Опубликовано в журнале Волга, номер 3, 2008
1. Танкетки – успешная силлабика
Русская поэзия находится в поиске новых форм. Эту короткую фразу необходимо прокомментировать, чтобы не возникло недоразумений. То, что поэзия находится в поиске – это объективный процесс; никто лично не отвечает за это творческое волнение, и никто не в состоянии его остановить или предотвратить. Однако, как я сказал, поэзия находится в поиске новых форм, и здесь есть место для личного творчества и для личной ответственности поэтов. Хотим ли мы, чтобы поэзия принимала новые формы, или стала аморфной, бесформенной? Хотим ли мы, чтобы новые формы развивались на основе существующей поэтической культуры, или стихийно, хаотично?
Каждый самостоятельно отвечает на эти вопросы. Что касается меня, несколько лет назад я начал работу по возвращению и внедрению силлабических форм в русскую поэзию. Некоторые из предложенных мной силлабических форм были с энтузиазмом приняты поэтической общественностью; другие еще ждут своего часа. Наиболее успешной из придуманных мной форм являются танкетки. В этой статье я хочу кратко поговорить о русской силлабике и, в особенности, о танкетках[1].
В период начиная примерно с 1750-х годов в русской поэзии господствует силлабо-тоническое стихосложение, со всеми своими достоинствами и недостатками. До этого российская поэзия была силлабической. Силлабические формы отличаются от силлабо-тонических тем, что не предписывают, как должны располагаться в строках ударения в словах. Можно было бы неосторожно сказать, что силлабические формы игнорируют ударения в словах, но это было бы не вполне верно, поскольку из-за свободного расположения в силлабических формах ударения даже более заметны, чем в силлабо-тонических.
К сожалению, у современного русского читателя есть проблемы с чтением силлабических стихов. Вначале он прочитывает весь текст, не пытаясь считать слоги, просто как верлибр, а затем читает во второй раз, медленно и загибая пальцы, чтобы убедиться, что слогов в строке именно 11 (или 5, или 7, или 13 – в зависимости от формы). Необходимость сознательного подсчета слогов разрушает поэтическое впечатление, и я понял, что нужно добиться того, чтобы все аспекты формы стиха – в частности, число слогов – были такими, чтобы читатель мог проверить их, не считая специально, бессознательно и без напряжения, при первом чтении.
Как можно писать силлабические стихи по-русски так, чтобы слоги в строках было легко сосчитать? Ответ таков: слогов в строке должно быть четыре или меньше. Дело в том, что русские авторы и читатели натренированы в написании и чтении силлабо-тонических текстов, и поэтому они легко могут опознать любой отрезок речи длиной не более четырех слогов как стопу силлабо-тонического размера: два слога как стопу хорея или ямба, три слога как стопу дактиля, амфибрахия или анапеста, четыре слога как стопу пеона[2].
Руководствуясь этими соображениями, а также рядом других[3], я изобрел танкетку. Танкетка – это стихотворение из шести слогов, разбитых на две строки по схеме 3+3 или 2+4. В танкетке запрещены знаки препинания и должно быть не больше пяти слов.
Танкетка впервые пришла в Интернет, на сайт «Сетевая словесность» в начале 2003-го года и прижилась там. Я хочу поблагодарить многих людей, которые способствовали успеху этой формы, в особенности Георгия Жердева, который вместе со мной постоянно следит за сайтом танкеток в рамках «Сетевой словесности»[4]. Помимо Интернета, танкетки и статьи о них неоднократно публиковались в разных журналах, а недавно случилось радостное для «танкетчиков» событие: вышел коллективный сборник танкеток[5].
Отмечая пятилетие танкеток и выход сборника, мы публикуем в журнале «Волга» подборку новых танкеток разных авторов.
2. Танкетки как жанр
Согласно определению танкетки, данному выше, в танкетке необычно мало слогов в каждой строке. Кроме того, для узнаваемости формы и для того, чтобы была возможность подсчитать суммарное число слогов в строках, в танкетке мало строк – всего две. Из-за этих особенностей танкетки являются краткой стихотворной формой – настолько краткой, что все поэтические приемы в танкетках используются авторами танкеток совсем не так, как в «обычных» стихах, и создают не такое впечатление у читателя, как «усредненная» поэзия. В силу этого можно утверждать, что на сегодняшний танкетки являются не только стихотворной формой, но и поэтическим жанром. В этой части статьи я хочу продемонстрировать эту мысль на трех примерах. Хочу оговориться, что для этого я специально выберу танкетки, в которых приемы, используемые в танкетках, проявляются наиболее отчетливо, и поэтому эти три танкетки могут показаться некоторым читателям несколько схематическими или даже вызывающими.
Начнем с нашумевшей танкетки Валерия Прокошина:
Икона
три в одном
Казалось бы, в этом тексте нет ничего необычного. Выражение «три в одном» по отношению к Троице неоднократно употребляется в православных текстах. Однако когда в танкетке это выражение выделено в отдельную строку, оно напоминает читателю не только о Троице, но и о рекламном новоязе. Таким образом, поэт приглашает нас взглянуть на современное состояние общества, в котором соседствуют православные и капиталистические ценности. Более того, предупреждает нас поэт, существует опасность подмены духовных ценностей мирскими: недаром в первой строке стоит не слово «Троица», а слово «икона», то есть нечто материальное, чему можно назначать цену.
Таким образом, танкетка превращается в короткую притчу, напоминающую нам о каких-то животрепещущих аспектах современности. В этой своей функции танкетка отличается от других стихотворных форм и приближается к такому жанру, как анекдот – с той разницей, что танкетка далеко не всегда смешна. Это же мы увидим в двух следующих примерах. Вот моя танкетка:
нёндро
дротаверин
Начнем с разбора этого текста по словам. Нёндро – это вид религиозной практики для начинающих, состоящий, в основном, из многократно повторяемых поклонов и молитв. Дротаверин – обезболивающее средство, известное также под названием «но-шпа». Итак, вместе получается «религиозная практика – обезболивающее», или, если вспомнить Маркса, «религия – опиум народа». Читателю самому предоставляется решать, какой русский язык ему больше нравится – девятнадцатого века, на котором можно сказать «религия – опиум», или двадцать первого века, на котором можно сказать «нёндро – дротаверин».
В предыдущей танкетке строки не только сопоставляются по смыслу, но и сближены по звучанию. Следующая танкетка является примером того, как созвучия в танкетках доводятся до предела. Это танкетка Николая Редькина:
в сексе
все ксероксы
Эту танкетку можно понять так, что дети похожи на родителей, как ксерокопия на оригинал. Однако о сходстве детей и родителей говорит не только содержание, но и форма танкетки. Начало второй строки почти буквально совпадает с первой («в сексе» – «все ксе»), но кроме того, оставшаяся часть второй строки («роксы») тоже созвучна первой строке. Если считать, что вторая строка происходит от первой, то есть находится с первой в отношении дети-родители, нельзя не подумать, что описанное созвучие строк символически выражает, что детей больше, чем родителей, и дети похожи (но не стопроцентно похожи) на родителей.
Однако в этой танкетке есть и другой уровень. Почему поэт задумался именно о ксероксах, а не о каких-либо других процессах воспроизведения? Мне кажется, что он хотел намекнуть на офисную обстановку и сказать, что даже в своих самых личных и интимных проявлениях современный человек настолько же механистичен, однообразен и похож на других, как в своих действиях у себя на работе, в офисе. Эта механистичность современного офиса и современной спальни выражается в однообразном звучании танкетки («в сексе» – «все ксе» – «роксы»).
3. Возможна ли силлабика вне танкеток?
Во последней части статьи я хочу немного поговорить о том, как можно возродить русскую силлабику вне танкеток. Как я уже сказал, интуитивный подсчет слогов в строке возможен только при длине строки до четырех слогов. Подсчет слогов в более длинных строках невозможен; в частности, из-за этого русские хокку, которые, в идеале, должны быть написаны по схеме 5+7+5, постоянно «расплываются», становясь просто трехстишием. Между тем решение существует. Русские хокку тяготеют к дактилическому ритму, то есть каждая строка часто (хотя не всегда) звучит как дактиль, например:
Даже в июне
Нынче уже не найдешь
Неба как раньше.
Секрет состоит в том, что при наличии доминирующего размера следует читать любые тексты этой формы в этом размере, сдвигая ударения в словах там, где ударения в словах конфликтуют с размером. Например (я расставил ударения в тех словах, где ударение должно сдвинуться):
Как совершенны
Кру́ги от капель в лужа́х!
Это надолго.
Если читатель приучится читать хокку в дактилическом ритме, то в большинстве хокку ему либо не придется сдвигать ударения вообще (поскольку, как я сказал, дактиль в хокку доминирует), либо придется сдвинуть ударение в двух-трех словах. Есть ли у такого способа чтения минусы? Есть: некоторые слова приобретают «диалектное» ударение. Однако плюсы такого способа чтения перевешивают: наложив на хокку размер, читатель может непосредственно услышать, что длина каждой строки именно такова, как предписывается правилами хокку, а именно, 5+7+5.
Можно ли развить эту идею, обобщив ее на более длинные тексты? Можно, и даже нужно, и об этом я недавно подробно писал[6]. Поскольку доминирующим, «затверженным» размером в русской поэзии является ямб, следует писать силлабические стихи, ориентированные на чтение ямбом. Вот, для примера, мое недавнее силлабическое стихотворение, предназначенное для чтения ямбом. Оно хорошо иллюстрирует, какие новые звуковые и композиционные возможности открываются перед силлабикой, ориентированной на ямб, по сравнению с силлабо-тоникой, написанной ямбом. Как выше в хокку, я расставил ударения в тех словах, где ударение должно сдвинуться. (Следует, вероятно, пояснить, что речь в этом стихотворении идет о Екатеринбурге, где День города отмечается в августе.)
Мы ходили́ на День горо́да,
И я вспомни́л День города́
Девяносто́ восьмого года,
Зане много́е как тогда.
Гуляли люди, довольны́е
Последними́ днями́ лета́.
Стояли банки, стабильны́е
За неделю́ до дефолта́.
***
Вот подборка танкеток из присланных на наш сайт в последние полгода. Имя каждого автора – под его танкетками.
сила
силлабики
склонил
склонировал
уши
на том стою
маски
и отмазки
у Бога
френдов нет
горшки
божественны
герань
в краниуме
йогу ртуть
как йогурт
(Алексей Верницкий)
либидо
в отпуске
(Виктор Ключников)
метро
всех развезло
шёпот
будильницы
острый взгляд
сквозь зубы
деньги зло
зла не хва
(Владимир Ерошин)
после нас
снова мы
хлопнул
одной левой
в Аиде
нашли нефть
Господи
скачай нас
гонки на
ковчегах
небо
однодневка
(Роман Савоста)
по ком
хрустит попкорн
виагра
поиграть
чел челу
брателло
любовь
покурили
вся Русь
Подмосковье
либидо
иль не быть
любовь
в четыре ру
(Георгий Жердев)
деньги
нет главное
(Георгий Циплаков)
я больше
не будду
всем всего
мне его
боюсь
глаза в бревне
(Наталья Выборная)
пешеход
на тот свет
Нева
не вариант
теперь я
те перья
впали
в палиндромы
давно ли
да в ноли
кролики
мех и грех
пистолет
тело спит
(Николай Редькин)
погода
снег со сном
Ольга Бирман
поэт
стоит ессы
(Александр Корамыслов)
мешок
шило вопли
(Евгения Кулакова)
Дракон
и порядок
(Сергей Сутулов-Катеринич)