Перевод Яны Богдановой
Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 50, 2018
Перевод Яна Богданова
В разные исторические периоды «средиземноморская
судьба» Италии проявляла себя по-разному. Как говорит в своих исследованиях Лучано
Канфора, когда-то всю территорию этого региона занимала
Римская Империя, контролировавшая любые передвижения по Средиземному морю.
Средиземноморье — место столкновения культур или
пространство для их диалога? Споры на эту тему ведутся уже давно. Наблюдая за историей
развития региона, можно сказать, что периоды агрессии сменялись здесь периодами
мирного сотрудничества, экономического и культурного развития. Фернан Бродель решил эту дилемму так: поскольку Средиземное море, с
географической точки зрения, является морем закрытым и тем самым напоминает огромное
озеро, отрезанное от других водоемов, то оно может стать и ареной для баталий, и
важной вехой в деле передвижения народов, что, в свою очередь, ведет к новым контактам,
плодотворным с точки зрения экономики не только, но и культуры. Бродель рассматривает Средиземноморье как область по большей
части однородную (с точки зрения культуры), где, несмотря на религиозные различия
между Севером и Югом, исламом и христианством, сформировалось свое особое койнэ обычаев и менталитета.
Итальянский полуостров всегда играл важную роль
в жизни Средиземноморья. Государства взаимодействуют друг с другом при помощи различных
геополитических моделей, основанных на географическом положении и собственной истории.
Роль Италии в геополитике Средиземноморья лучше всего выражают ее международные
отношения. «География — это судьба», — писал Наполеон, собираясь перекроить политическую
карту Европы. Италия, узкая полоска суши, чья береговая линия, длиной в 7458 км,
тянется от южной окраины Европы к Африке, именно благодаря этой самой географии
относится к Средиземноморскому региону. Италия — единственная страна, для которой
высказывание Предрага Матвеевича: «Средиземноморье — это
судьба», приобретает особый смысл и определенное культурное и политическое значение.
Именно Италия выступает «движущей силой» всего Средиземноморского
региона, формируя приоритеты в различных сферах (экономической, торговой, культурной,
политической) и определяя «постоянные интересы» других государств.
В разные исторические периоды «средиземноморская
судьба» Италии проявляла себя по-разному. Как говорит в своих исследованиях Лучано
Канфора, когда-то всю территорию этого региона занимала
Римская Империя, контролировавшая любые передвижения по Средиземному морю. Средневековая
Италия тоже обладала торговым господством на море, особенно по сравнению с другими
«игроками» той эпохи — византийскими греками, арабами-сарацинами, турками, пиратами-берберами,
каталонцами и арагонцами, французами, славянами, ускоками (прим. Пер.: ускоки
— беженцы из числа южных славян, пришедшие из Османской империи на территорию Австрии
и Венецианской Республики). Римская Империя двинулась к закату, и тогда на
первый план выступили морские республики — Амальфи, Пиза,
Генуя и Венеция. Эти небольшие города-государства весьма активно вели торговлю,
были значимыми участниками средиземноморской политики. Также они сыграли важную
роль в культурном обмене между Севером и Югом: сохранились дневники путешественников
и морские карты с описаниями разных областей Северной Африки, восточных берегов
Средиземноморья и Черного моря — ворот в мир восточного богатства и роскоши.
Таким образом, Средиземное море — это не просто
«внутреннее море», место встречи разных народов, но и настоящий «жидкий континент»,
по словам Броделя, а итальянский полуостров занимает в
регионе ведущую позицию как в плане управления, так и в
деле защиты от внешней угрозы. Например, можно вспомнить Средние века и Новое время
— период испанского владычества, противостояние Османской империи Востока, французское
правление, венецианское владычество, империю Габсбургов Нового и Новейшего времени.
Средиземноморье формируется как многокультурная, мультиконфессиональная цивилизация, способная, тем не менее,
сохранить индивидуальные отличия на бытовом уровне: например, в еде, языке или вероисповедании.
Можно отметить также, что греко-романский и иудео-христианский мир в Средние века
обогатила встреча с исламом. Восточным и южным Средиземноморьем правили сначала
арабы, а потом турки. Даже западное побережье (по крайней мере,
до испанской Реконкисты) находилось под мусульманским правлением и впитывало новые
для себя традиции, проникающие в сферу культуры и духовной жизни, влияющие как на
экономику и торговлю (Восток, с его шелками и пряностями), так и на социальное развитие
в целом — это подчеркивает в своем исследовании Джованна
Мотта. Современная Европа, несмотря
на морские пути через Атлантику и смещение баланса сил на запад (Португалия, Испания,
Франция, Англия, Голландия), все еще сильно зависит от единства «Средиземноморской
системы», в которой Италия продолжает играть роль геокультурного,
экономического и политического центра (это показывает исследование Антонелло Бьяджини и Джованны Мотта, опубликованное Национальным
Исследовательским центром в 1995 г.).
В 1861 г. Италия — свободная от местечковых традиций
и имперского прошлого, стала королевством и сразу же влилась в европейскую политику.
Новое государство принялось черпать силу в Средиземном море. Во второй половине
XIX века начинаются важные, с точки зрения культуры,
процессы. Уже в начале века на Апеннинском полуострове
появилось множество центров активной торговли. Вслед за объединением страны возросла
численность населения, многие итальянцы отправились в иммиграцию на поиски лучшей
жизни. Их целью была не только Америка или богатые европейские страны, но также
и юг Средиземного моря. Сотни тысяч итальянцев осели на
территории Средиземноморской Африки, от Суэца до Марокко. Это была особая колонизация,
продиктованная не политическими причинами, а нуждами отдельных мигрантов, для которых
города, типа египетской Александрии, Туниса или Боны, становились новой родиной,
с почти родным климатом, пейзажем и менталитетом. Более того, за этими иммигрантами
не стояли силы империи, как было с английскими или французскими колониями, что позволило
итальянцам наладить более тесный культурный обмен с местным населением. Сначала
итало-турецкая война за Ливию — накануне Второй мировой,
потом годы фашизма очерчивают траекторию развития итальянских интересов в Средиземноморье.
Фашистская Италия пыталась создать «новый средиземноморский порядок»,
основанный на политике полного доминирования в регионе, собиралась увеличить колониальные
владения и расширить собственную территорию, не только на Балканах — где Италии
удалось получить прямое или косвенное влияние в Албании, Далмации и Черногории,
— но даже за счет территории Франции, вспомнив свои старые притязания на Корсику,
Ниццу и Савойю. Мечта Муссолини сделать Италию самым сильным государством
Средиземного моря рассыпалась в конце Второй мировой войны,
из которой Италия вышла побежденной и ослабленной и вынуждена была вступить в союз
под эгидой США.
Американцы до сих пор используют стратегически
выгодное расположение Италии в Средиземноморском регионе в своих военных целях,
поэтому на территории полуострова так много их военных баз и объектов. Франческо Коссига, видная фигура в
итальянской политике, министр, а потом и президент республики, любил повторять,
что для Вашингтона Италия — это «авианосец Средиземноморья», «плацдарм для операций».
Это высказывание не потеряло актуальность и в ходе «холодной войны», подтверждение
тому — установка MUOS (Mobile User Objective System), военной спутниковой системы на Сицилии, лишний
раз демонстрирующее, что США используют территорию Италии для осуществления своей
военной стратегии в Средиземном море. Послевоенная Италия, даже ослабленная поражением
и расплачивающаяся за принадлежность к Североатлантическому блоку, не отказалась
от собственной независимой политики в Средиземноморье. В какой-то мере такая политика
была следствием этого поражения, которое положило конец итальянской колонизации
и заставило арабские страны узнать о существовании Италии. Воспользовавшись этим,
правительство послевоенной Италии смогло наладить отношения с южным побережьем Средиземного
моря. Эта политика нашла свое отражение в организации итальянской нефтяной компании
ENI, под руководством Энрико
Маттеи. ENI предоставляла более выгодные контракты на разработку нефтяных
месторождений, чем американские, британские или французские компании. И, поскольку экономика — двигатель политики, такая поддержка ENI приобретает скрытый политический смысл: итальянское правительство
поддерживало арабские освободительные движения. Показательным стало «алжирское дело»:
во время войны за независимость Алжира Франция ввела на территорию государства свои
войска, якобы для борьбы с «терроризмом». Италия же предоставила убежище лидеру
алжирского правительства Ферхату Аббасу
и другим видным политическим деятелям. В то же время ENI предложила Алжиру помощь в вопросах добычи нефти и газа. Чтобы
сохранить контроль над ситуацией и получить доступ к алжирским месторождениям, Франция,
во время мирных переговоров с Алжиром, предложила уже себя в роли помощника.
Собственная политика Италии в Средиземном море
часто противоречила политике союзников. Франция могла не придавать особого значения
римско-алжирским связям. Однако противостояние с Вашингтоном выглядит куда серьезнее:
отношения Италии с Египтом Насера или с Ливией Каддафи
США осудили публично (как противоречащие американской политике). В этом противостоянии
между итальянской политикой и американским давлением скрывается глубокий структурный
разрыв между интересами двух стран: стремление Италии выстроить собственную политику
в Средиземном море, принадлежность Рима к военно-политическому блоку с центром,
далеким от США. Итальянское правительство не может закрыть глаза на необходимость
развивать отношения с южным побережьем Средиземного моря, страны которого (начиная
с Турции, Туниса и Египта) сейчас являются крупнейшими рынками сбыта итальянской
продукции. Экспорт в десять стран этого региона принес Италии 28,3 млрд. евро в
2015 г. (это около 7% от общего объема экспорта). Общий экспорт в этом регионе,
включая страны Персидского залива и Ближний Восток, составил 45,8 млрд. евро (это
11,1% от всей суммы итальянского экспорта). Другими словами, это направление — второе
по значимости после стран Евросоюза, на которые приходится 55% итальянского экспорта.
Важно упомянуть, что доля итальянского экспорта в южное Средиземноморье почти равна
доле экспорта в США (36,4 млрд. долларов США) и Китай (10,4 млрд. евро) вместе взятых.
Атлантический взгляд на средиземноморский сценарий — более холодный и отстраненный,
он сформирован желанием сосредоточить в своих руках энергетические ресурсы и стратегические
точки, позволяющие контролировать политику, экономику и военную мощь и Средиземноморья,
и Ближнего Востока. Здесь кроется глубокое различие в подходе: пока США продвигают
свой «силовой» метод решения проблем, Италия больше склоняется к совместной работе,
это помогает выстроить уважительные отношения с арабскими странами и позволяет решать
многие сложные проблемы. Например, денежная компенсация, которую получил Каддафи за ущерб, нанесенный Ливии итальянской колонизацией.
Этот жест выглядит еще более значительным на фоне бездействия Франции и Англии,
которые не спешат критически пересматривать свое колониальное прошлое и тем более
признавать свои преступления, совершенные в ходе подавления движений за независимость.
Глядя на существующее положение дел, можно сделать
вывод, что в будущем разрыв между интересами Америки и Италии в Средиземном море
будет только увеличиваться. Ключевым фактором, настоящим водоразделом, здесь выступает
военное вторжение в Ливию в 2011 году. Италия тогда оказалась невольным союзником
в войне. Но тогда Италия не имела ни малейшего понятия, против государства, с которым
Рим только что подписал соглашение о дружбе, ставшее итогом многолетних переговоров.
Однако эта война отнюдь не положила конец разногласиям: Ливия остается опасной проблемой
для США, само ее существование ведет к негативным и даже драматическим последствиям
для Вашингтона (как в случае с убийством американского консула Криса Стивенса 11 сентября 2012 г.
в ходе нападения ливийской полиции на американское посольство в Бенгази). Разрядить обстановку им поможет только полное уничтожение
противника — то есть Ливии. Италия же, как и другие европейские страны, пострадает
от уничтожения Ливийского государства: это приведет к новым волнам миграции и потере
экономически выгодного партнера.
Похожим образом Италия уже
пострадала от политики США в Сирии и Иране. Она была лучшим торговым партнером Сирии,
пока западные государства и правительство Асада не поддержали
восстание и гражданскую войну с Дамаском, чтобы получить контроль над регионом и
ослабить влияние России и Ирана. В то же время Италия выстроила прекрасные экономические
отношения с Тегераном и была одной из последних европейских стран, присоединившихся
к американским санкциям против Ирана. Однако для американских и британских компаний
отмена санкций была бы возможностью вернуться в иранский энергетический сектор и
конкурировать там с итальянскими компаниями. Европу также беспокоит усиление терроризма:
атакам уже подверглись несколько стран. США и НАТО в Ливии, как и в Сирии, прямо
или косвенно поддержали ополченцев, внешне демонстрировавших либеральные взгляды,
но их истинная личина открывается только сейчас. Свидетельством
этих трагических событий стала личность манчестерского нападавшего, выходца из «ливийской
группы», ранее получавшей поддержку Лондона, чтобы свергнуть Каддафи. Но теперь деятельность этой группы обернулась против
самих англичан. Этот вопрос касается не только каких-то далеких стран — ваххабитский
экстремизм серьезно угрожает безопасности европейских городов. Этому способствует
и возвращение на родину европейских военных, и влияние, которое оказывает эта идеология
на определенных представителей европейской молодежи, особенно арабского происхождения.
В последнее время в европейских СМИ появилась
общая тенденция рассматривать корни разногласий между США и Европой в выборе нынешней
администрации Дональда Трампа. Однако это гораздо более давний процесс, оказывавший
влияние на все президентство Барака Обамы. Президент Европейской
комиссии Жан Клод Юнкер недавно заявил: «В течение последних десяти лет видно, что
наши американские партнеры считают, будто бы на них слишком давит вес их богатых
европейских союзников. У нас нет выбора, кроме как защищать наши собственные интересы
на Ближнем Востоке, сохранять здоровый политический климат и торговые соглашения».
Юнкер осмелился призвать европейцев преодолеть «натовские различия», содействовать
большей политической и военной автономии Европейского Союза в макрорегионе MENA (Middle—East North—Africa).
Сейчас многие итальянские политики и экономисты
с возрастающим интересом следят за деятельностью России в процессах на Средиземном
море, видят в ее присутствии там гарант политической стабильности столь важного
для Италии региона. Россия — это сила, которая может выступить в качестве противовеса
США. Похожая ситуация была в начале XX века, тогда итальянское правительство считало, что владычество
России в Средиземноморье предпочтительнее главенства Англии в этом регионе. Политика
Москвы оценивается как ведущая к стабилизации международных отношений. Пока еще
немногие готовы это признать, но из Москвы хорошо видно, что действия России в этом
конфликте направлены на сохранение государственных структур и борьбу с терроризмом
в Сирии. Наконец, весьма ценен разносторонний опыт России в достижении согласия
с разными государствами, будь то Иран, Египет или Израиль. Средиземноморье всегда
было местом встречи и культурного обмена, даже в XXI веке Италия — это мостик, соединяющий западный мир и Европу,
Африку и Восток, ислам и Евразию.
Андреа Картени, Джордано Мерликко
(исследовательский центр CEMAS
— Cooperazione con l’Eurasia, il Mediterraneo e l’Africa Sub-sahariana, Рим, Университет
Сапиенца).
Список использованной литературы:
Abulafia D., The great sea. A human history of the Mediterranean, Oxford 2013
Biagini A. — Motta G.
(a cura di), Il sistema Mediterraneo: radici storiche e culturali, specificità
nazionali. Progetto strategico, Consiglio Nazionale delle Ricerche — Comitato nazionale per le scienze storiche filosofiche e filologiche, Roma 1995
Braudel F. (a cura di), La
Mediterranée. L’espace et l’histoire, Paris 1985
Braudel F. (a cura di), La
Mediterranee. Les hommes et l’heritage, Paris 1986
Braudel F., La Méditerranée
et le monde méditerranéen à l’époque de Philippe II,
Paris 1949
Canfora L., Mediterraneo,
una storia di conflitti. Della difficile unificazione politica del mare nostrum
in età classica (e oggi?), Roma, 2016
Chabod F., Storia della
politica estera italiana dal 1870 al 1896, Roma-Bari 1951
Cont S.,: “Gé-Politiké”.
Manuale di introduzione alla analisi geopolitica, Roma 2016
Matvejevic, P., Mediteranski
brevijar, Zagreb 1987
Motta G. (a cura di), I
turchi, il Mediterraneo e l’Europa, Milano 1998
Perrone N., Enrico Mattei, Bologna 2001
Rodogno D.,: Il nuovo
ordine mediterraneo: le politiche di occupazione dell’Italia fascista in Europa,
1940-1943, Torino 2003
Перевод Яны Богдановой
© Андреа
Картени, Джордано Мерликко
© Перевод Яны Богдановой