Опубликовано в журнале Волга, номер 5, 2009
Алексей Колобродов. Алюминиевый Голливуд. – Саратов, 2009.
Лучше поздно, чем никогда. Интересный нестоличный прозаик – всегда редкость и, честно говоря, мне было жаль, что Алексей Колобродов с головой – да больше, чем с головой, это уже какое-то подводное плавание – несколько лет назад окунулся в журналистику, сначала просто, потом теле-.
Но вот и книга, в которую вошли, преимущественно, тексты конца 90-х – начала 00-х, опубликованные ранее в разных периодических изданиях. Сам автор во введении так характеризует это издание:
“Книга получилась ностальгической, но не запоздавшей; к аромату эпохи примешивается привкус воспоминаний – это всегда хорошо. Собственно, аромат эпохи, по моей задумке, и должен стать в ней главным (…) Давно нет и у меня амбиций сделаться Русским Писателем, а как автор я состоялся давно, и не в книгах. Автор я не придумывающий, а записывающий”.
Бурная первая молодость осела в его прозе сотнями историй, которые, действительно, гораздо лучше характеризуют эпоху, нежели сухая газетная периодика тех лет. Что нам до панков, алкашей, бандитов и работяг, рассказами о которых забиты под завязку его тексты? Ан нет, проза, само собой, замыкает эти рассказы о событиях в смысловые кольца, наделяя героев Судьбой, которая может проявиться только в художественном произведении.
Автор выступает то от первого лица, то надевает кафтаны рассказчика разных покроев, то уходит в карнавальные культурологические изыскания. Колобродов жаден, его вязкие предложения не хотят заканчиваться, множатся придаточные, попутно прихватывая вороха метафор и смыслов.
Тексты, включенные в книгу, различны и по жанровой принадлежности. Колобродов пишет во введении, что фельетоны на некогда злободневные темы – два из них включены в книгу – превратились в полноценные short-story. Пролистав эти тексты, я засомневался – а стоило ли добавлять известных специй в бочку мёда? Но, углубившись в чтение, понял, что автор по-своему прав, во всяком случае, в констатации факта переноса сиюминутного сарказма в бесконечный вектор собственно прозы, осуществленного перевода опостылевшей реальности в игровой локус художественного текста. Определил я это просто – поймал себя на том, что так и не вспомнил фамилию главного героя одного из этих этюдов, бывшего спикера саратовской областной Думы, пока автор не подсказал её цитатой из Державина.
То ли я забывчив, то ли жизнь слишком стремительна. Впрочем, одно другому не мешает.