(Путешествия Вьёссё, Серристори и Пуччи в Россию)
Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 50, 2018
«Какие
широкие возможности для писателя-путешественника —
несколько лет, проведенных в России!»
Джованни Пьетро
Вьёссё
В
конце наполеоновской кампании Тоскана предстала перед Европой во всем своем историко-культурном
великолепии.
В то же время она в этой новой Европе искала возможности
дальнейшего прогресса. В этом контексте опыт путешествий был очень
интересным средством обмена информацией, особенно если выбирались направления в
наименее известные районы, за границами «домашней» Европы. Россия, едва
вошедшая после победы над Наполеоном в европейское сообщество, стала главным
объектом большого интереса. Так, в течение немногих лет три
путешественника отправлялись, по схожим маршрутам, из Тосканы в Империю царя
Александра I. Из их исследований и наблюдений появились дневники,
корреспонденция и отчеты. Несмотря на то что вся эта
документация предназначалась для частного употребления, сегодня эти тексты,
частично увидевшие свет, вызывают большой интерес — как основа будущей
публичной деятельности их авторов, и как доказательство некой «европейской
идеи», которая сформировалась в ту эпоху.
Три
путешественника, уезжая из Великого Герцогства Тосканского с различными целями,
имели одно и то же намерение — изучить земли вокруг Черного моря,
незадолго до того ставшие частью южной России. Джованни Пьетро Вьёссё
(1779–1863), Луиджи Серристори (1793–1857) и Джузеппе Пуччи (1782-1838)
объединяло одно желание: найти районы, пригодные в перспективе к использованию
при развитии новых отношений, особенно в сфере торговли. Описание
условий и потенциальных возможностей этих районов отражается на оценке
положения всей царской России и ее правительства. В ту эпоху,
по мнению европейцев, место Российской империи находилось между Востоком и
Западом, и все еще не было единого и устойчивого взгляда на неё и ее роль в
Европе. И до того как Астольф де Кюстин в своей книге La Russie en 1839 («Россия в
1839 году»)
заклеймил ее своим знаменитым определением «бесконечное варварство»1, оставалась
еще надежда на возможность развития событий в сторону просветления. В это время
и появились свидетельства путешественников Вьёссё, Серристори и Пуччи.
Сохранившиеся
и практически не издававшиеся вплоть до недавнего времени, эти воспоминания
имеют для нас огромную ценность, в том числе и для разрушения существовавших
стереотипов в мнении о России2.
Путешествие Вьёссё
Первым
в хронологическом порядке был целиком опубликован отчет Вьёссё: Journal —
Itinéraire de mon voyage en Europe(1814–1817)3.
Изучение дневника оказалось решающим для более глубокого
понимания причин зарождения Научно-Литературного кабинета Вьёссё, открытого во
Флоренции самим Джованни Пьетро в 1829-м, вскоре после его возвращения из
путешествия. Довольно скоро Кабинет Вьёссё становится местом частого посещения
для многих образованных иностранцев, приезжавших во Флоренцию; среди них
следует упомянуть, например, Ф.М.
Достоевского, входившего в список читателей в 1862 и в 1868-69 годы.
Сегодня можно с уверенностью сказать, что инициатива и сама деятельность Вьёссё
во Флоренции зародились, согласно европейской прогрессивной идее, связанной
также с этим путешествием и последующими размышлениями о нем.
Этапы этого путешествия хорошо известны: выехав из
Ливорно 26 сентября
1814 года по
заданию торгового дома «Сенн Гвебхард», после посещения наиболее известных
крупных торговых центров (Париж, Амстердам, Копенгаген), Вьёссё, добирается до
Скандинавии. Затем через Петербург он въезжает в Россию. Проехав через Москву и
Киев, он доезжает до южных земель, расположенных у Черного моря. После
остановки в Одессе он посетил Крым, обязательный этап путешествия по этим
районам, и доехал до Таганрога, на границе с азиатскими областями. Вернувшись в
Одессу, Вьёссё описывает ее как интереснейший торговый город и порто-франко,
который бурно развивается в то время. Затем он отправляется по морю до
Константинополя, где ожидает возвращения в Ливорно. В дневнике присутствуют
сведения о переговорах по торговле зерном на юге России и судоходстве по
Черному морю, сопровождаемые замечаниями, письмами и различными комментариями.
Также хорошо известно, особое отношение Вьёссё к Симонду де Сисмонди,4 сыгравшее
особую роль во время путешествия и имевшее решающее значение в дальнейшем
формировании Научно-литературного Кабинета во Флоренции. Сисмонди во время
поездки направил его в Копенгагене к Федерике Брун, «Музе Севера», подруге
Мадам де Сталь и Бенжамена Констана; именно через Сисмонди в Петербурге Вьёссё
встретился с экономистом Андреем Карловичем Шторхом. И опять же Сисмонди был
получателем письма из Одессы в 1817 году5, в котором Вьёссё, описывая современную ситуацию в
России, вынужден воскликнуть: «Какие широкие возможности для
писателя-путешественника — эти
несколько лет, проведенных в России!»6. Наблюдения Вьёссё в Journal Vieusseux о торговле,
по-новому раскрывают тип миропонимания просвещённого гражданина, первым представителем
которого в Европе был Сисмонди.
Повышенный
интерес к России, возникший у основателя Научно-литературного Кабинета в
результате его путешествия, проявился впоследствии в приобретении книг о России
для библиотеки Кабинета и в публикациях статей о ее ситуации в ней в журнале
«Антология», основанном Вьёссё при Кабинете7 , издание которого
продолжается и в наши дни.
Инженер Луиджи Серристори на службе в России
В
том же 1819 году, в конце которого Вьёссё основал свое научно-литературное
предприятие после возвращения во Флоренцию, 26-летний инженер Луиджи Серристори
выехал из Тосканы на работу в Российской империи8. Свои
впечатления о десятилетнем пребывании в России он отразил в книге Воспоминания
о путешествиях9, изданной (благодаря стараниям Ренато Ризалити) лишь в 1972 году,
хотя — некоторые отрывки из неё увидели свет в статьях и брошюрах, еще при
жизни автора. Книга, опубликованная в 1972 году,
содержит не все труды, касающиеся России, а только заметки, написанные в 1822 году во
время путешествия из Санкт-Петербурга в Москву, а затем в Одессу и Крым10, а
также исторические, географические и коммерческие сведения, которые были
включены в том Иллюстрированная карта Черного моря 1351 года и
воспоминания о Кавказе, Испании и Марокко, вышедший в 1856 году11.
Первая
из двух глав называется Описание колоний итальянцев на Черном море, вторая —
Описание восточного побережья Черного моря и регионов Кавказа: это картины
быта, исторические и географические особенности тех мест, которые были известны
Серристори уже во время первой поездки и пребывания на Кавказе в 1822-23 годах.
К воспоминаниям добавлены сведения (без указания на время их
составления) о торговле России с Востоком и, что важнее, с Персией12. Однако,
несмотря на исследования, предпринятые проф. Ризалити,
еще предстоит уточнить хронологию отдельных текстов и жизни Серристори на юге
России (конкретная деятельность, знакомства и т.п.). В
нашем случае речь идет только о некоторых наблюдениях Серристори относительно
новой границы на юге России, открытой для Европы, и о возможных точках
соприкосновения с наблюдениями двух других путешественников. Среди трех
путешественников, конечно же, Серристори лучше остальных знал устройство, быт и
нравы местного сообщества из-за длительного проживания в России. Он поступил на
русскую службу в 1819 году, где входил в состав технического персонала
иностранных специалистов, экспертов в различных дисциплинах, приглашенных
Александром I. Участвовал в разработке гидротехнических сооружений в
Митаве, в районе Риги, под руководством известного инженера Огюстена Бетанкура
служил в Министерстве путей сообщения. В 1822 году,
после прохождения службы по топографической части, Серристори был отправлен на
Кавказ — в расположение генерала Алексея Петровича Ермолова, командующего
российскими войсками в регионе. Именно к этому периоду относятся его
работы о торговле с Персией. Отсюда в 1825 году итальянец переезжает в
Одессу, в ведомство князя Михаила Семеновича Воронцова, губернатора этого
региона. Как инженер геодезист он участвует в огромном городском строительстве,
работая бок о бок с местными специалистами (например, принимает участие в
разработке конструкции знаменитой лестницы с панорамным видом на Одесский порт)13. В Воспоминаниях подробно описывается разномастная среда
торговцев, авантюристов, путешественников, военных и технических специалистов
со всей Европы, приглашённых в Российскую империю для управления этой приграничной
территорией, в государственном управлении
дается анализ международной среды, проведенный российской
администрацией, для управления этой приграничной территорией, где, по его
словам — не только язык в Одесской опере, но и «язык бизнеса является итальянским»14.
В этой разномастной городской среде Серристори в 1824 году встречает
Михаила Дмитриевича Бутурлина, (поселившегося там вместе со своим наставником
Франсисом Слоуном из Флоренции, куда Бутурлины переехали в 1817 году15),
от которого мы узнаём об одновременном присутствии в городе Александра
Сергеевича Пушкина16. К этой же среде принадлежали также братья Иосиф и
Александр Поджио17, сыновья одного из первых основателей Одессы (в то время они
уже были участниками кружка декабристов). Но Серристори все-таки оставался в стороне от политики18.
В кругу итальянцев отдельное место принадлежит Софии Франкини, на которой он
женился в Одессе в 1829 году и
которая последует за ним во Флоренцию, когда в следующем году он выйдет в
отставку19. Престиж и видное положение Серристори отразилось на его назначении тосканским консулом, что
позволило ему защищать интересы Великого герцогства Тосканского во время
русско-турецкой войны 1828 года20, и
обеспечивать тосканским кораблям свободный проход в Босфор — согласно
Адрианопольскому договору.
Что
же касается — состава “Воспоминаний”, то Серристори, скорее всего
впоследствии изъял из них главы, публикация которых была запрещена по цензурным
соображениям — в 1855 году21.
Маршрут
из Санкт-Петербурга в Москву, представленный в первой главе мемуаров
Серристори, повторяет этапы известного Путешествия из Петербурга в Москву Александра
Николаевича Радищева (1790). Если дневник Вьёссё содержит
записи впечатлений и размышлений, сделанные в дороге на скорую руку, то работа
Серристори — это ретроспективное описание. По пути из Петербурга в
Москву, а оттуда в Одессу Серристори, как и Вьёссё, отмечает большую разницу,
существующую между городами (особенно Петербургом, где проявляется действие
суверенной воли правителей) и деревнями, а также указывает на контраст между «великолепными памятниками и
дикой природой»22. Однако каждое место, по мысли автора, имеет свое значение в общей панораме
российской действительности. Как профессиональный топограф и инженер
Министерства путей сообщения Серристори интересуется строительством новой
дороги из Санкт-Петербурга в Москву, взамен старой и неудобной; делает вывод,
что мосты и каналы единой системы внутренней навигации от Балтики до Каспия
облегчают торговлю между Западом и Востоком. Даже на юге России, вокруг Одессы,
внутренняя навигационная система, направленная к выходу в Черное море и
существующая для развития торговли, является для него предметом неподдельного
интереса и объектом точного описания. Наблюдение за военными поселениями вдоль
тракта из Петербурга в Москву дает возможность констатировать величие и
дальновидность этого правительственного проекта: «это великое учреждение, —
замечает он, — целенаправленно воплощается в жизнь от Петра I и Екатерины II
до Александра I»23. (поясняя, что организация военных поселений, вызывала в
то время оживленные дискуссии)24.
Мудрость
и благоразумие власти также проявляются и в отношении вопроса о крепостном
праве.
В отличие от Вьёссё, Серристори в своих «Воспоминаниях»
посвятил этому целую главу. Признавая, что наибольшим
благом для каждого человека является личная свобода, либеральный Серристори,
тем не менее отмечает, что в России «материальная жизнь русского крепостного в
большинстве случаев, особенно в центральных и восточных областях, иногда лучше,
чем у крестьян и пролетариев Запада»25. Согласно
Серристори, цари высказывали идею отмены крепостного права, но эта идея не
осуществилась из-за негативных последствий для самих крестьян.
Освобождение крестьян и отмена крепостного права являлись делом первостепенной
важности для России, которая движется в направлении «полной реализации развития
своей цивилизации», — писал Серристори, однако добавлял, что время для
этого еще не пришло, да и что такая мера, с точки зрения порядка и
безопасности, по-прежнему глубоко беспокоили русское общество. Адекватное социальное действие относительно «крепостного права»
должно быть более подготовленным шагом, как это описано в его брошюре L’education
des serfs necessaire a leur affranchissement, опубликованной в Митаве в 1820 году26.
Энтузиазм не оставляет путешественника и в Москве — городе, который всего
десять лет назад полностью сгорел, но доказал свою силу и жизнестойкость, и
теперь от пожара 1812 года в нем не осталось и следа. В Москве, где
смешались «купола и таверны», в соответствии с описанием автора сохраняется
социальное расслоение, которое сформировалось в течение долгого времени (в
отличие от более однородного Петербурга). Для старой
столицы характерно искусство византийского происхождения, которое в России,
«казалось бы, замерло в своем развитии, однако на деле прогрессирует с эпохи
Возрождения вплоть до нашего времени»27.
Наблюдая
за такими учреждениями, как благотворительные фонды, больницы, детские дома, лечебницы
и тюрьмы, Серристори приходит к выводу, что эти институты в России страдают от
тех же недостатков, что и в Европе. Интерес к педагогическим аспектам, который
в дальнейшем Серристори проявит в полной мере в своей деятельности в Тоскане,
очевиден и многократно обозначен уже здесь, в том числе в истории о полезности
Просвещения и использования воспитателями Библии в ее канонической трактовке28.
На почтовых станциях вдоль дороги Москвы, из Тулы в Орел, из
Харькова в Полтаву Серристори наблюдает городские и ландшафтные изменения (в то
время как Вьёссё ограничивается лишь общим описанием летнего ландшафта средней
полосы России). В конце пути его ждала Одесса,
чудо-город, построенный — согласно монаршей воле — на пустом месте
всего за двадцать с небольшим лет. Впрочем,
комментарии о городе, его населении и торговле страдают изобилием
статистических данных, которые мало что прибавляют к непосредственным авторским
наблюдениям.
Для
Серристори, как и для Вьёссё, Крым являлся обязательным этапом путешествия по югу
России29. Описание его занимает целых две главы неопубликованной книги: «Крым»
и «Крымская Киммерия». Если, с одной стороны, познакомившись
с местными нравами и обычаями, здесь можно почувствовать себя на Востоке, с
другой же — там обнаруживаются признаки средиземноморской классической
культуры. В то время как на однообразных, но
плодородных равнинах Украины теряется чувство движения времени, в Крыму
чувствуется дыхание античности. Серристори пишет об экзотических народах, населяющих
эти земли, и их мирных нравах. Описание свадебной церемонии в
главе «Татарская свадьба» носит скорее этнографический, чем
литературно-романтический характер. Крымским татарам,
которыми интересовался и Вьёссё, в те годы было посвящено несколько научных
работ30 на европейских языках. На Кавказе Серристори оставался
около двух лет, с 1822 по 1824 год, и можно считать, что за это время
был собран материал, ставший основой для написания работы «Воспоминания
генерала графа Луиджи Серристори о побережье Черного моря, то есть о России, о
Крыме, провинциях Кавказа и о Турции». Серристори в основном интересовался
поисками путей, ведущих в Азию, что доказывается наличием исследований о
торговле с Персией31 и целого ряда текстов, которые еще не расшифрованы,
но приняты к рассмотрению: ‘Notes sur l’histoire de la Perse’ (Тифлис, 1823)’,
‘Notices generales sur la Perse’, ‘Notes geographique et statistique sur la Perse’,
‘Remarque sur le commerce asiatique de la Turqie avec la Perse’ (1824) ‘Notes sur
le commerce de la Russie avec la Perse’ (1824), ‘Memoire sur le relations commerciales
del a Russie dans l’Asie Centrale avec la Perse’ и ‘Carte veritière de la
Perse’32. Вьёссё также интересовали азиатские порты на Черном
море, хотя он не мог посетить их, поскольку был ограничен решением задач,
связанных с торговым домом, за счёт которого он и совершал своё путешествие.
Тем не менее среди его бумаг сохранилось несколько трактатов
на эту тему, вероятно, основанных на информации, полученной от местных
коммерческих агентов33. Интерес, проявленный обоими
путешественниками к данным сведениям, объясняется важностью исследования
территорий и прибрежных районов на границе с Азией, откуда открывались новые
возможности контактов и торговли через территорию России.
Джузеппе Пуччи
Изучение
путей торговли с Персией и Индией также было целью поездки Джузеппе Пуччи,
третьего персонажа из среды «умеренных либералов» Великого герцогства
Тосканского, который стремился «открыть» Россию в те же годы, что и два
предыдущих исследователя. Его опыт путешествия по России —
это не поиск путей торговли и выполнения поручений, как у двух других, а,
по-видимому, личный интерес. Об этом нам известно в основном из писем
Джино Каппони34, кроме того, существует рукописный путевой дневник, ранее не
опубликованный и до сих пор не изученный35, как и некоторые другие документы,
относящиеся к спискам расходов на лошадей и почту по маршруту. Все эти
документы, хотя и требуют дальнейшего изучения, всё же их вполне можно отнести
к материалам, авторами которых являются два предыдущих тосканца Образованный
любитель литературы, коллекционер, член Академии Георгофили, специалист по
сельскому хозяйству, имевший опыт поездок по Европе и часто в проживавший в
Париже и Лондоне, Джузеппе Пуччи приехал в Санкт-Петербург 12 ноября 1821 года
(как и Вьёссё из Копенгагена, тоже, имел рекомендательные письма, полученные от
Федерики Брун). По прибытии в российскую столицу, сразу же
нашел Луиджи Серристори, и они начали регулярно встречаться36. В
Петербурге Пуччи общался с итальянскими художниками, а также познакомился с
представителями международной дипломатии (к которой принадлежали, например,
секретарь английского посольства Бомбеллес, брат австрийского консула во
Флоренции Людвиг фон Бомбеллес, зять Федерики Брун, и английский посол, у которого можно
было читать газеты без цензуры). В рамках британской общины в Петербурге, с
которой Пуччи имел тесные контакты, поскольку подолгу жил в Лондоне, он
организовал путешествие и вскоре отправился через Россию в Грузию. В этой
поездке, выглядевшей почти научной экспедицией, Пуччи сопровождали граф
Салазард и английский аристократ Эдвард Пенрин. Гидом у них был ботаник Роберт
Лиал37, давно живущий в России и одновременно выполняющий обязанности
переводчика. (В дальнейшем Лиал оставил подробное описание этого путешествия в
книге Travels in Russia, the Krimea, the Caucasus, and
Georgia38, в то время как отчет Пуччи останется до сих пор неопубликованным39. Сравнение этих двух текстов, несомненно, заслуживает отдельного разговора40.
Небольшая группа выехала из Москвы, где Пуччи пробыл несколько месяцев и
восторженно написал в письме к Каппони в марте 1822го: «насколько мне не
нравилось в Петербурге, настолько сильно мне нравится здесь [в Москве]». Именно в старой русской столице он увидел проявление
своеобразия всей России. Отсюда 22 апреля 1822-го Пуччи с товарищами
отправился в Тулу, затем, по пути почтового маршрута, каким следовали Вьёссё и
Серристори, в Крым. Наблюдения автора в основном носили общий, обзорный характер
и в этом смысле мало чем отличались от записей двух других путешественников,
несмотря на то, что присутствие Лиала существенно обогащало и разнообразило
впечатления от встреч с местными жителями. Для сравнения заметим, что Вьёсё
из-за отсутствия переводчика был лишен такой возможности, а свои коммерческие
контакты устанавливал и осуществлял с помощью словаря, купленного в Петербурге.
Таким образом, Пуччи обменялся мнениями с английскими техниками и инженерами,
работавшими на оружейных заводах в Туле; он наблюдал за поведением преступников
во время исполнения приговора; обсуждал проблему военных поселений (в то время
вызывавшую в России, как было указано выше, живой интерес в основном негативное
отношение)41, посещал парки и сады (например, сад графини Потоцкой на Украине,
где встречался с европейскими ботаниками, с которыми говорил о выращивании
различных культур). По приезде во Владимир Пуччи знавший
многие события в истории России и ее христианизации. Везде
Пуччи получал и обменивался письмами, имел доступ к представителям военных и
дипломатических ведомств различных городов и налаживает связи с людьми, с
которыми был знаком ещё во Флоренции (в том числе с графом Дмитрием Голицыным,
с которым они встречались в Баньи-ди-Лукка в Тоскане). Описывая своё путешествие через Крым до Грузии, автор не забывал и
о природе, обычаях населения и других деталях местного колорита. В
Тифлисе Пуччи познакомился с Александром Сергеевичем Грибоедовым42. Они
говорили о древних этрусках, которыми русский дипломат был очень увлечен, и
создают проект о совместном продолжении путешествия в Персию: «Гр[ибоедов],
который провел три года в Персии, глубоко изучил историю страны, считался ее
экспертом и его любезное предложение сопровождать нас немало повлияло на наше
решение посетить Персию».43 Но от поездки в Персию пришлось отказаться
из-за слишком жаркого климата и опасности инфекций. Во время
посещения внутренних долин Кавказа вместе с Грибоедовым вид пейзажа по дороге
из Тифлиса в Зелау, знакомый ему лишь по описаниям романтической литературы44 вызвал у
Пуччи искреннее изумление. Это тот самый путь, который был описан в Путешествии
в Арзрум Александра
Пушкина, побывавшего в тех же местах несколькими годами позже (1829) и
встретившего там гроб с телом зверски убитого в Персии Грибоедова45. Несмотря
на большое количество и разнообразие его наблюдений, пожалуй, именно Пуччи
явился свободным и любознательным путешественником, таким, который меньше всего
ориентируется на принятые в стране суждения.
Несомненно,
участие в мировой торговле и работа в администрации позволили двум другим
путешественникам, Вьёссё и Серристори, понять новую реальность на юге России,
приведя ее к «общему знаменателю». Коммерческие
навыки Вьёссё, хотя и устанавливали некоторые границы46, дали на самом деле ему
возможность лучше определить реальное состояние России, увидеть общую стратегию
имперской политики и предугадать возможное развитие событий в европейском
контексте47. Однако многие детали поездки Пуччи проясняются и обретают
логику в целом с учетом документов, что были приложены к его дневнику
(аналогичная картина, напомню, складывается и в отношении всей совокупности
документов, относящихся к путешествию Вьёссё).
Опыт своих путешествий по России Вьёссё резюмировал в
письме к Сисмонди из Одессы в 1817 году48, тогда как соображения Пуччи кратко изложены в его
письме к Джино Каппони из Москвы в марте 1822 года:
«Страна такая особенная и пока подробно не описана! Она быстро меняется и
описание 5-летней давности уже устарело. На самом деле эта девственная страна,
богатая ресурсами, только теперь начала преодолевать инерцию и сопротивляться
старым вредным привычкам. Можно поверить в то, что в будущем она начнет
стремительно развиваться. Нельзя сказать, что ею хорошо управляют, но всё же не
так уж плохо, как можно подумать. Самодержавие в хороших руках является пока
для России единственным возможным выходом. Ведь страна эта — особенная:
из-за привычек, влияния религии и отношений, к тому же раскинутая на этом
огромном пространстве». Это лишь один пример из рассуждений Пуччи49. О
необходимости непосредственного наблюдения и обновления России Вьёссё написал
Сисмонди из Одессы: «Паллас» имеет свои достоинства, но он уже устарел для
страны, пережившей так много перемен. Г-н Шторх сделал таблицы изменений для
России на немецком языке, они читаются с интересом; но он работал в своем
кабинете, и это было 10 лет назад; а
Россия улучшается настолько быстро, что его работа является лишь предисловием к
тем планам, которые мы хотим разработать»50.
Итак, на исходе 1825 года (как
раз накануне восстания декабристов) взгляду умеренного либерала из Тосканского
герцогства Россия представлялась страной, ориентированной на быстрое развитие,
невзирая на наличие в ней единовластия. Извне казалось, что царская власть
способна вести страну по пути развития. Вместе с тем важным результатом этих
поездок явилась потребность в более широкой информации о России, что нашло
отражение в письме Пуччи к Каппони в 1824 году: «Я
испытываю крайнее любопытство ко всему, что происходит в России, и хочу следить за всем, что
публикуется там»51. Приверженность Вьёссё к русской теме, воплотившаяся в
формировании библиотеки его Кабинета, и стала такой попыткой удовлетворить эту
потребность.
В заключение следует отметить, что впечатления и
сведения, оставленные вышеуказанными путешественниками, свидетельствуют, кроме
прочего, о важной роли Тосканы в развитии прогрессивных тенденций европейской
мысли в годы Реставрации. Еще долгие годы она будет благодатным местом встреч и
обмена знаниями, в том числе и в отношении России.
Примечания
1
A. de Custine , La Russie en 1839, Paris
1843, p.
2
См., например: A.Stroev, Aventuriers
européens en Russie: pasque et roles sociaux, in L’homme des
lumiere de paris à Pétersbourg, под ред. Ph. Roger,
Napoli, Vivarium, 1995, p. 79-103. Id., La Russie vue par
Mme de Staël et par Prosper de Barante: renversement des
stéréotypes et batailles idéologiques , в Il
Gruppo di Coppet e il viaggio: Liberalisme e conoscenza dell’Europa tra Sette
et Ottocento, под ред. M. Bossi, A. Hoffmann, F. Rosset,
Firenze, Olschki, 2006, p. 269-276.
3
G.P. Vieusseux, Journal-Itinéraire de mon
voyage en Europe (1814-1817 с
перепиской, относящейся к путешествию, под ред. Л. Тонини, Firenze , Olschki, 1998.
4
Об этом отношении смотри: F. Sofia, Sismondi e la civiltà,
а также к тесным и случайным связям с кругом в Коппе, например в работе L.
Tonini Vieusseux e Sismondi: l’inizio di un fertile rapporto, Il
circolo di Coppet e il viaggio, F. Sofia, Firenze, Olschki, 2001, pp.
37; A. Volpi, Storie familiari: i Vieusseux e i Sismondi, в
“Antologia Vieusseux” n.s. V, 13, 1999, pp. 5-51; Id. Commercio e
circuiti culturali. G.P. Vieusseux, un borghese
all’inizio dell’Ottocento, Pisa, Pacini, 2008.
5 Письмо к Симонду де
Сисмонди опубликовано в G.P. Vieusseux, Journal… cit. pp. 158-163.
6
Ivi, p. 161.
7 A. Volpi, Una grande
nazione europea. La Russia
nell’”Antologia” di Giovan Pietro Vieusseux, in Firenze e San Pietroburgo,
под ред. S. Pavan e A. Alberti, Firenze 2003, c. 187-208.
8
Луиджи, сын Аверардо Серристори и Лукреции Пуччи, стал дипломированным
инженером, окончив школу Св. Анны в Пизе
9
R. Risaliti, Studi sui rapporti italo-russi. Con
i “Ricordi di viaggio” inediti di L. Serristori, Pisa, Libreria Goliardica
1972.
10 Рукопись находится в Государственном архиве Флоренции (ASF) (Serristori, famiglia 585).
11 Эта публикация посвящена его сыну
Альфредо, с которым он совершил новое путешествие в Одессу в 1852 году. Возможности публикации способствовала находка рукописи «Portolano» в библиотеке Лауренциана; к этому Серристори добавляет описание мест,
которые он хорошо знал уже во время первой поездки и пребывания на Кавказе в
1822-23 годах.
12
Среди сочинений, которые хранятся в ASF: Serristori,
famiglia 585, находятся, ’Notices generales sur la Perse’, ‘Notes sur l’histoire
de la Perse, Tiflis 1823’; ‘Notes geographique et statistiques sur la
Perse’; ‘Remarque sur le commerce asiatique de la Turquie avec la Perse
redigée par Luigi Serristori 1824’, ‘Notes sur le commerce de la Russie
avec la Perse, 1824’. Написанные впоследствии ‘Ricordi del generale conte
L. Serristori sul litorale del Mar Nero cioè la
Russia, la Crimea, le provincie del Caucaso e la Turchia con altri sulla
Spagna, il Marocco e corredati da tre carte geografiche’. Среди его бумаг
находятся также ‘Considerazioni sulla Russia pagana’ (под другим
названием‘Considerazioni sulle origini della Russia’)
и ‘Considerazioni sulla campagna Russo Turca 1828’.
13 В его документах находится небольшой
проект с расчетами и затратами на строительство лестницы в Одессе, которая
спускается к морской набережной, с четырьмя пролетами по 15 ступеней. О его участии в этом проекте упоминает также Михаил Бутурлин в своем
дневнике: М.Д. Бутурлин, Записки графа М.Д. Бутурлина Moskva, Русская усадьба, 2006, т. I с. 163.
14 L. Serristori, Ricordi di
viaggio, cit., p. 154.
15 Записки графа М.Д. Бутурлина, c.163-164. Многочисленные связи, существовавшие между Флоренцией и Россией, подтверждаются также тем фактом, что в тот же
год и до 1829-го семейство Серристори
сдавало свой дворец на Арно Николаю Демидову. ASF, Serristori, famiglia 333.
16 См. М.Д. Бутурлин, Op. cit, т. I, p. 162.
17 О братьях Поджио (на итальянском
языке) см. F. Venturi, Il moto
decabrista e i fratelli Poggio, Torino, Einaudi 1956.
18 Ризалити в своей публикации скопировал список одесских
офицеров, составленный Серристори, в котором несколько имен известных
декабристов вычеркнуты одним росчерком пера.
19 София Фракини была дочерью Антонио Франкини,
Государственного советника Императора, первого переводчика в дипломатической
миссии при Османском правительстве. В следующем, 1830 году, Луиджи попросил об отставке, окончательно вернулся во Флоренцию, и
стал единственным наследником семьи, поскольку в тот же год умер его отец, а
старший брат Антонио скончался еще в 1824 году. Серристори поступил на службу в Императорское Министерство путей
сообщения в звании капитана I класса, а
завершил службу в звании полковника генштаба.
20
Среди его документов находятся ‘Considerazioni sulla campagna
russo-turca del 1828’.
21 Текст рукописи о путешествии, разделённый на главы,
продолжает обрабатываться. Он находятся внутри папки с названием ‘Manoscritto la cui stampa fu sospesa per ragioni di alta convenienza. 1855 Xbre’:
ASF, Serristori, Famiglia, 583.
22 L. Serristori, Ricordi… cit,
p.128.
23 Ivi, p. 133.
24 Ivi, p. 134 . Об актуальности вопроса относительно военных поселений в то время см. F. Venturi. Il moto decabrista … cit., p. 106 e sgg.
25 Ivi, p. 142
26 Написано в оказии освобождении крестьян в Латвии в 1820.
27
Ivi, p.136
28
Ivi, p.138
29 В его Journal специальная
статья посвящена Voyage en Krimée.
30
Татарам, например, была посвящена длинная статья в Dictionnairegéographique
et historique de l’empire de Russie под редакцией Н.С. Всеволожского: опубликована
в Москве в 1813 году (также как эссе M. deGoureff, De la civilization des tatars-nogais
dans le midi de la Russie européenne,написанное несколькими годами
раньше), в 1819 году вышла в «Nouvelles annales de voyages» (II, 1819, pp. 249-306).
31 См. сноску n. 10
32 Рукописи этих договоров, еще не опубликованные,
хранятся в ASF, Serristori, famiglia, 585.
33
G.P. Vieusseux, Journal — Itineraire … cit pp. 176-177,
240-259.
34
A. Carraresi, Lettere di Gino Capponi e di altri a lui ,
Firenze 1890, V , pp.269-273. Маркиз Джино Каппони (1792—1876),
писатель и государственный деятель.
35 Архив Guicciardini, Carte Pucci, filza XLV, 301
36
Письмо Л.Пуччи к Дж. Каппони, Петербург, ноябрь 1821, A. Carraresi, Op.cit., p.269–273.
37 Robert Lyall (1790-1831), по
возвращении в Лондон публикует The Character of the Russians and a
detailed History of Moscow, Лондон и Эдинбург, 1823. Произведение, посвящённое резкой критике России, вызвало гнев
Александра I.
38 Лондон и Эдинбург, T. Cadell 1825
39 Манускрипт сохранился в Архиве Guicciardini, Carte Pucci, filza XLV, 301, куда он поступил от наследников. С
манускриптом можно ознакомиться с разрешения Пиеро Гвиччардини.
40
В предисловии к своему рассказу Лиал утверждал, что он единолично отвечает за
свой текст, считая вполне зрелыми свои суждения, сформировавшиеся во время
длительного пребывания в России. Таким образом он хотел снять ответственность с
сотоварищей по путешествию за свои критические суждения о России, уже вызвавшие
гнев царя Александра I после публикации его предыдущей работы.
41
Сотоварищ по путешествию, R.
Lyall, по возвращении публикует брошюруAn Account of the
Organisation, Administration, and Present State of the Military Colonies in
Russia, London 1824.
42 Посланный полномочным послом в Персию, он был убит во
время восстания 1829 года.
43 Архив Guicciardini, Carte Pucci,
Filza XLV, 301.
44
См., например, на эту тему: S. Layton, Russian
letterature and Empire. Conquest of the Caucasus from Pushkin to Tolstoy,
Cambridge University press, 1994; а также С.В. Сопленков, Дорога в
Арзрум: российская общественная мысль о Востоке (первая половина
XIX века) Москва, Восточная литература, 2000.
45
Сотоварищ по путешествию, R.
Lyall, по возвращении публикует брошюруAn Account of the
Organisation, Administration, and Present State of the Military Colonies in
Russia, London 1824. См. Примечание 41.
46 Хорошо известно, о его несогласии быть просто
«грустным негоциантом», которое он выразил в письме к Сисмонди, написанном в
Одессе в 1817 году: G.P. Vieusseux, Journal… cit. p. 160.
47
L. Serristori, Ricordi … cit., p. 156.
48
Это относится к письму в сноске n.6
49 Письмо Пуччи к Каппони, марта 1822. Нац. Библиотека Флоренции. Фонд Каппони Х1, 27.
50 См.
G.P. Vieusseux, Journal — Itineraire … cit, p.162.
51 Письмо G.Pucci a G. Capponi, Москва,
март 1822. В A. Carraresi, Op cit., p.
297.
© Лючия
Тонини