Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 53, 2020
Международные отношения переживают сильнейший кризис за много лет. Пандемия коронавируса с новой остротой ставит перед человечеством проблемы, сформулированные в последние 50 лет, но так и не нашедшие должного ответа.Каким будет мир в предстоящем десятилетии? Усилится ли международная анархия на фоне продолжения заката гегемонии США, кризиса глобализации и усиления суверенитета национальных государств? Возможен ли другой ответ, связанный с выходом на новый уровень кооперации между странами и народами? Три десятилетия после появления «нового политического мышления» прежние вопросы приобретают новое звучание и новый смысл. Ответы тоже известны, но выбор для мира в XXI столетии пока остается открытым.
Новая проблема и новый актор мировой политики
На пороге 20-х годов XXI века стало очевидно, что наш мир в очередной раз может существенно измениться. Старые противоречия, вызванные противоборством сверхдержав, казалось, завели международные отношения в тупик, поставив на грань очередной большой войны и, как следствие, практически неизбежной катастрофы. Но тут произошло неожиданное событие, «черный лебедь», как теперь принято говорить, и прежние угрозы померкли перед новым вызовом вселенского масштаба.
Коронавирус в одночасье отвлек на себя внимание всех правительств мира, в равной степени поставив всех живущих на Земле людей перед единой угрозой для жизни, независимо от их национальной принадлежности, поверх государственных границ и континентов. Все государства, большие и малые, оказались равны в ограниченной способности противостоять новой глобальной проблеме – вирусной пандемии, охватившей весь мир, ежедневно уносящей новые и новые жизни людей.
Сама природа бросила человеку вызов, с которым не в состоянии справиться ни одно правительство. Даже самая мощная сверхдержава капитулирует перед вирусом, невидимым и не антропоморфным врагом, забирающим всё больше жертв. Государства закрывают границы, вводят режим карантина, а кое-где и комендантский час с применением войск, но все эти меры не могут остановить распространение пандемии, возможно, лишь немного сдерживают её всемирный натиск.
Перед лицом новой угрозы правительства и их лидеры на самом деле уже утратили самостоятельность. Закрывая границы, торговые и развлекательные центры, отправляя граждан в оплачиваемые отпуска и запрещая им выходить на улицу, они на самом деле действуют по общему плану. Его диктует медицинское сообщество, в свою очередь регулируемое протоколами, одобренными Всемирной организацией здравоохранения. Отсюда такое сходство мер в Китае, Италии, Германии, Франции, Великобритании, США и России. Где-то жестче, где-то мягче в зависимости от ситуации, но суть мер одна, и она идет от медиков, а не от политиков.
Довольно стремительно изменяются и представления о том, кто и что обеспечивает безопасность людей. В предшествующих столетиях «на переднем крае» всегда стояли армии, готовые убивать друг друга, а теперь это – врачи и ученые, которые по определению не знают границ. Политикам лишь остается это констатировать, а солдатам – сидеть в казармах на карантине.
Налицо новая глобальная общность профессионалов, которую пока не все замечают. Эта международная общность каждодневно делает всё возможное и невозможное, как для спасения тысяч жизней по всей планете, так и для остановки или торможения распространения пандемии. Пока трудно сказать, станет ли ВОЗ первым министерством мирового правительства в ближайшей перспективе. Скорее всё-таки нет, но ещё один важный шаг в этом направлении может быть сделан. Задача выживания человечества сплачивает страны и народы сильнее, чем что бы то ни было.
Дилеммы внешнеполитического курса государства
Государство как актор мировой политики столкнулось с дефицитом power в традиционном понимании этого термина, до сих про бывшего ключевым в теории международных отношений. Новая глобальная проблема, коей теперь наряду с другими, существовавшими ранее, стала пандемия COVID-19 и, что не менее важно, угроза повторения подобного рода ситуаций в будущем ставит государство перед выбором в отношении дальнейшей линии поведения на международной арене.
Некоторые авторы из числа восточноевропейских реалистов (Б. Капустин, И. Крастев и др.) поспешили с выводами об окончательном крушении идеи общечеловеческих ценностей, наднациональных структур (особенно в случае с ЕС) и новым ренессансом старого nation state, отказе от глобализации и, по всей видимости, о переходе к более жесткой форме международной анархии. Этот тезис обычно обосновывается тем, что государство якобы оказалось единственной силой, способной бросить вызов пандемии на фоне несостоятельности международных организаций. Однако, как обычно, злую шутку с реалистами, похоже, играет нежелание заглянуть внутрь «бильярдного шара», в качестве которого они вслед за К. Уолтцем обычно представляют себе государства на международной арене.
Если же учесть, что государство на самом деле представляет собой не полую внутри массу, а сложную и внутренне противоречивую структуру, внутри которой сейчас наблюдаются далеко не однозначные реакции и процессы, то наблюдаемая картина может оказаться намного сложнее, с возможностью противоположных вызовов относительно будущего международного поведения государств. Стоит рассмотреть несколько фактов, наблюдаемых нами сегодня.
Первое обстоятельство состоит в том, что сами государства пока сталкиваются с дефицитом собственной власти, которой пока явно не хватает в борьбе с пандемией. Государственная власть, пять столетий назад пришедшая в Европе на смену власти церковной после пандемии чумы, обладает мощным набором инструментов управления людьми и антропогенными процессами, но в случае с всемирно распространившемся вирусом оно пока остается скорее ведомой силой, следуя за ситуацией в соответствии не с собственной политикой, а с рекомендациями врачей.
Принимаемые меры за редким исключением носят универсальный характер, и также универсально эти меры имеют весьма ограниченное и неоднозначное действие. Власть внутри самого государства зачастую начинает перераспределяться от центральных властей к местным, о своей особой роли заявляют региональные власти, особенно в глобальных мегаполисах. При этом не совсем понятно, каким образом изменится роль такой важной составляющей любой власти, как армия и прочие силовые структуры, не вполне уместные в борьбе с новым вызовом, перед которым все государства оказались равны.
Второй наблюдаемый факт с точки зрения международной политики, как раз, и заключается в равенстве всех стран перед новой угрозой. Раньше это равенство, разумеется, уже существовало и в связи с угрозой ядерного уничтожения, и в связи с глобальным потеплением. Однако эти угрозы носили более гипотетический и потому условный характер в глазах политиков, которые научились с ними жить и использовать по необходимости в собственных интересах. Пандемия – новая глобальная проблема – носит характер абсолютной угрозы, реализующейся и собирающей свои жертвы здесь и сейчас, поверх границ и блокпостов.
Старая идея суверенитета при этом не позволяет государству справиться с новой угрозой, поскольку, во-первых, меры, принимаемые им, как уже сказано, не уникальны, а скорее универсальны, а во-вторых, потому что победа над пандемией требует большей кооперации усилий по разработке и производству защитных средств, аппаратов ИВЛ, тестов и противовирусной вакцины. Государство, на время вынужденно запираясь в собственных физических границах, одновременно не может и не собирается препятствовать свободному обмену информацией и медицинской помощью. Более того, встает вопрос если не о немедленной отмене, то во всяком случае о неуместной роли старых форм борьбы на международной арене, начиная с торговых санкций. Не говоря уже о том, что во время пандемии пушки не так слышны.
Третье, что связано с первыми двумя пунктами: выживание, как утверждалось в доктрине «Новое политическое мышление», является первой и самой важной общечеловеческой ценностью. И если к выживанию в условиях ядерной угрозы человечество сумело приспособиться, не снимая её наличие, то вряд ли точно так же человечество сможет реагировать на угрозу пандемии. Безопасность, действительно, впервые оказалась неделимой на международной арене, и это, скорее, говорит в пользу усиления роли международных структур и ассоциаций.
Одним из направлений этого объединения могла бы стать борьба с социальными причинами возникновения пандемии. Очевидно, что за ней скрывается ещё одна мировая проблема – глобального неравенства, на которую фактически закрывались глаза все последние 50 лет после завершения колониальной эпохи. Смертоносные вирусы возникают в бедных странах третьего мира (как Эбола в Западной Африке), либо в странах с серьёзными диспропорциями в развитии, как Китай, где средневековый рынок живых животных располагается в центре современного мегаполиса, ставшего частью глобального мира. Поскольку вирус не знает границ в гораздо большей степени, чем беженцы и террористические группы, старым и богатым странам придется пересматривать свою политику в отношении развивающихся стран, возможно, выстраивая новые формы кооперации.
Наиболее вероятной точкой роста интернационального партнерства уже сегодня может стать ВОЗ. Неслучайно закрепление особых полномочий этой организации в борьбе с коронавирусом предполагал последний российский проект резолюции, правда, не одобренной СБ ООН. Так или иначе, нельзя исключать дальнейших инициатив подобного рода, как и политики внедрения единых общемировых стандартов в здравоохранении, ограничения санкций особенно в медицинской сфере и т.п.
В самое ближайшее время на уровне ООН планируется инициатива по всеобщему сокращению расходов на оборону и вооружения (учитывая сложные финансовые обстоятельства, в которых оказались все государства, подобное решение вполне имеет шансы на успех). Генеральный секретарь ООН уже выступил с призывом прекратить все текущие военные конфликты на фоне пандемии. В сложившихся условиях специфического дефицита и перераспределения власти государства вполне могут прислушаться по крайней мере к некоторым из этих инициатив.
Суммируя сказанное, можно обозначить несколько дилемм современного государства на уровне международной политики:
- Открытость или автаркия, при которой в большинстве случаев закрытие границ соседствует с постоянным обменом информацией и усиливающимся взаимодействием в медицинской сфере.
- Анархия или кооперация, где обозначившиеся лимиты власти каждого отдельного государства могут вынудить искать способов выработки общего солидарного ответа на общую угрозу выживанию человечества.
- Суверенитет или развитие наднациональных структур, когда в условиях ограниченной способности отдельного государства противостоять пандемии, можно ожидать выработки единых стандартов в области здравоохранения, принимаемых всеми странами наряду с правами человека и прочими существующими нормами международного права, но при этом в силу трансграничности и витальности проблемы, гораздо жестче контролируемыми на уровне международных организаций.
- Необходимость переосмысления классического понимания власти и силы в теории международных отношений, исходя из новой универсальной угрозы и неделимости безопасности в связи с ней.
Ближайшие годы, несомненно, покажут, насколько мировые державы и человечество в целом окажутся готовы к решению новой глобальной проблемы. Страх смерти уже стал универсальным перед всеобщей экзистенциальной угрозой. Сможет ли он, согласно Гоббсу и Канту, привести к новому «общественному договору» на уровне международных отношений, мы наверняка узнаем в уже в новом десятилетии.
Новое политическое мышление в XXI веке
Все эти обнажившиеся в одночасье тенденции, возникли не сейчас, а предсказывались много ранее разворачивающихся на наших глазах событий. Более 30 лет назад в своей брошюре «Перестройка и новое политическое мышление для моей страны и всего мира» М.С. Горбачев написал, что ядром предложенной им доктрины «является признание приоритета общечеловеческих ценностей и ещё точнее — выживания человечества». Выживание и есть первая общечеловеческая ценность.
В начале своего трактата «К вечному миру», служащего одним из фундаментальных текстов для большинства последующих рассуждений либерализма, Кант упоминал о возможности «истребительной войны», которая могла бы привести к вечному миру «на гигантском кладбище человечества». Автор «Нового мышления» идет кантовским путем: столкнувшись с угрозой «последней войны», пытаться искать основания мира. Декларировав отказ от классового подхода в пользу общечеловеческих ценностей, «Новое мышление» не только выводило советское сознание из осады «капиталистического окружения», но совершало резкий поворот от ленинского большевизма к неокантианству европейских социал-демократов.
Доктрина «Нового политического мышления» требовала признания в качестве аксиомы: «Безопасность — неделима. Она может быть только равной для всех или же её не будет вовсе. Единственная её солидная основа — признание интересов всех народов и государств, их равенства в международной жизни. Нужно, чтобы собственная безопасность сочеталась с такой же безопасностью всех членов мирового сообщества». Тогда в эйфории от окончания холодной войны политики ведущих держав мира не услышали или не захотели услышать этот тезис. Теперь же он возвращается в нашу жизнь вместе с новой угрозой всему человечеству.
Глобальные проблемы отнюдь не новое явление в нашей жизни. В последние десятилетия никуда не исчезли, но только усилились глобальное неравенство между богатейшими и беднейшими странами мира, экологические последствия экономической экспансии человека и связанная с этим проблема глобального потепления, наконец, угроза всеобщего ядерного истребления. Мировые лидеры успели привыкнуть к этим вызовам, и мало что реально делали для их решения. Во многом потому, опять же, что ни одна из перечисленных проблем не решаема исключительно на национальном уровне. И новая глобальная проблема – пандемия COVID-19 – сделала это обстоятельство абсолютно прозрачным.
Вместе с тем коронавирус в социальном плане есть во многом порождение существовавших ранее глобальных проблем. Эпидемия возникла в Китае, стране с серьезными диспропорциями в развитии, где источником инфекции по официальной версии послужил средневековый рынок, расположенный в центре современного многомиллионного мегаполиса, являющегося важным звеном в мировом производстве и обмене. По другой версии нулевым пациентом COVID-19 стал сотрудник уханьского центра вирусологии, перенесенного в Китай из Франции и других развитых стран, где опасные эксперименты с вирусами были запрещены национальными правительствами.
С одной стороны, получается, что свою роль в возникновении пандемии сыграло двойственное положение Китая – самой развитой страны третьего мира, по-прежнему выполняющей роль мирового сборочного цеха и места, куда на протяжении десятилетий переводились вредные и опасные производства и лабораторные исследования. С другой стороны, недоверие и закрытость в отношениях между великими державами не позволили принять неотложные меры, способные остановить распространение вируса, и пандемия в считанные месяцы охватила весь мир.
В своем докладе «Рассуждение о прогрессе мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», написанном более 50 лет назад, А.Д. Сахаров в числе проблем, грозящих человечеству катастрофой, называл угрозу голода для большей части населения Земли как следствие отсталости и нищеты бывших колониальных стран на фоне небывалого демографического взрыва, а также «проблему геогигиены», связанную с негативными экологическими последствиями экспансии человека в природу, в перспективе угрожающими его собственному существованию. В качестве первоочередных мер советский академик предлагал оказание помощи развивающимся странам за счет сокращения военных расходов (путем введения 20-процентного налога с богатых стран в течение 15 лет) и отказ о форсированного развития в пользу более справедливого перераспределения.
Эти идеи А.Д. Сахарова были поддержаны и в «Новом политическом мышлении». «Можно ли надеяться на нормальные и справедливые международные отношения, исходя лишь из интересов, скажем, Советского Союза или Соединенных Штатов, Англии или Японии? Нельзя! Нужен баланс интересов. Пока этого нет. Пока богатые обогащаются, а бедные становятся беднее. В третьем мире происходят такие процессы, которые могут потрясти до основания всю систему международных отношений», — и это предупреждение М.С. Горбачева реализуется прямо сейчас.
Национальные государства, безусловно, попытаются использовать сложившуюся ситуацию в интересах концентрации собственной власти. Усиление контроля за перемещением граждан под предлогом предотвращения угрозы будущих эпидемий может стать одной из полицейских мер, лежащих на поверхности. Однако вряд ли эти меры способны обеспечить реальную безопасность людей.
Между тем, «Новое мышление» реалистично признавало пределы силы национальных государств в решении глобальных проблем. Суверенитет государства сегодня на самом деле не представляет более самоценности, ибо государство и его законы не способны защитить человека от пандемии, глобального потепления и растущей нищеты. Реальные действенные меры по борьбе с глобальными вызовами должны быть связаны с пересмотром самой парадигмы, в которой привыкли существовать и действовать национальные государства в течение трех последних столетий. Они должны касаться теснейшей транснациональной кооперации в области развития медицины и биотехнологий, решения экологических проблем и перераспределения мирового богатства в пользу беднейших стран. Ресурсы, используемые великими державами для развития современных вооружений и оружия массового уничтожения, должны быть перенаправлены на решение проблем здравоохранения, на борьбу с голодом, неграмотностью и эпидемиями.
«Человечество оказалось перед небывалыми задачами, без совместного решения которых его будущее ставится под вопрос», — с этого призыва начинается «Новое мышление» М.С. Горбачева, и актуальность его слов усилилась за последние три десятилетия. Если этого не понять и не начать предпринимать конкретных шагов сегодня, завтра может оказаться уже поздно. Беднейшие регионы мира, как и страны с диспропорциями в развитии, будут оставаться источниками угроз планетарного масштаба от террористических организаций до новых, ещё более страшных пандемий. Фетиш экономического роста национальных экономик не решает задачи построения устойчивого и гармоничного мира. Человечество, пребывая в настоящем, всё сильнее занимает у будущих поколений их ресурсы и само пространство для жизни. Добавим к этому никуда не девающуюся гонку ядерных вооружений, и возможные перспективы человечества могут оказаться более, чем не радужными.
Состояния «вечного мира» на Земле всё ещё возможно достичь за счет человеческого разума и человеческих усилий. В противном случае, как предупреждает Кант, состояние мира будет достигнуто уже без людей – «на всемирном кладбище человечества». Выбор возможного из двух вариантов по-прежнему за нами.