Рассказ
Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 58, 2022
1
Под казанским Кремлем есть улица Батурина. Она огибает Кремль со всего севера и со всего востока. Машины с городскими автобусами плотно идут по ней. Я всегда думал, что Батурин — это связанный с Казанью революционер, как Бауман. Или красный герой. Но оказалось, что Батурины-командиры и герои — ага — были на самом деле, и улицы в их честь есть в других городах России, Белоруссии, Казахстана и Украины. А улица в Казани названа в честь старинного купца Ульяна Прохоровича Батурина, жившего аж в 1791-1871 и имевшего на этой улице «Верхнесеребряный питейный дом», гостиницу «Гамбург» и еще одно здание. И не просто названа — а еще и до революции. И после революции среди очень немногих городских улиц не сменила старого названия. Но позвольте! За какие такие заслуги пламенная и взыскательная советская власть сохранила на карте владельца питейного дома Ульяна Прохоровича, о котором ни в советское время, ни в нынешнем городе не знали и не знают вообще? Улицы Большая Красная, Малая Красная, Жуковского, Гоголя, Подлужная остались со времен царизма — это понятно. Есть еще загадочный отставной сержант из дворян Касаткин с уцелевшей улицей в его честь всего-то потому, что при улице стоял его «приметный домик», тоже странно. Но по улице Касаткина хотя бы не ездили в Кремль и из Кремля начальники города и Татарской Автономной Республики. Неужто им или их помощникам не приходило в головы задуматься — кто такой этот Батурин и почему наши «Победы», «Чайки» и «Волги» катаются по улице его имени каждый день? Нет, наверняка был приказ от самого Ленина — не трогать Ульяна Батурина. Или так решил в Космосе вообще кто повыше. Интересно было бы попробовать разобраться, написать рассказ или роман, и сценарий полного метра, который пробьет все мировые кинофестивали, и пьесу для спектакля, который получит «Золотую маску».
2
Всё это я изложил Наташе в нашей обычнейшей переписке одним ноябрьским вечером, в те дни мы сидели по разным городам. Мы поулыбались, сходу назначили несколько рабочих версий. Например, что Ульян Прохорович Батурин — настоящий отец Владимира Ильича, а вовсе не Илья Николаевич Ульянов. Правда, Володя родился в 1870 в соседнем губернском Симбирске, а Батурин умер в Казани в 1871 в возрасте 80 лет. Нууу… Кто ж знает человека… А Мария Александровна написала-де потом любезному старику — мне о Вас будет достаточно памяти, ведь Володенька будет Ульяновым по моему законному мужу. Или не написала, даже не поставила в известность. Но сыну потом рассказала. А он, когда стал самым главным в стране, велел улицу отца в Казани не трогать. Или например, что Батурин лично помог Илье Николаевичу — деньгами, отбил от долгов или спас физически, поймал за воротник на подледной рыбалке на Волге, когда Илья ухнул в полынью. Илья Николаевич ведь выучился на математика в Казанском императорском университете и окончил его в 1854. Илья Николаевич рассказал об этом сыну, а сын, когда стал самым главным… Еще версия, что наследники Батурина помогли изгнать из города белочехов в августе 1918, а каким способом — это надо подумать. Может, дух Ульяна Прохоровича очень сильно напугал их… Или умыкнули у генерала Каппеля золотой запас России, которым он завладел в Казани, и отправили его в Москву Ленину на самом деле, а Каппелю ничего не оставалось, как рассказывать всем, что пароходы с золотом под усиленной охраной он снарядил в Самару, но это была несчастная ложь. А закончили мы тогда и вовсе тем, что решили переименовать Казань в Батурин. А то Казань с ее чарами поднадоела. И судьба у города стала бы не мигающая-мерцающая, женская — а бойкая, ровная и мужская. Не единственная на свете, дымная от молитвенных и любовных курильниц, песен о расставаниях и слез, травящая, ранящая, цепкая и пугливая большеглазая пери — а бойкий волжский город Батурин, каких много. И давно пора. Пожелали друг другу доброй ночи, обменялись сердечками и всё на тогда.
3
Вскоре после той переписки и постановки внутри себя вопроса о Батурине я отправился разведать наш новый ФОК. Я теперь живу не в Казани, а в городке на восемь тысяч жителей, с ласковым очень именем, на севере Средней полосы, и физкультурно-оздоровительный комплекс «Легенда» открылся у нас в начале лета. Красивый, цвета морской волны. Не гигантский, но в самый раз. Название ему выбирали сами жители нашего города и района голосованием на сайте районной газеты и в группах горожан в соцсетях. Такая постройка в таком пространстве — это событие. Был праздник в день открытия, выступали дети из музыкальной школы, районное начальство и представитель из области говорили в микрофон. Меня на нем не было, я сидел дома и работал, и настроение было не то. А потом уехал и вернулся сюда уже во второй половине осени. И о ФОКе вообще забыл. Но потом оказался по делам в этой дальней для меня части города — и вспомнил. Зимы здесь долгие, сходить куда-нибудь внутрь можно только в церковь и в Дом культуры. Пойду разузнаю, может быть, запишусь в бассейн, почему нет? Я казанец, а теперь живу здесь, сам захотел. А внутрь-то особо и не надо ведь мне никуда — писатель должен писать дома за столом, отдыхать в кровати и гулять снаружи. А снаружи тут — роскошь: старый деревянный и местами деревянно-каменный город, нежная целовательная река, ее берега, переполненные жизнью, озера, родники, и со всех сторон разный-преразный лес. Церковь и Дом культуры — это для меня идеально. А еще ведь — не сказал — есть маленький пригожий народный театр, радующий нас иногда премьерами. А еще и теперь ФОК. Что же касается Наташи — то она не писатель, поэтому то и дело мотается по работе на машине в Казань. А расстояние между обоими городами — очень сильно приличное. Вот я и пошел на разведку, в общем. И в предзимнем воздухе — запах дыма от угля и дров, запахи реки и леса — дышать не передышать такое!
4
Я никуда не торопился и не смог отказать себе в удовольствии сначала зайти на набережную, хоть это и противоположная от ФОКа сторона. Посмотреть — как там льдины? Уплыли или еще плывут? Они плыли, плыли тихонечко, цвета мокрого песка и ольховой коры. Вся река была ими покрыта. Льдины тут плывут время от времени с середины ноября по середину марта, когда от резкого потепления вскроется лед сначала в верховьях, а потом и по всей реке — а река очень сильная, течение быстрое, вот они и текут себе к устью. Пока снова не заморозит, и они остановятся. Это очень красиво. Если лед был уже крепкий — то льдины бормочут-шуршат, нахлобучиваются на берега и друг на друга, задевают кусты и мостовые опоры, их слышно во всех прибрежных улицах. Если был тонкий — плывут бесшумно, только слышны ветер и покрикивания лесных птиц. Если зимы теплые — такой ледоход можно видеть несколько раз. Если зимы холодные — лед будет спокойно лежать как лег. Пока в середине апреля не случится громкий, уже пьянящий и окончательный весенний ледоход.
Они плыли, плыли. Я стоял и смотрел. В рюкзаке моем были плавки и полотенце на всякий случай. Вдруг мне понравится с порога — и будет возможность сразу же и пойти в бассейн?
Пикали одни синицы. Я снова задумался об Ульяне Батурине. И подумал о том, что Ульяна Батурина — это было бы красивое имя для девушки, чтобы позвать ее в невесты, чтобы сделать ее женой. А может быть у него была дочь — Ульяна Ульяновна?
5
В кармане зазвенел телефон. Звонили из Жилсервиса и напомнили, что надо как можно скорее зайти оплатить услуги ассенизаторской машины, которая приезжала ко мне на двор пять дней назад. Дом у меня старый, дореволюционный, канализационные колодцы тут во дворе под крышками и подушками из пенопласта. Это перед зимой я вызывал, чтобы зимовать спокойнее. А оплатить — не дошел, да. Вот и хорошо. Это совсем рядом с ФОКом. Я шел в ту сторону, на ту окраину за больницей и редакцией газеты, и иногда здоровался с людьми по обе стороны улиц, тут потихоньку все начинают знать всех. А я живу уже третий год. В середине пути в магазине «Веснушка» я купил себе два сочня на сейчас и хлеб на потом. Тут всегда вкусно — это магазин хлебзавода, единственного уцелевшего завода в городе. А сам хлебзавод — за воротами у «Веснушки», он в бывшем Воскресенском соборе с пятью куполами, куполов и барабанов давно нет, здание выкрашено желтой краской, но все равно это не самая плохая судьба для храма, теперь здесь самый душистый в городе квартал.
6
В Жилсервисе была небольшая очередь, и у меня было время поискать о Батурине через телефон. Но информации больше никакой, кроме той, что я уже знал и изложил выше. Только узнал, на каком кладбище в Казани он похоронен. Искать по-серьезному — это надо идти в Казани в архив. Подумал — а может, как раз его дочь Ульяну Ульяновну любил казанский студент Илья Николаевич Ульянов? И хотел ее сделать своей женой — Ульяной Ульяновной Ульяновой? Отец-Батурин был рад, студента Ульянова он любил как родного. Но ребята поссорились, и свадьба разладилась. О первой невыносимо прекрасной своей любви отец поведал сыну, а тот потом стал Лениным и… Когда я вышел от жилищников — небо уже легонько темнело, хоть и была половина третьего дня, но это просто сейчас такие короткие световые дни. Теперь прямиком в ФОК. А по дороге — в «Бристоль» за сигаретами, леденцами и гелем для рук.
7
В ФОКе мне сказали, чтобы я лучше приходил к ним после новогодних каникул — через полтора месяца. А то пока еще ажиотаж — школьники из обеих школ, студенты медучилища и агротехникума занимают все часы. Или если сейчас — то по утрам к восьми. Но это не мое совершенно время, я в девять-десять только встаю. Если я не высплюсь — день для умственной работы будет у меня потерян, а я только и делаю, что работаю головой. И иногда разгребаю во дворе снег. Во дворе и тропинку через соседний двор к бане и колодцу рядом с ней. Но мне разрешили разуться, раздеться в гардеробе и пройтись по зданию осмотреть. Я осмотрелся — и мне понравилось. Все наполнено шумом, веселыми окриками, ударами мячиков и мячей. Выход к бассейну через душевые — поэтому я туда не пошел, но с улицы его отлично видно. Дети и молодежь — в самом деле. Я сюда вернусь.
8
Стремительно темнело. Половина четвертого — а уже почти ночь. На улице лай собак и шорох редких машин. А еще очень скользко — сильно потеплело ведь, раз лед по реке поплыл. Потому и идешь по льду с лужами улиточным шагом. В этом районе у меня с недавнего времени живет отец, я перевез и его из Казани, а то он там был один, и ему было трудно. Позвонил, узнал, нужны ли какие продукты, купил их в «Пятерочке» и пошел в потемках через вереницы гаражей, палисадников и сараев. Дома попил с отцом кофе с маффинами. Мы с ним очень похожи внешне — а внутренне разные совсем. Но это всё не беда. И помогай Бог. И слава Богу. Кормушку еще на окне засыпал. В первые дни его здешней жизни я повесил на окно его комнаты кормушку для птиц на присоске, семечек целую коробку накупил. Пусть в окно стукают, а в голодные для птиц феврале и марте кто только к кормушке не прилетит из леса!.. У меня дома тоже кормушки на окнах. Теперь пойду домой.
9
О звонкий цыганский город! Ты флагами весь увешан. Желтеют луна и тыква, играет настой черешен. И кто увидал однажды — забудет тебя едва ли. Город имбирных башен, мускуса и печали. Это Лорка в переводе Гелескула. Похоже на то, как здесь. С цыганами, мускусом и имбирем пусть и не так, как в Хересе-де-ла-Фронтера. А печали и нежности — больше, чем достаточно. Тут только снег, синицы. И луна иногда, хоть и редко — предзимнее небо обычно плотное-плотное. Херес-на-Границе — а у меня как раз тоже приграничный город, тут границы почти трех областей. Я шел через гаражи, чтобы пройти потом через стадион, а на стадионе — на этом круглом городском сердце — я снова хотел подумать об Ульяне Прохоровиче Батурине. И сходить в туалет, он тут есть — среди высоченных сосен. И скамейки. И деревянная сцена. И нарисован герб города.
10
Я рад, что могу вот так вот ходить и бродить. И перекатывать внутри себя новую идею — о Батурине. И много прежних своих идей. При свете стадионных фонарей в абсолютной пустоте среди сырости и ветра я пишу на нерастаявшем под соснами снегу слово «Батурин». А за стадионом — улица Ленина. Улица-позвоночник Пурпурного Запретного Города моего. И я буду идти по ней, пока не сверну в свою улицу. Ульян Прохорович тайн своих мне не выдает. Но я и не желаю их у него выпытывать. С ними — еще лучше. У меня ведь тоже много тайн. Захочу — приеду в Казань и похожу в архив. Просто ради удовольствия, а архив — это удовольствие как голышом в постели и на траве. Казань далеко, Казань прекрасна, любима. И здесь, где я теперь, каждый шаг у меня — тоже любовь. И разгадки тайн вместе с новыми тайнами — не в архиве, а в этих шагах. Я вышагиваю — и на что-то надеюсь. Например, знаю, что с Батуриным мы уже друзья. И с дворянином-сержантом Касаткиным я уже тоже дружен. Покатаемся летом втроем на лодке, а зимой на лыжах по льду. Съездим на машине на соленый источник в лесу. Посидим в кафе «Мечта». А особой разницы между Да и Нет — нет.
11
На Ленина много хозяйственных магазинов. В таких городах они — самые главные, и это восхитительно, я их больше всего и люблю, я и сам хозяйственным магазином в маленьком речном-лесном городе хотел бы быть. Зайду в них, кое-что мне там было нужно. На площади-сквере стою у памятника Ленину. Он у нас в теплом очень пальто и в зимней шапке. Ну да — тут прохладно, и зимы долгие. Написал бы и здесь «Батурин», прямо перед Ильичем, ведь он наверняка знает — но рядом с ним как раз снега уже и нет. Напишу завтра или на днях — если нападает. Оттепель ведь закончится, потому что зима по календарю еще даже не началась, но до нее — две синички.
12
В первом магазине я спросил, есть ли у них оконные уличные градусники? Были белые, самые красивые и простые, и дешевле не придумаешь. Я купил три — для своей квартиры и папиной. Удлинитель еще купил, они всегда нужны. У меня и в каждом рюкзаке на дне по удлинителю лежит. Тут уже вовсю продают гирлянды. Их у меня много и так. И еще куплю. Опустил белые градусники в свой черный рюкзак. На моей спине он совсем не заметен. От ботинок до шапки я хожу в черном вторую зиму. А до этого всю жизнь в зеленом ходил.
13
Вспомнил, что хотел зайти в «Электротовары», где можно распечатывать и снимать копии. А я уже их прошел. Вернулся, опять мимо Ленина в шапке. Мне нужно распечатать две строчки из баллады «Миорица», которые я хочу вставить в большую белую рамочку и повесить над кроватью. Распечатал! И в третий раз мимо Ленина. Вернее, четвертый. Первый раз я миновал его, когда топал в Жилсервис и ФОК.
14
Во втором хозяйственном магазине я купил поднос с дырочками, который уже чуть раньше купил отцу, а потом ему позавидовал. Бирюзового цвета, как ФОК, но немножечко более серый. На этикетке написано — «сушилка-поддон универсальная» и нарисовано в трех рисунках как с помощью подноса удобно орудовать в раковине. Три рисунка — три позиции: 1) моем и сушим; 2) чистим; 3) выбрасываем очистки. Очень удобно, да. А сделан он в городе Егорьевске. А такие предметы — они как Боги. Они крепче всех берегут и ладят дом изнутри. Они не просто из свиты Лада — а сами воплощения его. Такой поднос может не дать развестись супругам, когда они обо всем решили уже, подали заявление и разъехались. Такой поднос в подарок близкому или дальнему человеку или самому себе может незаметно прибавить лет десять-пятнадцать жизни, об этом будет знать только поднос, точнее, Бог. Этот поднос так радует меня, что я не стану убирать его в рюкзак, а с ним в руке зайду в третий хозяйственный и потом еще погуляю. Интересно, был ли в семействе Батуриных такой поднос? Если не был — я его им подарю, завтра куплю третий и уберу пока в домашний черный контейнер. Как я буду дарить свой подарок людям, которые жили сильно давно и теперь не живут? Способов много, назову первые два. Подарить любому человеку, тебе симпатичному, и подумать в сторону тех, кого уже нет, что этот подарок и в их честь тоже. Либо отнести новенький поднос на помойку. Помойки — пересыльные пункты любых вещей и раскладов на Тот свет, самые надежные молчаливые понимающие пограничники и курьеры, доверять им можно больше, чем самому себе. На помойки выбрасываются только пищевые отходы. Всё остальное — относится. Помойки и людям помогают сильнее врачей. К помойкам нужно относиться крайне уважительно — и ничем не оскорблять, не осквернять их. Если я залезу в мусорный контейнер — то наверняка раздвинется его стена, и Ульян Прохорович возьмет меня под руку. Но я не полезу. Потому что для наших встреч и дружбы есть очень разные способы, и я способен к ним. Способен к способам — не смущайтесь! — это намеренная пограничная речь.
15
В третьем хозяйственном я просто высматривал — чтобы высмотреть что-нибудь или ничего. И высмотрел складной ножик за пятьдесят рублей. Купил, подарю Наташе. Он удобный и легкий, с фиксатором, черного цвета. Она любит собирать грибы, и такой ножичек только для этого как раз и годится — зато идеально. А она мне подарила два коврика и две гирлянды в последний приезд, которые становятся все реже. Зайду тогда и за едой на ужин. Будет вторая «Пятерочка» за мой день. А в городе их целых три. И три «Магнита», третий — косметический.
16
Дети наши и молодежь, те самые, что населили новый ФОК, как снежинки воскресный рынок, в вечернее время обязательно стоят между стеклянными дверями «Пятерочек» и «Магнитов», которые работают до 22. Стоят один в один — часовые Пражского Града и почетный караул пшы Гробе Незнанэго Жолнежа на площади Пилсудского. В тепле в часы перед ночью они могут постоять только здесь, долгие четыре месяца, и время это началось. Стараются вести себя потише, хоть не всегда получается. Взрослые с пониманием на них смотрят. Не ворчат, что тесно. Ящики для сумок, корзины для покупок — и глазастый нескладный народ, веселый и грустный, противный и в самый раз, как сложится. Особенно с 20 до 22 — их время. «Бакулина, ну ты свистулька!..» — со смехом кричит одна караульщица другой. Бакулина, видимо это она, отвечает что-то полушепотом из-за проходящего мимо меня, видимо, что-то покрепче — и все хохочут так сильно, будто они в Раю. Я улыбаюсь, машу им ресницами, прохожу в торговый зал и покупаю там хурму, гуляш, сахар, рис в пакетиках, пятилитровую бутылку воды. Чьи дети чьи, из каких семей, с каких улиц — этого я еще не успел узнать за свои три года, знаю только некоторых, в основном маленьких, которые не стоят зимами по вечерам между раздвижными дверями.
17
А тряпочка в горошек? Голубая тряпочка — кухонное полотенце — оно лежало в «Магните-косметик». Я его тоже купить хотел, тоже Наташе, заверну в него ножик. Себе я уже эту тряпочку завел, покрыл ей прикроватную тумбочку в своей рабочей комнате в отцовской квартире. Как-то поснимал комнату телефоном и отправил фото — тряпочка очень понравилась. Вот я и решил купить и подарить. Но с покупками и бутылью я уж не стану возвращаться, мой дом — вот он. А тот «Магнит» — дальше, через пустырь, хоть и тоже близко. Я уже подустал. Хорошо, завтра!
18
Длинная-длинная-длинная улица, на которой стоит в том числе деревянная автостанция, а напротив нее — третья «Пятерочка» города, называется улицей Мостостроителей. А все потому, что появление постоянного моста через реку в 1984 году стало важнейшим событием в городской истории, а она здесь давняя — настолько с мостом стало легче жить. Если я буду писать о Батурине сценарий — начну с того, что Ульян Петрович предложил уже в старости построить в Казани большой бесполезный веселый мост, а ему не разрешили. Мост не над рекой — а над землей, на берегу Казанки или в парке или на помойном пустыре. Чтобы все по нему лазили и никто не падал. Чтобы это стал такой первовзор современного экстрим-парка «Урам» у моста Миллениум. Чтобы его украшали как праздничную арку много-много раз в году. И веселились на нем и вокруг, и ставили кругом другие лазалки постепенно. Не разрешили, не рискнули, а зря. Батурин хоть и умер немного огорченный — в Городской думе его полюбили, жалели, что помешали ему подарить городу экстрим-парк с бесполезным, но зело красным мостом еще в середине XIX века.
19
Дома я вымыл руки, задернул все занавески, переоделся, зажег гирлянды в комнатах и на окнах, сел за стол и изложил в письме знакомому режиссеру идею фильма о Батурине. Эдакий фильм-расследование, феерический, как экстрим-парк. Собственно, содержание первых двух глав этого рассказа плюс еще кое-что. Сказал, что могу сделать сценарий до конца весны, к лету. Цена такая-то. Аванс попрошу столько-то и прямо сейчас, если мы договариваемся. Режиссеров знакомых у меня много, и я написал тому, кто больше других мог бы этот замысел оценить. На кухне включил электроплиту, чтобы готовить ужин. Пока она нагревается — в нерабочей комнате за закрытой дверью открыл окно и в него покурил. Очень мне не нравится это мое курение, и я надеюсь скоро оно сойдет на нет. Уронил пепел на домашнюю штанину у лодыжки, потому что слишком задумчиво думал сразу обо всем. Она прожглась. Ладно. Ужинать и спать.
20
После ужина перед кроватью заглянул на почту. Знакомый режиссер меня обнимал и говорил, что очень хочет такой сценарий. На условия мои согласен. Денег пришлет в течение недели, а договор — завтра. Это очень хорошо. Будет мне на что жить почти год. И за менее приятные работы можно теперь не браться. И даже купить себе важное кое-что. И кое-куда и кое к кому съездить.
30 ноя — 3 дек 2021
Запретный Город
© Текст: Денис Осокин