Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 55, 2021
Михаил Дмитриев — российский учёный-экономист, доктор экономических наук, в прошлом государственный деятель, депутат Верховного Совета РФ, первый заместитель министра экономического развития и торговли России. Член научного совета Московского центра Карнеги. С 2005 по 2014 — президент Центра стратегических разработок.
В январе 2014 года ушёл в отставку с поста президента Центра стратегических разработок после критического анализа деятельности российских властей и недовольства Правительства РФ
Ныне – президент Хозяйственного партнерства «Новый экономический рост»
Пандемия совпала с витком технологических изменений. Ряд технологий переходит в экспоненциальную фазу, когда за десятилетие их доля на рынке способна подскочить примерно с 20 до 80%. Это ведет к реконфигурации сразу нескольких важнейших рынков, включая рынки труда и инноваций, земли и недвижимости, энергии и продовольствия, пассажирских и грузовых перевозок. Изменится и траектория пространственного развития, поскольку в эпицентре изменений окажутся ключевые факторы, дававшие преимущества большим городам в течение двух веков с начала промышленной урбанизации: концентрация, транспортная доступность и время в пути.
Гибридная занятость
Изменения, ускорившиеся под влиянием пандемии, касаются удаленной занятости и дистанционных услуг, которые внезапно стали массовым явлением. Еще в марте 2020 года ни один сотрудник «Financial Times» не мог предположить, что их газета может издаваться 350-тысячным тиражом без единого сотрудника в офисе, а в апреле это уже стало реальностью.
В пандемию стоимость акций компаний, которые занимаются удаленными технологиями типа Zoom, выросла во много раз, что позволило привлечь новые инвестиции. На подходе следующее поколение виртуальной реальности, создающей эффект присутствия и почти стирающей грань между видеоконференцией и очным общением. Такие инновации ослабят психологический дискомфорт от удаленной работы и ограничат потребности в прямых контактах. Сети 5G как нельзя кстати расширяют возможности для коммуникаций в формате виртуальной реальности и интернета вещей. Особую выгоду получают небольшие населенные пункты: вместо дорогостоящих вышек сотовой связи будет достаточно прикрепить передатчик к электрическому столбу – и сразу целая деревня будет охвачена 5G. Институт Маккинзи видит перспективы рынков труда в гибридных формах занятости, когда большинство офисных сотрудников сочетают удаленную и очную работу[1]. Очные контакты важны для поддержания корпоративной культуры, но они перестают доминировать. Чтобы выжить после кризиса, бизнесы сокращают издержки, а удаленная занятость снижает расходы на офисы и оборудование. И еще она безгранично расширяет ареал найма – можно привлекать кадры практически со всего мира, а не в пределах полуторачасовой транспортной доступности от офиса, как это было до пандемии. Это не только снижает расходы на зарплату за счет найма из мест с менее высокими доходами, но и расширяет доступ к компетенциям путем привлечения специалистов по всему миру. И то и другое для бизнесов в мире после ковида служит критерием успеха.
Гибридная занятость размывает территориальную фрагментацию рынков труда, превращая их в пространство без границ. У специалистов открываются возможности для глобальной карьеры, независимо от места проживания. Перспективы возникают и для тех, кто не может каждый день ездить на работу (например, для лиц с ограниченной мобильностью и для родителей с маленькими детьми). Более массовым станет феномен «цифровых кочевников» – людей, работающих удаленно и отказавшихся от оседлого образа жизни. Они переезжают с места на место, сочетая удаленную работу с туризмом и сменой обстановки. До пандемии некоторые из них уже начали обживать круизные лайнеры, работая на борту месяцами и почти не сходя на берег. В недалеком прошлом это могли позволить лишь представители немногих творческих профессий и дауншифтеры.
Размывание границ агломераций
Удаленная занятость также ведет к размыванию контуров городских агломераций. По мере ее распространения границы агломераций больше не могут определяться полуторачасовой транспортной изохроной от центра агломерации, в пределах которой возможны ежедневные массовые поездки на работу и обратно. Если в рамках гибридной занятости появляться на рабочем месте нужно один-два раза в неделю, то с такой частотой поездок станут приемлемы и более протяженные маршруты – по 3-4 часа в одну сторону. Следовательно, ареал агломераций распространится на обширные прилегающие территории.
Появление беспилотных автомобилей как услуги, предоставляемой крупными транспортными компаниями, будет способствовать разуплотнению. Стоимость такой услуги в расчете на 1 км к концу 2020-х может оказаться в 5-10 раз ниже, чем при поездках на личном автомобиле. Это связано с ростом ресурса батарей при снижении их стоимости и низкими эксплуатационными расходами при высокой загрузке автопарка. Цена батареи вскоре должна упасть до 100 долл за квт/ч (более чем в 10 раз по сравнению с 2010 г.), а ресурс батареи, как и самого электромобиля, будет рассчитан на 1,5 млн. км. Часть перевозок станет бесплатной для пассажиров за счет кросс-продаж развлекательного и информационного контента, рекламы, еды, напитков, услуг мобильного офиса и выручки от доставки товаров. Толерантность ко времени в пути на беспилотнике намного возрастет, поскольку вместо вождения пассажиры смогут проводить время с пользой – работать, отдыхать, просматривать развлекательный контент или перекусывать. Люди будут готовы ездить чаще и на более дальние расстояния, что особенно актуально при разуплотнении расселения внутри и вокруг агломераций. По некоторым оценкам, число автомобильных поездок в США может возрасти примерно в 1,5–2 раза, в то время как расходы на транспорт сократятся в несколько раз[2].
Переселение подальше от центров агломераций становится для многих занятых дистанционно людей не прихотью, а насущной необходимостью. Им нужно просторное жилье с зонами для работы и домашних занятий. Это особенно важно для семей, состоящих из нескольких поколений. В центре стоимость недвижимости слишком высока, и это способствует переезду на периферию в поисках дешевого и просторного жилья. Часть городской офисной и коммерческой недвижимости в центральной части агломераций, высвобождающейся в условиях «удаленки», будет приспособлена под жилье. В том числе эта недвижимость будет использоваться для аренды через бронирующие платформы, поскольку «цифровые кочевники», предъявляющие на него спрос, предпочитают селиться поближе к центру, где больше достопримечательностей и развлечений.
В России этот процесс подстегивается из-за малых средних размеров жилых единиц в городах. Средний размер вводимой квартиры в нашей стране – один из самых скромных в СНГ: 52 кв. м – в 2018 году. Меньше было только в Таджикистане[3]. В ЕС и США этот показатель в два–пять раз выше. Дефицит полноразмерных квартир будет выталкивать население в загородные зоны, где ниже цена земли и доступны просторные дома. В Подмосковье уже в начале карантина многие риэлтерские фирмы распродали запас загородной недвижимости. Даже в Нижегородской области резко возросли продажи загородного жилья московским покупателям. Конечно, доступная недвижимость имеется не только за городом, но и в периферийных городах, которые будут привлекать приезжих и втягиваться в орбиту агломераций. Но именно в сельской местности влияние прорывных технологий будет особенно заметным.
Дезурбанизация и прорывные технологии
Дополнительный импульс дезурбанизации могут придать два технологических направления: альтернативная энергетика и производство белков методом прецизионной ферментации.
В электрогенерации, как минимум для розничных потребителей, возобновляемые источники вскоре могут оказаться достаточными для устойчивого энергоснабжения по ценам ниже стоимости передачи электроэнергии в существующих электрических сетях. Это повысит инфраструктурную автономию индивидуальных домовладельцев и резко снизит расходы на содержание их домов. Согласно оценкам Международного энергетического агентства, уже сейчас в большинстве стран мира солнечная генерация оказывается намного дешевле производства электроэнергии на новых угольных и газовых электростанциях[4]. Стоимость солнечных батарей обещает упасть настолько, что из них будут делать облицовку стен, окон и крыш. Тормозом для их распространения было отсутствие экономичных накопителей для темного времени суток. Но с появлением нового поколения дешевых и долговечных аккумуляторов эта проблема будет решена. Аккумуляторы, списанные с электромобилей, сохраняют 80% своей емкости и в течение 20–30 лет могут использоваться как накопители в тандеме с солнечными батареями и ветрогенераторами. Благодаря лизинговым схемам, которые распространяются в развитых странах, розничные потребители будут устанавливать такие электростанции без стартовых затрат, оплачивая их с помощью абонентской платы по ставкам ниже, чем счета за электроэнергию из традиционных источников[5].
Технологии прецизионного ферментирования позволят производить протеины для продуктов питания, лекарств, кожаных изделий и других материалов в биореакторах с помощью генетически запрограммированных микроорганизмов. Цены на эти продукты в течение 20 лет снижались быстрее, чем по закону Мерфи для электроники – с 2 млн до 100 долларов за килограмм. К концу нового десятилетия они приблизятся к доллару за килограмм. Продукты питания, произведенные таким образом, окажутся не только дешевле аналогов животного происхождения, но и будут превосходить их по полезности, качеству, разнообразию и гастрономическим характеристикам. Производство биомассы для прецизионной ферментации требует примерно в 10 раз меньше сельхозугодий на единицу конечной продукции, чем для откорма крупного рогатого скота[6]. До половины сельскохозяйственных земель могут оказаться невостребованными. Высвободившиеся территории будут использоваться, в том числе и для коттеджной застройки. Загородные дома станут еще дешевле. Даже в существующей черте агломераций в России станет возможна бесплатная раздача участков по примеру «дальневосточного гектара».
Риски деконцентрации – мнимые и реальные
По историческим меркам умеренная дезурбанизация не является чем-то исключительным. Средний уровень урбанизации в мире превысил 50% лишь в начале XXI века, а 60 лет назад только в Северной Америке уровень урбанизации превышал нынешние среднемировые показатели. Социальной аномалией можно, скорее, назвать современную гиперурбанизацию, когда в некоторых развитых странах доля городского населения в последнее время превысила 80%. Потенциальная деконцентрация агломераций всего лишь обозначает небольшой дрейф в сторону исторической социальной нормальности. Чуть более рассредоточенное расселение вряд ли приведет к форсированной атомизации общества. И, напротив, в малых городах и в сельской местности нередко формируются сообщества с более сильными социальными связями, нежели в крупных городах. История недавно начавшейся дезурбанизации в России уже дает примеры таких сообществ. Недостаток офлайн-контактов на работе возмещается очным общением в нерабочее время, а беспилотные автомобили ради этого помогут совершать более дальние поездки, чем сейчас.
Но дезурбанизация в России будет тормозиться слабостью рынка загородной недвижимости. Из-за низкой стандартизации она менее ликвидна и редко приобретается через ипотеку, хотя в последнее время ДОМ.РФ и начинает проявлять внимание к этой проблеме. Другими препятствиями будет слабость местной инфраструктуры, включая дорожную сеть, телекоммуникации и социальные услуги, а также неразвитость практик комплексного развития загородных территорий под низкоплотную жилую застройку.
Российский опыт показывает, что не всякая периферийная территория подходит для мигрантов из городов. И дело не только в наличии инфраструктуры и земли. Интеграция приезжих в местный социум, если не уделять ей внимания, может стать серьезным тормозом. Подходящие территории нужно выявлять заранее и проводить работу по их подготовке, включая информирование потенциальных переселенцев, планирование землепользования и инфраструктуры, содействие социализации приезжих и местного населения.
Но разуплотнение агломераций может иметь издержки другого рода. Агломерации – это «инкубаторы инноваций». Сокращение очных контактов может затруднить генерацию и распространение идей. Ник Блум из Стэнфордского университета, один из немногих экономистов, которые еще до пандемии всерьез изучали работу на дому, ожидает в 2021 году резкого снижения патентной активности[7]. Устойчивость профессиональных сетей тоже оказывается под угрозой. Для зрелых профессионалов, интегрированных в сообщества, работа на дому часто дает преимущества, но для молодых специалистов, нуждающихся в выстраивании связей и наставничестве, удаленка может стать барьером для профессионального роста.
Однако и в этом случае не все неоднозначно. Примером служат перспективы университетов как центров инноваций и генерации знаний. Современные университеты до сих пор несут отпечаток средневековой модели, главным маркером которой служит, по меткому выражению одного эксперта, zip-код (почтовый индекс), связанный с географическим наименованием: Оксфорд, Кембридж, МГУ и так далее. Это конкретные точки на карте, где сосредоточено огромное количество недвижимости, физически присутствуют тысячи преподавателей, десятки тысяч студентов, сидящих на лекциях, так же как в Средние века, и огромный персонал, обслуживающий студенческие кампусы. Университеты в Америке часто тратят на кампусы больше денег, чем непосредственно на учебу. Немалая часть расходов идет и на непродуктивную репликацию учебного контента: лекции на одну и ту же тему с очень похожим содержанием преподаватели зачитывают по многу раз на очных занятиях. Как справедливо отмечают Параг Ханна и Каран Хемка, лучшие лекции и другой учебный контент должны быть доступны онлайн, а время преподавателей, высвобожденное от бесконечного пересказа одних и тех же лекций, стоит перенаправить на индивидуальную и групповую работу со студентами[8]. Межвузовская коллаборация онлайн может в будущем получить более широкое распространение, и это будет касаться не только объединения учебного контента, но и кросс-университетской педагогической работы. Сам процесс обучения будет все активнее переходить в облачные экосистемы, в которых студентам станет доступен как учебный контент, так и преподавательские услуги от разных вузов по всему миру. Постоянное физическое присутствие студентов и преподавателей в конкретном географическом месте будет все менее актуальным. Постепенно утратит привлекательность и расточительная модель обучения, привязанная к конкретным кампусам и перегруженная непродуктивными расходами на недвижимость и чтение лекций офлайн, оплата которых ложится непомерным бременем на государство и семьи студентов. При этом, поскольку университеты являются не только центрами обучения, но и центрами научных исследований, пространственно распределенная экосистема высшего образования способна ослабить доминирующую роль городских агломераций как в распространении знаний, так и в генерации новых знаний и идей.
Наконец, тенденция к разуплотнению агломераций может иметь и политические последствия. Крупные города с их высокой плотностью населения и концентрацией учащейся молодежи служат магнитами для политического недовольства и массовых протестов. Современные публичные протесты, хотя и активируются как правило онлайн, по-прежнему требуют физического участия. Деконцентрация агломераций создаст для этого дополнительные барьеры. Для правительств, которые видят в массовых беспорядках политическую угрозу, новые пространственные тенденции подадут надежду на некоторое ослабление протестной активности масс.
Пространственное развитие – процесс инерционный. Изменения, о которых идет речь, могут растянуться на многие десятилетия. Они не являются жестко запрограммированными и их ход зависит от непредсказуемых событий, которыми так богаты периоды технологических прорывов. Но в 2020 году появилось немало свидетельств растущей вероятности подобных изменений. Поэтому из категории чисто гипотетических, спекулятивных сценариев, они вскоре могут перейти в стратегический мейнстрим, который должен будет учитываться в любой долгосрочной стратегии развития.
Примечания
- Reimagining the postpandemic workforce. McKinsey Quarterly, June 2020.
- Arbib J., Seba T. Rethinking Transportation 2020-2030. A RethinkX Sector Disruption Report. May 2017.
- Подробнее об этом см.: Дмитриев М. Э., Мисихина С. Г. Рынок жилья Московской агломерации: вызовы для населения и экономической политики – общественные науки и современность, 2016, № 4, стр. 78-88.
- https://neftegaz.ru/news/finance/634980-weo-ot-mea-neft-ostanetsya-osnovnym-energonositelem-v-mire-kak-minimum-do-2040-g-no-ee-vremya-ukhod/
- Arbib J., Seba T. Rethinking Humanity. Five Foundational Sector Disruptions, the Lifecycle of Civilizations, and the Coming Age of Freedom. June 2020.
- Arbib J., Seba T. Rethinking Food and Agriculture 2020-2030. A RethinkX Sector Disruption Report. September 2019.
- The Economist, May 2, 2020, p. 15.
- Khemka К., Khanna P. Universities need a new compact with society and these should be the priorities. May 9, 2020. https://www.timeshighereducation.com/blog/universities-need-new-compact-society-and-these-should-be-priorities?utm_source=sendinblue&utm_campaign=Motherload__PKcom___Financial_Times_feature_A_bright_spot_in_the_global_economy&utm_medium=email)
© Текст: Михаил Дмитриев