Рассказ
Перевод с греческого: Ольга Деллатола, Стилианос Деллатолас
Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 52, 2019
Перевод Ольга Деллатола, Стилианос Деллатолас
Гиоргос Ксенариос (род. в 1959 г.). Писатель, критик, публицист, Автор 6 романов. Лауреат многих греческих и европейских литературных премии. Перевел более 20 книг с французского языка. Преподает: ведет курсы литературного перевода в различных учебных заведениях.
За мусорным ящиком из-под металлического цилиндра высовывался тяжелый кусок настоящего железа. Старая запчасть двигателя? Остаток ручного токарного станка, когда-то сдавливавшего металл, проглатывавшего сталь, прессовавшего кровельное железо? Тяжелый рычаг из брошенного где-то рядом старого автомобиля? Что бы это ни было, а стоить будет десять, а может, и двенадцать евро на станции приёма металлолома.
Иман его увидел, то есть не то что бы чётко увидел (улица была полуосвещённая), а почуял. Чутье никогда его не обманывало: где бы ни лежало железо. Иман его вынюхивал, как собака добычу. Он стал человеком-магнитом, притягивающим даже мельчайшие железные опилки, где бы они ни находились и где бы ни находился он сам.
И вот снова Иман почуял присутствие драгоценного материала. Кусок его «золота» сиял, позабытый на помойке, дожидаясь нового владельца. Тихими шагами Иман направил свое тощее тело к добыче. Словно фантом в молочном полусвете, Иман приближался к желанному предмету, мягко скользя в полутьме.
Нудный декабрьский дождь прибивал его к земле, затрудняя движения. Однако дождевые капли в белом свете уличного фонаря придавали его шагам торжественность, какую-то трагическую поступь.
Иман был уже почти на расстоянии вдоха от своей добычи. Опустился на колени на мокрый асфальт. Рядом с ним сверкали лужи. Торжественно, будто в священнодействии, медленно наклонился Иман и обеими руками уже взял — вернее, собрался взять — драгоценное железо. Однако его движение не было завершено, потому что в тот самый момент, когда Иман почти коснулся старинного рычага (или чем бы ни была, в конце концов, эта штука), другая рука схватила его за запястье. И железной хваткой всё больше сжимала, сдавливала тощую смуглую руку Имана: «Брось, ублюдок, я увидел его первым!»
Чужая цепкая рука парализовала руку Иманa. Но затем освободила его запястье и схватила его за горло. Железные ладони, влажные от дождя, сдавили на шею Иманa, он стал задыхаться.
— Я из тебя выдавлю и молоко мамочкино, сукин сын! Это я, Манолис, я увидел его первым!
Захват продолжался, жёсткий и неумолимый. Иман начал терять сознание. Первое, что ему привиделось: спускающиеся вниз к реке овцы, которых он пас в горах на Памире. Затем — покойная мать, махавшая ему издалека. А напоследок улыбающееся личико его дочери, оставленной на окраине Лахора.
На этом видения его закончились. И оставшегося минимума кислорода в его мозгу хватило, чтоб отреагировать: слабеющей рукой нащупывая нож в сапоге (а он всегда держал его там), Иман сумел вытащить нож. Несмотря на неослабевающую хватку Манолисa, на моросящий дождь, на яркий свет от фонаря на дорожном столбе, не дающий никому как следует разглядеть что бы то ни было, Иман нанес своему противнику удар. Затем второй, третий… Много ударов ножом по телу Манолисa, от руки которого ему уже удалось освободиться. Одни удары были поверхностными, другие — проникавшие глубоко, смертельными.
После короткой борьбы Манолис пошатнулся, и за миг до того как грохнуться на мокрый асфальт, в те критические секунды, когда время останавливается, а кислород перестает поступать в мозг, Манолис увидел бегущих к оврагу коз, которых еще ребенком пас на горе Омалос. Затем ему привиделась мать — она стояла вся в чёрном и чуть заметно улыбалась ему. Еще он увидел шприц, вонзающийся в руку и наполняющий его счастьем. И под самый конец увидел ее, свою девушку, первую и последнюю свою девушку, оставшуюся на Крите. Она тоже, как и мать, стояла, а затем стала потихоньку приближаться к нему, протягивая руки.
Манолис рухнул на жёсткий мокрый асфальт. Иман, задыхаясь, — тоже. Возле неподвижно лежащих тел стоял зелёный металлический мусорный ящик. А неподалеку — большой кусок настоящего железа: старый рычаг или бог весть что. Дождь прекратил моросить. Асфальт оставался по-прежнему мокрым, и на нём блестели маленькие водяные лужи. Небо очистилось — стало прозрачное, ясное, звёздное. Мириады звёзд сверкали на небесном куполе, как рождественские огни, мерцавшие в окнах домов.
Перевод с греческого: Ольга Деллатола, Стилианос Деллатолас