Аркадий Ровнер
Опубликовано в журнале Волга, номер 8, 1998
Аркадий Ровнер
Из книги “Рим и лев”
* * *
О этот юг,
о эта Ницца,
о это ю,
в руке синица,
журавль взмывает в облака,
и ветра влажная рука
касается руки поэта,
и море посредине света,
и звёзд прозрачная река.
О это о —
в руке синица,
о эта жизнь —
слепая птица,
журавль корчится в пыли,
ещё не в силах разлучиться
и с этим о,
и с этой Ниццей,
и с морем посреди земли.
* * *
словесной прелести
прохладная слюда
пленяет тускло-серебристым ухо
и замирают перепонки слуха
и в раковине плещется вода
умри пловец на тонкой ноте ля
плыви пловец на нищету коралла
туда где в скалах перлы расплескала
и перья пены скомкала земля…
* * *
Как сладко жить в чужой стране
в садах с опавшими годами
в годах с застывшими плодами
с завьюженными городами
оцепеневшими во мне.
Как сладко слушать в тишине
часов скупое бормотанье
когда меняя очертанье
всплывают тени на стене.
Я долго слушаю тебя
во мне рождаются затеи
во мне волнуются психеи
потом пустеют все аллеи
и в тонкий луч вступает я.
* * *
По комнатам среди зеркальной влаги Г. Худякову
летали перламутровые флаги
дымилось утро и полуодета
бродила тень угрюмого поэта
среди зеркальной влаги и окон
разламываясь задыхался звон
голос скрип и кашель — это
приехал друг угрюмого поэта
приехал старый друг — струна дрожала
накалывая тоненькие жала
приятно встретить из иного круга
явившегося спозаранку друга
Из Тристана Тцара
На смерть Гийома Аполлинера
что мы знаем
что мы знаем о чёрной тоске
горечь времени холода
в наших мыщцах проделала дыры
мудрый клетке он предпочёл бы свободу, если б:
если б снег падал вверх
если б солнце всходило ночами
нас согревать
а деревья свисали кронами вниз —
редчайшие слёзы!
и птицы гуляли б средь нас
любуясь своим отраженьем
в тихом озере над головой —
тогда б мы увидели:
смерть — прекрасный, просторный, бесконечный вояж свободный от плоти-остова-хрящей-сухожилий
* * *
В Сеуле в гостинице Шилла
я ел туалетное мыло
казалось мне мало и мало
хотелось ещё и ещё
в гостинице Шилла в Сеуле
в середине зеркального зала
сидел на стреноженном стуле
воскресший Никита Хрущёв
в сеульской гостинице Шилла
корейская женщина Шула
мне на ухо утром шепнула
“Зовите меня Шуламифь”
А осень дождями дрожала
и медные листья мешала
а осень лягушку рожала
и новый космический миф
* * *
1993 г. Festina lente. Я живу.
Шаги мои легки.
Шестой десяток на плаву
и каждый шаг с руки.
Куда торопится мотор,
куда спешит вода
самой себе наперекор —
откуда и куда?
Festina lente. Направляй
наш экипаж, пилот.
дорога в ад, дорога в рай
единая ведёт.
Festina lente. Торопись,
однако не спеша.
Повсюду ширь, повсюду высь,
и всё — одна душа.
Самолёт Москва — Нью-Йорк