Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 50, 2018
О «Молодом Папе» (2016 г., реж.
Паоло Соррентино, премия «Оскар» за фильм «Великая красота»)
написано заслуженно много и за рубежом, и в России. Монументальный
сериал производства Sky Atlantic,
Canal+, HBO, Wildside Media с бюджетом в 40 млн евро, вызвал неоднозначную, но весьма бурную
реакцию. Вероятно, потому, что картина обращается к самому широкому зрителю: «У
верующих не возникнет отторжения от сатиры (её там нет), у атеистов —
отторжения от догм (их там тоже нет)»1.
Кто-то сочтёт, что герой сериала, вымышленный папа Пий XIII (до избрания
американский кардинал Ленни Белардо) —
жёсткий адепт веры, призванный обратить современный мир к христианству в эпоху
коллективного отступничества, «консервативной революции» и исламского
экстремизма. Кто-то усмотрит во внешнем бытовом «либерализме» Белардо, его пристрастии к курению и вишнёвой кока-коле
зачатки будущего великого реформатора церкви. Кто-то сочтёт его прагматиком,
атеистом или шоуменом на троне. А кто-то, возможно, даже обнаружит черты Антихриста2.
Такая широта трактовок проистекает из речей
Пия XIII, его реплик, снов, воспоминаний. Светская секулярная
культура вторгается в подсознание Ленни, и он требует
легализации абортов, эвтаназии, разводов, однополых браков, отмены целибата.
Одиночество побуждает героя искать дружбы кенгуру с женщиной. Забота о чистоте
нравов и целомудрии духовенства настраивает против новоиспечённого понтифика
кардиналов, поданных режиссёром в гротескно-карикатурном ключе.
И всё же кто такой Пий XIII? Человек контрастов,
актёр в одеянии Папы Римского — так понимает своего героя исполнитель
главной роли Джуд Лоу.
«Стратег, умеющий держать дистанцию, честный и прямой». «Это персонаж, которого
я так до конца и не понял, — признался Дж. Лоу. — Я начал было изучать биографии пап и влияние их
понтификатов на историю Ватикана, но потом сообразил: я не там ищу ответ. Надо
войти в мир Соррентино».
Попробуем сделать то же и мы.
1
Портрет художника в его интервью
(Из интервью П. Соррентино, телеканал
Sky Atlantic3):
Вопрос: Чем продиктовано Ваше обращение
к Ватикану?
Соррентино: Я хотел нарушить табу. Обычно духовенство, монахини, священники
изображаются или святыми, или мошенниками. Я же в «Молодом Папе» пытался
представить их такими, какие они есть на самом деле, — то есть живыми
людьми, которые в силу обстоятельств постоянно соприкасаются с
Божественным. Они противоречат сами себе. А я обожаю противоречия. Они, конечно
же, не живут нормальной жизнью. Священники чем-то похожи на кинематографистов.
На нас. Люди духовного звания сбежали от реальности, потому что боялись её, вот
почему они укрылись в Церкви. Мы ушли от реальности, потому что она нам не
нравится, и мы встретили Кинематограф.
В.: Папа Франциск повлиял на «Молодого
Папу»?
С.: Честно говоря, мало. Я старался
держаться подальше от современности. Когда съёмки длятся почти два года, есть
риск, что прямые отсылки к действительности быстро устареют. Хотя избежать
этого совсем не удалось. Говоря о католической церкви, некоторых сюжетов не
обойти (например, педофилии).
В.: Вас привлекла театральность,
зрелищность ватиканской литургии?
С.: Да. Она созвучна театральному
действу. Это одна из причин, побудивших снять картину… Ватикан — идеальное
место для религиозного представления в стиле Kolossal.
(Из интервью П. Соррентино,
lifestyleblog.it):
В.: Какая нота задаёт тон сериалу?
С.: К счастью, в «Молодом папе» не одна
такая нота. Иначе было бы очень утомительно. Мы следили за тем, чтобы не
исчезала ирония, чтобы она была связующим звеном картины. Думаю, она частый
гость в Ватикане. Там не занимать свободного времени, а оно — неиссякаемый
генератор иронии.
(Из интервью П. Соррентино,
la Repubblica.it4):
В.: Ваши отношения с Богом?
С.: Не знаю… Отснял десять серий
(должно было быть восемь, но я удлинил сериал), и у меня всё ещё нет ясного
представления. Я надеюсь на второй сезон.
В.: А Ваш Папа? Признаётся на исповеди,
что не верит в Бога, а потом берёт свои слова обратно: «Я пошутил».
С.: Знаете, дело не
в том, веришь ты или нет. Гораздо важнее понять, почему Бог необходим настолько,
что без Него невозможно обойтись. Почему мы Его отрицаем или принимаем? Вот
этот вопрос задаёт себе каждый. Даже агностик. Я не нашёл ответа. Это выше моих
способностей. Но человек умнее меня, учёный-теолог Джек Майлс
в книге «Бог. Биография» написал, что Бог — величайший литературный герой
всех времён. Великий настолько, что о Нём знает даже тот, кто никогда не читал
Библии. Могущественный настолько, что заполняет собой
нашу жизнь, невзирая на наше согласие. «Молодой Папа» — это фильм… об
особых отношениях с Богом, не таких, как наши. Мы
вспоминаем о Боге время от времени, а потом продолжаем заниматься своими
делами. Нет, те узы обязывают…
Экстремист. Сектант. Фундаменталист. Папа Апокалипсиса
(Из интервью П. Соррентино,
lifestyleblog.it5):
В.: Как Вы придумали своего Папу?
С.: Когда я размышлял о фильме со
сложной религиозной подоплёкой, мне пришла в голову, на первый взгляд, шальная
идея: «Почему бы не показать понтифика, который станет антиподом папы
Франциска?» Папа Франциск популярен в народе, его хорошо принимают массы
верующих. Я представил себе полную его противоположность — человека,
привязанного к традиции, к старым обрядам католической церкви. Папу, который захлопнет дверь, вместо того, чтобы её открыть;
который отстранит от церкви нечестивых, вместо того чтобы по-пастырски
милостиво увещевать их; который станет упрекать верующих, потребует от них
полного самоотречения, фидеизма, даже обскурантизма.
В.: Ленни —
преемник Франциска?
С.: Как знать. Это один из путей, по
которому может пойти Ватикан. Жёсткий ответ на вызовы современности. Понимание,
что мир внезапно стал слишком объёмным и его трудно загнать в рамки. Ленни — зародыш католического фундаментализма, который
сейчас мы отрицаем априори. Как пятьдесят лет назад отрицали исламский
фундаментализм.
***
(Из интервью П. Соррентино,
www.giornalettismo.com6):
В.: Ваш Папа — антипрогрессист.
Значит ли это, что он чужд революции?
С.: В точности до
наоборот. В отличие от пап, которые взвешивают все «за» и «против», чтобы потом
двинуться в сторону компромисса, Белардо —
вечный подросток в душе. Экстремист. Сектант. Фундаменталист. Папа
Апокалипсиса. Он делает то, что считает справедливым. Он действует. Это жёсткий
человек, один из тех, кто пробуждает в людях веру в Бога и готовность отречься
ради неё от всего остального. Главное в теореме его папства — закрытость.
Закрытость подпитывает любопытство верующих, а там недалеко и до
безоговорочного принятия ультраконсерватизма. Белардо требует полного и абсолютного благочестия. Не частичной
привязанности к церкви, как нередко бывает. Её можно наблюдать у большинства
людей. Нет. С Пием XIII на двух стульях не усидеть. Не получится балансировать
между верой и неверием, невозможно приспособить веру к собственным
потребностям…
Одиночество, которое можно… потрогать руками
(Из интервью П. Соррентино, la Repubblica.it7):
В.: Соррентино,
Ваш сериал — провокация?
С.: Нет, конечно, потому что я знаю,
чем он закончится. Надо набраться терпения и посмотреть все десять серий. Трудно
резюмировать в двух словах такой длинный фильм, да еще на такую сложную тему. Я
бы сказал, он об одиночестве, о разновидностях одиночества.
В.: Вас привлекает эта тема?
С.: Одиночество — следствие любой
власти. Над этим я размышляю со времён «Изумительного», картины об Андреотти. Андреотти с виду общительный, а внутри страшно одинок. Моего Папу тоже
ждут разочарование и цинизм.
В.: Ваш Папа ищет свои корни…
С.: Сиротство героя принципиально важно.
Оно из категории вещей, которые определяют всю нашу жизнь и касаются каждого.
***
(Из интервью П. Соррентино,
телеканал
Sky Atlantic8):
В.: Власть и одиночество —
завсегдатаи сериала да и других ваших фильмов.
С.: Это своеобразный психологический
механизм. Он часто встречается у человека, который страстно желает власти и при
этом дико не уверен в себе, испытывает, что называется, проблемы самоидентичности. <…> Такая психологическая
шизофрения — притягательный материал для исследования. <…> Наконец,
Ватикан — замкнутое, закрытое пространство. Образец изоляции. Ограниченная
территория, где одиночество почти материально, где его можно потрогать руками.
В.: Почему Ваш Папа — американец?
С.: А такого еще не было. Хотелось,
чтобы он был далёк от игр конклава. Чтобы не знал внутриитальянских
и внутриватиканских течений (они часто совпадают)…
И потом некий консерватизм американской католической церкви был полезен для
создания образа антипрогрессиста.
***
(Из интервью П. Соррентино,
lifestyleblog.it):
В.: Так что же это за фильм?
С.: Притча о Папе, о власти, о Боге, об
обыденности в необыденной обстановке, об одиночестве… В Евангелии, когда
рассказ доходит до кульминации, Иисус на кресте вопрошает: «Боже Мой, Боже Мой!
для чего Ты Меня оставил?» И мы понимаем, что наш Бог действительно сделался
человеком. Человеческое бытие фокусируется именно в одиночестве. И показать то,
что оно значит для Папы римского, — приём интересный. На нём строится
повествование.
В.: Выходит, что Ленни
и другие — только повод?
С.: Ленни
переживает одиночество как оставленность. Но на
сиротство обречены все. Его боится всякий, кто прикрывается властью. Ленни ищет уединения в длинных эпизодах праздности, но не
находит там ничего, кроме одиночества, с которым он и так хорошо знаком.
(Из интервью П. Соррентино,
R.it9):
В.: Как Вы думаете, Ваш сериал
понравится католикам?
С.: Да, если они отнесутся к нему как к
произведению искусства. Когда мы рассматриваем живописное полотно, мы не ставим
перед собой цель проверить, соответствует ли оно катехизису церкви и можно ли
считать художника добропорядочным католиком. Сериал понравится, если зрители
примут правила игры и поймут, что он обращается к их человеческому «Я».
(Из интервью П. Соррентино,
movieplayer.it10)
С.: Заверяю вас, что сериал был
задуман, написан и снят без какого бы то ни было злого умысла, мы не хотели кривотолков. Это не провокация. Моя единственная цель —
по возможности честно разобраться в противоречиях человеческой натуры и
феномене обаяния клира.
Очарованный… клиром
(Из предисловия книги П. Соррентино
«Груз Бога. Евангелие Ленни Белардо»11):
…Я
работал над Молодым Папой очень долго. Идея запала в голову
давным-давно, постоянно заявляла о себе и всякий раз отступала под давлением самоцензуры. Я был убеждён (ошибочно!), что в такой стране,
как наша, на некоторые темы изначально наложено табу, если, конечно, говорить о
них искренне. Но, к моему изумлению, продюсеры, которым я изложил свои
соображения, самоотверженно решили продвигать проект. Более того, он не
встретил (или почти не встретил) никакого противодействия. По мере работы над
сериалом мне стало ясно, что проект включает в себя
множество тем. Формат сериала помог вместить всё многообразие сюжетных ходов и
персонажей, однако осложнил синтез — конечный смысл любой вещи.
Но что для других недостаток, для меня
достоинство.
«Ментальный хаос», — скажут клеветники. В хаосе отчасти заложены идеи Красоты и Истины,
возражу я. При условии, что за хаосом скрывается структурный порядок, на
котором и выстроена моя «техническая» работа. Всякий, кто сумеет уловить этот
порядок, с воодушевлением воспримет фильм и начнёт задавать вопросы. Кто же,
напротив, увидит в нём хаос — и только хаос, отвергнет всё как скучное,
провальное предприятие, представляющее интерес разве что для самого автора.
Вот почему в этом предисловии я не собираюсь
растолковывать скрытые мотивы работы или её конечный смысл. Его здесь нет. Или,
если есть, по-моему, он незначителен.
Я намерен решительно замалчивать
окончательное сжатое «послание», так называемый «месседж»
фильма, которого так ищут многие люди. Это слово вызывало нервную дрожь у Билли Уайлдера. «Если вам нужна
бандероль, идите на почту», — повторял он.
Уверен (и меня в том не переубедить), что
неуёмный поиск «месседжа» фильма, книги или
сериала — дань религиозного воспитания. Людей приучили к тому, что сказка
непременно несёт в себе мораль, фильм обязан быть нравоучением, а символ —
шарадой, разгадываемой при помощи интеллекта и общей культуры. Я не сторонник
морализаторства и всегда полагал, что важно не «послание», а творческое
воспроизведение реальной жизни с учётом контекста и внутренней логики. Логики,
которая может показаться неумолимому искателю смыслов полным её отсутствием.
По этой причине невозможно ответить на вопрос,
что хочет сказать Молодой Папа или о чём он?
Или, скорее, так: мне ясен смысл моей работы,
но раскрытие его равнозначно насилию над картиной, выхолащиванию, обеднению
содержания.
Если зритель придёт ко мне со словами: «Я
увидел там то-то и то-то», с моей стороны было бы неправильно возразить ему,
что он ошибся. Если он увидел это, а не другое, значит
фильм сказал ему именно это.
И хорошо, что так.
Я солидарен со знаменитой писательницей,
которая считала, что всё значительное в жизни человека происходит до двадцати
лет. В соответствии с этой логикой я готов рассказать об истоках Молодого
Папы, побудительных мотивах, которые постепенно — очень
медленно — привели к осуществлению этой обширной работы. А истоки кроются в
двойственном противоречивом чувстве: я был очарован духовенством и в то же
время испытывал к нему недоверие.
Мир священников — это вселенная. Я
наблюдал её ежедневно на протяжении пяти лет в Неаполе, с четырнадцати до
восемнадцати лет посещая классический лицей монахов-салезианцев.
В общем, писательница в очередной раз оказалась права: всё самое значительное
происходит до двадцати лет.
Мои воспоминания помножены на радость и боль
подросткового возраста, метания, кризисы, перепады. То было вторжение испуганного
мальчишки в пространство особой эстетики — эстетики священников.
Строгая, упорядоченная простота, чистота
гостиных… Незначащие мелочи. Диванчик из кожзаменителя. Два кресла. На
столике статуэтка печальной Богоматери. Одна картина на стене: Дон Боско. Основатель Братства.
Дон Боско был
повсюду. Его благосклонная улыбка подбадривала, обнадёживала, обещала исцелить
юношеские терзания. Но потом в момент нужды всегда приходило понимание, что это
не так. Тревоги юности не лечатся благосклонностью портретных улыбок. Этим не
успокоить. Это пройдёт с возрастом. Надо вырасти. Надо просто подождать.
Неизменный полумрак комнат. Неизменные бюро в
кабинетах священников. Тёмно-зелёное стекло столешниц… Есть что-то неудержимо
притягательное в этих кабинетах. И что-то зловещее. Тень убийства за дверьми,
которая того гляди шагнёт в комнату. Груз физиологически непонятного,
двойственного положения прелата, его власти.
Священники — бездна во взгляде и
молчание. Невозможно поверить в их радость, в их ликование в преддверии
хорошего дня. Мы, пятнадцатилетние мальчишки, не верили. Что может радовать
священника? Никто — ни я, ни мои школьные товарищи — не понимали
этого, как ни старались. Только одним можно оправдать их веселье, полагали мы.
Грехом. Грехом, который прелаты постоянно пытались вытравить из наших мыслей и
наших тел. Но который им самим, похоже, был дозволителен.
Свободные от занятий дни, выходные, особенно
воскресенье, были островками их свободы… По понедельникам же их глаза
светились от радости, от предвкушения греха. Греха, который мы совершили —
не могли не совершить, с нашим-то легкомыслием — в часы обеденного
воскресного одиночества в безлюдии квартала. Что было
смертью для нас, давало им жизнь. Так нам казалось. А может,
впрочем, всё это глупые выдумки мальчишек, игра богатого воображения? Гораздо
более вероятно, что понедельники радовали их возможностью возобновить занятия,
встретиться с воспитанниками. Вот причина энтузиазма, который представлялся нам
таким неуместным.
Монахини… Ещё одна притягательная сила.
Тени, незаметно скользящие вдоль стен, невидимые глазу. Их существование
выдавал стук кастрюль в столовой. Они прислуживали священникам двадцать четыре
часа в сутки. Их низвели до положения домашней прислуги под покрывалом.
Нет-нет, да и проскользнёт в голове эта гаденькая мысль, когда тайком
соприкоснёшься с миром клира.
Небезосновательно, впрочем, проскользнёт.
Монахини говорят, что служат Богу, а в
большинстве случаев служат священникам. Я это видел. Время от времени, тайком
забираясь на запретные этажи, я собственными ушами слышал, как хлёстко их
отчитывали за огрехи и промахи. Священники считали монахинь своей
«территорией».
«Да будет воля Божия!» — говорили наши
учителя. Исполнить волю Божию для монахинь значило обслуживать мужчин, вести их
хозяйство, обеспечивать быт. Постоянно. Безвозмездно. Без какой бы то ни
было награды.
Бытует мнение, что стюардесса — это
облагороженная официантка. Не претендуя на оригинальность, скажу:
монахини — облагороженная обслуга, отдающая всё своё время заботе о
священниках и лишь то, что останется, — Богу.
…Каждую неделю у нас был урок религиозного
воспитания -простой и незамысловатый, как американский
футбол. Священник, который вёл эту дисциплину, приносил в класс печатные
оттиски под громким названием: Пастырский воспитательный проект. Проект
был всегда один и тот же, но учитель снабжал его небольшими уточнениями и
всякий раз преподносил его как нечто исключительное. Вероятно, он полагал, что,
прочитав два листка, мы сразу сделаемся непогрешимыми христианами, людьми
замечательных способностей и выдающегося ума, которые перевернут мир. Он верил
в это так неистово, что его вера рождала в некоторых, очень немногих
впечатлительных натурах щемящую нежность. Чаще, однако, пастырская утопия
давала пищу подростковой жестокости и низости — чувствам, которые
впоследствии, уже во взрослом возрасте, я редко наблюдал у своих товарищей.
«Курильщики» самозабвенно поджигали пресловутые распечатки. «Романтики»
складывали самолётики. Кто-то рисовал на обороте скабрёзные карикатуры. Словом,
в течение этих пяти лет мы постыдно резвились при виде незнакомых слов: Пастырский
воспитательный проект. Подросток не хочет никакого проекта, никакого
воспитания. Он решительно не понимает, что такое «пастырский».
…Был ещё футбол. В школе в него играли при
первой возможности. Надо отдать должное салезианцам,
футболу они придавали исключительное значение, за что я всегда буду им
благодарен. Когда мы гоняли мяч, жизнь замирала. Потные подростки и безупречно
аккуратные, хмурые слуги Божии в кои-то веки достигали гармонии. Или «сопричастия», как любили повторять последние.
Наконец, каждый год — апофеоз. Духовные
упражнения… Труды наставников в очередной раз разбивались о неистребимые
животные инстинкты угреватых шестнадцатилетних ребят. Священники стремились
привести нас к Богу кратчайшим путём. Нас же интересовало другое:
маленький лифт, дорога в запретное. Там, на последних этажах монастыря, в
гулкой тишине парила вывеска, повергавшая в трепет: МОНАХИНИ-ЗАТВОРНИЦЫ.
Вот где наша храбрость улетучивалась. Мы
мигом слетали вниз, не готовые к встрече с квинтэссенцией запретного,
не зная, как к нему подступиться. Возможно, так и не узнали за всю жизнь…
Таинственные существа, чудо молчания и молитвы, неузнанные прекрасные тени…
Как много мы говорили о них, как мучительно томили они наше воображение! Моё
воображение. Фантазию, которая питает эту книгу.
2
КОРОТКОЕ ЗАМЫКАНИЕ.
В поисках идеального Папы: между модернизмом и традицией
«На
днях я разговаривал с одной немолодой уже женщиной редкого ума и
образованности, и она вдруг сказала: “Я сейчас иду на мессу. Я каждый день хожу
на мессу”. Меня это поразило: её рациональность, широта взглядов
контрастировали с верой. Это своего рода короткое замыкание. Это так же трудно
понять, как и то, как совмещается вера в
трансцендентное с умом и образованностью. И тем не
менее большинство исследователей католицизма — глубочайшие, тонкие
интеллектуалы. А всё потому, что привыкли задавать вопросы».
Из интервью П. Соррентино
Восторг. Недоумение.
Бойкот. Отторжение. Растерянность. Полная гамма чувств. Фильм Паоло Соррентино «Молодой Папа»
вызвал горячую дискуссию в прессе с участием журналистов, писателей, историков
церкви. Этому способствовали два фактора: во-первых, тематика картины, попытка
«оскароносного» режиссёра проникнуть во святая святых Ватикана, в папские покои. Во-вторых,
позиция официальной католической церкви, предпочитающей воздерживаться от
комментариев, что не помешало ряду католически ориентированных изданий озвучить
свою позицию по горячим следам, ещё до завершения трансляции всех десяти серий
фильма.
До какого предела…
(итальянский калейдоскоп)
По мнению специалиста по истории церкви
Кристины Сиккарди, фигура Папы Римского на Венецианском кинофестивале-2016 была высмеяна,
оболгана, поругана, оклеветана. Речь идёт о «безобразной, вульгарной,
кощунственной» провокации, начисто уничтожающей ореол сакральности
понтифика, о миазмах современной западной секулярной
цивилизации, о знамении «жалкого времени, в которое мы живём». Церковь, —
замечает Сиккарди на портале католического
информационного агентства «Корриспонденца Романа»
(Римская корреспонденция), предстаёт в фильме как «сосуд праздности,
властолюбия, фобий и мании величия». И это не шутка, не буффонада, —
подчёркивает Сиккарди, — это образ обмирщённой, морально и духовно уязвимой псевдоцеркви,
теряющей доктринальную и вероучительную опору. Таков
итог излишней открытости, курса на диалог с миром, взятого на вооружение Вторым Ватиканским собором. Автор
заканчивает совершенно в духе Цицероновских «катилинарий»:
«Всего этого достаточно, чтобы постучать в ворота Ватикана и спросить: “Доколе
мы будем остерегаться осуждать то, что по справедливости требует осуждения,
ради неправедности и коварства? Как долго ещё у бедного современного
человечества, опьянённого Кантом, Фрейдом, Ранером, Теяром де Шарденом… Пазолини…
Соррентино, будут отнимать Истину, принесённую Сыном
Божиим? До какого предела мы позволим безбожникам кичиться
дерзостью перед Святой Троицей… и будем унижаться перед ними, глядя, как
недостойные попирают бесценное сокровище?”»12
Маурицио Турриони, обозреватель еженедельника «Фамилья
кристиана» (Христианская семья), высказался мягче. Он
признал бесспорные художественные достоинства фильма: подбор выразительных лиц
в массовке верующих, блестящую операторскую работу, величественность интерьеров
дворца Фарнезе, достоверно воссоздающих атмосферу
Ватикана, великолепную игру актёров: магнетизм Джуда Лоу (Пий XIII, до избрания кардинал Ленни
Белардо), убедительность Даяны
Китон (сестра Мери), Джеймса Кромвелла
(старый кардинал Спенсер). На этом, по мнению
Турриони, плюсы заканчиваются. Могущественный
госсекретарь Войелло (Сильвио
Орландо), царедворец и интриган, выглядит
карикатурой, шаржем, как, впрочем, и другие кардиналы — воплощение всех и
всяческих пороков. Фальшь, утверждает автор статьи, граничит с наивностью на
грани святотатства. Так — и только так! — можно расценить эпизод, в
котором Папа Римский уговаривает священника нарушить тайну исповеди.
Эпатажность Пия XIII в начальных сериях объяснима.
Режиссёр ошеломляет зрителей дерзостью своего героя, чтобы потом явить нового
Савонаролу: «Мне нечего сказать тем, у кого есть хотя бы малейшие сомнения в
отношении Бога… Я не буду приводить им доказательства бытия Божия, пусть они
докажут мне, что Его нет. Вы способны доказать, что Его нет? Если нет, значит,
Он есть! Он есть, и мы Ему не интересны, пока Он не завладеет всеми нашими
мыслями, пока мы не посвятим себя Ему всецело. Вы слышите? Все-це-ло!
В вашем сердце и разуме должен быть Бог. Никто и ничто больше. Ни свобода
суждения, ни свобода вообще… Я не укажу путь. Ищите его сами! И когда
обретёте Бога, тогда, может быть, увидите меня!»13 — заявляет Ленни Белардо на площади Святого Петра, отказываясь показать верующим
своё лицо. Отныне они обречены видеть только его
тёмный силуэт.
Назвав «Молодого Папу» «рок-звездой от
церкви», М.Турриони задаётся вопросом: пристало ли
качественному кинематографу говорить о Ватикане и католической церкви на
банальном, нарочито земном языке? Не заигрался ли Соррентино,
переходя грань дозволенного, шокируя зрителя лже-отступничеством
понтифика, пусть даже вымышленного (тирада «Мы перестали мастурбировать,
предохраняться, делать аборты, радоваться бракам геев,
запрещаем священникам жениться…»)? Приземлённость — вот чем грешит
сериал Соррентино. Он забрался в чуждый для него мир.
«Такое чувство, — заключает Турриони, — что
это даже не провал. Это блеф»14.
Похоже, Соррентино
не ожидал такого неприятия католических СМИ. На вопросы корреспондентов, не
боится ли он негативной оценки Ватикана, режиссёр, оправдываясь, ответил, что
фильм «полюбят умные священники». При этом он сослался на мнение авторитетного
итальянского историка-ватиканиста Альберто Меллони, научного консультанта картины. Тот, в свою
очередь, предположил, что кому-то, в противовес папе Франциску, новатору в
церкви, понравится консерватор, пожелавший «реставрировать старый порядок»15.
На момент выхода в эфир заключительных серий
в общем хоре славословий и критики зазвучали голоса в защиту замысла Соррентино. «Великой неспешностью» (по аналогии с названием
другого его фильма «Великая красота») назвал «Молодого Папу» писатель и
журналист Мауро Балдрати.
Он предлагает неторопливо и вдумчиво смотреть сериал, предостерегает от поспешных
выводов. Герой Соррентино, несомненно, многогранен и
непредсказуем. Это убеждённый пророк веры, который внушает мысль о
существовании Бога даже закоренелым атеистам. Бог несовременен. Бог не терпит
компромиссов. Бог есть Бог. А потому уступок современности не будет. На смену
обмирщению должна прийти Истина. И тут нет места половинчатости, заигрыванию с
паствой, псевдотерпимости, псевдобратанию.
В этом отчётливо слышится суровый, грозный голос ветхозаветного Бога, —
так считает Балдрати. Пий XIII призывает церковь
обратиться к истокам. Возможно, тогда верующие вернутся в её лоно, поскольку
без церкви человек одинок и беспомощен перед тайной божественного.
И сам Папа, и даже погрязшие в земных привязанностях, роскоши и наслаждениях
кардиналы, и сюрреалистичный госсекретарь Войелло,
невзирая ни на что, помнят, что они — сыны матери Церкви. На «Молодого
Папу», таким образом, возложена особая миссия16.
Можно ли считать Пия XIII традиционалистом? И
да, и нет. Да, потому что он отвергает либеральные модели, требует от
премьера Италии пересмотра конкордатов между Святым престолом и Итальянским
государством. Нет — потому что его миссия лежит в иной плоскости,
чем модернизм или традиционализм. Она гораздо крупнее.
Думается, что попытки загнать
героя Соррентино в идейные рамки
традиционализма продиктованы поверхностным прочтением этого явления. История
противостояния традиционализма и модернизма насчитывает более ста лет и
включает в себя различные этапы, на протяжении которых менялся облик самой
католической церкви. В какой «традиционализм»
возвращается Ленни Белардо
и какого «модернизма» он сторонится? Чтобы ответить на
эти вопросы, совершим небольшой экскурс в историю.
Историческая справка
Модернизм и традиционализм
Модернизм вызвала к жизни «моральная война»,
объявленная Итальянскому государству и обществу папами второй половины
XIX века после упразднения светской власти католической церкви. Будучи
сторонниками эволюционной теории, модернисты конца XIX — начала XX века
отходили от аксиом церковной традиции, полагая, что религиозная вера
развивается по общим законам истории человечества и, следовательно, должна
прогрессировать. Они критиковали «внешнюю» религиозность в противовес
«внутреннему» очищению, требовали примирить веру с наукой, современной
цивилизацией и философией, надеялись преодолеть разрыв между церковной
доктриной и религиозным опытом человека. Папы Пий IX (понтификат
1846–1878), Лев XIII (1878–1903), Пий X (1903–1914) решительно осудили новое
движение. Это, однако, не мешало его приверженцам уговаривать и убеждать высших
церковных иерархов пойти на уступки.
Лишь после Второго Ватиканского собора (1962–1965) дистанция между официальной
позицией церкви и позицией модернистов сократилась. Собор ознаменовал поворот
католической церкви к обществу, подтвердил заложенный в Латеранских
соглашениях 1929 г. и в конституции Итальянской республики принцип
«автономии и независимости церкви и государства», дал начало новому учению о
церкви, межрелигиозному диалогу, реформировал богослужение, перевёл его на
национальные языки. Церковь распахнула «окна» и «двери» миру, заявила о
намерении стать частью гражданского общества и разделить с ним его историю,
поддержала прогресс во имя созидания, выступила за развитие новых технологий,
побудила человечество к преодолению расстояний и информационных барьеров,
признала важную роль мирян17.
В соборных декларациях и декретах прослеживаются отдельные
аспекты философского наследия немецких, бельгийских и французских католических
мыслителей, многие из которых до того времени слыли модернистами: литургическое
богословие О. Каселя (1888–1948), мистическое
озарение Ж. Марешаля (1878–1944) и Блонделя (1861–1949), апологетика творчества Г. Марселя
(1889–1973), космогенез Тейяра де Шардена (1881–1955),
неотомизм К. Ранера (1905–1984), «новая теология»
Анри де Любака (1896–1991), М.Д. Шеню
(1895–1990), И. Конгара (1904–1995), богословие Х.У.
фон Балтазара (1905–1988) и др. Собор подчеркнул
особое значение философии, причём не только традиционного томизма и его
вариаций, но и «современных философских исследований», чтобы помочь людям
«увидеть связь между… философской аргументацией и тайнами Спасения, которые
богословие созерцает в высшем свете веры»18.
В 1967 г. в энциклике «О прогрессе народов» папа Павел VI (1963–1978)
дал высокую оценку теории «интегрального гуманизма» французского теолога Ж. Маритена (1882–1973) о всестороннем развитии личности при
помощи религиозно-нравственных ценностей19.
Второй Ватиканский
собор поставил модернистов перед необходимостью решать, что делать дальше.
Часть их отошла в сторону, полностью удовлетворившись достигнутым.
А часть, вслед за швейцарским теологом Хансом
Кюнгом (род. 1928), потребовала новых, ещё более
радикальных преобразований: реформы курии, переработки свода канонического
права, избавления от фаворитизма, привлечения клира и мирян к избранию
епископов, обнародования финансовых операций Ватикана, разрешения брака
священнослужителей и епископов, допуска женщин к церковным должностям,
расширения экуменизма и т.д.1420.
В целом же в Европе учение католического
модернизма стало всё больше вытесняться идеями секуляризма
с типичным для него сугубо инструментальным подходом к религии как источнику
социально полезных благ — своеобразной секулярной
формой религии.
По мнению Н. Нобиле, и модернисты, и
традиционалисты, несмотря на очевидные внешние различия, имеют много общего.
Модернисты рассматривают всю Церковь исключительно сквозь призму собственного
восприятия и собственного опыта. Традиционалисты, объединённые вокруг
Священнического братства св. Пия X, основанного архиепископом М. Лефевром, также считают своё суждение и выбор единственно
верными. Не ставя под сомнение догмы и главенство Церкви, но не признавая
постановлений Второго Ватиканского
собора в отношении литургии и экуменизма, они, по выражению Н. Нобиле, рискуют
подменить веру «ценностями»21.
В 2009 г. папа Бенедикт XVI снял с лефевристов наложенное Иоанном Павлом II отлучение,
разрешил служить мессу по старому тридентскому чину.
Более того, десятью годами ранее он лично отслужил в Веймаре такую мессу в знак
примирения. И это притом, что Ратцингер, при всех
своих симпатиях к консерватизму, никогда не вставал на позиции традиционализма.
Однако диалог так и не состоялся: традиционалисты остались при своём.
Нежелание идти на компромисс, стремление во что бы то ни стало сохранить застывшие формы
отнюдь не свидетельствовали о правоверности их приверженцев. Как отмечал Л.П. Карсавин ещё в 1918 г., для католиков идея развития
заложена в самой сути христианства. Современный католицизм уже потому не
отрицает развития богословия и науки, что стремится «освятить, религиозно
понять и преобразовать всю жизнь, стремится к целостному знанию, которое
насквозь должно быть религиозным»22.
Папа старый и Папа молодой
Возраст «молодого Папы» — понятие далеко
не в первую очередь биологическое, хотя и это обстоятельство немаловажно. Его
возраст — программа понтификата, готовность или неготовность к переменам.
В этой связи интересны литературные предшественники героя фильма Соррентино.
Кульминацией романа «Святой» (1906)
итальянского писателя Антонио Фогаццаро стала беседа
Папы Римского с бенедиктинцем Фра Бенедетто.
Этот разговор чрезвычайно важен и показателен. И дело тут не в содержании
либеральных «ересей» монаха, якобы внушённых ему свыше (они типичны: моральное
очищение церкви, отказ духовенства от роскоши, жадности, заносчивости,
высокомерия, распутства и лжи), а в словах и поведении
понтифика. В этой сцене, напоминающей аналогичную беседу в романе Эмиля Золя
«Рим», обретает очертания и формы образ идеального Папы, черты которого
впоследствии будут встречаться в художественной прозе и кинематографе. Перед
нами — папа, каким его увидел человек светской гуманистической культуры
рубежа XIX–XX веков:
«Папа умолк, но лицо его, руки, всё существо
выдавали волнение. Он откинулся на спинку кресла, уронил голову на грудь,
положил руки на столик и, опершись о него, задумался.
В керосинке дымился багровый язычок пламени.
Он ничего не видел. Заметив же, поправил
фитиль и нарушил молчание:
— Веришь ли ты, что такова твоя миссия?
Бенедетто отвечал с затаённой страстью:
— Верю.
— Отчего же?
— Оттого, Ваше Святейшество, что всякий
человек, приходя в мир, имеет цель, предначертанную природой. Когда мне ещё не
являлись видения и иные чудесные знамения, моя природа была уже вполне
религиозна. Она предписала мне действовать в сфере религии…
— И ты полагаешь, что исполняешь свой долг
перед религией? Здесь, сейчас?
Бенедетто сложил руки, словно умоляя выслушать его:
— Да. Даже здесь. Сейчас.
Он опустился на одно колено…
— Встань, — произнёс Папа. — Скажи,
что велит тебе Дух Святой. Не бойся».
***
«Сын мой, — произнёс он [терпеливо
выслушав монаха. — В.Я.], —
кое-что из того, о чём ты рассказал, Бог открыл и моему сердцу. Ты, да благословит
тебя Господь, держишь ответ перед одним Создателем. Мне же надлежит
договариваться с людьми, которых Он поручил мне, дабы я направлял их сообразно
любви и благоразумию. Мне приходится взвешивать каждый данный совет, каждое
распоряжение… Я бедный школьный учитель, у которого из семидесяти учеников
сорок посредственны, двадцать не способны освоить даже
азы и лишь десять радуют успехами. Учитель не приходит в класс ради этих
десятерых, как и я не могу управлять церковью только ради тебя и тебе подобных.
Видишь ли, Христос заплатил подать кесарю. Я же — не как понтифик, но как
гражданин — охотно отдал бы дань уважения… просвещённым людям, о которых
ты говорил, когда б я не опасался обидеть оставшихся шестьдесят учеников,
лишиться пусть даже одной из этих душ. Они столь же дороги мне, как и другие. А
это может произойти, если я удалю из “Индекса”*[1]
некоторые книги, если введу в Святую коллегию людей, чьи убеждения недостаточно
ортодоксальны… И потом я стар, я устал. Кардиналы не знали, кого
сюда поставили. Я не хотел этого
[здесь и далее курсив мой. — В.Я.].
Я болен, должно быть, скоро предстану перед Судиёй… Не думаю, чтобы
Господь ждал от меня исполнения того, о чём ты говоришь. Это не под силу
даже молодому Папе. Однако кое-какие вещи, пусть не столь значительные,
я смогу сделать. О большем будем молить Бога, дабы Он в своё время призвал тех,
кто совершит это, и тех, кто им в этом поможет. Сын мой, начни я нынче вечером
перестраивать Ватикан, сыщу ли Рафаэля расписать его?»23
Роман Фогаццаро
тогдашнее руководство церкви не приняло и включило его в «Индекс запрещённых
книг». А.В. Луначарский в 1910 году писал, что автору вменили в вину
дарвинизм, симпатии к протестантизму и предложили публично отречься от
убеждений, что он и сделал, к удивлению друзей и возмущению светской
либеральной Италии24.
По прошествии более
чем ста лет два итальянских режиссёра явили миру «своих» пап: Нанни Моретти и Паоло Соррентино. Трогательный
фильм о старом кардинале Мельвиле, избранном
понтификом и не нашедшем в себе сил и смелости вступить в должность («У нас
есть Папа», 2011), был восторженно принят публикой, обласкан критиками и в
целом оценён по достоинству, хотя и не без серьёзных замечаний, официальными
католическими СМИ: Радио Ватикана, «Оссерваторе
Романо» и др.25. Герой Моретти — умный, чуткий, проницательный, совестливый
человек, как и персонаж Фогаццаро. Но он нерешителен,
он стар, он боится возложить на себя бремя ответственности и бежит, оставляя
папский престол вакантным на глазах у многотысячной толпы растерянных,
испуганных верующих.
Опустевший балкон базилики Святого Петра
словно зовёт другого — молодого, деятельного, харизматичного
Папу, бескомпромиссного, не склонного к рефлексии, не ведающего усталости.
Пия XIII?
«Молодой Папа» вроде бы подходит на эту роль:
«Братья кардиналы, — заявляет он, — с этого дня нас нет дома, кто бы
ни стучал в нашу дверь. Мы существуем только для Господа. С этого дня всё, что
было открыто, будет закрыто. Обращение в христианство? Мы это уже сделали.
Экуменизм? Было такое, проходили. Толерантность? Она здесь больше не живёт, её
выселили… Братья кардиналы, нам нужно снова стать недоступными, недосягаемыми
и загадочными. Только так мы снова станем желанными… Может ли это означать,
что церковь не для всех? Гипотетически… Но даже гипотеза не так скандальна. Я
считаю, что лучше иметь нескольких надёжных людей, чем
целую толпу рассеянных и равнодушных».
Что это — закрытость, сектантство,
традиционалистские ценности? Или возврат к истокам, к аскетике древней церкви,
желание свидетельствовать о Боге — грозном, но и в то же время страдающем
в своём одиночестве? Символично название глав книги Соррентино:
«Груз Бога. Евангелие Ленни Белардо». В основу книги лёг сценарий фильма «Молодой
Папа».
Глава I — «Бог Грозящий. Война Ленни Белардо»
Глава II — «Тайный проект»
Глава III — «Страх и свобода. Бог спрятанный и Бог-ребёнок»
Глава IV — «Бог улыбается. Любовь Ленни Белардо».
Судя по заглавиям, Бог в книге доминирует.
Жаль только, что идея автора в фильме не всегда находит убедительное
драматургическое и художественное воплощение.
Тайна
Многие критики справедливо отмечали, что в
«Молодом Папе» любопытнее всего сам факт обращения светского режиссёра к
религиозной тематике, к истории понтифика. Последнее стало уже знаком времени.
Интерес к конспирологии Дэна Брауна свидетельствует о
распространённом в современном секулярном обществе
представлении о церкви как о таинственном организме с жёсткой иерархией и
мощными, но всегда скрытыми рычагами власти. Ориентированные на материализм,
гедонизм и потребительство, люди нередко склонны
усматривать в действиях клира стремление чуть ли не к мировому политическому
господству, видят исключительно политическое лицо церкви, оставляя за кадром её
мистическую, сверхъестественную природу. Об ошибочности такого взгляда говорил
ещё в 1984 г. Й. Ратцингер, в ту пору префект
Конгрегации вероучения: «Многие больше не верят, что мы имеем дело с богоданной
реальностью. Церковь, в том числе по мнению некоторых
теологов, предстает как структура человеческая, инструмент, созданный нами, и
который мы, следовательно, можем сами беспрепятственно перестраивать, исходя из
текущих нужд». За человеческим «фасадом», — пояснил Ратцингер, —
всегда скрывается сверхчеловеческая тайна, в которую никто не имеет права
вмешиваться. Если же сверхъестественное видение тайны церкви отсутствует, «сама
христология теряет свою связь с Божественным,
и, как чисто человеческая структура, начинает соответствовать чисто
человеческому замыслу. Евангелие превращается в Иисус-проект, проект социально-освободительный, или в другие
проекты исключительно исторические… которые с виду могут показаться
религиозными, но они, по сути своей, атеистические»26. Подобные
модные экклезиологические модели, по мнению Ратцингера, лишают церковь тайны как «реального
присутствия Бога в мире», а это влечёт за собой подмену личной
ответственности — коллективной, отказ духовенства от послушания законной
иерархии, менеджмент вместо духовного подвижничества и т.д.
***
Ожидание чуда в различных его
проявлениях — от суеверий до высоких прозрений духа — издавна присуще
итальянской культуре. В одном из интервью Соррентино
признался, что его с детства влекла к себе тайна — тайна и очарование духовенства,
монашества, самой веры. «На днях я разговаривал с одной немолодой уже женщиной
редкого ума и образованности, — рассказывал он. — И она вдруг
сказала: “Я сейчас иду на мессу. Я каждый день хожу на мессу”. Меня это
поразило: её рациональность, широта взглядов контрастировали с верой. Это
своего рода короткое замыкание. Это так же трудно понять, как и то, как
совмещается вера в трансцендентное с умом и
образованностью. И тем не менее большинство
исследователей католицизма — глубочайшие, тонкие интеллектуалы. А всё
потому, что привыкли задавать вопросы»27.
Задача передать сверхъестественное
языком кинематографа — задача не из лёгких. Можно спорить об эстетике Соррентино, однако многие критики сходятся на том, что в
«Молодом Папе» присутствует мистическое напряжение, почти хичкоковский «саспенс». Режиссёр, по его собственному признанию, пытался
растворить в картине то, что верующие называют «тайной, не подвластной
человеческому пониманию, измерением чуда»28.
О таком чуде говорили средневековые мистики,
о нём же мечтал на рубеже XII–XIII веков цистерцианский
монах Иоахим Флорский,
предрекая наступление эры Святого Духа и приход ангелического
Папы — Папы, который очистит духовенство от скверны и обмирщения, спасёт
Церковь, дарует людям возможность узреть Бога. Все последующие поколения
верующих ждали такого Папу, в каждого вновь избранного понтифика вглядывались,
пытаясь понять: не он ли тот самый святой и чистый? Эти чаяния не утихали в
Средние века, в эпоху Возрождения и даже тогда, когда в Европе обожествляли
прогресс.
Разговор с папой с глазу на глаз, один на
один, как если бы не было остальной церкви, духовенства и его
злоупотреблений, — тема, которая волновала людей во все времена.
Чего же ждут сегодня от Папы
вымышленного — Пия XIII? Вероятно, личного опыта подвижничества, личного
свидетельства о Христе. А как же Церковь? Где она? Создаётся впечатление, что в
фильме Папа и есть Церковь. Но он один. Без епископов, духовенства и почти без
мирян. Каково же будущее такой церкви?
Хочется надеяться, что ответ на этот вопрос
мы получим во втором сезоне сериала.
Примечания
1 Тарханова Е. Период первого инфаркта. «Молодой
Папа», режиссёр Паоло Соррентино,
«Искусство кино». 2017, №1 январь /
https://mail.kinoart.ru/archive/2017/01/period-pervogo-infarkta-molodoj-papa-rezhisser-paolo-sorrentino
2 Быков Д. «Молодой Папа» глазами пожилого отца».
/ https://www.kinopoisk.ru/article/2906502/
3 The Young Pope: l’intervista a Paolo Sorrentino. 12 settembre 2016. /
http://skyatlantic.sky.it/skyatlantic/news/2016/09/12/the-young-pope-intervista-paolo-sorrentino.html
(дата обращения 20.04.2017)
4 Zanuttini P. Papale papale: intervista a Paolo Sorrentino su “The Young Pope”, la Repubblica.it,
30.09.2016 / http://www.repubblica.it/venerdi/interviste/2016/09/26/news/papale_papale_intervista_a_paolo_sorrentino_su_the_young_pope_-148575057/ (дата обращения 24.04.2017)
5 The Young Pope, l’intervista a Paolo Sorrentino. “Il mio Papa è
un uomo solo con i suoi dubbi”. /
The Young Pope, l’intervista a Paolo Sorrentino. “Il mio Papa è un uomo solo con i suoi dubbi”
(дата обращения 17.04.2017)
6 Paolo Sorrentino: “Il mio The Young Pope? Un estremista. Un settario.
Un fondamentalista”. /
http://www.giornalettismo.com/archives/2172645/paolo-sorrentino-the-young-pope-intervista/
(дата обращения 24.04.2017)
7 Fumarola S. Sorrentino: “Il mio Papa è
solo come tutti gli uomini di potere”.
11 ottobre
2016. /
http://www.repubblica.it/spettacoli/tv-radio/2016/10/11/news/sorrentino_il_mio_papa_e_solo_come_tutti_gli_uomini_di_potere_-149551312/
(дата обращения 20.04.2017)
8 The Young Pope: l’intervista a Paolo Sorrentino. 12 settembre 2016. / http://skyatlantic.sky.it/skyatlantic/news/2016/09/12/the-young-pope-intervista-paolo-sorrentino.html
(дата обращения 20.04.2017)
9 Fumarola S. Sorrentino: “Il mio Papa è
solo come tutti gli uomini di potere”,
R.it; 11.10.2016 / http://www.repubblica.it/spettacoli/tv-radio/2016/10/11/news/sorrentino_il_mio_papa_e_solo_come_tutti_gli_uomini_di_potere_-149551312/
(дата обращения 10.04.2017)
10 Paolo Sorrentino presenta
The Young Pope: “Non voglio polemiche,
ma indagare le condizioni umane”, 03.09.2016 / http://movieplayer.it/articoli/the-young-pope-intervista-a-paolo-sorrentino-e-jude-law-da-venezia-73_16258/
(дата обращения 10.04.2017)
11 Sorrentino P. Il peso di Dio.
Il Vangelo di
Lenny Belardo. Einaudi, 2017, pp. VII-XIII.
12 Siccardi C. Sbeffeggiati al Festival di Venezia il
Papa e il Vaticano, Corrispondenza romana,
07.09.2016. /
Sbeffeggiati al Festival di Venezia il Papa e il Vaticano
(дата обращения 24.04.2017)
13 Перевод мой. По кн.: Sorrentino
P. Il peso di Dio. Il Vangelo
di Lenny Belardo. Einaudi, 2016,
pp.33-34.
14 Turrioni M. Che grande bluff il giovane
papa di Sorrentino,
05.09.2016 /
http://www.famigliacristiana.it/articolo/the-young-pope-sorrentino_8451.aspx (дата обращения 25.04.2017)
15 Zanuttini P. Papale papale: intervista a Paolo Sorrentino su “The Young Pope”, la Repubblica.it,
30.09.2016 / http://
www.repubblica.it/venerdi/interviste/2016/09/26/news/papale_papale_intervista_a_paolo_sorrentino_su_the_young_pope_-148575057/ (дата обращения 24.04.2017)
16 Baldrati M. The
young pope, di Paolo Sorrentino:
The End, 18.11.2016 /
The young pope, di Paolo Sorrentino: The End
(дата обращения 27.04.2017)
17 Документы II ватиканского
Собора. М., 2004, с.313.
18 Николс Э. Контуры католического богословия. М.,
2009, с. 401.
19 Губман Б.Л.
Современная католическая философия. М., 1988, с.131, 135.
20 Kung H. Salviamo la Chiesa. Milano, 2012, pp.221-264.
21 Nobile N. Il Caso. The Young Pope di
Sorrentino. Il Cattolicesimo senza Fede, 14.10.2016. /
http://www.barbadillo.it/60126-il-caso-the-young-pope-di-sorrentino-e-il-cattolicesimo-senza-fede/ (дата обращения 05.05.2017)
22 Карсавин Л.
Католичество. М., 2013, с.52-53.
23 Перевод мой по: Fogazzaro A. Il Santo. / https://www.liberliber.it/mediateca/libri/f/fogazzaro/il_santo/pdf/il_san_p.pdf
24 Луначарский
А. В. Поэт неокатолицизма: «Киевская мысль»,
1910, № 353, 22 декабря. /
http://lunacharsky.newgod.su/lib/ss-tom-5/poet-neokatolicizma (дата обращения
28.04.2017)
25 Il film di Moretti: «Habemus Papam» da oggi
nelle sale italiane. La recensione di Luca Pellegrini (Radio Vaticana),
15.04.2011 /
http://paparatzinger4-blograffaella.blogspot.ru/2011/04/il-film-di-moretti-habemus-papam-da.html;
Ranzato E. Una capacità smarrita, L’Osservatore romano,
28.04.2011 / http://www.vatican.va/news_services/or/or_quo/cultura/2011/097q04a1.html (дата обращения 10.05.2017)
26 Ратцингер в 1984 году: Церковь тихо перестает быть
католической, СКГ, 05.01.2017 / http://skgnews.com/2017/01/05/ratcinger—v-1984-godu—cerkov—tixo—perestaet—byt—katolicheskoj/ (дата обращения 05.04.2017)
27 Zanuttini P. Papale papale: intervista a Paolo Sorrentino su “The Young Pope”, la Repubblica.it,
30.09.2016 / http://www.repubblica.it/venerdi/interviste/2016/09/26/news/papale_papale_intervista_a_paolo_sorrentino_su_the_young_pope_-148575057/
(дата обращения 24.04.2017)
28
Там же.
© Вероника Язькова