Валерий Черешня
Опубликовано в журнале Волга, номер 5, 2000
Валерий Черешня
Зимний парк
Чёрных деревьев суровый парад,
Небо скаталось, как серая вата.
Тучи висят, как шинель у солдата,
Обворовавшего сад, —
Пузырём.
В том, как живёт этот чистый объём, —
Стиснут шоссе, окольцован трамваем, —
Наш прозябающий мир узнаваем:
Робким затмением смысла спасаем,
В муках себя пожирающим злом.
Струпья деревьев, что словно углём
Остро намечены в поступи темы,
В скважинах нотных листа.
Что мы ответим спросившему: где мы?
Только и спасу, что в ужасе немы,
Только молчащая речь и чиста.
Настоящему
Morituri te salutant
Изжившие свой ум
Приветствуют тебя,
Твой непрестанный шум
В пробелах бытия.
Проползшие твой лаз
До ссадин на спине
Твой выверт и соблазн
Приветствуют вдвойне.
Поймавшие свой кайф,
Нашедшие свой бред
Кричат ему: “Прощай,
Мы видим лучший свет”.
Лишь те, что чуют грех
В мучительном своём,
Ответствуют за всех,
Ответствуют за всё.
Так отрывайся от
Восторгов и обид,
Впадая в небосвод, —
И облако летит.
Здесь ветер полон сил,
И пахнет пыль полей
Тем Богом, что творил
Её в начале дней.
* * *
Сгребая мусор важного с неважным,
Перебирать пространство дней и комнат,
Покуда долгим окликом протяжным
Не будешь ты застигнут, взят — и окна
Не высветлят внезапным пыльным светом
След от ступни, влажнеющий на досках…
И суть всего, что было этим летом,
В слова стечёт разгорячённым воском.
* * *
К причудам тела привык,
Словно к тихому психу врач:
Кормишь его с руки,
Водишь его гулять.
Свернётся на ночь клубком
И воздух глотает твой,
Причмокивая во сне:
Видишь, какой ручной!
Но смиренье его — обман,
Только и ждёт, чтоб забыл, —
Со зверем живёшь — и тогда:
В бешенство, в буйство, в распыл.
Фотография
Две женщины, танцующие смерть, Д. Шнеерсону
на выкошенной начисто лужайке,
под дудочку открытого простора,
на фоне вечереющих холмов.
Под небом, накренившимся опасно,
лишь склоны гор и в дальней котловине
игрушечные кубики домов —
намёк на чью-то жизнь.
Но здесь
всё неподвижно, даже ветер умер,
оставив складки, как напоминанье,
что лишь мгновенье вечности причастно,
и этот навсегда застывший танец,
чья музыка лишь плавный сход на нет
глухой тоски пространства мирового.
* * *
Так вот она — настоящая
С таинственным миром связь!
О. М.
Кто словом не сказался,
Кто жил, как пыль, копясь,
И временем питался —
Ну чем не с миром связь?
Зато ему скорее
Прозрачна слов слюда —
Куда мгновенье зреет
И клонится куда.
Зато ему телесно
Знаком золы озноб:
Как стёсано и тесно
Устроен жизни гроб.
И он в него стучится
В надежде, коей суть:
Что вдруг ему случится
Случайно обмануть.
И там он замирает
Прислушиваясь, как
Неспешно прорастает
Родимочуждый мрак.
Этюд
Ненависть пристальна, но однобока,
Всё замечает — расслабленный рот
Или картавость захлёбную слога —
И выдыхает себя: идиот.
Нет бы поглубже в черты эти вжиться,
Может, открылась счастливая суть
Лёгкого духа, поэта, провидца,
Но застилает угрюмая муть
Наше глубинное, чем мы красивы, —
Правит деталь, начинённая злом:
Глаз нависает сентябрьскою сливой,
Так и вдавила б его каблуком.