Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 58, 2022
Время есть двух видов: романтическое, проживаемое вспышками, озарениями, и монотонное, расцвечиваемое длинными историями, потому что спешить некуда. Романтизм грустен из-за болотных огней настоящего, но бодр, окрылен, будто жар-птица, синяя птица или птица-феникс, летящая в светлое будущее.
Ирландские и исландские саги, Сага о Форсайтах, Тысяча и одна ночь, Декамерон, Илиада, труды по истории — так коротаются дни и годы карантинного, стоячего времени, в котором всё главное — в прошлом, а теперь только сидеть на берегу историй больших и малых и вспоминать о них. История важнее личности автора, записывающего то, что теперь называется вербатим, либо создающего эпические полотна, и там, и там автор — оператор, менеджер, организатор, составитель материала в удобоваримую композицию. И очень важна длительность, позволяющая отсечь начало и конец.
Это время бесконечной середины, подражание течению жизни, перипетиям, у каждой из которых завершение есть, а в целом — нет. Например, спектакль «Берег утопии» по пьесе Тома Стоппарда в РАМТе. Он идет больше 10 часов и рассказывает о былом и думах Герцена, Огарева, Тургенева, Чернышевского, Бакунина и прочих, искавших пути выхода из самодержавия. Сами персонажи — конечно, из романтического времени, но сегодняшние пьеса и спектакль — из нашего, континуального. Мы знаем, что было до и после, у истории нет однозначного начала и конца, она течет откуда-то из зарослей папоротников куда-то в заросли цифр.
Время, прыгающее с уступа на уступ, бегущее по волнам, декламирует стихи, поет песни, рассказывает сказки, берет вершины, делает открытия, здесь важны яркие личности, гении, десятки тысяч ложных («старик, ты гений») и единицы настоящих. Не то чтоб в одном из этих двух типах времен вершин отсыпано мало, а в другом много, просто в дискретном востребован прыжок в небо, а в стоящем на месте — штудии, основательность, проекты, здесь главное лицо — не гений, а куратор, продюсер, ну и удачная реклама, пиар.
Понятно, что всё сосуществует одновременно, и периоды эти — не только социальные, но и сменяющиеся в течение жизни в самих людях, вопрос в том, что попадает в общее поле: «великий фильм» или «качественный сериал», одиноко мыкающаяся Цветаева или, скажем, проект фем-поэзии. В романтическом времени трудно представить себе спектакль, длящийся два вечера или 24 часа, и чтоб на него ломилась публика. Такое было в начале 1970-х (спектакли Брука, Уилсона, Мнушкиной). А недавний мультимедийный проект «Дау» насчитывает порядка 700 часов.
Сериалы существуют, конечно, давно. Но ныне это совсем не те «мыльные оперы» для домохозяек, которые возникали заведомо вне культурного пространства. Таких и сейчас тьма, но речь не о них, а о феномене сериалов, потеснивших книги и фильмы. Люди всех возрастов, от интеллектуалов и снобов до многих миллионов зрителей делятся впечатлениями о тех или иных сериалах, рекомендуют или ругают, названия у всех на слуху, сериалы получают премии, их рецензируют, СМИ постоянно публикуют сериальные рейтинги — социальное поле стихов, романов, фильмов несравненно скромнее, тут у каждого свой выбор, почти интимный. В различных текстах эпизоды из сериалов, имена героев (какой-нибудь Фрэнк Андервуд) приводятся как нечто, всем известное, иногда кто-то признается: «Я — единственный, кто не смотрел «Игру престолов». И даже как-то неловко написать: «Я тоже». Одни говорят, что «Игру в кальмара» надо непременно смотреть, другие, что это зря потраченное время, «хотя затягивает». И вот этот самый кальмар обошел по популярности (да, и цифры о количестве просмотров СМИ публикуют) престолы, которые за 10 лет собрали 16,9 миллиардов просмотров, а тут за месяц-другой — 17 миллиардов. Население Земли почти 8 миллиардов человек (век назад, к слову, было 2 миллиарда, а два века назад — 1), и если вычесть из него совсем малых детей, то получится, что сериал посмотрели все по два-три раза. Ни один фильм и ни одна книга не могут похвастаться таким единением человечества. Суммарный тираж самой популярной серии книг о Гарри Поттере — около 500 миллионов экземпляров, и это за 20 лет. Опять же, обратим внимание — не одна книга, а сериал, как и самый тиражный российский книжный сериал про Фандорина Бориса Акунина. Но и то — как написал недавно Сергей Чупринин, изучавший книжный рынок — «тиражи книг упали с 11 млн экземпляров (Акунин) в 2005 до 285 тыс. в 2021, примерно в 100 раз». А сериалы только набирают вес.
Помню, как в начале 1970-х меня, десятиклассницу, отчим взял в гости к своему приятелю Михаилу Анчарову. Это был довольно известный бард — родоначальник авторской песни (первая была написана им в 1937 г.), автор повести «Теория невероятности», и как раз тогда шел сериал по его сценарию, «День за днем». Первый сериал на советском телевидении. Это я сейчас прочитала в википедии, так-то забыла название, но помню, что он резко обвалил «акции» Анчарова в глазах интеллигенции. Типа, «наш» Анчаров продался голимому советскому стандарту «борьбы хорошего с лучшим». И отчим в тот вечер корил его за это, а Анчаров показывал ему огромные мешки, стоявшие у него на видном месте — мешки писем от благодарных зрителей. Сейчас, опять же, прочла, что количество писем, полученных создателями того сериала, стало рекордным за всю историю телевидения. «Понимаешь, — говорил Анчаров отчиму, — мои песни знают, может, сотни людей, а здесь — сотни тысяч писем, и смотрят сериал миллионы. Сегодня, кажется, Анчарова не помнят ни в каком качестве, вот разве что одну, совсем не бардовскую его песню из того самого сериала — «Стою на полустаночке», которую пела Валентина Толкунова. Но из круга авторской песни Анчаров исчез именно тогда, после сериала. И даже я, знавшая его лично, в 1978 году, когда работала в журнале «Клуб и художественная самодеятельность» и затеяла там антологию авторской песни в виде вклеенных в журнал голубых пластиночек, о нем не вспомнила. Родоначальницей жанра мы коллективно посчитали Аду Якушеву и далее тоже никто Анчарова не называл.
Недавно беседовала по скайпу с писателем Сергеем Юрьененом, живущим в США, с которым мы не разговаривали 30 лет — с тех пор, как я перестала писать для его радиопрограммы «Поверх барьеров», он, впрочем, давно уже и сам не работает на «Свободе», пребывающей ныне в звании иноагента. И что же спрашивает меня Сергей: «Какой сериал сейчас смотришь?». Даже не сомневался, что я смотрю сериалы, причем нон-стоп. Я смотрю, да, но в сравнении с большинством — довольно редко. Как увижу в фейсбуке очередное «порекомендуйте сериал», сотни комментариев, и все всё уже видели, поражаюсь тому, что пишут это не праздношатающиеся граждане, а очень даже занятые, много работающие, люди.
Так что в них, в этих сериалах?
Первое, наверное — точка притяжения на следующий день. То есть живешь ты свою жизнь, а закончив дела, переходишь к другой жизни, тоже своей, но как жизни в гостях. Если в гостях не понравилось, уходишь, а если понравилось, зависаешь на неделю, месяц, а то и просидишь всю ночь, потому что не оторваться, как некогда, бывало, на тех самых «московских кухнях» — неостановимый разговор, дружба/любовь.
Понятно, что пандемия усилила сериальный эффект сидением дома. Но и до нее сериалы стали феноменом, и смотрели их запоем. Это наши «вторые жизни» в зависшей бесконечности, в которой не сказать, что ничего не происходит — очень даже происходит, но не то, что хотелось бы. В России и Беларуси понятно — давилово самодержавия, но еще и распри по всем вопросам, в разных странах свои и не только по конкретным поводам (насилие, феминизм, коррупция, бедность, неравенство, несвобода, небратство, еще и антиваксеры добавились), а глобально. Ярость и депрессия, ярость и депрессия. Но жизнь, все более становящуюся прокрустовым ложем, можно выключить и погрузиться в сериал. Именно погрузиться — фильм погружения не дает, вспыхнул и погас, а тут — как с родными людьми, в большой семье, изо дня в день. И еще сериалы стали зеркалом.
Возьмем хрестоматийный «Карточный домик». Тут президент США — отъявленный мерзавец, собственно, благодаря чему и становится президентом. Можно сказать, что этот сериал обозначил постепенно происходящий поворот от сакрального отношения к президентской должности до пренебрежительного. В прежних американских фильмах, где одним из персонажей был Президент (так, с большой буквы), он всегда был «отцом нации» и тем, кого, при разных бедствиях, нужно было спасти в первую очередь. В реальности первым, поставленным под сомнение, был Ричард Никсон (Уотергейт), вынужденный уйти в отставку, потом Клинтон (Моникагейт), не говоря о Трампе, о которого просто вытирали ноги. Во Франции последним «сакральным» (не в монархическом, а в демократическом смысле — «мы его выбрали») президентом был Миттеран, хотя основания для «гейта» имели место, но разоблачение произошло, когда президент был при смерти и досиживал последние дни в президентском кресле. Ширак уже «сакральным» не был, Саркози воспринимали как злодея, Олланда как пустое место, а против Макрона были масштабные акции протеста с лозунгами «Макрон, уходи», но до выборов, которые будут весной 2022, он досидел, возможно, и продолжит, поскольку выбирать в последнее десятилетие особо не из кого. Популярных кандидатов срезали на старте, справедливо или нет, судить не мне, но то, что «хвост виляет собакой» — факт. В «Карточном домике» черные политтехнологии расписаны в самом жестком варианте, а если бы мы не имели возможности заглянуть на кухню, как и обычные избиратели в жизни, то видели бы только обаятельного, доброго, умного героя Кевина Спейси. Зеркало показывает, что люди поставили под вопрос само собой разумевшийся постулат, что политики — распорядители нашей жизни. А по какому, собственно, праву?
Берем новый сериал, «Кликбейт». Власть соцсетей, которая может ангела превратить в злодея, спровоцировав месть за несовершенные им преступления, даже убить, а настоящим злодеем может оказаться вовсе не тот, у кого был «мотив», а несчастный человек, решивший поискать свое счастье в виртуальной реальности и в ней заплутавший.
И сколько сериалов (хороших, лучших) мы ни возьмем — в них есть месседж, полезное знание, предостережение, напоминание, слепок времени. Сериалы прикручивают фитилек художественности в пользу дотошности повествования.
«Аббатство Даунтон» — сериал про ХХ век. Начинается он гибелью «Титаника», потом Первая Мировая война, появление телефона, радио — всё это потрясения, и вековой уклад жизни обитателей замка постепенно рушится. Были хозяева и слуги — не рабы, а работники, благодарные своим работодателям, и каждый в этом универсуме был на своем месте, но однажды молодая служанка захотела пойти учиться, одна дочь хозяев завела роман с шофером и тайно вышла за него замуж, другая стала журналисткой — неслыханно же! Те же потрясения испытывает и британская монархия в сериале «Корона», рассказывающем историю жизни Елизаветы Второй. Выступать по радио! Давать интервью телевидению! (Не царское это дело, но надо). Влюбиться в разведенную американку и отречься от престола из-за любви! (И король Эдуард VIII вынужден отречься от престола). Прежде и головы рубили, в том числе, королевские, и ничего, но морганатический брак — это из ряда вон. ХХ век сломал конструкцию знать-чернь, заставив чернь обучиться грамоте и самостоятельности, а знать — принять, что все люди равны, хотя (по Орвеллу) некоторые равнее других. Меритократии не получилось, но конфигурация стала другой. Сериал «Черное зеркало» исследовал следующий этап: человек «натуральный» и оцифрованный, перетекание в виртуальную реальность, в которой наши навыки, знания о себе и мире, которым мы усердно обучались, бесполезны. В общем, сериалы не просто рассказывают истории, это такие наглядные пособия, просветительские проекты.
Герои сериала «Белый лотос» — люди не очень приятные, очень неприятные и приятные поначалу, но неприятные при ближайшем рассмотрении. И что с этим делать? Увидеть, что они — это вы, они же не всегда неприятные — они и хорошие, симпатичные, просто у них проблемы, обиды, незаживающие раны, ложные представления о себе, а уж если кто прямо-таки негодяй, того настигает настоящая кара. Но это всё не трагедия и не драма, а то, что можно подметить на курорте, где солнце, пальмы и море.
«Ход королевы» — о том, что даже девочка в детском доме может стать чемпионкой мира по шахматам, этих вариаций «Золушки» в сериалах много, взять хоть «Энн». «Никогда не сдавайся», — один из повторяющихся месседжей. Сериалы — это вообще «в гостях у сказки».
Кинематограф — творение демиурга, режиссера, в сериалах у каждой серии свой режиссер, ино-гда разность почерков заметна, но чаще всего нет, тут другие законы. В некоторых сериалах снимаются звезды, в других — артисты, которых до сих пор никто не знал, но правильный кастинг — залог успеха. Самый «звездный» сериал — французский «10 процентов». В каждой серии — новая звезда, от Изабель Юппер до Жана Рено, но не они — главные герои, а их агенты. Сериал рассказывает о том, сколько трудов и слез стоит за блеском звезд. Сериалы уже несколько лет снимают и прославленные режиссеры, как Паоло Соррентино («Молодой Папа» и «Новый Папа», с Джудом Лоу и Дайан Китон). Но не это главное. Если на фильмы, по крайней мере, раньше, ходили — кинотеатр, свет в зале гаснет, гипноз большого экрана, и пришел ты туда не просто так, а на фильм определенного режиссера, то сериалы смотрят на компьютере, планшете и телефоне. Не пошло (или не зашло, как теперь говорят) — до свиданья, следующий. Поэтому сериалы должны рассказывать истории ясно, изобретательно, увлекательно, как Шахерезада, иначе ее казнят, то есть выключат, и сериал провалится.
Будет ли так и дальше? До тех пор, пока не сменится характер времени — да, но пик сериального бума, кажется, уже прошел. Как прошел в свое время кинобум. По всему городу торговали видеокассетами VHS с зарубежными фильмами, и классикой, и современными — все наверстывали упущенное: в советском прокате шло очень ограниченное количество фильмов, и теперь люди жадно смотрели все подряд. У меня самой, помнится, скопилась огромная видеотека. Потом наладили нормальный прокат, а кино стало постепенно терять зрителей. Я помню, как в Париже 1990-х новые фильмы выходили по средам, и у касс всегда стояли толпы. А в понедельник можно было посмотреть тот же фильм по льготной цене. Сейчас, кажется, никто и не бегает за новинками, опять же, можно посмотреть дома в любой момент, когда будет настроение. На смену сериалам тоже что-то придет — из самой жизни.
© Текст: Татьяна Щербина