Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 52, 2019
Феномен античности завораживает.
Именно его история рассматривается как центральная в изучении докапиталистического развития. Из нее черпают представления об аграрных цивилизациях, поворотных точках в их становлении и эволюции. Ей посвящены горы и горы книг. Тысячи и тысячи сосредоточенных жизней. Между тем, мир античного Средиземноморья — масштабная аномалия аграрного мира, изученная и документированная лучше, чем история горцев и степных кочевников.
* * *
Я думаю, сердцевина античного феномена заключена в уникальной способности (и не на год, не на поколение — на века!) преодолеть одну из ключевых проблем аграрного мира — несовместимость крестьянского труда и военного дела.
Чтобы оградить себя от специализирующейся на насилии элиты, крестьянскому сообществу необходимо обладать способностью к самоорганизации, умением своими силами обеспечить порядок и самооборону. Только тогда средства, которые необходимо тратить на эти функции, может определять само сообщество, исходя из своих потребностей.
Эти средства будут заведомо меньше податей в аграрных монархиях, взимаемых в пользу правящего класса, или, тем более, дани, которую приходится платить сменяющим друг друга разбойникам. Однако для того, чтобы подобная социальная организация стала возможной, крестьянской общине необходимо выработать механизм совместного принятия и исполнения решений, который не даст скатиться к анархии, открывающей дорогу «мобильному бандитизму». Учитывая слабость коммуникаций в аграрном обществе, надо понимать, что люди, принимающие решения, должны уместиться на центральной площади поселения.
Небольшому самоорганизующемуся сообществу, которое обязано защищать себя, это легче сделать в защищенной горами долине у морской бухты, чем на континентальной равнине. И шансы на устойчивость такой организации выше, когда в общине доля не занятых в сельском хозяйстве и обладающих полезными для военного дела навыками больше обычной для аграрного общества.
Если горные районы и великие степи создали базу для специфических форм организации общества, характерных для горцев и скотоводов-кочевников, то античный феномен неразрывно связан с морем. С теплым морем.
Морей много, но лишь в Средиземноморье возникла особая, оказавшая серьезное влияние на развитие человечества форма общественной организации — полисная демократия.
МОРЕ
Акватория Средиземного моря уникальна: изрезанная береговая линия, множество островов, удобные бухты и гавани, откуда можно совершать неблизкие плавания, не теряя из вида сушу, почти нет приливов и отливов. Мореходство на Средиземном море начинается уже в четвертом тысячелетии до нашей эры, когда появляются неолитические поселения на Крите и на Кипре. (Культ Афродиты возник, вероятно, у приморских обитателей, знакомых уже с мореплаванием.)
<…>
Морской транспорт при технологиях аграрной эпохи много выгоднее и удобнее сухопутного. В античные времена стоимость перевозки груза через все Средиземное море с востока на запад была примерно такой же, как перевозка товара по хорошим римским дорогам на 75 миль. Благодаря низким транспортным расходам в Средиземноморье в торговый оборот были вовлечены значительные объемы товаров массового потребления, в отличие от сухопутных караванных путей, где в первую очередь шла торговля предметами роскоши. Такая торговля мало влияла на жизнь подавляющей части крестьянского населения.
Рыболовство, дополняющее ресурсы продуктов питания, поставляемых земледелием и скотоводством, получает в Средиземноморье широкое распространение, способствует развитию мореходства.
СРЕДИЗЕМНОМОРСКАЯ ТРИАДА
Здесь довольно рано возникает знаменитая средиземноморская триада: производство зерна соседствует с возделыванием на больших площадях оливок и винограда. Как показывают археологические раскопки, специализация возникает уже в крито-микенский период, хотя ее полное развитие приходится на более позднее время. Урожаи оливок и винограда можно выращивать на склонах холмов, на террасированных склонах гор — земле, мало пригодной для зерновых культур. Замечено, что северная граница проникновения греческой колонизации в Средиземноморье и районы Черного моря совпадает с северной границей распространения оливкового дерева. Разные требования к земле для разных культур (под пшеничные поля, оливковые рощи и виноградники) стимулируют межрегиональную специализацию и развитие торговли.
Однако расширение торговли — не только благо. Ведь торговый корабль середины второго тысячелетия до н.э. ничем не отличается от пиратского. Пиратство везде, особенно в Средиземноморье, идет рука об руку с торговлей.
ПИРАТЫ
Народам моря, в силу их малочисленности, труднее, чем степнякам, завоевывать крупные земледельческие государства. Трудно, опасно и дорого перевозить по морю необходимые для масштабных военных действий крупные контингенты пеших воинов и тем более конницы. К тому же центры аграрных цивилизаций умышленно отодвигались от побережья. Поэтому морские кочевники скорее использовали свою мобильность для набегов и грабежей, чем для захвата других народов и их территорий. Другое дело — пиратство, морской разбой. Упоминания о нападениях пиратов как массовом явлении встречаются в самых ранних источниках по истории Средиземноморья.
<…>
Характерная черта пиратства — децентрализация насилия. То, что не сумел отнять один, отнимет другой, следующий. Устойчивое сельское хозяйство при непрерывных пиратских набегах невозможно. Иллюстрация тому — Египет во времена нашествий «народов моря». Подвергавшиеся постоянным пиратским набегам оседлые народы платили морским кочевникам регулярную дань, чтобы предотвратить их нападения.
И все-таки, независимо от того, удавалось или нет пиратам обирать прибрежные аграрные государства, они всё больше и больше склонялись к морской торговле, к увеличению ее доли в балансе с морским разбоем, ибо торговля и выгоднее, и безопаснее. Даже регулярно получая дань, разбойники охотно дополняли ее своими коммерческими доходами. Они начинали понимать, что торговля с соседними аграрными государствами не подрывает их ресурсы и, следовательно, они сохраняют «курицу, которая несет золотые яйца», сохраняют базу для потенциальных грабежей.
Централизованная аграрная империя слабо контролирует свои приморские территории.
Как тонко заметил Иосиф Бродский совсем по другому поводу:
Если выпало в империи родиться,
Лучше жить в глухой провинции, у моря.
Когда государь и его армия не способны защитить жителей побережья, обеспечить им хотя бы минимальный уровень безопасности, последние вынуждены обеспечивать оборону своими силами. А гористый рельеф многих районов Средиземноморья как нельзя лучше способствует организации оборонительных рубежей.
Как пишет Фукидид: «Города, основанные в последнее время, когда мореплавание сделалось более безопасным, а денежные средства возросли, строились на самом побережье, укреплялись стенами или занимали предпочтительно перешейки (ради торговых удобств и для защиты от враждебных соседей). Древние же города, как на островах, так и на материке, напротив, строились в некотором отдалении от моря для защиты от постоянных грабежей (ведь грабили не только друг друга, но и все прочее побережное население). Поэтому они еще до сих пор находятся в глубине страны».
Все эти факторы способствовали формированию общества, где роли крестьянина и воина не разделены, а слиты воедино. Торговля и пиратство требовали скоординированных действий всей общины, навыков взаимодействия и взаимозаменяемости.
У героев Гомера пиратство — почтенное, благородное дело, само подозрение в неспособности заниматься которым оскорбительно.
Впрочем, совмещение в этих краях торговли с пиратством вовсе не греческое изобретение. До греков этими промыслами активно занимались финикийцы. Заимствование греками финикийского алфавитного письма служит ярким примером культурного взаимодействия народов, которые в полном объеме использовали возможности средиземноморской триады. <…>
ПОЛИС
Уже в том виде, в котором греческие поселения возникают после «темных» веков, в ранний архаический период они являются полисами — городами-государствами. Характерными чертами полиса были контроль над прилегающей территорией и наличие укрепленной крепости (само слово «полис» первоначально означало «крепость»).
Греческие полисы объединили людей, которые:
а) занимают территорию, имеющую своим центром город, в котором находятся органы власти, обычно концентрирующиеся вокруг укрепленной крепости (акрополя), б) свободны в решении принципиальных вопросов организации собственной жизни.
Поселения, как правило, небольшие. Полис, насчитывающий 5 тысяч жителей, считается в это время крупной общиной. В греческих поселениях существует стратификация, в том числе и определяемая организацией военного дела. Гомеровская Греция — период боевых колесниц.
Лучшие воины, владеющие этой военной техникой, составляют элиту полисов. Однако все доступные нам источники свидетельствуют: социальная дистанция, которая отделяет их от остальных членов общины, от пеших воинов, очень невелика — куда меньше той, что лежит между привилегированным меньшинством и крестьянской массой в традиционных аграрных государствах.
Гомер знает только одну форму человеческого общежития, которую он сам называет полисом. Для Гомера «поле» вместе с его обитателями — это синоним почти первобытной дикости, крайней социальной разобщенности. Правильная, цивилизованная жизнь, в его понимании, возможна только в полисе. В полисе суверенитет принадлежал народному собранию, т.е. общине полноправных граждан. Полис прежде всего коллектив граждан. В олигархических государствах важна роль совета, но и там народному собранию принадлежало окончательное решение при обсуждении самых основных проблем (таких, например, как война и мир).
ЭЛЛИНЫ И ВИКИНГИ
И сегодня хорошо известны морские полукочевники, в хозяйственной деятельности которых значительную роль играет рыболовство, иногда сочетающееся с торговлей и морским разбоем. Но очевидная параллель здесь — Скандинавия в VII–XI веках.
И в Греции гомеровского периода, и здесь население хорошо знакомо с производящим хозяйством, значительна роль скотоводства и ограничена роль земледелия, широко распространены мореходство и рыболовство.
Можно сравнивать и ландшафт: невысокие горы и изрезанное морское побережье, которые обеспечивают многочисленные места, удобные для пристани и защиты. В обычае морская торговля и разбой. Климат, правда, совсем иной, северный климат. И гораздо более трудные условия выживания, особенно зимовки.
Обращает на себя внимание сходство социальной структуры: отсутствие упорядоченного налогообложения и государственного аппарата, дары как способ обеспечения протогосударственных функций, значительная роль народного собрания (способных носить оружие воинов) в решении вопросов организации жизни общества (войны и мира, выбора предводителей, суда).
В мире викингов, как и в античной Греции, преобладающим сословием было сообщество свободных крестьян-воинов. <…>
При сходстве многих элементов организации хозяйственной жизни, социальной структуры греков гомеровского и архаического периодов и норманнских народов Северной Европы VII–X веков различия мирового контекста того времени, когда они появляются на исторической авансцене, оказывают определяющее влияние на траектории их последующей социальной эволюции.
В мире IX–VII веков до н.э., в районах, близких к местам расселения греков, доминируют крупные аграрные централизованные государства. Специфика формы расселения, хозяйственной деятельности затрудняет грекам копирование моделей организации общества, подталкивает к социальным инновациям.
Греческий полис возникает как отрицание того, что сами греки называют «восточным деспотизмом». <…>
Эволюция античных институтов показывает: существовал отнюдь не единственный путь от примитивных социальных структур раннего неолита к трансформации даров в налоги, к разделению на сельское хозяйство как занятие основной массы населения и на специализацию в государственном управлении, в насилии. Но в особых условиях оказывается возможным альтернативный путь — отказ от системы даров, восприятие налогов как признака рабства, формирование общества крестьян-воинов, стабилизация полисной демократии.
Античный путь эволюции позволяет сочетать преимущества кочевых народов, где каждый мужчина — воин, с благами цивилизованного оседлого государства: большими экономическими ресурсами, развитой культурой, высоким уровнем организации, в том числе и военного дела. Греческая фаланга и римские легионы — лучшие для своего времени, по крайней мере в Средиземноморье, военные структуры.
Жители полиса в своем большинстве занимаются сельским хозяйством. Это характерно даже для Афин, одного из самых урбанизированных центров античности, где город — лишь центр полиса, в котором возможно организовать защиту от врага.
В античном мире торговые отношения, порожденные разделением труда внутри средиземноморской триады, необычайно глубоко для аграрного мира проникают в жизнь массы крестьянского населения. Отсюда роль городов как важнейших торговых центров и одновременно центров политической, культурной и духовной самоорганизации.
В аграрных цивилизациях города — аномалия, отклонение в организации общественной жизни. Это место дислокации правящей элиты, центр опутывающей государство налоговой паутины. Для крестьян город — нечто враждебное. В спаянном торговлей античном мире город, напротив, органичная и неотъемлемая часть крестьянского общества.
Необычно высокий, непревзойденный вплоть до XVII–XVIII веков нашей эры уровень урбанизации античного мира — общеизвестный факт, равно как и существенно меньшая, чем в классических аграрных обществах (хотя и доминирующая), в экономической жизни роль сельского хозяйства. В античном мире выше значение торговли, грамотнее население. Алфавитный способ письма, позаимствованный у финикийцев, стал предпосылкой широкого распространения грамотности.
Важнейшее социальное разграничение в аграрном обществе — деление на полноправных граждан, в чью обязанность входит лишь служба, в первую очередь военная, и неполноправных, платящих прямые налоги государству или подати господину. В греческих общинах архаического периода твердо закрепляется иной принцип. Члены общины, они же воины, совместно участвуют в боевых действиях и не платят прямых налогов.
Для греческого мира вообще характерно отождествлять прямые налоги с рабством. Ввести их всегда стремились тираны, которым нужны были средства на наемную стражу, постройку флота, на раздачу денег плебсу для поддержания собственной популярности. Размышления о связи налогов и тирании мы находим и у Аристотеля.
…Трудно сказать, насколько характерные для кочевников представления о том, что свободные люди не платят прямые налоги, повлияли на формирование греческих традиций, однако не только греки, но и многие другие индоевропейские народы тесно связывали налоговое бремя с рабством. Когда на закате Рима готов расселяли на территории империи, римляне вынуждены были освобождать варваров от налогов, поскольку те не допускали отношения к себе как к рабам.
Греки сумели так организовать военное дело, что крестьяне могли эффективно противостоять воинам-профессионалам аграрных империй. Геродот, как известно, в несколько раз преувеличил численность персидского войска, с которым греки столкнулись во время похода Ксеркса. Но это типичный для военной истории случай, когда при сравнительной оценке крестьянского ополчения и профессиональной армии качество переведено в количество. Каким бы ни было численное соотношение греков-ополченцев и профессионалов персов, результат известен: организованные крестьяне отбросили полчища Ксеркса. Организация военного дела у оседлых греков оказалась не менее эффективной, чем у горцев или степных кочевников.
Развитие военного дела оказывало непосредственное влияние на формы полисной демократии. Массовое применение оружия из железа, закат эпохи колесниц, появление тяжеловооруженной фаланги гоплитов — все это расширяет участие воинов в делах полиса, ведет к ослаблению аристократии.
Программа строительства флота, требующая привлечения к морской службе малообеспеченных граждан, создает предпосылки для всеобщего избирательного права, которое распространяется, разумеется, лишь на свободных граждан — мужчин.
Финансовое благополучие классического античного города Афин зиждется на сборах за экспорт и импорт через порт Пирейи доходах от рудников. Во время войн как временная и чрезвычайная мера вводятся прямые сборы с граждан. Часть государственных функций выполняется не за деньги и не в виде обязательной трудовой повинности, а в качестве почетной обязанности — литургии.
Отсутствие прямых подушевых и поземельных налогов не только отличает античный мир от аграрных государств, но создает предпосылку для принципиально иной эволюции отношений собственности, в первую очередь важнейшего в аграрную эпоху вида собственности — земельной. Собственность крестьянина в аграрных государствах обременена обязательствами. В ней переплетаются права обрабатывать землю и кормиться с нее и обязанности содержать господствующую элиту. Если нет прямых налогов и других изъятий у крестьян, более того, они несовместимы с традициями, то формируются простые и понятные земельные отношения. Земля принадлежит тому, кто пользуется ее плодами; он может распоряжаться ею по своему усмотрению: закладывать, продавать, обменивать. Это послужило базой для специфической модели нераздельной, не обремененной обязательствами, свободно обращающейся на рынке частной собственности. А в античном мире — породило острейшие проблемы, связанные с распределением земли.
В аграрных государствах нередки случаи, когда крестьян насильственно прикрепляли к земле, чтобы они гарантированно выполняли свои обязанности перед государством или правящей элитой. Если земля не обременена обязательствами, втянута в рыночный оборот, от обеспеченности ею зависит благосостояние крестьянской семьи, возможность для землевладельца выполнять обязанности полноправного гражданина, в первую очередь воинские обязанности. Естественно, борьба за распределение земли не может не обостриться. И она становится важнейшей частью античной истории. Античная традиция устойчиво связывает все попытки земельного передела с угрозой тирании.
Концентрация земельной собственности при характерных для того времени представлениях об унизительности наемного труда, его несовместимости со статусом полноправного члена общины крестьянина-воина подталкивала к различным социальным выплатам и раздачам. Это становилось немалым бременем для античных городов. В Афинах на деньги от взносов и пошлин содержались свыше 20 тысяч человек, в том числе более 6 тысяч судей.
В традиционных аграрных обществах возникновение административной лестницы — иерархии ролей в исполнении государственных функций, перераспределение ресурсов, формирование налоговой системы, разделение общества на тех, кто платит налоги, и тех, кто их не платит, — важнейшие элементы социальной дифференциации. Параллельно идет процесс имущественной дифференциации, который переплетается с распределением статусов в системе государственной власти, но значение его второстепенно.
В условиях античного общества, где государственная иерархия не выражена, но велика роль торговли, важнейшей линией общественного расслоения становится имущественная дифференциация, в первую очередь определяемая собственностью на землю.
Развитие рынка, широкое вовлечение античного общества в торговлю позволяет гражданам дополнить свои скромные доходы от сельского хозяйства тем, что приносит разделение труда. Но чем больше развивается торговля, тем неравномернее распределяются полученные от торговли богатства. Чем больше концентрируется земельная собственность, чем меньше крестьян-воинов остается в общине, тем она слабее. Это одна из стержневых проблем в политической истории и античной Греции, и республиканского Рима.
Со становлением полиса связано укоренение представлений о правах человека (разумеется, как правах равноправных членов общины), о свободе, демократии, частной собственности. В полисе граждане и были государством.
Античный период — период необычайного расцвета культуры и экономики в истории аграрных обществ. Лишь к XII–XIII векам н.э. Западная Европа по душевому валовому внутреннему продукту достигает уровня античности.
Сами военные успехи греков в противостоянии с расположенной вблизи их территории могучей империей укоренили в средиземноморском мире убеждение в превосходстве демократических режимов, где властвует закон, должностные лица избираются, а народные собрания созываются регулярно.
*Фрагмент статьи «Сотворение Европы» Статья в двух частях. Статья пятая. Историко-экономические очерки*
Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 13, 2005 г.