – в 2-3 месяца)
—
Мои «развлечения» в больнице то же – книги и радио, изредка – шахматы (помните наш турнир в Барашево16?)
Прочитал книгу М.К. Касвинова «Двадцать три ступени вниз» («Мысль», М.
Глушение в эфире возобновилось, особенно в преддверии встречи в Женеве, хотя, казалось бы, что там глушить? Комментарии западного радио были на редкость доброжелательными и миролюбивыми.
—
г. Саратов
18.12.85
№15
Здравствуйте, Александр Александрович!
Год завершается и мы успели обменяться в нем 15 письмами (с моей стороны) и столько же или чуть меньше (с вашей).
Не так уж и плохо!
Я – дома. Вчера выписался из больницы, отложив операцию (увы, неизбежную!) на будущее. Выписался, как сказано в «выписке», в удовлетворительном состоянии. Около недели или более буду еще на больничном. Надо ехать в санаторий, путевка бесплатная, но стоимость дороги и мелкие расходы на месте… мне это не по карману. Надо работать. И так уж мне пришлось просидеть на 50% зарплаты (из которых еще 50% алименты) почти 7 месяцев! В реальном денежном выражении – это 35 рублей в месяц( я получаю 140-150 рублей чистыми)
Но работая я еще прирабатываю кое-где по мелочам.
В общем, грустная тема.
—
От Петрова по-прежнему ничего нет. Вечером буду звонить ему. Предполагаю, что дела его плохи. Он еще никогда, за 12 лет нашей переписки, не замолкал столь надолго.
Известно ли вам что-либо?
—
Слушаю зарубежное радио. Джилас, известный югославский коммунист-ревизионист, должен находиться в одной из белградских больниц с тяжелым инфарктом.
У нас ни один десяток диссидентов имел криминалом его работы. И Вы, насколько помнится, также.
В основном же новости внешнеполитического характера.
—
Только что удалось дозвониться до Ленинграда и говорить с Петровым. Три дня назад он вышел из больницы. Лежал по поводу своего тромбофлебита. На сей раз будто бы обошлось, хотя там основной метод лечения, как он выразился, это резать.
Как, впрочем, и у нас в больнице. А я думаю, что хирургия – это своего рода капитулянство медицины.
Лидия Ефремовна17 дома, чувствует себя удовлетворительно.
Таким образом мои страхи были напрасными, и слава Богу!
Писать письмо дома, в привычных условиях, в тишине – совсем другое дело. Для меня все эти мелочи всегда имели огромное значение. Вплоть до сорта бумаги и цвета чернил.
В больнице я был косноязычен и совершенно беспомощен на бумаге.
Единственное что удавалось, так это много читать.
—
У нас 2-3 градуса мороза, идет снег. Пока весь декабрь было очень тепло и тихо.
А как у Вас? Вероятно холод? Мое знакомство с Сибирью ограничивается севером Томский области, где я был у Славки в гостях, во время его ссылки. Но там я был в конце марта.
Каких-либо вариантов обмена Саратова на Улан-Удэ пока не усматривается.
Вам надо дать мне «полномочия» на объявление в нашей «Рекламе» и естественно денег на него. Сколько, пока не знаю, но могу, при нужде, узнать.
Тогда это будет что-то реальное. Объявления самодельные, да еще в таком количестве — это пустое.
—
Пора и закругляться. Пишите о себе чаще. Теперь и я смогу писать и больше и лучше.
С наилучшими пожеланиями
Валерий.
—
г. Саратов
22.12.85
№16
Здравствуйте, Александр Александрович!
Я нашел время еще для одного предновогоднего письма Вам. В больнице оно нашлось бы едва ли…
Завтра я уже выхожу на работу. Осмотрюсь и если обстановка покажется мне тяжелой – уйду в отпуск. Он мне положен был еще в июне.
В пятницу 20-ого я и Саша Романов ходили на концерт Александра Розенбаума. Это вторые гастроли его за год. Принимали его на «бис», хотя я, как уже писал, поклонником его не являюсь.
Помню, что Вы интересовались. Вам было интересно.
—
Писем почти ни от кого нет. Но я выплатил все долги – написал всем, кому должен был чуть ли не с сентября. Теперь жду ответных открыток и писем, в том числе и от Вас. Ваших писем нет уже второй месяц.
У нас выпало много снега и установился мороз до 10-12 градусов, но, видимо, ненадолго.
А что у вас? Все-таки Сибирь…
Вместе с Вашим письмом отправил и очередное письмо Вагину. Мои письма до него доходят, также как и письма Романова (уведомления за его подписью возвращаются), но писем от него пока нет.
Ни мне, ни Романову.
Ваши просьбы в письме изложены.
—
Скоро освобождается Огурцов. Несколько дней назад Палата Представителей США приняла резолюцию №76, призывающую СССР незамедлительно выпустить Огурцова вместе с родителями на Запад.
Полагаю, что препятствий чинить ему не будут.
Ну вот и все новости.
Привет от Романова.
С наилучшими пожеланиями
Валерий.
—
К сожалению, Ваша удаленность сильно мешает. Я все-таки склоняюсь к тому, чтобы дать соответствующее объявление в нашей «Рекламе недели». Это лучшее, что можно придумать. Кустарные объявления не эффективны, часто их просто срывают.
Слова за Вами. Сменять затем Саратов на Москву или что-то около того, гораздо легче. Таких обменов много.
Я знаю, что некоторые саратовцы специально на несколько лет переезжают в Москву, ухитряются получить там какую-нибудь плохенькую квартирку, чтобы затем сменять ее на прибыльно опять на Саратов.
У нас, большей частью, город свой очень любят и менять его, даже на Москву, вовсе не стремятся.
И я бы не стал. Вот на Ленинград – с удовольствием.
Но это все к делу не относится. Жду Вашего решения. Время-то идет.
—
Вот и все пока. Пишите по возможности. Теперь я весьма «письмовен». С удовольствием и вовремя отвечу.
Валерий.
P.S. У меня есть подборка книг на английском языке, присланных Вагиным. Не хотите ли для практики заняться переводом? И я был бы рад иметь перевод, и Вам практика?!
Александр Болонкин – Валерию Белохову
№ 5
г. Улан-Удэ
3.1.86
Здравствуй, Валера!
Твои письма № 15 и № 16 получил 26.12.85 и 3.1.86 соответственно. Отвечаю.
У нас сейчас сильные холода. По утрам –38оС, а на севере Бурятии до –50оС. Холод я плохо переношу и страшно не люблю.
На объявление в газете – мало надежды. Я дал объявления в газетах в Туле, Рязани, Калинине, Горьком, Иваново, Ярославле и др., но не было ни одного предложения, если не считать двух писем из мелких поселков этих областей.
Все это стоило кучу денег и никакого результата. Я думаю, лучше периодически (1–2 раза в месяц) заходить тебе в обмен-бюро и просматривать картотеку. Теперь я согласен и на Саратов, особенно если будет равный обмен. Благодетели всего человечества ничего делать не хотят и как отсюда выбраться, я не знаю. Связывать брачными узами мне себя также не хочется в силу известных тебе планов. Вот если у нее такое же стремление, тогда другое дело.
Я тут написал в прокуратуру и министру связи по поводу отсутствия иностранных писем, и мне выдали пару посланий. Но главного письма нет. На мое заявление о розыске потребовали указать отправителя, адрес (его), дату и номер квитанции.
О концерте Розенбаума напиши, что исполнялось. У него много зековских песен ходит на лентах. Что о нем известно. Кто он? Биография. Был ли в США (как поется в его песнях)?
Когда точно освобождается Игорь О<гурцов>.?
Из ВАКа пришел ответ. Требуют, чтобы Ученый Совет переголосовал (о восстановлении к.т.н.). Испорченный бюллетень они причислили к голосам «против», и «за» не хватает одного голоса. Ректор собирается поставить на голосование в марте. Практически это еще отсрочка на год.
Моя незарегистрированная подруга Тамара скоро почти год как болеет. В апреле была операция на желудке (рак). Теперь метастазы в позвоночнике и положение ее безнадежно. Сейчас она в больнице, но скоро ее выпишут как безнадежную, и далее мучительный конец. Домой к себе она не хочет (дерев<янный> дом, дети, престарелые родители), а у меня нет надлежащего ухода и жизнь моя превращается в кошмар. Мы от нее скрываем ее состояние. Поэтому в письмах на мой домашний адрес – об этом не пиши.
Вот и все новости. Привет Саше Романову и всем общим знакомым.
С наилучшими пожеланиями
Александр.
У нас стали глушить наглухо.
Утерялось письмо № 13.
Валерий Белохов – Александру Болонкину
г. Саратов
05.01.86
№1
Здравствуйте, Александр Александрович!
Получил Вашу новогоднюю открытку. Спасибо. По штемпелю определил, что она добиралась до меня 16 дней. Многовато все-таки. Так ходили письма в начале века, и возросший объем корреспонденции под Новый год не может служить оправданием.
А письма мои все-таки пропадают… изредка, но бывает это и в переписке с Петровым. А в 1981 году пропадали через раз, так что пришлось всю переписку вести заказными письмами.
—
Наступил год 1986-й. Я
встретил его у сестры. Она недавно получила квартиру и
праздник был одновременно и новосельем (для информации: сестра с
Перед Новым годом вышел на работу и сразу же закружился в хороводе дел. Коллектив в мастерской у меня сменился, но я остался старшим художником.
Я люблю свою работу и, откровенно говоря, соскучился по ней. Работаю с азартом и много, но конечно же устаю.
А вот это уже плохо. Никак не привыкну, что силы мне теперь надо беречь.
Состою на учете в диспансере как активный больной. Раз в месяц – анализы, раз в три месяца – рентген. Каждую неделю выдают огромную порцию таблеток.
Так что болезнь еще будет о себе напоминать и может быть я все-таки решусь на операцию, но позже.
—
Петров в декабре дважды звонил мне. Поздравил с Новым годом, сообщил последние новости.
Кудюкин
долго болел. Недавно его дочь вышла замуж за немца ГДР. От Кудюкина
я за весь
Нет ничего и от Вагина, хотя уведомления возвращаются исправно с его подписью.
—
Вчера 4 января, по ЦТ выступал некто Минкус, осужденный по 70-й. Покаяние, но из всех покаяний, мною слышанных, это составлено наилучшим образом. Наловчились. Минкус – религиозник.
Международная обстановка, как Вы и сами видите, несколько утратила свою остроту. До хорошего еще далеко, да и будет ли оно – это хорошее? Но и нынешнее потепление – условие для некоторого смягчения нравов. Во всяком случае, в Вас это должно вселять некоторые надежды.
—
г. Саратов
18.01.86
№2
Здравствуйте, Александр Александрович!
17 января получил Ваше письмо от 3.01.86. Судя по штемпелю, оно пришло в Саратов еще 15-ого в 22.00, т.е. по меньшей мере сутки где-то болталось. Возможно, это просто почтовая небрежность.
От Петрова по-прежнему ничего нет. Ограничивается телефонными звонками. Жизнь у него ныне безрадостная.
В начале февраля я намерен уйти в отпуск. Предполагаю съездить в Москву и Ленинград. Конечно, если позволят материальные возможности, состояние здоровья и ряд других обстоятельств. Повидаю Петрова, рассчитываю увидеть Огурцова перед отъездом его за рубеж. По моим подсчетам он должен освободиться в первых числах февраля или в конце января.
—
Живу я несколько монотонно: работа – дом – работа. По работе соскучился, да и скопилось ее за время болезни довольно. Образ жизни веду щадящий, все время помня о своей болезни.
Это необычно для меня. Всегда я к собственному здоровью относился безалаберно. Нужда заставила умерить желания.
Чувствую себя вполне прилично. Беспокоит только, что устаю быстро. Вообще повышенная утомляемость.
—
О Розенбауме я мало чего могу сказать Вам. Я уже писал, что отношусь ктакого рода песням весьма сдержанно. Тут для меня авторитетны Александр Галич, Булат Окуджава и некоторые вещички Высоцкого. Галича приемлю почти всего. (К сожалению записи его утратил).
Розенбаум из своих «хулиганских» песен пел «На улице Марата» и что-то еще. 5-6 песен он объявлял как совершенно новые. Запомнилась «Прости, прощай». Был цикл песен о Ленинграде, о блокаде. Внешность, как и следовало ожидать, ярко выраженная еврейская. Роста высокого, возраст за 40 или около того. Врач по специальности (может быть и недоучка с медицинского).
Держался просто, сам объявлял свои песни и сам аккомпанировал себе.
—
Дольский, чей последний диск валяется у нас в каждом ларьке, мне представляется интересней.
—
Слушаю регулярно эфир. Глушение усилилось и у нас. Передают о предстоящей отставке ТодораЖивкова (Болгария). Якобы Живков чем-то не угодил Горбачеву. Волна чисток. Стало быть перекатится через границу. Французское радио рассказало о русских культурных центрах в Париже.
В столице Франции находятся балетная и танцевальная русские школы, консерватория имени Рахманинова, знаменитый хор при храме Александра Невского, музей русской живописи, 2 больших книжных магазина (только с русской книгой). Ряд издательств, в том числе «Лев», «3-я волна», «Имко-пресс» 18, НКС и т.п.
Издаются журналы, самые известные из которых: «Континент», «Синтаксис», «3-я волна», «Эхо», «А – Я», «Беседа»…
Вот и все новости.
—
Погода у нас пока очень теплая. За весь декабрь и 18 дней января наберется 4-5 дней, когда были морозы в 10-15 градусов, днем около 10 градусов. В основном же стоит легкий мороз 3-4 градуса. Вчера и сегодня около 0.
Правда
выпало много снега. Покров его достигает 50-
Варианты обмена я регулярно просматриваю. Пока, увы, ничего нет.
С наилучшими пожеланиями
Валерий.
—
г. Саратов
27.01.86
№3
Здравствуйте, Александр Александрович!
Январь уже на исходе, а морозов так и не было. Лишь 3-4 дня по ночам было до – 15 градусов, а в основном держится 3-4 градуса мороза и до 0. Снега же выпало много и это обещает урожайное лето.
Трудно представить Ваши холода…
От Петрова получил первое письмо. Жизнь у него трудная нынче, хотя здоровье его и матери пока относительно удовлетворительное. Во всяком случае дома, а не в больнице.
Петров жалуется на свое настроение, душевный упадок. Никому не пишет. Письмо мне выжал через силу, устав от моих упреков в молчании.
Мне кажется, что нам надо писать ему чаще, не обращая внимание на его молчание и писать поживее, поинтересней что ли. Надо как-то вывести его из этого состояния.
—
Дважды был по вашему вопросу в бюро обмена. Пока ничего нет. Самодеятельно развесил 6 объявлений с указанием своего телефона. Может быть это поможет! Для ориентировки высылаю последний номер «Рекламы». Ознакомьтесь хотя бы с географией обменов.
—
Радио сообщает о том, что наш посол в Японии Абрамов уличен в контрабандном ввозе в СССР радиоаппаратуры (29 единиц). Аппаратура находилась в дипломатическом багаже. Обнаружили его наши таможенники в Шереметьево. Посла отпустили, но дело не закрыли. Ведут следствие.
—
Важное место занимают события в Южном Йемене, этом, «непотопляемом авианосце СССР» (по выражению радио Израиля). Вероятно к этому приложили руку наши. Базы в Йемене остались за нами. Запад называет Южный Йемен единственным социалистическим государством.
—
Вот пока и все.
С наилучшими пожеланиями
Валерий.
—
г. Саратов.
1.02.86
№4
Здравствуйте, Александр Александрович!
Сегодня пришло уведомление за подписью Вагина. Мое письмо от 23.12.85 получено им 8.01.86. Буду ждать письма. В уведомлении приписка: «Ждите», исполненная на манер подписи. Вероятно не разрешены какие-либо приписки кроме росписи, вот Е<вгений> Алекс<андрович> и «замаскировался»
Адрес итальянский, стало быть, у него вместе со всеми нашими последними новостями.
—
Других новостей пока нет. В первый день последнего месяца зимы грянул мороз. Утром (и ночью) было – 15 градусов. Сейчас, вечером, – 13 градусов. И ветерок ощутимый. И влажность повышенная. Неприятно…
Скоро в отпуск. Планирую 10 февраля или около того. Относительно поездки в Ленинград и Москву пока не все ясно, но вероятнее всего поеду. Главный вопрос – деньги. При моих алиментах это всегда проблема.
Но намечается, в скором времени, и тут облегчение. В феврале старшей дочери исполнится 18 лет, а через год 18 будет и младшей. Таким образом в 39 лет я избавлюсь от этого гнета. Есть свои плюсы в ранних браках!
Постоянное безденежье, усугубляемое бесприютностью – источник многих моих бед или фактор их усугубляющий.
—
Из новостей радио. В Москве или Ленинграде (не понял) арестованная Ирина Панкратова заявила себя принадлежащей к «группе за укрепление доверия между СССР и США».
Девице 17 лет!
Валенса в конце февраля должен предстать перед судом по обвинению в клевете на власть.
И вот уж совсем забавное. Гостящий в Италии хор имени Пятницкого был принят в Ватикане, где развлекал папу исполнением русских народных песен.
В этих днях должен освободиться (или уже освободился) Огурцов. Официальная дата, кажется, 8 февраля, но этап в период ссылки, пересчет срока и т.д. делают дату освобождения приблизительной.
—
Вот каковы мои новости. Не густо. А что у Вас? Пишите.
С уважением
Валерий.
—
г. Саратов.
8.02.86
№5
Здравствуйте, Александр Александрович.
От Вас пока ничего не получал новенького. Надеюсь, что мои письма доходят исправно.
В моей жизни новость одна: предстоящий отпуск. Думаю, что уйду отдыхать 12 февраля. Намерен съездить в Москву и, возможно, в Ленинград. Все в зависимости от финансовой стороны дела.
—
Много новостей другого рода. Я уже напоминал в предыдущем письме о некой «группе за укрепление доверия между СССР и США». Группа существует с 1982 года и более известна под названием «пацифистская группа». Вслед за Ириной Панкратовой (17 лет) в псих.лечебницу (в первых числах этого месяца) отправлена Аннета Фадеева (тоже 17 лет). Ранее, летом, были арестованы и осуждены члены этой же группы Шреев и Розенберг (36 и 41 год), а недавно арестован и член группы Яков Бродский.
Созвездие фамилий должно говорить Вам о многом.
В этой же группе числят Алексея Шатравку, ныне осужденного, и Дмитрия Арунова. Последний исчез после отказа от воинской повинности.
Численность «группы» определяют в 36 человек. 4 февраля у себя на квартире арестован Юрий Медведко.
У него же на квартире
«зверски избита» некая Юлия (фамилия не известна). Трое верующих, находившихся
в квартире, вывезены за город и высажены на пустынном шоссе в
Из той же группы была попытка ареста Ларисы Чукаевой (жены диссидента Чукаева, отбывающего 10 лет), но, заблаговременно предупрежденная кем-то, она сумела скрыться и сейчас находится в розыске.
Группа в частности выпустила воззвание с призывом объявить Москву безъядерной зоной (аналогично с Ленинградом.)
Вообще обычное «демократическое» дело, вполне в духе уже совсем еврейской Москвы.
—
Я, в письме к Петрову, охарактеризовал его как «демократическую шелуху» и с удовольствием повторяю это сейчас.
Сообщения поступали в течение ряда дней. Я их сжал в одно коротенькое сообщение, в расчете на то, что Вы, в Вашей глуши, лишены какой-то бы то ни было информации.
—
Сообщают, что против Огородникова (религиозник), чей срок подходил к концу, возбуждено дело по статье 188 части 3 (неповиновение администрации). Состояние его здоровья, после длительных голодовок, совсем плохое. Он потерял все зубы и практически ослеп.
Затеяли обмен Щаранского в числе 12 человек (остальные профессиональные западные разведчики) на какое-то количество советских и восточногерманских разведчиков. Обмен должен состояться (или уже состоялся) в Берлине.
Идут упорные разговоры об обмене Нельсона Мандела (ЮАР) на кого-то из других советских диссидентов.
Обмен Щаранского и компании называют самым крупным обменом такого рода после 2-й мировой войны.
—
В Баку начался суд над бывшим министром Азербайджана ФархадомСаламановым. Подобный же процесс должен вскоре состояться в Ташкенте над целой группой высокопоставленных чиновников, теперь уже бывших, разумеется.
Вообще нельзя не отметить, что говорить стали откровенней и о многом, прежде замалчиваемом. В газетах 60-70% критического материала, и это-то в преддверии съезда! Явление само по себе необычное.
Между тем общее настроение публики можно выразить выжидательным: «посмотрим, посмотрим…» Большинство искренне хочет перемен к лучшему и искренне готовы приложить к этому силы. Стремление совершенно обдуманное, не рожденное лозунгами и призывами, но скептицизм народа силен. Сколько обещаний, заверений он уже слышал!
Верить будут только делам, конкретным результатам.
Повышенная гласность обнажила огромное количество проблем. Теперь уже не только специалистам, критиканам и диссидентствующим оппозиционерам видна картина загнанной экономики, застоя во всех сферах жизни, она видна, очевидна всем.
Подождем съезда. Он обещает быть интересным. Во всяком случае сонное царство, кажется, проснулось. Что теперь оно будет делать: потягиваться, зевать, почесываться или дело делать – покажет время.
—
Вот и все на сегодня. Февраль выдался у нас самым холодным за всю зиму. Температура в одну из ночей достигала 21 градуса, а по области до 26-28 градусов. Сейчас ночью – 11-12 градусов, днем – 6-8 градусов. Но солнце уже горячее и днем угадывается близость весны. Звучит капель на солнечной стороне.
Лед на Волге –
Посылаю Вам вырезку из местной газеты. Так сказать, «культурная жизнь» города. Помимо перечисленных есть еще у нас театр оперы, самый слабенький из всех 5 театров города и 8 театров области. Самым сильным коллективом и самым популярным считается ТЮЗ. Билеты в ТЮЗ надо приобретать за месяц и в очередь. Между тем он не носит звания академического.
Недавно с фурором гастролировал во Франции.
Здоровье мое пока не вызывает тревог. Как-то будет весной?
Весна и осень – критические периоды для моей болезни.
Как Ваши дела? Что нового?
С наилучшими пожеланиями
Валерий.
—
г. Саратов.
17.02.86
№6
Здравствуйте, Александр Александрович!
Только что созвонился с Петровым. Сейчас уже вечер. Днем он мне звонил, но не застал меня. Я гулял по городу вместе с Сашей Романовым, обмениваясь последними новостями.
Мы хоть и живем друг от друга недалеко, да за житейской суетой видимся редко. На этот раз не виделись около месяца.
Саша, так же как и я, недоучившийся историк, но я был арестован со второго курса, а Саша с 4-ого. Я успел до того кончить авиационный техникум, а Саша остался без специальности. Сейчас он работает кочегаром в таксомоторном парке.
Вспоминали о Вас. В частности о том, что в бытность свою на Алтае сумел получить от Вас письмо, где вы извещали его о своем втором аресте и просили сообщить об этом знакомым. Он тогда Вашу просьбу исполнил19.
—
У Славы все без изменений. Он продолжает хандрить. Сел, по его словам, за письма, но когда он их окончит?
Кислое у него настроение.
Обмен Щаранского, как Вы уже, быть может, слышали, совершен и он уже с 11 февраля на Западе.
Щаранский дал уже множество интервью, было несколько пресс-конференций. Говорил он, в основном, на еврейские темы, и в его трактовке вся проблема прав человека свелась к правам евреев. Он рассказал, что провел в карцере в общей сложности 400 суток, из которых 192 дня голодал.
В героинях ходит и его жена – Авиталь (между прочим дочка высокопоставленного чиновника МВД г. Москвы.)
Газета «Матэн» (Франция) заявила, что с освобождением Щаранского в СССР не осталось больше диссидентов с мировым именем.
Вот так-то! Даже о Сахарове позабыли. И Огурцов для них не величина.
—
Мой отпуск уже начался, но поеду ли я куда-нибудь – еще не ясно. Отпускные я не получил и не получу их еще до 20-ого.
Вопрос весь в деньгах.
Других препятствий нет.
—
Что новенького у Вас? Писем долго нет и Ваших. Что-нибудь произошло? Я написал Вам:
№2 от 18.01
№3 от 27.01
№4 от 1.02
№5 от 8.02
От Вас за этот год получил лишь одно письмо.
—
Кончается зима. Ночью у нас по-прежнему морозы 10-12 градусов, но днем -1-2 градуса, а на солнце температура плюсовая. Чернеют сугробы и в полдень струятся первые ручьи. Дыхание весны…
Вот и все
Валерий.
—
г. Саратов
2.03.86
№7
Здравствуйте, Александр Александрович!
Уже давно, со средины января, я не имею от Вас писем. Что случилось? Нет ли какой беды?
21 февраля выехал к Петрову (через Москву), но через два часа был снят с поезда, продержан в камере сутки с целью «установления личности» (хотя документы были в порядке) и потом отпущен восвояси, с рекомендацией возвращаться домой.
Вот уж не ожидал! Хотя Саша Романов меня предупреждал о такой возможности.
Предсъездовские меры.
—
Я не ожидал этого, так как последние годы жил сугубо частной жизнью, до минимума сократив общение, как лично, так и в письмах. Я ничем не занимался, никуда не ходил.
Чем я могу быть опасен?
Вопросы сугубо риторические, я это понимаю…
И Ваше молчание, в связи с произошедшим, меня тревожит особенно.
Ответе, пожалуйста, побыстрей.
Вот пока и все.
Привет от Романова.
Валерий.
—
г. Саратов
25.03.86
№8
Здравствуйте, Александр Александрович
Получил Ваше письмо от 3.03.86.
От всей души сочувствую Вам. Горе, которое Вам довелось испытать, мне знакомо по собственной трагедии, которой уже скоро будет четыре года. Ее тоже звали Тамара. Она была врачом-психиатром. Ушла утром, как обычно, на работу и не вернулась: ее убил ее пациент – психически больной человек.
Удар был слишком для меня неожиданным. Мы жили всего год, но очень счастливо. Петров ее знал…
В вашем случае весь ужас был в том, что исход был известен заранее.
Как бы там не было, это не первые наши потери и, увы, не последние…
—
За последний месяц у меня умерло два родственника (дяди) и мой приятель-художник. Последнему – 49 лет.
Эта череда смертей заставляет жить как-то вприглядку. А тут еще отец целый месяц пролежал в госпитале и вышел оттуда в состоянии худшем, чем до него. У отца ишемическая болезнь сердца, гипертония…
И Славка что-то молчит. Уж не случилось ли и там беды?
Со Славкой мы крепко срослись, едва ли не братья. Особость наших отношений признана даже нашими матерями. И все, что может произойти там, в далеком Питере, столь же важно для меня, как если бы случилось в собственном доме. Что же касается Лидии Ефремовны, то она лучшая из матерей, когда-либо мною виденных, прекрасная женщина, общительная, умница, хоть и безо всякого образования.
Таким бы жить долго-долго! А как с ней сейчас? Еще месяц назад я звонил и она брала трубку. Сейчас пытался, но никто не берет трубку, никого нет дома… или телефон не работает.
—
Ну а теперь отвлечемся от грустных тем и поговорим об общих материях. Правда и тут веселого мало. Съезд прошел, и можно подвести кое-какие итоги.
Сказано было много и о многом необычно откровенно. Сама эта откровенность может породить иллюзии открытости советского общества. Увы, большая свобода будет дана лишь управленцам, новой молодой поросли аппарата.
В гуманной области, судя по некоторым намекам, гайки, напротив, закрутят.
Из
новых сообщений в эфире можно упомянуть об очередной голодовке Ирины Ратушинской, которая находится в женской политзоне, в хорошо знакомом нам Барашеве. О ней поведала в
передаче «Голоса Америки» Арина Гинзбург. ( Не помню: писал ли я вам о том, что
виделся с ней в
Идет уже месяцй болезни.
редь. тся ТЮЗ. былеты всех 5 театров города и 8 театров области. бывших, разумеется.перемывания косточек Курта Вальдхайма, (бывший ген.секретарь ООН). Его обвиняют в том, что он сотрудничал в годы войны с нацистами.
—
Мои дела ничем не блещут. После столь странно закончившейся поездки в Москву и Ленинград я, по некоторым признакам, почувствовал на себе внимание органов. Но не исключаю и того, что я просто стал страдать излишней мнительностью.
Я все еще в недоумении: за что? С любой точки зрения я совершенно безвреден для властей.
Надеюсь, что время тут все прояснит.
Саша Романов передает Вам привет. Я часто с ним сейчас вижусь, а на все время съезда, во избежание каких-либо сюрпризов, встречались и созванивались ежедневно.
В этом отношении нам немного легче, чем Вам. В Саратове, по крайней мере, пять человек, прошедших школу Мордовии, и несколько десятков людей, причастных по нашим делам.
Сделать что-то тихо нельзя… что-то значит и взаимная поддержка.
—
В заключение хочу отметить, что Ваше письмо от 3.03.86 пришло ко мне 24.03.86, со штампом Саратова от 20.03.86.
Это тоже о чем-то говорит…
Пишите. С нетерпение. Жду Ваших писем.
Валерий.
Александр Болонкин – Валерию Белохову
№ 6
г. Улан-Удэ
22.4.86
Здравствуй, Валера!
Письма твои №№ 3–10 получил. Просто со всеми последними событиями и хлопотами не было возможности писать.
Я решил еще раз сделать попытку провести кампанию по обмену: дать объявления в бюллетени (газеты) в разные города. До этого (год назад) давал объявления в Туле, Рязани, Владимире, Калинине, Иваново, Горьком, но получил только два предложения из мелких районных центров. Сейчас надо повторить и расширить географию. В частности, я 19.4 уже послал тебе письмо с объявлением и просьбой зайти в вашу газету (точнее, приложение к ней). Поменяться трудно, ибо предложений из обл. центров России мало, а желающих <уехать> отсюда очень много. Я было договорился с Челябинском, но в последний момент им предложили двухкомнатную и они, естественно, выбрали тот вариант <…>
Вот и все мои новости.
Пиши.
Поздравляю тебя с праздником Весны и Днем Победы.
Не питай иллюзий насчет нового руководства.
Спасибо за информацию. До нас мало чего доходит. Слышал только, что Аллилуева вернулась в Штаты, заявив, что жизнь в СССР ухудшилась, и чтобы понять преимущества жизни в США, надо побывать в СССР.
От Петрова давно ничего нет.
С наилучшими пожеланиями
Александр.
Спасибо за фото.
Привет Саше Романову.
Комментарии:
1Олег Сенин арестован в 1969 году по делу «Группы революционного коммунизма». Осужден на 7 лет лишения свободы и 2 года ссылки. Подробнее о нем см.: «Листки из глухого времени. Письма Олега Сенина Валерию Белохову» // Волга. N 3 (416). 2008.
2Кронид
Любарский (1934–1996), астрофизик, правозащитник. Арестован в 1972 году по делу
«Хроники текущих событий», осужден на 5 лет. После освобождения был
распорядителем солженицынского фонда помощи
политзаключенным, входил в группу «Международной амнистии». С 1977 года в
эмиграции, издавал журнал «Страна и мир», информационный бюллетень «Вести из
СССР». В этом бюллетене вновь была напечатана информация о сотрудничестве В.Белохова с КГБ, первоначально опубликованная в «Хронике
текущих событий» № 32 от 17 июля
3Вячеслав Черновол, Паруйр Айрикян, Василь Лисовой, – украинские и армянские диссиденты и политзаключенные.
4Александр Петров-Агатов (настоящая фамилия Петров) (1921—1986), диссидент, политзаключенный. Обычно упоминается в связи с предполагаемым авторством слов песни «Темная ночь» из кинофильма «Два бойца» и статьей «Лжецы и фарисеи» («Литературная газета» от 2.02.1977), после публикации которой на следующий день последовал третий арест Александра Гинзбурга. Находился в заключении с 1947 года, совершил побег, не дожидаясь амнистии, вновь арестован, освобожден в 1967 году. В 1968 получил второй срок за антисоветскую агитацию и пропаганду (в том числе, за религиозные стихи), из лагеря переправлял на Запад стихотворения и публицистику, освободился в 1975 году. Третий срок он получил в 1981 году по «бытовой» статье за мошенничество, умер в лагере. См. о нем: Синявский А. «Темная ночь…» // Синтаксис. Вып. 1. – Париж, 1978. Некоторые «проходные» стихи Петрова-Агатова печатались в советских литературных (Простор. № 10. 1967; Нева. № 3, 1968) и ведомственных изданиях. Посмертная публикация стихов: Панорама: Общественно-политический ежемесячник. Казань, 1991. № 10.
5В первой половине 80-х, уже после освобождения и выхода из политической зоны Белохов отсидел год в уголовном лагере за неуплату алиментов.
6Евгений Вагин, в 1967 году осужден на 8 лет по процессу ВСХСОН. После освобождения работал кочегаром, в итальянской эмиграции – профессор русского языка и литературы, диктор радио Ватикана.
7Андрей
Твердохлебов, физик, правозащитник, политзаключенный. С
8Вячеслав Петров (1937 –1989), бывший политзаключенный. О нем подробнее см.: «Все любили получать письма от Петрова» // Волга. N 1 (414). 2008
9
Валентин Турчин, физик, правозащитник, с
10Александр Романов, бывший политзаключенный, проходил по одному делу с О.Сениным.
11 Георгий Давыдов, бывший политзаключенный, проходил по одному делу с В. Петровым, впоследствии эмигрант. На момент переписки работал на «Радио Свобода».
12Игорь
Огурцов, в
13Евгений Пашнин, бывший политзаключенный, был осужден в Кишиневе на 10 лет.
14Имеется в виду 19-я лагерная зона Дубровлага в п.Лесной, одна из зон, в которых обычно содержались политзаключенные.
15 Павел Кудюкин, диссидент социалистической ориентации, участвовал в издании альманаха «Варианты» и сотрудничал в журнале «Левый поворот». Арестовывался в 1982 году по делу «молодых социалистов» (хотя в деле и было множество фигурантов, осужден был только один человек – Михаил Ривкин).
16Барашево – поселок, где располагалась лагерная больница
17Мать Вячеслава Петрова.
18 YMKA-Press.
19 Письмо от Болонкина Романов получил обычной почтой, но без обратного адреса. Возможно, оно было передано на волю нелегально, в виде записки, и просто вложено в конверт. В письме Болонкин сообщал Романову о новом аресте по ложному обвинению, которого он не признаёт и не признает. Далее следовал ряд адресов советских правозащитников, в том числе Сахарова, по которым нужно было передать содержащуюся в письме информацию. Письма отправляла мать А.Романова, специально для этого поехавшая в Бийск из деревни, где она находились вместе с сыном. 30 апреля 1981 года Московская группа содействия выполнению Хельсинских соглашений в СССР выпустила документ № 166 «Заключение Александра БОЛОНКИНА становится бессрочным». 3 мая Андрей Сахаров выступил с письменным обращением: «к математикам – коллегам Александра БОЛОНКИНА в СССР и во всех странах, ко всем ученым, ко всем честным людям. Я обращаюсь к Главам всех правительств, подписавших Хельсинкский Акт, ко всем государственным и общественным деятелям, деятелям культуры и бизнеса, которые могут иметь влияние на советских руководителей, обращаюсь к ЭмнестиИнтернейшнл». Выступите в защиту Александра Болонкина».
Подготовка публикации, вступительная статья, комментарии Олега Рогова