Опубликовано в журнале Волга, номер 1, 2009
“Мир нам враждебен”, – это Роберт Фрост сказал. Старик одной фразой изложил суть вещей. Он открыл мне глаза, хотя подсознательно я и прежде ощущал эту суть и был к ней готов. Не в такой степени, как Брюс Уиллис или Сильвестр Сталлоне, конечно, но мелкие неприятности притягивал одну за другой. Ничего хорошего не ждал и другим не советовал.
Я шел по грязной улице, где в сверкающих машинах мчались люди, купившие права только накануне и изучавшие правила дорожного движения по ходу самого движения. Похожие на лиловых негров бродяги рылись в мусорных баках. В подворотнях матерились влюбленные. Замерзшие до соплей дети швыряли под ноги прохожим петарды. Деньги из кармана вынимать не рекомендовалось – могли вырвать вместе с руками. Жаловаться не стоило. Жалобы были слабой валютой.
И вдруг случилось чудо. Это было как неприметная железная дверца из сказки. Волшебная калитка. Я толкнул ее и очутился в “Волге”.
Там было торжественно и тихо. Мягкий свет лежал на столах. Там сидели доброжелательные спокойные люди и говорили о книгах. Вели беседы. Никто не претендовал откусить кому-нибудь руку. Не разговаривал голосом нетерпеливого кредитора. Там предлагали чай в золотой чашке. Кругом лежали рукописи. Это было Лукоморье, Желтый Кром, поля вечной охоты… По-моему, где-то рядом там был даже пруд, и плавали изысканные белые кувшинки. Это было невероятно, но это было. Совершенно неожиданно я набрел на очаг русской культуры в том виде, в котором она, как я полагал, закончилась еще в чеховские времена. Дальше шли буря и натиск. В этом была своя прелесть, но зато все меньше и меньше оставалось волшебства и интеллигентности.
К сожалению, я не слишком много общался с людьми, делавшими “Волгу”. (Специально не называю их имен, чтобы случайно не пропустить чье-нибудь, да их и так все знают. Как сказано еще у одного классика: “Кому надо, тот знает!”) Я старался особенно не докучать, поскольку, в общем-то, сделан из иного теста, а потому всегда чувствовал себя отчасти господином Хлестаковым, едущим в Саратовскую губернию с мифическим “Юрием Милославским” под мышкой.
А времени оставалось все меньше, и наконец, как и положено в сказке, волшебная калитка однажды захлопнулась за моей спиной и исчезла. По законам жанра мне ее уже не найти. Но та “Волга” осталась удивительно светлым воспоминанием. Их очень немного, таких воспоминаний, но, видимо, они и составляют смысл жизни. И больше мне уже нечего сказать.
Николай Якушев