О книге Светланы Кековой ?Короткие письма. (Речь, прочитанная 10 марта 2000 года в Москве на вручении премии имени Аполлона Григорьева)
Андрей Арьев
Опубликовано в журнале Волга, номер 5, 2000
Андрей Арьев
Случайный спутник
по дороге в вечностьО книге Светланы Кековой “Короткие письма”
(Речь, прочитанная 10 марта 2000 года в Москве
на вручении премии имени Аполлона Григорьева)На мой взгляд, сейчас слишком много поэтов “хороших и разных”. Все сплошь с “лица необщим выраженьем”. Запечатляется на этих лицах прежде всего гримаса своеволия. Своеволие становится нормой поэтической жизни. Что есть в чистейшем виде декаданс. Хочется вернуться к изначальному анонимному источнику поэтической речи, берущей начало в молчании и темноте. Дело поэзии — выражение ценностей внутреннего бытия личности. Никаким умением щебетать на разных птичьих языках не покрыть и не искупить неумения говорить на одном от века данном поэту наречии. Гармония рождается от “внутренней дрожи” художника, как сказал бы Виктор Соснора и как с изысканной простотой говорит Светлана Кекова:
Дрожать; краснеть за собственное тело;
смотреть в окно на облака и думать
о вестнике растительной любви —
горячем ветре…
Или в другом стихотворении: “Я там ещё, я в тех глубинах, где слово — камень и скелет…” Смысл тут всюду один, известная ещё грекам эстетическая максима: внутренняя гармония сильнее внешней.
Мы забыли, что поэзия в своём истоке безлика. Поэт передаёт нам опыт гораздо больший, чем тот, что охватывается его биографией. Его биография имеет лишь отрицательную ценность. “Нет уже ни пространства, ни времени, // ни страдания, ни языка…” — начинает Светлана Кекова свою книгу. И это есть единственная формула утверждения Пространства, Времени, Страдания и Языка с больших букв, то есть тем, которым посвящены все её стихи. Поэзия в принципе апофатична, занимается определением того, чего не дано нам в обычном нашем ощущении. В русском варианте она по внешнему виду часто просто нигилистична: “Хорошо, что нет Царя, // Хорошо, что нет России, // Хорошо, что Бога нет…” Или же — в том изводе, которым занята Кекова: “Нет любви ни к деревне, ни к городу…” Из чего следует, что как раз этой любви мы и жаждем.
Поэт есть вестник преображения — беды в радость, звуков в музыку, дисгармонии в гармонию, хаоса в космос. Попытки пустить поэзию в обратное русло — это и есть то своеволие, с которого я начал речь. Обратное движение скоротечно. Хотя внешне эффектно. Но Светлана Кекова знает, что неопровержимей всего слово звучит в тишине и из неё приходит. Поэтому у неё и срывается: “Был дар молчанья равен дару речи…” Лучше всего она и пишет о том, о чём люди больше всего молчат. То есть о том, о чём не стоит говорить всуе. Как, например, в стихотворении “Настала ночь — и свет дневной исчез…”, из которого я только что привёл строчку.
Для краткости я сразу же назову неназванных поэтом персонажей — младенца Иисуса и Марию и процитирую, как внятно об этом повествуется. Вот слова, что вкладываются в уста неведомой читателю матери, в уста любой матери:
“…Ты так тревожно спишь,
а полночь бродит в зарослях малины,
но будет день на кровлях плоских крыш
купать луну и птиц лепить из глины.
К тебе, мой сын, вернётся твой отец —
он так давно в горах пасёт овец,
что растерял послушливое стадо.
Он с посохом и нищенской сумой
по склонам гор уже идёт домой.
А ты не плачь, дитя моё, не надо…”О том, что перед нами сюжет из священной истории, мы догадываемся по одной апокрифической подробности — о птицах, которых лепил из глины младенец Иисус и которые потом оживали. Но поскольку подробность апокрифическая, называть прямо имена не следует. И всё же незримое присутствие в этих строках Божественных лиц очевидно. Точно так же — неназванной — отражена в этих стихах русская лирическая рефлексия, тютчевская дрожь о “Царе небесном”, “в рабском виде”, обходящим родную землю.
У Светланы Кековой птички тоже оживают. Они и у всех поэтов оживают, когда им есть что сообщить. Птицы в стихах — это метафора вести. Основной лирический импульс книги “Короткие письма” — это передаваемая поэтом весть об освобождении, о преодолении в слове печальных обстоятельств любой человеческой биографии. Как поэту, ей уже ничего не страшно. Только зная, как замечателен вольный полёт, можно насладиться любезным ей “единством любви и мест”, только “случайный спутник” для неё — вечен. Право, Светлане Кековой не помешает уже ничто, даже счастливое замужество.
СПб. 8 марта 2000 г.