Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 57, 2021
дальний вояж
дневник фотографа
«Требуются люди для участия в рискованном путешествии. Маленькое жалованье,
пронизывающий холод, долгие месяцы полной темноты, постоянная опасность,
благополучное возвращение сомнительно. В случае успеха — честь и признание.
Сэр Эрнест Шеклтон»
«Старое правило русских моряков: ”пишем, что наблюдаем,
а чего не наблюдаем, того не пишем”».
Адмирал Степан Осипович Макаров
«ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ЗАПИСКИ» № 17 1821 г.
«Кронштатския новости»
«Со времени перваго предприятия соотечественников наших вокруг света… не было увенчано столь важными открытиями, как экспедиция, отправленная в 1819 году к Южному полюсу под начальством капитана Билленсгаузена и состоящая из шлюпа Востока (кап. Бил.) и Мирнаго, под командою лейтенанта Лазарева.
24 прошедшего июля мы обрадованы были прибытием их на Кронштатский рейд, после двухлетняго отсутствия, и с тех пор корабли сии, до самаго того дня, как втянулись они в гавань (15 августа), были беспрестанно посещаемы любопытными, приезжавшими нарочно из Петербурга и других мест.
Государь Император удостоил также посещением своих Аргонавтов 3 текущего месяца… Его императорское Величество изъявил свое благоволение как Офицерам, совершившим сие достославное плавание, так и команде, усердием и послушанием споспешествовавшей необыкновенному успеху сего предприятия.
4 Генваря 1820 года в широте 600 39^, суда наши окружены были совершенно льдом; не смотря на то, прошли они 16 Генваря до широты S 690 25^, в долготе 2010, W, где встретив сплошной лед, не могли идти далее к полюсу, а продолжали покушения в разных направлениях до 5 марта. Жестокия бури, свирепствующие в сих широтах, особенно при приближении зимняго времени, умножающийся холод, туманы и снег, и увеличивавшиеся темные ночи делали дальнейшее плавание бедственным, тем более что и команда от 104 дневных безпрестанных трудов и сырости была в изнурении, и потому кап. Билленсгаузен принужден был оставить большия широты.
Вторичное плавание шлюпов Востока и Мирнаго было не менее благополучно и замечательно… В больших широтах под 690 нашли они два острова, из коих один назвали они именем Зиждителя Российскаго флота — Петра Великаго, а другой — берегом Александра I-го.
…Государь Император, награждая примерные подвиги — примерным образом, пожаловал капитану Билленсгаузену орден 3-й степени Владимира и чин Капитана-Командора, а г.г. лейтенанта Лазарева и капитан-лейтенанта Завадовскаго произвел в чин Капитана 2-го ранга».
Масштаб Русской кругосветной Полярной экспедиции 1819 года был необычным: высочайшим повелением императора Александра I в «Дальний вояж» к обоим полюсам Земли отправлялись одновременно в один день две «дивизии» по два однотипных корабля.
«Славу такого предприятия не должны мы допускать отнять у нас; она в продолжении краткого времени достанется непременно в удел англичанам или французам», — писал Крузенштерн.
К Южному полюсу направлялись шлюпы «Восток» и «Мирный» под командованием капитана 2 ранга Фаддея Белинсгаузена и лейтенанта Михаила Лазарева, а к Северному полюсу шлюп «Открытие» капитана Михаила Васильева и «Благонамеренный» капитана Глеба Шишмарева.
Об обеих экспедициях было в свое время написано удивительно мало, а о Северной экспедиции, продолжавшейся больше трех лет — и вовсе почти ничего. Отчеты экспедиции капитанов Васильева и Шишмарева были написаны, но, как часто бывало в России, не встретили интереса морского ведомства и не были опубликованы. Книга Беллинсгаузена «Двукратные изыскания…» вышла только через десять лет после возвращения, в другое царствование, когда об экспедиции все забыли. Вспомнили через 130 лет, когда после Второй мировой войны во всем мире разгорелся интерес к Антарктике.
Утро 30-го января 2019 г.
Аэропорт Кейп-Таун, Южная Африка.
Найдя на табло, между рейсами на Стамбул и Йоханнесбург, направление Antarctica, мы двинулись на регистрацию. Ничего необычного, все как любой полет, и посадочный талон с надписью Cape Town-Novo в руки. Novo — один из ключевых аэропортов Антарктики, способен принимать в летний период с октября по март большие самолеты, одним из которых был наш Ил-76 с русским экипажем. Нас было человек 10 и груза, для такой крупной птицы совсем немного. Экскурсия в кабину пилотов и к штурману, располагавшемуся на нижнем ярусе и захватывающий вид из его панорамного окна при посадке.
Аэропорт Novo расположен прямо на льду, и только очень опытные пилоты могут садится здесь и взлетать. Все остальные коммуникации между станциями проходят уже отсюда, на самолетах куда меньшего размера. Всех встречали и развозили по местам члены своих команд. Кто-то улетал сразу, кто-то, как мы, должны были ждать своих рейсов здесь или на станции Новолазаревской, расположенной в оазисе Шермахера, в 12 км от авиабазы. Нас забрал большой гусеничный трак. Вещи — в большую клетку перед кабиной, людей внутрь.
31 января 2019.
Новолазаревская
Станция расположена между большим ледником, нависающим над ней всей своей мощью и великолепием, и паковыми льдами, простирающимися на 90 километров к северу и океану. Вся протяженность около километра или чуть больше, дома разбросаны снизу вверх на расстоянии 100-200 метров друг от друга. Мы жили снизу, в зеленом или Тихом доме, как его тут называют. Биотуалет, небольшая кухня и тесные комнаты, рассчитанные на проживание четырех человек в каждой. Всего комнат четыре, но нам повезло и в доме кроме нас был лишь один ученый из Санкт-Петербурга. Мы разместились в двух из них.
Утром к нам зашел геофизик Сергей Тимофеев, и мы отправились на прогулку, он показал нам ледяную пещеру, находящуюся метрах в 500 от базы, внутри ледника, когда-нибудь она обрушится, мы поснимали внутри и в окрестностях. Было тепло и почти безветренно, на солнце градусов 7 тепла. Потом поднялись выше, на край большого каньона, с видом на бескрайнее белое море.
Совершенно непонятно, как одеваться: если ветра нет, что редкость, достаточно штанов и куртки, но вот если ветер, а он тут может начаться в любую секунду, почти ничего не помогает. После обеда зашли в дом к геофизикам. «Звездочет» Вадим Пучков, как его здесь называют, показал свою комнату, телескоп и обсерваторию, из которой он наблюдает за небесными телами и плотностью неба.
2 февраля.
Летим на Прогресс. Четыре с половиной часа полета, и мы садимся в чистом снежном поле. Станция Молодежная находится в 6 км от полосы, и ее мы так и не увидели. Еще на подлете увидели айсберги, множество айсбергов, живописно разбросанных по океану. Тут иной пейзаж и другое время, с Новолазаревской 5 часов разница, а значит, около 7 вечера. Длинные тени и закатное солнце украшали и без того эффектный белый пейзаж. Переезд занял минут тридцать, и уже скоро мы все ужинали в столовой. Провели брифинг по безопасности и расселились. Шесть раскладушек с продавленными пружинами и тощими матрасами выглядели неприветливо.
Но у наших предшественников комфорта было куда меньше, чем у нас. Надо читать сухие описания Беллинсгаузена, да и других мореходов той поры, чтобы понимать, что они сделали и на какие риски шли с профессиональным фатализмом моряков, годами плавая на своих деревянных парусниках.
Это был долгий процесс — изнурительный, рутинный, опаснейший, грозивший гибелью едва ли не каждый день из четырех месяцев плавания во льдах, штормах и туманах, искать проход, как требовала Инструкция, все ближе к Полюсу: «употребить всевозможное старание и величайшее усилие для достижения сколько можно ближе к полюсу, отыскивая неизвестные земли, и не оставить сего предприятия иначе, как при непреодолимых препятствиях»… «снова отправиться на юг к отдалённейшим широтам; возобновить и… продолжать свои исследования по прошлогоднему примеру с таковою же решимостью и упорством, и проплывёт остальные меридианы, для совершения пути вокруг земного шара».
«Матерую землю» — Материк — они видели вблизи и увидели первыми, как ни интерпретируют с тех пор их заметки сухопутные ученые разных стран. Об этом они и записали, определившись по звездам, как обычно, стремясь пройти как можно дальше. Дальше всех. И каждый день записывать в шканечный журнал, отмечая пройденный путь и все события на картах.
Морской язык прост, сух и точен. Но иногда стиль Беллингаузена становится красочным, даже романтичным:
«Лишь только офицер, управлявший вахтою, успел смениться, приметили по временам показывающееся мерцание света, причины коего мы сначала не знали. Наконец, в исходе второго часа ночи, когда облака стали реже, открылось взору нашему прекраснейшее и величественнейшее явление природы. На Юге представились нам сначала два столба, бело-синеватого цвета, подобно фосфорическому огню, со скоростью ракет, из-за облаков на горизонте исходящие; каждый столб был шириною в три диаметра солнца; потом сие изумляющее нас явление заняло пространство на горизонте около 120 0, переходя зенит. Наконец к довершению явления, все небо объято было подобными столбами. Мы любовались и удивлялись сему необыкновенному зрелищу. Свет был так велик и обширен, что от непрозрачных предметов была тень, подобно как во время дня, когда солнце закрыто облаками; можно было без труда читать самую мелкую печать. Иногда на небесном своде представляли подобие пера, а иногда все небо и даже горизонт на Севере покрывался сим светом..»
4 февраля. Станция Прогресс.
Начальник конвоя Андрей Миракин обещал нам обзорную экскурсию и сразу после завтрака заехал за нами на двух квадриках. Заправились и двинулись в гору. Андрей сразу сказал, что форма одежды полярная, сам был в курточке и кожаных штанах. Это был мужчина лет сорока, явно бывалый, прошел лед и пламень, многое повидал и бывал тут не раз и не два. Он знает 42 типа снега, многое о ветре и почти все обо льде, поведении котиков и пингвинов, о съемке в 4К, про хорошие погоды и правильный операторский свет. Думаю, он из тех, кто во всем разбирается — довольно редкий тип уверенного в себе человека полярной закалки. Показал пару живописных видов, кладбище полярников и провал в леднике, по которому некогда шла основная дорога.
Не так уж и мало людей остались в Антарктиде навечно.
В 1910-12 годах произошел последний раунд уже почти спортивной битвы за Южный полюс, в которой победила норвежская команда Руалда Амундсена, а проиграла и погибла английская команда Капитана Роберта Фалкона Скотта.
Амундсен и его команда достигли Южного полюса 14 декабря 1911г, партия Скотта только 18 января 1912 г., испытав глубочайшее разочарование, которое, думаю я, стоило им жизни. Меня глубоко волнует этот сюжет, противостояние человеческих характеров и трагедия пятерых англичан.
29 марта Скотт сделал свою последнюю запись в дневнике:
Каждый день мы собирались отправиться к складу, до которого осталось 11 миль, но за палаткой не унимается метель. Не думаю, чтоб мы могли теперь надеяться на лучшее. Будем терпеть до конца, но мы слабеем, и смерть, конечно, близка. Жаль, но не думаю, что смогу писать ещё. Ради Бога, не оставьте наших близких!
12 ноября 1912 года поисковой группой «Терра Новы» были найдены тела Скотта и его товарищей. Дневники экспедиции и прощальные письма нашли в не застегнутом спальнике капитана Скотта.
Бывая в Лондоне, я всякий раз захожу на площадь Ватерлоо. Скотт в полярном снаряжении, с лыжами, стоит напротив памятника капитану Франклину, сгинувшему в поисках северо-западного прохода вместе с кораблями «Эребус» и «Террор». Статуя Скотта была заказана его вдове Кетлин Скотт, ученице Родена. Открытие памятника состоялось 15 ноября 1915 года. На медной табличке — имя Роберта Скотта. Позже были добавлены имена и остальных участников трагического похода: Эдварда Уилсона, Генри Бауэрса, Лоуренса Отса и Эдгара Эванса.
В последней экспедиции Скотта участвовали двое русских — Дмитрий Гилев (часто пишут Геров), каюр и Антон Омельченко, конюх. Скотт писал в дневнике: «нашим русским молодцам подобает не меньше похвал, чем моим англичанам».
У Амундсена был в команде «Фрама» русский штурман Александр Кучин, сгинувший вскоре после возвращения домой в экспедиции Русанова в Арктике.
До сих пор сравнивают состязание между Скоттом и Амундсеном, сравнивают Скотта и Шеклтона.
Амундсен — ну что же, он герой, победителей не судят, но сравнивать их трудно. Скотт ставил совсем другие задачи, чем Амундсен.
Первым из наших, забранных Антарктидой, был двадцатилетний тракторист Иван Хмара, провалившийся под лед, спасая тяжелую машину при разгрузке «Оби» в 1956 году, когда создавали первую станцию «Мирный» в январе 1957-го. Д/э «Лена» прибывший позднее «Оби», вынужден был разгружаться у снежного барьера высотой с многоэтажный дом, так как припай морского льда к тому времени разрушился. Во время разгрузки карниз барьера рухнул, девять человек оказались в воде, двое — Николай Буромский и Евгений Зыков — погибли. Их похоронили на островке, который назвали остров Буромского. Так началось первое русское антарктическое кладбище». Знаменитый капитан «Оби» Иван Ман, умерший на Большой земле, по завещанию тоже упокоился в Антарктиде.
В разговорах с полярниками я заметил, что они часто говорят ОНА, имея в виду Антарктиду. «Она не любит», «она не отпускает», «она привораживает», «она мстит», «она характер показывает». Даже сравнивают этот свирепый ледяной материк с женщиной, недоступной и прекрасной, как богиня.
Один нам так и сказал восхищенно:- Антарктида — это такая женщина…
6 февраля 2019. Прогресс
Снег и ветер продолжаются, погоду летной точно не назовешь. После обеда экипаж поедет проверять полосу, возможно, откапывать самолет.
…..
Пилоты сказали, что, вроде, погода должна быть ОК, а значит будет первый рейс на Восток. 13 зимовщиков сядут в самолет и дай бог им всем вернуться живыми и здоровыми через год. Я должен лететь вторым бортом, берут только меня, потому что обратно свободных мест не будет. Восток расположен на высоте 3500 над уровнем моря, и меня пугают горной болезнью, говорят 3500 там, как 5000 в любом другом месте. Врач велел пить янтарную кислоту, я пью. Говорят, там не холодно, сегодня было — 42. Я лечу одним днем и, если все будет хорошо, вернусь третьим, последним бортом на следующий день. После него уже никто не прилетит вплоть до октября и все, кто останутся там, должны будут рассчитывать только на себя.
7 февраля 2019. Прогресс
Вчера сломался штатив, и я пошел к механикам. Здесь люди привыкли, что помощи можно ждать много месяцев, и все, что можно и чего нельзя починить в обычных условиях, должно и будет починено. Штатив починили. Володя позвал на рыбалку, и я, конечно же, пошел. Метров 600 по дороге, в сторону китайской станции, немного направо, чуть не доходя, и мы на причале. Его когда-то построили китайцы, чтобы швартовать корабли, но в первый же сезон корабль затерло айсбергами, подавило кучу контейнеров и теперь он пригоден лишь для летней рыбалки. Ловят тут в основном ледянку, небольшая рыба, водится только здесь, размером с ладонь или чуть больше. Ловят на несколько крючков с мясом или без мяса, на поролон. Губки для мытья посуды зеленого цвета подходят идеально. Океан еще не встал, хотя и чистым его не назвать, забрасывать нужно между льдинами, прямо в ледяную кашу, толстое грузило пробивает нетвердую субстанцию, и остается только ждать. Ждали недолго, клевать начало сразу, Володя был рад и искренне наслаждался процессом под щелчки моей камеры.
Сегодня снова был удивительный свет, темное, почти грозовое небо и голубые айсберги, наверное, я никогда не видел столько оттенков голубого, от нежного, почти белого, едва уловимого, до плотного иссиня-синего. Не знаю, смог ли я передать это на фотографиях, но я никогда, никогда не видел таких цветов. Еще в Москве я решил, что в этот раз мой проект, наконец-то, будет цветным. Я не знал почему, но теперь знаю.
Метрах в 50 на камнях кучковалась семья пингвинов-аделей, они куда меньше императорского, но все равно, какая Антарктида без фото с пингвинами.
..Проснулись ровно в 5 по будильнику, покидал остаток вещей в рюкзак, оделись, спустились вниз. По рации: « «отбой, сегодня не летим», «принято» — ответил я. Завтра похоже снова никуда не летим, весь день идет снег, надеемся на вылет в воскресенье. Читаю.
Борхгревинк
Зимовать в Антарктиде первым удалось Карстену Борхгревинку.
В двадцать четыре года он эмигрировал в Австралию из бедной тогда Норвегии. Мать его была англичанка, язык матери он знал. Борхгревинк быстро акклиматизировался, получил место в колледже в Сиднее, где преподавал языки и естествознание. Но Антарктика была маняще близко, всего-то две с половиной тысячи миль по прямой. В какой-то момент он круто переменил судьбу — записался матросом на норвежское китобойное судно «Антарктик». Он прожужжал уши капитану о том, что надо подойти к берегу и стать первыми людьми, побывавшими
в Антарктиде.
24 января 1895 года пятеро норвежцев высадились с лодки на несколько часов на мысе Эдер, в районе, открытом Россом. Борхгревинк даже успел тогда собрать образцы мхов и лишайников, чем произвел сенсацию в научном мире.
Борхгревинк пишет: «Трудно сказать, кто первым ступил на землю. Охваченный юношеским пылом, я спрыгнул с лодки, прежде чем киль коснулся дна, и мне пришлось добираться до берега вброд. Капитан Кристиансен перепрыгнул с форштевня, прямо на землю, не замочив ног. Достоверно то, что на землю новой, шестой части света впервые ступили именно норвежцы»*.
(* Карстен Борхгревинк. У южного полюса. Год 1900. М., Географгиз, 1958 г. с. 25.)
Только в 1899-1900 гг. огромными трудами Борхгревинк собрал в Англии средства на экспедицию в Антарктику. С командой в составе десяти полярников (из них восемь норвежцев, что он особо отмечал в своей книге) провел сложнейшую научную зимовку на крохотном пятачке у мыса Эдер и первым описал условия, природу и зимний климат Антарктики. Маршрут на Великий ледяной барьер Росса первый маршрут проложил тоже он.
10 -13 февраля 2019.
Станция Восток
Летели чуть больше четырех часов, высота меньше 500 метров, скорость 320 км/ч. На Востоке небольшая метель, собачий холод и яркое солнце. Посадили в ski-doo, провезли метров 200 и показали вход в пещеру, нам сюда. Не видно ничего, очки сразу запотели, еще и метель. Тяжелая зеленая дверь ведет в ледяной коридор, пройдя по которому метров 100, оказываешься в здании станции. Она уже лет 20 под снегом, и эти коридоры — единственный путь внутрь. Еще есть лаз через верх, он же пожарный выход, через курилку выходит прямо на метеостанции.
Разгрузили, загрузили самолет, улетели бурильщики и несколько сезонников, всего семь человек, осталось еще семь, вместе с нами. За час управились, и наш древний, заслуженный (1947 года выпуска ) оранжевый DC3 Basler ушел назад на Прогресс. Приняли тепло, накормили, начальник станции Сергей Бондарцев налил перцовки, нарезал колбаски и предложил выпить за тех, у кого не все дома — за наших родных и близких. Выпили, закусили, прошлись по станции. Меня хватило минут на двадцать, мои «Лейки» замерзли и превратились в ледяные куски металла, батарейки еще работали, но пальцы уже нет. Вечер прошел странно, немного покачивало, но в остальном, обещанной горной болезни я не почувствовал.
Меня поселили метрах в 50 от основного здания, в аэрологии, комната, как и все здесь, без окон. Вышел наружу, метель такая, что не видно почти ничего, но для съемки красиво. Прошелся, поснимал немного, снова замерзли камеры и руки. Все пластмассовые детальки лопнули и отвалились. Снимал балаклаву и уронил камеры, вроде работают, но на одной отломилось крепление ремешка, позже радист Володя посадил его на эпоксидку, пластмассовые крепления ремешка заменил медной проволокой.
Ходили на буровую, она уже почти законсервирована до следующего сезона, осталось отключить отопление. Леша Екайкин показал хранилище ледяных кернов, подержал в руках самый глубокий-с глубины 3300 метров с чем-то и самый древний, ему, сказали, больше 400 тысяч лет.
Обед был отличным, борщ и курица с рисом, тут вообще кормят лучше, и есть можно сколько хочешь. Общаюсь с ребятами, спрашиваю, зачем они здесь, и все больше понимаю, что первый мотив у большинства — это деньги и, конечно, приобретенная любовь к Антарктике, ко всем мыслимым и немыслимым преодолениям, зимовкам, железным походам, но при этом — к размеренному и понятному образу жизни. Их дом здесь, а там, на далеком материке, на странной Большой земле они лишь гостят, чтобы снова вернуться. Так им сейчас кажется.
Подозреваю, что все они (или почти все) бегут сюда от проблем повседневной реальности; они прячут здесь, в ледяных снегах Антарктики, свои страхи, неудачи и поражения, компенсируя их ежедневными трудовыми подвигами, маленькими и большими победами, бесконечно удаляясь с каждой из них.
Вечером нас снова провожали, смеялись, вспоминали походы, 53-ю, 62-ю и 49-ю. Воспоминания тут измеряются не годами, а номерами экспедиций, сейчас 64-я. Я тут даже не первоход, уважение начинается с 5-ой, 6-ой зимовки, с 5-го, 6-го похода, если ты не был в Железном — считай, не ходил. Железным называют походы до 56-го, тогда ходили на Харьковчанках, АТТ, Ишинбаях. Огромные танки весом под 30 тонн, везли более 50-ти тонн на звено. Доходили не все, Леха Корнеев однажды шел 5 месяцев, из 12-ти машин дошли две. Сейчас походы уже не те… Едут на Казбор Пистенбуль Полар 300, а это как на Мерседесе, тепло, комфортно, в балке туалет и все условия. Тогда, в Железных, везли с собой движки и коробки, ломали, меняли и шли дальше. Расход топлива 10-12 литров на километр, отопления не было, видимости тоже, открывали лобовое, чтобы хоть что-то видеть. Главный груз похода — топливо для станции на год; питание, оборудование для ученых и все прочее — уже мелочи.
Еще есть Старая Станция, занесенная многометровым снегом; теперь это холодный склад, там хранят продукты и всякую необходимую всячину. Я забрел туда длинным тоннелем, прорытым в снегу.
Я никогда не встречался с легендарным полярником, многолетним директором института Арктики и Антарктики Алексеем Федоровичем Трешниковым.
А.Ф.Трешников ушел из института, когда мне было десять лет…. Но его заиндевелый бюст я встретил в снежном тоннеле, ведущем к замороженной библиотеке станции «Восток», которую он создавал. Он был начальником второй Советской Антарктической экспедиции, (и пятнадцатой), объездил и облетел всю Антарктиду.
Снимал замерзшую библиотеку, множество замороженных книг в старой Кают-компании. Впечатляет. Они тут прекрасно сохранятся и может быть, через тысячи лет люди их неожиданно найдут. Сумеют ли прочитать? И что они поймут в книгах шестидесятых годов ХХ века?
Все ждут новую станцию, ей уже нашли место, метрах в 800 от теперешней; ее уже строят в Петербурге; соберут, разберут и доставят сюда. Говорят, через два-три года будет новоселье. Поживем — увидим.
Сегодня 12 февраля, и уже третий день я жду погоды на Востоке. Вчера за мной и сменяющимися восточниками вылетел самолет, но развернулся на полпути и ушел назад. Второй день метет, и сегодня никто даже не вылетает, будем ждать завтра. Температура около -45, к вечеру до -50.
Позже, пилот Чак, канадец, спросит меня, знаю ли я что такое TAB? Я сказал, что не знаю, и он расшифровал: This is Antarctica, Baby.
Здесь все еще полярный день, и солнце не садится за горизонт. Разница с Прогрессом два часа вперед, с Москвой — четыре. Выходить на улицу можно лишь минут на 10-15 и то, если не ветер, а он есть почти всегда. Про самолет уже не спрашиваю, сами скажут, как погода наладится.
Алексей Туркеев, разговорчивый, открытый, бывалый. Это то ли шестая, то ли восьмая его зимовка, были и походы, не раз. Знает здесь все, и помимо общего руководства управляет буровой. Еще он радиолюбитель и по ночам стучит морзянку всему миру. Сегодня, если верить, «отработал» около трехсот связей от Тринидада, до Аргентины и Канады «по линии терминатора». Я спросил про все эти контакты и в чем они заключаются, он сказал, что смысл в самом контакте, я Алексей со станции Восток, Антарктида, как слышите, прием. Слышу на 5.7, прием. Конец связи 73. Я подумал, что, может, весь смысл присутствия на этом безжизненном материке заключается именно в присутствии. Очень похоже на все эти радиосвязи.
— Мы в Антарктиде, мы здесь, держим место. Вы нас слышите? как поняли? прием. — Мы поняли, слышим хорошо, и мы здесь, прием. Конец связи 73. Примерно так.
Сама станция — огромный кратер в чистом поле, ДЭС в центре, по периметру, на глубине трех метров, находятся жилые модули и буровая. На поверхности только радиоантенны, метеорологическое оборудование, где Дмитрий снимает и передает данные каждые шесть часов, вышка буровой. Еще в снегу помечен вешками вход в мастерские, там стоят станки 60-х годов, можно выточить деталь, которую не прислали. Вся жизнь здесь — борьба за выживание, каждый день — череда поступков. Поступок — выйти наружу, дойти до ДЭС, напилить снег, закинуть его в снеготаялку, починить что-то без запчастей, инструментов, нужных деталей и оборудования. Есть пара снегоходов, бульдозер и еще один полуживой монстр из «железных походов».
На следующий день самолет даже не вылетал, и я продолжил знакомство со станцией и ее обитателями. Взял интервью у механика Алексея, он собирает пазлы, чтобы не сойти с ума за год, у него их 5 коробок, отличаются количеством деталей, от двух до четырех тысяч, собирает их без инструкции, так сложнее, и он не спешит.
12 февраля.
Станция «Восток»
Часов в 9 сообщили, что погода хорошая и самолет вылетел, а значит, через 4 часа он будет здесь. Ровно в 13:22 по Востоку самолет приземлился. Стюард, молодой, небритый, взъерошенный парень в рваных штанах, прочел инструкцию по безопасности в самолете-ровеснике моего отца. По сравнению с любой другой авиакомпанией мира это выглядело, по крайней мере, забавно. Через полчаса я уже спал и проснулся только, когда наша птичка коснулась земли. Нас встречали два вездехода, Витя снимал.
13 февраля. Станция Прогресс
После обеда напросились в поход с Тоней. Нас перевезли через перевал и бросили, дальше своим ходом, через спуски и подъемы, к озеру Дискуссия. Ребята брали пробы воды, мерили глубину озера и льда, надули лодку и тщательно обследовали каждый квадрат. На обратном пути зашли в лагерь к австралийцам. Необитаемая станция, главное здание и еще четыре яйцеобразные жилые капсулы рядом. Двери не заперты, можно передохнуть и перекурить. Сигарет осталась одна пачка, и завтра они
кончатся.
18 февраля. Станция Прогресс
Как теперь понимаю из разговоров и встреч, люди здесь делятся на три типа: первые — матерые волки, настоящие полярники. Это люди, которые начали ездить еще в советское время. В те времена, когда корабль провожали с оркестром, когда встречали так же. Когда полярник был герой, а походы «железными». Как часто бывает, у многих из них по два, три развода и они уже не мыслят себя в городе, их дом здесь.
Вторые — люди случайные, приезжают, как на курорт без целей и задач, заработать, убить время, уйти от городских или семейных проблем — эти почти никогда не возвращаются.
Третьи — романтики и профессионалы, ученые, инженеры, геофизики, аэрологи, буровики и гляциологи — настоящие мастера, влюбленные в свое дело, науку, прежде всего. Кто-то из них будет ездить снова и снова, если надо, а кто-то раз или два.
20 февраля. Станция Прогресс
«Федоров» пришел! — разнеслось по коридорам. Погода солнечная, но ветер холодный. В 14:30 вышли осмотреть китайскую станцию, она “огорчила” своей технологичностью и комфортом: кабинеты ученых, обсерватория, медчасть, спортзал с баскетбольным кольцом и отличным паркетом, жилой корпус, а еще зеленая комната, полная растений. Почву завозить сюда нельзя, посему все растет на гидропонике.
25 февраля.
Научно-экспедиционное судно “Академик Федоров”
Утром прилетел вертолет, забрал нас четверых и несколько ученых, всего 11 человек. Три минуты полета, и мы на палубе «Академика Федорова». Разобрать материал — лучшего времени не найти. Еще четыре дня будем дрейфовать в паре километров от берега, выходить должны 1-го марта, по графику в Кейп придем 13-го, а там как пойдет.
28 февраля
17:05 Только что прилетел последний борт с походниками и руководством станции. Вертолет в ангаре, движки промыты, груз закреплен, и все на борту. Отходим, курс на Кейп-Таун.
21:35 Четыре с половиной часа как снялись с якоря и идем как будто полным ходом. Пару раз вышли прогуляться на палубу, страшно по-настоящему, а еще ничего не началось. Ветер и снег, волны кажутся огромными, а океан величественной и непостижимой силой, способной поглотить тебя за пару секунд. Темная вода и белая пена волн в свете прожектора, больше ничего уже не видно. Зрелище завораживает, черная вода становится бирюзовой под красным бортом «Академика Федорова».
Моряки и бывалые полярники ласково называют его «Федей». Федя бывалый, прошел и повидал все, что только можно представить за жизнь корабля. Бывал и в Арктике, и в Антарктике не раз и не два. Был построен на последние деньги СССР и спрыгнул с финских верфей в далеком 1987-м. Но до сих пор никто не построил ничего лучше, надежней и универсальнее, чем Федя. Это почти круизный лайнер, что ходят по всему миру, видел такие в порту Таллинна и Хельсинки. Не могу оценить его истинных размеров, потому как так и не видел его со стороны, но изнутри впечатляет. 60 человек команды и 160 экспедиции и зимовщиков. Каюты с туалетом и душем на одного (для начальства), двух и четырех человек (в таких живем и мы). Огромные трюмы, способные поглотить и перевезти тысячи тонн грузов и оборудования, четыре палубных крана, два по 50 тонн на носу и два по 10 на корме, площадка для вертолета, вертолетный ангар, лаборатории для ученых и Бог знает, что еще.
«Федя» бодр и могуч, но его ресурс в 30 лет истек два года назад, и теперь все сложнее и дороже продлевать эксплуатационные документы, все чаще и строже регламентные работы и проверки международных комиссий. Еще пару лет, может три, а потом и он пойдет на иголки, как пошел в прошлом году Папанин, а до него десятки и сотни других судов, верой и правдой служившие морякам и полярникам.
3-4 марта
За сутки пройдено 346 морских миль, до порта Кейп-Таун осталось 1889 миль.
Солнце красиво катилось за горизонт, а одинокие айсберги медленно проплывали по обоим бортам
Сбросили скорость до 6 узлов, ползем. Небо полно удивительных созвездий, не виданных нами ранее, млечный путь поднимается с линии воображаемого горизонта и проходя точно над судном, прячется за капитанский мостик. Красота необыкновенная, здесь совсем другое небо и другие звезды. Марс, Сатурн, Юпитер, Венера. И в обыкновенный 8-ми кратный бинокль, без всяких приспособлений, отчетливо видно четыре спутника Юпитера: Ио, Калисто, Ганимед и Европа, Млечный Путь такой, что голова кружится. И конечно Южный крест, и его ни с чем не спутаешь.
Завтра еще день и еще ночь, послезавтра, надеюсь, сойдем на берег. Кейп-Таун, встречай.
12 марта. Кейп-Таун
Проснулся около 10, а «Академик Федоров» уже стоял на якоре в паре миль от порта. Всеобщее волнение и даже ликование, радостные лица убывающих, улыбки и объятия на дорожку.
Часть 2
18 января 2020.
Через год мы снова отправились в Антарктику. На этот раз летим на остров Кинг Джорж, где расположены наша станция Беллинсгаузен и еще несколько станций разных стран. Лечу с сыновьями: Виктором-кинооператором и Костей-звукооператором. Продолжаем работу, начатую год назад.
По завершению трехдневного путешествия добрались до цели — станции Беллинсгаузен. Перелет не назовешь приятным и легким: почти 6 часов до Дубая, стыковка и 14-ти часовой перелет в Рио, там остановка и еще почти 4 до Сантьяго. Снова стыковка, и уже через 7 часов мы в самолете на Пунта-Аренас, 3,5 часа в воздухе, 30 минут на машине, и мы в отеле Rey Don… Короткий сон, и в 10 утра мы были в аэропорту, ожидая посадку на рейс 944 Antarctic airways.
Полет занял около 2-х часов и оказался самым будничным из всех, что у нас был за последние трое суток. Обычный самолет, стюардессы с сэндвичами, кофе, и вот, мы уже садимся на Чилийской базе Фрей, острове Кинг Джордж или Ватерлоо, как его тут называют. Точка нашего интереса, российская антарктическая станция Беллинсгаузен, расположена в километре от взлетной полосы. Через час мы уже в своих каютах.
19 января 2020.
Виктор Виледин, начальник станции Беллинсгаузен 64-й Российской Антарктической экспедиции, любезно согласился нас прокатить и показать окрестности. Как только перескочили первый подъем, открылась настоящая красота, да такая, что снимать не хочется — все равно передать невозможно. Спуски, подъемы, дорога, петляющая змеей, бухты, горы, похожие на Крым или Кипр, океан и огромный, нависающий над всем великолепием ледяной купол. Докатились до Океана: пролив Дрейка и дюжина морских слонов, лениво греющихся на солнце. Один из них, самый крупный, двинулся прямо на нас, высоко задрав голову и грозно рыча. Пройдя пару метров вперед, он издал свой самый страшный рык и снова отступил на позицию. Приближаться совсем не хотелось, и мы вернулись к машине.
20 января 2020
Наш Беллинсгаузен и чилийский Фрэй стоят совсем рядом, и даже не совсем понятно, какие здания наши, а какие нет. Всего около двух десятков строений на берегу живописного залива, в котором всегда стоит 5-6 кораблей или яхт. Туда-сюда постоянно курсируют моторные лодки «Зодиак», перевозя многочисленных туристов с кораблей на землю и обратно. В километре чилийский аэропорт, куда мы и прилетели. Логистика тоже чилийская, осуществляет ее авиакомпания DAP, она же — турагентство для желающих посетить Антарктиду. Жаль расстраивать, но это не совсем Антарктида, остров Кинг Джорж — лишь часть антарктического архипелага и, строго говоря, является субантарктикой.
21 января 2020
Встали в 3:30, снимали выгрузку с лодок, погрузку в самолет и отлет группы туристов. Прилетели два самолета, забрали с корабля большую группу, около ста человек, и привезли новую из ста сорока китайцев. До аэродрома и обратно к лодкам люди идут пешком, кроме пожилых, и когда две эти группы встретились, я осознал поистине огромный размер туристического бизнеса в этих, как будто забытых Богом местах. Почти каждый день прилетают два-три, а иногда четыре самолета, забирают тех, кто свое отгулял и выгружают новых. Каждый может купить тур, на 5-10 дней, говорят, стоит 10-15 тыс $. Пунт-Аренас-Кинг Джордж, далее на круизном лайнере вокруг островов и обратно. Почти каждую неделю кого-то из туристов экстренно эвакуируют и отправляют медицинским самолетом в больницу, этот процесс тут налажен. Вообще, налажена помощь друг другу, откажешь сегодня, завтра сам останешься без поддержки, а без нее тут никак.
Погода поменялась, опустился туман, ветер стих и как будто даже потеплело.
22 января 2020
Проснулся около 4 утра, думал разбудить своих и пойти снимать, уж больно красивый вчера в это время был свет. Но сегодня все иначе — туман и белое невыразительное небо. Подходил начальник, Виктор Веледин, договорились в 10 пойти на лодке осмотреть окрестности, волны и ветра нет, так что погода позволяет. И ровно в 10 мы вышли в море с океанологом Романом Коловертных и гляциологом Булатом Мавлюдовым, почти сразу увидели двух горбачей и около часа провели в ближней охоте за ними. Неспешные, огромные и величественные, они медленно появлялись на поверхности, показывая нам свою прекрасную, мощную спину и хвост. Изредка показывая голову и огромную открытую пасть, они набивали ее крилем и снова погружались. Издавая при этом громкие звуки, похожие на выдох гигантского насоса. Они как будто не замечали нашего, весьма близкого присутствия, не обращая на нас никакого внимания. Они проплывали под самой лодкой, появляясь то слева, то справа, то спереди, но в какой-то момент мы начали угадывать их траекторию, и тогда они, будто поняв это, ее меняли. Мы были совсем близко друг к другу, иногда в метре или полутора, но никакого чувства опасности или тревоги не было. Полное равновесие природы и человека особенно остро ощущается в открытом море на надувной лодке, но фоне восхитительных гор и ледников. Сегодня был штиль, что большая редкость в это время в этом месте. Потом мы пошли к леднику Колинс, где, высадившись на небольшой остров, провели еще час, снимая это великолепие. Бело-голубая стена ледника нависала над нами огромным карнизом, изредка издавая ужасные, громоподобные звуки. Такие звуки обычно сопровождаются обрушением больших или не очень фрагментов ледника, но сегодня он просто трещал, пугая нас своей силой. Почти идиллическая картина: полное безветрие и нездешнее тепло заставило нас снять куртки и шапки, и мы погуляли и поснимали, пока нас не вызвали на обед по рации. Обед здесь почти святое, и пропускать его никак нельзя без экстраординарной причины. Она у нас была, но мы подчинились правилам и двинулись назад.
После обеда Веледин согласился отвезти нас на пролив Дрейка. За час туман накрыл весь остров, и все изменилось до полной неузнаваемости. Но уже через пять минут туман почти рассеялся или разделился на волны, которые то накатывали, то отступали, создавая удивительные волны света.
Потом мы все-таки добрались до Дрейка; сгустился туман, у океана он стал еще плотнее и лег огромным покрывалом на пляж Морских слонов. Мы, конечно, не удержались и сняли их, пару тюленей и наглых, бесстрашных котиков и несколько красивых планов природы, записали звук рычащего слона, шум волн и крик неопознанной нами птицы. Хороший день. Понемногу что-то начинает складываться и получаться.
25 января 2020.
Станция Беллинсгаузен.
С самого утра напросились с Булатом в длинный поход до ужина.
М ы двигались по уже знакомой дороге, мимо Уругвайской станции на слоновий пляж к проливу Дрейка. Оттуда путь наш лежал пешком, через мелкие, но быстрые ручьи, холмы, спуски и подъемы, по краю ледника, снова вверх и вниз, всего около 7-8 километров к водопаду и ледяной пещере. Справа над нами возвышался величественный купол, слева — океан.
На пляжах мирно спали котики, тюлени и самые представительные здесь — морские слоны. Мы останавливались и снимали, иногда они вдруг начинали внезапно драться друг с другом, делая стойки, подобные кобре: высоко вскинув голову и разинув пасти, они бросались с горловым ревом головами навстречу друг другу и также внезапно падали, будто от усталости, рядом друг с другом. Мы двинулись в обратный путь по пляжу вдоль океана. Огромные, метров 6-7 в длину, ребра и похожие на пни позвонки китов были разбросаны на расстоянии 200-300 метров. Наверное, все они принадлежали одному, очень большому животному, и почти окаменели.
28 января 2020 .
Станция Беллинсгаузен 200-летний юбилей.
В 1820 году к Антарктиде подходили британская экспедиция Эдуарда Брэнсфилда (30 января) , а американские китобойные корабли Натаниэла Палмера там вели промысел
в ноябре. Беллинсгаузен принимал молодого промысловика на своем корабле, во второй подход к Антарктиде в 1821 году, о чем записал в журнале и в »Двукратных изысканиях.»
Однако специально посланной в поиски к Южному полюсу была только русская «дивизия» , которая пересекла полярный круг и в январе 1820 года ;(по ст. стилю) вплотную подошли к краю континента. Беллинсгаузен сделал подробную запись:
«В 11 часов утра мы увидели берег; мыс оного, простирающийся к северу, оканчивался высокою горою, которая отделена перешейком от других гор… Я называю обретение сие берегом потому, что отдаленность другого конца к югу исчезла за предел зрения нашего… Внезапная перемена цвета на поверхности моря подает мысль, что берег обширен, или, по крайней мере, состоит не из той только части, которая находилась перед глазами нашими».
Я думаю, что для нас важно, что русские, совсем не первые мореходы в мировой истории, здесь стали первыми. Это было настолько неожиданно и ни из чего не проистекало, что в Европе в это долго не хотели верить. И сейчас не все верят. Но русские моряки первыми проплыли вокруг южной «Матерой земли», и этого приоритета никто у них не отнимет.
Утро было суетливым, готовимся к торжественной церемонии: двухсотлетие открытия Антарктиды! Телемост с ситуационным центром правительства РФ, доклады, достижения, планы. Ровно в 10 утра началось: какие-то большие начальники, Чилингаров и другие из Москвы, с нашей стороны — министр Дм. Кобылкин, глава Роскомгидромета Игорь Шумаков, начальники станции, РАЭ и морской экспедиции. Были представители Китая, Чили, Уругвая, Аргентины, наши моряки, человек из МИДа. В какой-то момент в зал вошла красивая женщина и пара человек с камерами. Я не понял, кто это, выглядела, как все тут, как морячка или яхтсмен. Оказалось, к нашему удивлению, что перед нами — Президент Эстонии, Керсти Кáльюлайд. Сказала, что она родом с острова Саарема, откуда и Беллинсгаузен. Ее команда на яхте «Bellinsgauzen» проделала большой путь, из Кронштадта в Антарктику по старым картам. Она здесь неделю, и несла вахту, и дежурства по камбузе наравне со всей своей командой. Лед будто растаял, и наши начальники как будто тоже были ей рады и подарили тарелку от Президента Путина. Я попросил ее о портрете и интервью, она согласилась.
Керсти Кàльюлайд (эст. Kersti Kaljulaid) — Президент Эстонии
«Где еще на земле можно встретить животных, которые не боятся человека? Мы думаем, что этот страх для них — естественный инстинкт, но нет, это приобретенное. Здесь у них нет страха перед человеком, и я надеюсь, это не изменится никогда».
Она сказала, что мечтает построить в Антарктиде станцию для Эстонии, экологически чистую, вообще без выбросов .
1 февраля 2020.
В сторону китайской станции нам сказали не ходить, все напуганы короновирусом, и там карантин. Мы все же прошлись по краю, не увидели ни одного человека, наверное, и правда карантин.
Из Коллинз пошли на остров Арли, вымокнув по дороге, из-за сильной прибойной волны не смогли высадиться на берег и повернули
в лагерь.
5 февраля 2020.
Станция Беллинсгаузен
Выезд на Южно-Корейскую станцию. Вместе с нами ребята из DAP, четверо немцев орнитологов и мы втроем. Всего 13 человек. По дорогое встретили кита, но он не стал общаться и почти сразу ушел. Дорога заняла минут 50.
Еще издалека видны современные здания, аккуратно сложенные контейнеры, несколько единиц автотранспорта и тяжелой техники, пристань. Высадились.
Нас встречал начальник станции и еще несколько человек. Сначала повели в музей, это старый удлиненный контейнер на сваях, внутри все вехи южнокорейского пути в Антарктике. А пришли они сюда довольно поздно; в середине восьмидесятых присоединились к антарктической конвенции и потихоньку начали наращивать свое присутствие, развивать базу, строить корабли, готовить ученых. Сейчас станций у них две, есть большой новый ледокол, все самое совершенное оборудование и техника, а главное — очевидное желание и возможности роста. Не буду описывать подробности быта, размеры и оснащенность научной лаборатории, потрясающий вид из окна офиса, спорт зал с двумя десятками разных тренажеров и все остальное. Лично меня совершенно добил ангар для гольфа, с огромным экраном, настоящими клюшками и мячиками. Ангар для игры в гольф, пусть и электронный!
Я подумал, что Антарктика — это и есть остров Утопия, модель идеального мира, где все делается только для того, чтобы ученые люди могли изучать мир.
8 февраля 2020.
Станция Беллинсгаузен
Начальник дал лодку, и в 9:30 мы уже надевали спасжилеты и садились в «Зодиак». Мы втроем и двое немецких орнитологов. Путь наш лежал на остров Арли — особо охраняемый природный объект, тут большая колония пингвинов и не так давно у них появились птенцы, так что шаг влево, вправо — увольнение. Дрон нам запустить не дали, сославшись на пингвинов и их нежное психическое устройство, сами же орнитологи вылавливали их поодиночке и взвешивали, пытаясь понять, хорошо ли они питаются, достаточно ли корма в море и все такое. Взвесили два десятка, вердикт: недостаточно, пингвины худели и явно недоедали. Ученые уверяли, что процесс взвешивания совершенно безопасен для птиц и уже через несколько минут они обо всем забудут. Я не уточнил, откуда они это знают, но подумал, что наш дрон доставил бы им меньше стресса, нежели отлов сачком и взвешивание. Поснимав около часа, мы оставили наших дам с пингвинами и отправились искать китов. Разумеется, китов мы не встретили, зато поснимали ледник и купол с дрона, теперь наслаждаемся красотой общих планов с высоты птичьего полета.
10 февраля 2020.
Станция Беллинсгаузен
Самолет прилетел почти пустым, что странно, и улетать, похоже, тоже никто на нем не собирался, человек 5 чилийских ученых и мы втроем. Простились с начальником и поднялись на борт, там стюардессы с напитками, сэндвичами и виски. Этот виски был одним из самых вкусных в моей жизни. Как же приятно, глядя на ледяной океан, пропустить стаканчик горячительного. Обратный полет занял двое суток. Ну вот и всё, мы дома.
Р. Берд, американский полярник и авиатор, первым пролетевший над Южным полюсом в 1929 году, так заканчивал свою книгу:
«Задание выполнено и выполнено хорошо. Я искренне надеюсь, что это так, главным образом ради тех, кто прошел каждый шаг пути со мной.
Я хочу еще раз с безграничными почтением назвать имена тех, кто показал нам дорогу в Антарктику — имена Скотта, Шеклтона, Амундсена, Моусона и всех их отважных спутников. Мы остаемся перед ними в неоплатном долгу.
…Антарктика не завоевана! В лучшем случае нам удалось оторвать еще кусочек от той завесы, которая прикрывает ее тайны. Остается выполнить гигантскую работу. Антарктику не покорить ни одной экспедиции, ни десятку экспедиций. Она останется еще на много-много лет одной из величайших неразрешенных задач человечества».
(Ричард Берд. Над Южным полюсом. Издательство Главсевморпути. Ленинград, 1935.)
© Текст и фото: Григорий Ярошенко