Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 49, 2017
Сентябрь 2017 г.
Правители такие, потому что
народ такой, а народ такой, потому что структура такая, а она такая, потому что
история такая, а история такая, потому что земля велика и необустроена,
а земля такая, потому что климат такой, а климат такой, потому что Бог дал такой,
а дал Бог такой потому, что народ такой, а народ такой, потому что правители такие…
8 сентября
2017 г.
Сходила
на книжную ярмарку. Ту, что была всегда, международную. От международности
осталось немного: павильон Китая (там висели картинки), Турции и прилавок Болгарии.
Кроме больших издательств «Эксмо» и «АСТ» (хотя теперь
они вроде одно целое, а не два разных), разнесенных по нескольким стендам, обнаружила
множество прежде не встречавшихся мне названий, у нескольких было слово «Русь» в
разных вариантах, с вишенкой на торте — издательство «Черная сотня». Еще был стенд
Московского зоопарка<…>Пошла я на ярмарку ради презентации новой серии классики
с предисловиями современных писателей и литературоведов; одно из них писала я —
к «Крошке Цахесу» Э.Т.А. Гофмана (книжка выйдет в конце года). Презентация — это,
собственно, люди, которые на нее собрались. Тут были Вероника Долина, Виктор Шендерович,
Борис Минаев, Дмитрий Быков, Алла Боссарт, Леонид Бахнов и прочие друзья-знакомые, каждый из них писал предисловие
к какой-то книге. Авторам подарили каждому по пять уже вышедших томиков серии. Я
выбрала два романа Бальзака, «Утраченные иллюзии» и «Шагреневую кожу», «Собаку Баскервилей» Конан-Дойля, Хаджи-Мурата
Л.Н. Толстого и «Большие надежды» Диккенса. Решила перечитать. Издает это все издательство
«Время», его стенд, разумеется, тоже на ярмарке есть, как и стенд распространителя
«Лабиринт». Там есть и поэзия, моя книга, в частности. Но! Я увидела стенд издательства
или, как сказать, с названием «Мамонт». Для поэтов. Плати и издавайся сколько душе
угодно. Потому что поэты теперь живут в вечной мерзлоте.
***
У марионеток
фаст-фуд и батут,
и о нет!
— вдруг запутались нити, поводья.
Сирия
там — Сирия тут.
Скоро
везде.
А они
— каждая на своем кресте.
Крестовину
держащие, как какие отродья,
бросили
ремесло
артистов,
внушающих куклам танец,
куда
же их понесло?
Три обиделись
— семь поругались
и вершат
самосуд.
Сирия
там — Сирия тут.
Петрушка
в грязи, Пульчинелла бездвижен,
лежит
на батуте и помощи ждет,
а Полишинель
говорит «что я, рыжий!»,
но, может
быть, это сказал кукловод.
У Панча
лицо стало глупым и старым,
скакнул
изо рта бутафорский фаст-фуд.
Запнулся
сценарий,
и Сирия
— тут.
***
Вчера
в раздевалке фитнеса, когда я собиралась домой, со мной вдруг заговорила совсем
молодая женщина.
— Скажите,
пожалуйста, Вы согласились бы быть четвертой женой? — спросила она.
Вопрос,
конечно, сильный. Девушка продолжила: мол, вот, есть один человек, мусульманин,
у которого уже есть три жены, и у него осталась одна вакансия. Соглашаться мне стать
четвертой женой или нет? Страшно это или ничего? — это она опять у меня спрашивает.
И добавляет, что в русских мужчинах нет жизни (сама она русская), и что она от этого
устала, а тут мужчина, у которого в глазах огонь, он знает, чего хочет, у него есть
цели в жизни…
Прихожу
домой, вижу в телевизоре док. фильм,
как молодая женщина безуспешно ищет своего рыжеволосого сына в Ираке и Сирии. Муж,
дагестанец, увез их в Сирию, пошел воевать, она пыталась сбежать с ребенком, но
ни одна попытка не увенчалась успехом. Муж погиб, а ребенка отдал товарищу по игилу, потом ей присылали его фото с автоматом, ножом, в военной
форме, а он маленький совсем, показали и других детей, захваченных игилом, как они убивают, не моргнув глазом.
Потом
открыла интернет, увидела фрагмент митинга в Грозном с воинственной речью имама
(видимо). Ну и выступление Кадырова прослушала, и ответ Путина, что все нормально…
***
Сегодня
услышала доносящийся с улицы многоголосый гул, впечатление было типа «слушайте музыку
революции». Вышла на балкон, внизу припарковано множество машин посреди переулка
— машины едва протискивались в оставшуюся узкую полоску дороги.
Вышла
из дома, а там — полк полиции с собаками на углу переулка и Б.Никитской,
полиция вдоль всей улицы, через несколько часов появились большие машины с росгвардией, в другом переулке, говорят, дежурил спецназ. А
происходил митинг мусульман (несанкционированный) против насилия в Мьянме.
Людей,
которые там собрались, я в обычной жизни на улицах не встречаю. Мужчины с бородами
и решительным видом, как во время чеченской войны показывали «ваххабитов». Скандировали
«Аллах Акбар» и что-то еще. Одна мусульманка в платке объясняла любопытствующим,
вроде меня (а было мне весьма не по себе от происходящего), а потом и мне, в чем
дело. Я до сегодняшнего дня вообще ничего не знала про Мьянму. Пыталась показать
в своем смартфоне фотографии. Т.е. показывала фото ребенка и говорила: «А сейчас
покажу, как буддисты его расчленили». — Ой, не надо, — говорила я. Потом показала
какую-то толпу, сказав, что их всех заживо закопали в землю, тысячи мусульман. Я
отказывалась от предложений продемонстрировать, как топили в реке и закапывали живьем,
потом она сказала, что мусульман убивают, а мир молчит, и ООН молчит, только Эрдоган (показала его на смартфоне) и Кадыров нас защищают.
Я заметила, что мусульмане тоже убивают, на что она ответила, что это не мусульмане,
а террористы. — Но все же теракты в основном происходят именно с возгласами, которые
мы слышим тут. — Если у вас такое мнение.., — обиделась
она и потеряла ко мне интерес.
Действо
продолжалось часов пять. К счастью, всё закончилось без происшествий, но не знаю,
что стала бы делать полиция, если бы что-то случилось. На улицу вышла сила.
В этот
день как раз был штурм школы в Беслане, и вообще в конце августа–начале сентября
происходили памятные всем ужасы, не говоря о том, что 1 сентября началась Вторая мировая война.
***
Вчера
и сегодня с опаской подводила курсор к некоторым комментаторам в ленте — уф, не
в друзьях. Могла и пропустить, конечно. Комментарии типа
и дословно «Вор должен сидеть в тюрьме». И совсем неудивительна, подумала я, ресталинизация. Стихийных сталинистов, которые себя таковыми вовсе не считают, в России
очень много. Как кого арестовали, они точно знают, что фигуранта надо посадить
(и неплохо бы расстрелять), поскольку «да, не он один такой, но с кого-то же надо
начинать!» (это помню про арест Ходорковского). И Навальный может убиться со своими
расследованиями — цифрами, документами, фото, видео — про некоторых других людей,
но те, про кого я говорю, знают, что Навальный «рвется во власть» и потому герои
его расследований из власти — не то что вне подозрений,
просто «так надо». Сердюков-Васильева
даже были осуждены, но ненадолго, потому что «так надо».
Второй
комментарий касается многих записей в ФБ и пары статей на тему: за Серебренникова
все вступились, а за бухгалтершу — никто, «вот потому так все и происходит», «не
хотели за маленького человека вступиться — так и получите». Мое мнение на этот счет
таково: деньги — епархия бухгалтера (отчасти директора), а режиссер ставит спектакли
и снимает фильмы. Серебренников, в данном случае, сделал — просто
количественно — столько, что, может, не всегда пообедать успевал. То, что
делал он — на виду, о том, что делал бухгалтер — посторонним ничего не известно.
Мне, по крайней мере, неизвестно. Потому я могу выразить свою поддержку Серебренникову
(которому очень сочувствую), чьи фильмы и спектакли я видела,
и не могу бухгалтеру.
Третий
комментарий. «А Серебренников выступал против.., вступался
за.., с властью заигрывал?» Так что его жалеть-то?
<…>
И про
Бродского вспомнив, подумала, как тогда, наверное, знавшие
о суде над ним, говорили: «Так тунеядец же, не член союза
писателей, значит, нарушил закон, в тюрьму его». «Даже высшего образования нет,
а туда же — стихи писать». «И вообще у него характер плохой». И да, как пели у здания
суда, куда я прийти не могла, «Перемен требуют наши сердца!» (режиссера сняли со
съемок фильма о Цое, кто не в курсе).
***
22 августа
2017
Проснулась
в плохом настроении (свои бытовые проблемы), и тут узнала про арест Серебренникова.
Оставляя за скобками суть «театрального дела» (о ней судить
не могу), с печалью и ужасом констатирую, что в 1937–39 гг. все происходило примерно
так же. Ночные аресты. Черные воронки. Серебренников не скрывался от следствия,
ходил на допросы, не было никакой нужды арестовывать его ночью, в Питере, где он
снимал фильм о Цое, в гостинице, и этапировать в Москву. Адвокат его в это время был в командировке
во Владимире.
Вспомнился
Мейерхольд (арест и расстрел). И я решила посмотреть, что по этому поводу есть в
интернете нового, сегодняшнего. <…>Увы нам.
Вспомнила
стихотворение двухлетней давности, он про этот же, почему-то всегда катастрофический
«перекресток августа-сентября»:
***
Осень
— от слова осы.
Когда
кончается лето, они прилетают,
опыляя
страхи, пронесет ли,
и иногда
проносит.
Перекресток
августа-сентября,
где взрывались
оси,
силы
зла пронзали кожный покров добра –
это были
осы, очень большие осы,
когда
проносило, было ура,
но мурашки
на коже
заострились
в иголки ежика,
а добро
зороастрилось в бобра.
Что готовит
осень –
вопрос
никогда не праздный,
не коса
подкосит, так подползет оса,
ни на
что я более не горазда,
ни на
трепет, ни на побег в леса,
кожа
— шагреневая подкладка
нас,
обернутых в небеса
зодчих
мира, в котором рушится кладка.
август
2015
***
21 августа
2017
Чтение
новостей портит настроение. Сегодня Путин в Тавриде <…>- про Шуберта, про
Херсонес, про то, как организовать цензуру при помощи «творческих работников», и
как продвигать «перспективные молодежные кадры», кроме как через ОНФ. Задолбало по совокупности. Включая
навязчивое позирование с голым торсом. <…>
Крым
— место исторически с черной меткой. Чума в Европе тоже началась оттуда.
«В 1347
в торговом порту Кафа (нынешней Феодосии) началась страшная эпидемия. Сегодняшняя
историческая наука располагает сведениями, что татарский хан Джанибек Кипчак осадил Кафу и ждал ее сдачи. Огромное его войско
расположилось у моря вдоль каменной защитной стены города. Можно было не штурмовать
стены и не терять воинов, так как без пищи и воды жители, по расчетам Кипчака, должны
были скоро запросить пощады. Ни одному судну не разрешал он разгружаться в порту
и не давал самим жителям возможности выйти из города, чтобы те не убежали на чужестранных
кораблях. Более того, он намеренно распорядился, чтобы в осажденный город напустили
черных крыс, которые (как ему сказали) сошли с прибывших кораблей и несли с собой
болезни и смерть. Но, наслав на жителей Кафы «черную болезнь», Кипчак и сам просчитался.
Скосив осажденных в городе, болезнь неожиданно перекинулась
и на его войско. Коварной болезни было все равно, кого косить, и она подкралась
к солдатам Кипчака.
Вот что
говорилось в отчете нотариуса Габриеля де Муссиса из итальянского
города Пьяченцы: «Несметные полчища
татар и сарацинов внезапно пали жертвой неизвестной болезни.
Всю татарскую армию поразила болезнь, каждый день погибали тысячи. В паху сгущались
соки, потом они загнивали, развивалась лихорадка, наступала смерть, советы и помощь
врачей не помогали…».
<…>Вскоре
Кипчак не мог досчитаться и половины своих солдат. Когда трупы устлали все побережье,
их стали сбрасывать в море. Моряки с кораблей, прибывших из Генуи и стоявших в порту
Кафы, нетерпеливо наблюдали за всеми этими событиями. <…> (Из Кафы зараженные и неразгруженные корабли отправились обратно
в Италию. И там, естественно, вместе с моряками на берег высадились и полчища черных крыс. Затем корабли пошли в порты Сицилии, Сардинии
и Корсики, распространяя заразу и на этих островах.
Примерно
через год вся Италия — с севера на юг и с запада на восток (включая острова) — оказалась
охвачена эпидемией чумы. Особенно свирепствовала болезнь во Флоренции, тяжелую судьбу
которой описал в своем знаменитом романе «Декамерон» новеллист Джованни Боккаччо.
<…>В течение шести месяцев вымерла почти половина населения Флоренции. Целые
кварталы в городе стояли безжизненными, а в опустевших домах разгуливал ветер. Вскоре
даже воры и мародеры стали опасаться входить в помещения, откуда выносили чумных
больных.
В Парме
поэт Петрарка оплакивал кончину своего друга, вся семья которого в течение трех
дней ушла из жизни.
После
Италии болезнь перекинулась во Францию. В Марселе за несколько месяцев скончалось
56 тысяч людей. Из восьми врачей в Перпиньяне в живых
остался только один, в Авиньоне семь тысяч домов оказались пустыми, а местные кюре
от страха додумались до того, что освятили реку Рону и в нее стали сбрасывать все
трупы, отчего речная вода сделалась зараженной. Чума, на некоторое время приостановившая
Столетнюю войну между Францией и Англией, унесла куда больше жизней, чем открытые
столкновения между войсками.
В конце
1348 года чума проникла на территорию сегодняшних Германии
и Австрии. В Германии погибла треть духовенства, многие церкви и храмы были закрыты,
и некому стало читать проповеди и справлять церковную службу. В Вене уже в первый
день от эпидемии скончалось 960 человек, а потом каждый день тысячу умерших отвозили
за город.
В 1349
году, как будто насытившись на материке, чума, перекинулась через пролив в Англию,
где начался всеобщий мор. Только в одном Лондоне умерло свыше половины его жителей.
<…>
Католическая
церковь не могла оставаться равнодушной к столь грозному и страшному явлению. Она
стремилась дать смертям свое объяснение, в проповедях требовала покаяний и молитв.
Христиане видели в этой эпидемии наказание за свои грехи и денно и нощно молились
о прощении. Были организованы целые шествия молящихся и кающихся людей. По Риму
по улицам бродили толпы босых и полуголых кающихся грешников, которые вешали себе
на шею веревки, камни, стегали себя кожаными плетьми, посыпали голову пеплом. Потом
они ползли к ступенькам церкви Санта-Мария и просили у святой девственницы прощения
и пощады.
Это безумие,
охватившее наиболее уязвимую часть населения, вело к деградации общества, религиозные
чувства превращались в мрачное сумасшествие. Собственно, в этот период многие люди
действительно сходили с ума. Дошло до того, что папа Климент
VI запретил подобные шествия и все виды флагеллянтства.
Тех «грешников», которые не хотели подчиняться папскому указу и призывали к физическому
наказанию друг друга, вскоре стали бросать в тюрьмы, их пытали и даже казнили.
<…>
Позднее
распространились другие слухи. Как оказалось, чума — это месть евреев за выселение
их из Палестины, за погромы, это они, антихристы, пили кровь младенцев и отравляли
воду в колодцах. И против евреев с новой силой ополчились массы людей. В ноябре
1348 года по всей Германии прокатилась волна погромов, за евреями охотились в буквальном
смысле слова. Самые нелепые обвинения выдвигались против них. Если в домах собирались
несколько евреев, то оттуда их уже не выпускали. Дома поджигали и ждали, когда эти,
ни в чем не повинные люди, сгорят. Их заколачивали в бочки с вином и спускали в
Рейн, сажали в тюрьмы, спускали на плотах вниз по реке. Однако от этого масштабы
эпидемии нисколько не уменьшались».
***
Давно,
в 2004 г., писала не помню уж для кого заметку о духе Барселоны,
а сегодня на нее — и на нее — напал злой дух, терроризм гуляет по миру. Были объявленные
войны, в которых король с открытым забралом скакал впереди на коне, были войны,
заявлявшиеся как «интернациональный долг», «принуждение к миру», войны двух государств
на территории третьего, теперь кибервойны и гибридные,
когда неизвестно, кто, с кем и зачем воюет. «Зачем», в сущности, все за тем же —
власть над миром.
У кого
власти и так вдоволь, считают, что сохранить ее можно, только раздвигая ее границы
(конец всегда был печален, но это никого не останавливает), а некоторые таятся и
молчат, платят тренерам, те готовят отряды смертников, киллеров, чья задача убивать
неважно кого, лишь бы побольше. И желательно, чтоб места
были эффектные, «медиатизированные». Европейцы каждый
раз отвечают, что их не запугаешь. Теракты стали неизлечимой хронической болезнью.
Вообще везде стало поздно что-либо предпринимать, вектор деградации и депрессии
переломить не получается. Политики и политика стали какими-то плющами на древе жизни.
Сочувствие
Барселоне.
***
Укол
зонтичных.
Принудительное
выселение лепестковых,
теперь
здесь живет Борщевик.
Земля
пробита его корнями как пулями.
В саду
он садист с жалобным именем сныть,
гортензии
с розами встали на цыпочки
и покинули
родину в пластиковых горшках.
Цвета
исчезли, остался один зеленый.
Борщевик
расправился с тем, что мы называем культурой.
Лилии
Марлен, Лайон Херт, Аннамария Дрим,
Розы
Акрополис, Радио Оранж, Ред Леонардо да Винчи –
только
названья цветов все рассказали б о нас.
Над столпами
природы, деревьями, работает плющ.
Он их
чуть позже прикончит и покончит с собой,
потому
что он паразит.
И Борщевик
(по паспорту — Гераклеум)
как некогда
папоротник, загустит пространство,
жить
в нем смогут только тираннозавры.
август
2017
***
30 июля
2017
Юрий
Алексеевич Рыжов, великий человек, мне повезло знать его с детства, поскольку мы
учились с его дочерью, Катей Рыжовой, в одном классе. Потом общались в Париже, когда
он был послом России во Франции, а я там жила. Потом в Москве. И я всегда знала, что он есть, есть его голос, выступавший за ту самую
«новую свободную Россию», о которой мы все грезили, и когда начались сбои, съезд
на привычную советскую колею, Юрий Алексеевич никогда не молчал, не поддакивал тем,
с кем они всё это начинали, а тем более, тем, кто жалел о том, что начали.
Он был совершенно бескомпромиссен, резок и ясен в своих оценках.
Я его
очень любила, ценила, уважала. Понятно, что возраст, он уходил
постепенно, но теперь где-то витает его душа, и я ей, Вам, дорогой Юрий Алексеевич,
желаю нового, такого же счастливого, какой была Ваша земная жизнь, путешествия «среди
миров, в мерцании светил».
***
3 июля
2017. Лето в наших краях примиряет с суровым, тем более, ухудшающимся социальным
климатом. «Синоптики считают, что в Центральной России лета уже не будет в этом
году». А это значит, что люди будут злые как собаки.
***
ММКФ
В последние
годы в мире — мода на румынское кино. Социальное неблагополучие не то что в «третьем
(или втором) мире», а в таком достаточно бедном, не очень ухоженном сегменте, который
можно встретить везде, обыденная трудная жизнь, в которой есть и дно, и достойные
люди. Что-то вроде неонеореализма, но достаточно угрюмого,
без итальянского солнца и темперамента.
Сегодня
посмотрела фильм Ситару «Посредник». О принуждении, насилии.
Он снят как бы в режиме реального времени — действие происходит
в течение суток, посредник переводит приехавшим журналистам с французского на румынский
и обратно, идут оба текста, т.е. камера снимает как бы все подряд, без купюр.
Два французских
журналиста приезжают в Румынию, чтоб взять интервью у четырнадцатилетней девочки,
которую выкрали, увезли в Париж, заставляли там заниматься проституцией, теперь
ее вернули на родину, прячут в монастыре, и задача посредника — договориться с теми,
кто ее прячет (а она в состоянии шока), чтобы они позволили сделать с ней интервью.
<…>
Возникла
целая плеяда нового поколения режиссеров. Звягинцев, Хлебников, Попогребский, Прошкин, и вот Котт. Фильм очень грустный и очень смешной одновременно (не
трагикомедия, иначе). Жуть умирающей глубинки, где старухи да алкаши, и комизм делового
города (с девизом «успех», но он не менее, в сущности, убог, чем быт сельской местности).
Разрыв языка поколений, мать (Марина Неёлова) и сын (Евгений Миронов). Подруга матери
(Алиса Фрейндлих) говорит, что раньше было просто: правильно и неправильно, а теперь
не поймешь. Абсурд бюрократии. Карп — главный герой, как следует из названия. Отличный
фильм.
<…>«Послеобразы», последний фильм Вайды. Прекрасный, и удивительно,
что в столь преклонном возрасте, очень больной уже режиссер сделал столь эмоциональное
кино. Это о послевоенном, сталинистском времени в Польше.
Главный герой — знаменитый художник, основатель Академии художеств и Музея современного
искусства, профессор живописи, которого обожают студенты. Но он не соцреалист, далек от политики, для него существует только искусство,
что уже неприемлемо, а после того, как он посмел возразить тупому пропагандисту-министру
культуры, власть планомерно его уничтожает, и все, кроме нескольких учеников, это
поддерживают — просто, чтобы выжить самим. Но это в двух словах, плоско, а фильм
— тонкий и глубокий, всем рекомендую.
С фестивалем
же, как я понимаю, в этом году не задалось. Четверть зала была на Вайде! Не такого
уж большого зала. И билеты есть на всё. И начало, как я читала, было, не как открытие
кинофестиваля, а примерно как в этом фильме Вайды. Кинокритики, наверное, разъяснят,
что случилось за год.
***
Две девочки
из киношколы, работавшие с историком Юрием Дмитриевым в его раскопках и расследованиях
жертв террора, пришли ко мне с просьбой записать ролик о Дмитриеве и его деле. Они
записали многих, кого волнует судьба «Хоттабыча», как
его прозвали. Ничего не помогает, дело шьют, не хотят, чтоб он продолжал воскрешать
память о расстрелянных в годы террора. Очень их уж много.
***
23 июня.
В Сахаровском центре прошел очень важный вечер «АнтиСталин»,
в котором я участвовала. В течение всей моей жизни Сталин воспринимался как зло.
Никаких портретов, бюстов, памятников, телефильмов (а «войну выиграл советский народ»).
Любители были, но им приходилось любить шепотом, максимум — портретик на лобовом
стекле у дальнобойщиков.
Сегодня
происходит ресталинизация, и те, кто считает массовые
убийства, ГУЛАГ, депортации явлением позорным и недопустимым, как бы оправдываются
перед наступающими сталинистами.
Про палачей говорят — «это наша история». А жертвы — это вроде уже и не история,
а «издержки производства», те самые «щепки». Индустриализация, на которую ссылаются,
происходила везде, и никому для этого не требовалось убивать миллионы людей. С войной
тоже, увы, при более ответственных политических решениях жертв могло быть значительно
меньше (сегодня Минобороны рассекретило кое-какие документы о начале войны, но об
этом известно было и раньше).
***
В детстве
я познакомилась и подружилась с Александрой Яковлевной Бруштейн,
прочитав и полюбив ее книги. Я жила в Большом Афанасьевском
переулке, школа моя была в Спасопесковском, а А.Я. жила в Серебряном переулке (это
всё Арбат), и на пути из школы домой я заходила к ней, и мы беседовали. Очень пожилая
женщина и маленькая девочка. Я обожала ее рассказы, а она разговаривала со мной,
как со взрослой. Когда мне было 10 лет, мы переехали с
Арбата, но школу я не поменяла, и по-прежнему заходила к А.Я., а когда она уезжала
в Переделкино, мы переписывались. Потом она умерла. И
вот ее письмо мне, за полтора года до ее смерти — наткнулась в архиве.
https://www.facebook.com/photo.php?fbid=10203421516135059&set=a.1076979301176.10126.1727067066&type=3&theater
***
Стала
вспоминать друзей разных лет, включая нынешних, и обнаружила, что все они либо давно
эмигрировали (как моя школьная и две университетские подруги), либо имеют второе
гражданство, ВНЖ в другой стране или, как минимум, недвижимость за пределами родины.
Почувствовала себя белой вороной.
***
У меня
есть предложение к следующему президенту: сделать гимном России мелодию песни «Подмосковные
вечера».
***
Две рецензии
на мою книгу, одна вышла в новом номере журнала «Воздух» — спасибо, Александр Марков,
другая на Lenta.ru — спасибо, Данила Давыдов.
«Щербина.
Хроники Большое собрание Татьяны Щербиной построено как книга для чтения, почти
“родная речь”, — но это не образцы правильных высказываний, но напротив, исследование
того, как язык дает сбои, проваливается в ткань русской жизни. Поэт здесь лоцман
и художник одновременно: промеряя глубину жизни, сколько слов и оборотов понадобится,
чтобы добраться до оснований, поэзия одновременно сшивает эту ткань»<…>. Щербина
учит противостоять поспешным выводам: кажется, мы всё знаем о происходящем, подхватили
все мемы и все штампы, но оказывается, что это только
прозвища, а не названия. <…>Свобода — это не выбор и не состояние, это прыжок
в атмосферу настолько впечатляющий, что разговор о свободе становится единственно
пригодной атмосферой речи после опыта чтения этих стихов. Оставляю тайны летних
дупел, / талость мартовского бугорка; / как Бетховен,
я глуха к наукам / и влекома песней
про сурка.
Александр
Марков <…>» Татьяна Щербина — человек, любимый литературной тусовкой и не только ею, один из самых проницательных современных
авторов. В то же время, боюсь, собственно ее стихи не прочитаны достаточно внимательно:
трезвость интонации, не пафосность, ирония, не переходящая
в мизантропический сарказм, вообще, эдакая аристотелевская
равновесность ныне, скорее, предстает исключительным явлением.
Чем-то и поэзия и угадывающаяся за ней позиция Щербины напоминают наше представление
о ближайшем пушкинском друге князе Вяземском, умнице и остроумце, чьи стихи, кроме
филологов, почему-то никто не читает, да и вообще не знает. Возможно, выход ее представительного
тома «Хроники» (М.: Время, 2017) изменит эту несправедливую ситуацию»<…>
***
Суд стал
на сторону холода,
насилия
над теплом,
несмываемых
пятен туч
над раскопками
родины,
вечно
беременной монстром.
Как помрет
старшой, так родится братец,
паутинный
клещ или плющ.
Черная
кровь искренних каракатиц
небо
кропит, тучки кропает,
крап
— коллективный штрих,
вот и
накрапывает из них.
Суд истории,
говорят гуманисты,
поставит
краплёных судей
на орехи,
сварит на мыло,
и наступит
вечное лето,
и рождаться
будут одни поэты.
4 июня
2017
***
Трагедия
в Москве, 11 погибших, много раненых.
Мне нужно
было идти по делу к 16 ч. Вышла из дома и так и остановилась на площадке у подъезда
под козырьком. Как раз началось. Все, кто шли мимо, тоже прибились к нашему убежищу.
Деревья во дворе напротив, старые, могучие, устояли, только кроны
кружило, их (и нас) спасло то, что их много, они друг друга прикрывали. И
дома вокруг сдерживали напасть. А в городе посносило и
крыши, и гаражи, пирамиду на Новой Риге разнесло в щепки, многие дороги перекрыты
поваленными стволами — жуткий ураган, хуже того, что был в 1998 и 1984 гг. Даты
наводят на мысли, они же были рубежные, роковые.
***
В Сахаровском
центре прошел поэтический Фестиваль Свободы, великолепный по составу, довольно большой
зал был не просто полон, толпа стояла в проходе, слушали, как в 1980-е. А вот о
другом поэте — Франсуа Вийоне. Николай Фохт написал о нем большое эссе, внутри которого
задавал мне вопросы: «И я решил спросить совета у Татьяны Щербины
— замечательного поэта, знатока французской литературы, которая сама пишет на французском
— в девяностые в Париже вышел сборник ее стихов. Татьяна переводит современных
французских поэтов, она составитель авторской антологии «Современная французская
поэзия». К кому, как не к ней, с Вийоном?
<…>—
Татьяна, а правда ведь Вийон «самый французский», первый
по-настоящему французский поэт?
— Да.
Он стал легендой уже через четверть века после своего исчезновения в тысяча четыреста
шестьдесят третьем. В восемьдесят девятом его начинают издавать, переиздания следуют
одно за другим, а в тридцатых годах следующего века король Франциск Первый требует напечатать новую книгу, поскольку это «лучший
парижский поэт из когда-либо существовавших». Следующий виток славы — девятнадцатый
век, когда появляются «проклятые поэты». Тут вспоминается, что первым «проклятым»
был Вийон.<…>— Это не было нормально: он сидел в тюрьме, был в бегах, его
приговаривали к повешению, но новый король подписал ему амнистию в честь своего
воцарения. Если бы Вийон «хорошо себя вел», то был бы, скорее, Ронсаром или дю Белле, но это уже
другая эпоха, классицизм. В эпоху же Вийона (он родился в год сожжения на костре
Жанны д’Арк) Франция еще пребывает в Средневековье: смуты,
гражданская война, война с англичанами, только начинает налаживаться городское хозяйство,
бум ремесленников, появляются ярмарки — не до литературы. Так что Вийон мог бы выпиливать
лобзиком или преподавать в Университете (полученную им там степень с него впоследствии
сняли, поскольку он с друзьями украл всю университетскую казну), но стихи его стали
знамениты именно потому, что писались в состоянии крайнего эмоционального напряжения:
в тюрьме, в ожидании погони и казни. При этом Вийон не был «человеком
с улицы»: неграмотная мать отдала его на воспитание капеллану Гийому де Вийону, чью фамилию он и носил, который выступал его
заступником, и только благодаря этому «родству» он мог оказаться в поле зрения герцога
Орлеанского, который в результате счел Франсуа Вийона выскочкой и карьеристом.
Так что это не «народный трибун», а человек низов, стремившийся расположить к себе
высший свет, но не способный преодолеть в себе тяги к воровству и насилию.
<…>Вполне
могло так случиться, что, уехав в какие-нибудь заморские дали, Вийон сменил имя,
женился и занялся выпиливанием лобзиком. Или сидел годами под пальмой и ел бананы,
а о том, что он и есть тот самый поэт, никто не узнал и сам он забыл, став «другим
человеком» («Может, завтра, совсем по-другому, я уйду, исцеленный вовек, слушать
песни дождей и черемух, чем здоровый живет человек»). Но факт тот, «что однажды он просто исчез, и никаких свидетельств
его жизни или смерти обнаружено не было».
***
Царь Ни кола ни двора Второй
не услышал
лязг и не слушал вой
по цехам,
на фронте и под землей.
У него
под контролем земля-земля,
он Император
всея-всея,
за него… И всё оказалось зря.
май 2017
***
Перебор
печали. Умер Даниил Дондурей, один из самых важных для нашей культуры людей, многие
годы противостоявший ее деградации. И вообще прекрасный был человек и культуролог.
С Даней мы познакомились в 1983 году, он заведовал сектором социологии в НИИ Культуры,
а я пришла в его сектор работать. Подружились, потом регулярно пересекались в разных
местах. Одну свою статью он назвал строчкой из моего стихотворения, горжусь.
Слышала,
болел, уезжал лечиться, но не могла поверить, что вот так, не дожив до семидесяти.
Даня, ну что, покойся с миром.
***
В последние
три года о войне думаю почти постоянно. Выражается это
в двух синдромах.
Когда
ем, вспоминаю рассказы предков о том, как делили кусочек сахара на четыре части,
варили суп из картофельных очисток, а ломоть черного хлеба был за счастье. Раньше
эти знания относились к историческому прошлому с заученным с детства девизом: «Это
не должно повториться». А три года назад стало живым чувством. И каждый сеанс уничтожения
тонн еды вызывал у меня приступ дикой ненависти к уничтожителям.
Второе
— когда собираюсь выбросить что-то из старых теплых вещей (заношенных, проеденных
молью, протершихся), останавливаюсь и думаю: в войну теплые вещи нужны прежде всего, они могут многих спасти, нельзя выбрасывать.
***
9 мая
2017 г.
В 19
веке был стиль ампир, в первой половине 20-го — вампир, во второй — стиль «дешево
и сердито», потом «рынок с башенками» и евроремонт, позже — «громкий захват — тихий
откат», и все четверть века рос класс «реконструкторы
и имитаторы», венцом казался умиротворенный фасад «дорого и степенно», но в последние
годы невидимые струны лопнули, прогрессирует стиль «вакханалия и похабщина», больше всего отрываются на теме войны. Победу приватизировали в
своих интересах ушлые люди, соединив ее полосатой ленточкой и таким же флагом с
НОДом, войной в Украине и телевизионной пропагандой (смотрела
сегодня по ТВ — все ведущие с бантиками из этих ленточек).
***
В Швейцарии
новый президент — не событие, они меняются раз в год, а во Франции — раз в пять
лет, так что событие. Раньше было и вовсе семь, но Ширак, будучи президентом, сократил
до пяти (начал с себя). У нас же все наоборот. Скоро 18 лет как один и тот же, и
лаг себе прибавил руками друга-местоблюстителя — с 4 до 6 лет. Так что у нас Новый — это всегда мегасобытие. Брежнев
18 лет сидел, пока не помер, следующие два старца не в счет, они были не новые,
а такие же, но хуже.
Когда
пришел Горбачев, поначалу всего лишь открыл форточку, впустив «свежий ветер перемен»,
разрешил народу понемногу ознакомиться с недавней историей и открыть рот («гласность»),
ТВ заговорило человеческим языком — и всё, «просыпаюсь — здрасьте,
нет советской власти». И когда опять будет Новый (а не зам. зав.), жизнь тоже станет
новой. Или сверхновой.
Во Франции
праздник, с чем ее и поздравляю, хотя держу в уме сценарий Мишеля Уэльбека (его роман «Покорность»), у меня и самой есть всякие
душераздирающие сценарии, но история, как водится, преподнесет какой-нибудь сюрприз.
***
«Русский
мир», как и исламский –
зеленого
цвета.
там это
флаг, а тут — зеленые человечки
и в глазах
— зеленка.
У нее
было и другое значение:
когда
деревья обрастали листвой,
и убивать
становилось труднее,
это тоже
называли зеленкой.
«Мир
— это война».
Прусский,
PR-узкий мир,
покрытый зеленью мха, тины и патины
на забронзовевшем тельце –
золотом
тельце.
4 мая
2017
***
Умирающий
меняется каждый день, как новорожденный.
А до
этого — каждую неделю, как младенец.
Еще раньше
— каждый месяц, как малый ребенок.
Было
и реже — раз в год вымахивает подросток
и сдает
старик.
Один
набирается сил и желаний, другой теряет.
Один
наливается соками, другой высыхает.
Одному
жизнь все роднее, другому — уже чужая.
Пути
их сходились, когда перемены
заметны раз в десятилетие.
01.05.2017
***
Сегодня
утром умер папа (20.09.1927-27.04.2017). В последние два месяца он только и мечтал
о том, чтоб уйти в мир иной. Возраст, болезни, тяжело было, с каждым днем все труднее.
Ну и вот. Вообще, папа был театроведом, работал в журналах Театр, Советский экран,
а в последние тридцать лет занимался своим садом и интересовался «мистикой». Свои
мистические опыты, как бы постепенный уход (ну четыре инфаркта и масса всего вокруг),
он записывал. В результате получилась книга, которую я издала в начале марта. Он
ей радовался, а в последнее время практически не воспринимал здешнюю жизнь, уже
был всем своим существом «там».
***
10 лет
назад. 23 апреля 2007 г. у меня был давно запланированный авторский вечер. Я должна
была читать стихи, а перед выходом из дома узнала, что умер Борис Николаевич Ельцин.
Потому вместо стихов читала недавно написанную пьеску (читать ее помогали несколько
коллег), где Ельцин — один из персонажей. На вечере был Сева Емелин и подарил мне розу, которая стояла бесконечно долго.
Написала тогда:
День,
завернувшийся воронкой.
На свете
больше нет перил.
Но не
потух огонь в избенке –
Емелин розу подарил.
Она не
увядает плотью:
Свой
сок в цвет крови не сдает.
Вы-там-которые-в полете!
Тут ночь
настала — напролет.
25 апреля
2007,
день
траура
Да, и
для меня это был день траура. Я хожу на похороны только очень близких людей, но
дважды была на похоронах людей, с которыми не была знакома: Сахарова и Ельцина.
Понравилось
то, что написал сегодня Владимир Емельянов (проф. ЛГУ): «10 лет назад умер Борис
Николаевич Ельцин. Но ушёл он на 7 лет раньше. Сам ушел. И нигде не появлялся. Тихо
жил своими интересами. Ельцина сейчас не любят так же, как при Брежневе не любили
Хрущева. Свобода, независимость, достоинство, умственное развитие, духовный поиск
признаны опасными. Помнят только про бандитов и недоплаченные
когда-то деньги. За это пусть скажут спасибо 70-м, в которые партноменклатура в связке со спекулянтами довела страну до конца.
Если Горбачев дал возможность говорить, то Ельцин позволил свободно жить и действовать.
Свободу каждый понял по-своему. Кто-то занялся исследованиями, а кто-то рэкетом.
Но указка сверху исчезла. Надзиратели скрылись. Цензура исчезла. Стали открываться
новые небывалые вузы. Пресса стала четвёртой властью. Россия подружилась с лучшей
частью человечества. Небо распахнулось, и с него посыпались идеи и открытия. Волшебное
время. Люди жили так, как будто нет ни смерти, ни воздаяния. Всех захватил гибельный
восторг. Гениальное время. Кавказская война медленно все погасила. Вперёд вышли
недозадвинутые надзиратели и бюрократы воровской брежневской
эпохи. Ельцин ушёл. Но его эпоха осталась жить в нас. И она в нас такова, какими
были в ту пору мы сами. Твой образ Ельцина это твой выбор в эпоху Ельцина».
***
21 апреля
2017 г.
Прошла
весна — зима настала,
спасибо
партии меча,
щита
и дерзкого забрала:
забрали
всё,
в глазах
моча,
во рту
— бесстыжее орало.
И 20
апреля ходила в шубе. Кто не знает ставшим народным в советское время двустишие
Юрия Влодова — «прошла весна, настало лето, спасибо партии
за это».
***
Про Чечню
пару замечаний. Письмо, которые мы (Ассоциация «Свободное слово») написали, вызвало,
как и все предыдущие письма о том же — о недопустимости угроз — отрицательную реакцию
в Чечне. Хотя речь идет вовсе не о том, соответствует ли истине расследование Новой
газеты (этого мы не знаем и, предполагаю, в юридическом
смысле подтвердить или опровергнуть это будет невозможно).
Речь
идет о тревоге в связи с угрозами, поскольку есть опыт приведения их в действие.
Кроме поименованных в тексте громких политических убийств, вспомню еще Пола Хлебникова
(гл. ред. «Форбса»), с которым однажды, в гостях, спорила
весь вечер: он меня уверял, что Россия теперь совсем другая, свободная и безопасная,
но вскоре его убили.
Еще у
меня личное: мои прадед и прабабка Щербины родом из Грозного,
из терских казаков. Туда же приехал работать другой мой прадед, военный инженер,
строил там шахту, был сильно ранен. А его жена, прабабка, в девичестве Ермолова
— из семьи, к которой принадлежал и «покоритель Кавказа». (Может, и поэтому, я прочла
несколько книг и множество статей о Чечне, сама не была никогда). Покорять нужно
было для того, чтоб между Российской Империей, Грузией и Азербайджаном, к ней присоединившимся,
была подконтрольная власти территория. А в конце 19 века в Чечне начали добывать
нефть.
Проблема
Чечни была с самого начала, когда Екатерина Вторая построила
крепость Грозную. Имперские войска подавляли чеченские восстания, войска Ермолова
просто уничтожили чеченские аулы и хутора. Потом сталинская депортация 23 февраля.
Потом Хрущев разогнал митинг в Грозном и арестовал участников. Потом две страшные
войны, уже на нашей памяти. Вторая закончилась тем, что Чечня стала «государством
в государстве». Ведь что бы ни написала Новая газета про любой другой регион России,
никому бы в этих регионах не пришло в голову говорить о «возмездии без срока давности»
и об «оскорблении народа и его традиций» Ивановской области, например, или Башкортостана.
Поразительно,
что в 2015 г. Путин присвоил Грозному звание «Город воинской славы России», а таким
городам положен праздничный салют 23 февраля. Поразительно и то, что Политковская, Эстемирова, Немцов были
всегда «за чеченцев» (Немцов выступал против войны), но именно их и убили. Ну и
понятно, что ситуация на сегодняшний день такая, какая есть. Если власть в России
когда-нибудь сменится, первый вопрос, который ей придется решать — этот.
***
15 апреля
2017 г. Сегодня умер классик советской и российской фотографии (1938-2017) Виктор
Ахломов, наш друг.
Ему очень
нравилось одно мое стихотворение, он его постоянно цитировал, поставлю здесь:
МАРТ
В ЛОНДОНЕ
Люкс
Пикадилли переходит
в бедовость
Сохо. Что тут важно –
я вмерзла
в трещину в погоде
и лишь
по улице бумажной
могу
идти.
Китайский
чай,
в просроченном
имперском блеске,
согрел.
В мобильнике свеча
путь
освещает sms’ке
тебе,
за тридевять земель,
туда,
где вечная мерзлотность,
где раз
за жизнь придет капель
и зацветет
аптечный лотос –
ромашка:
любят, поцелуют,
к черту
не пошлют. В запарке
страну
холодную и злую
скрестят
с лужком в английском парке.
Неутешителен
продукт
мичуринский: метель, пороша –
март
в Лондоне. Москва как пункт,
когда-то
населенный, брошен.
Все улетели
в островной
и мягкий,
как казалось, климат,
а тут,
на грех, системный сбой
от Мекки
до Иерусалима.
март
2004
China Town—Golders Green—train London Victoria-Brighton—Gatwick express—flyLondon-Newcastlе
***
Самарцы молодцы! Международные поэтические чтения
по скайпу.
«Вкус
времени: поэзия в поддержку прямоговорящих» — это литературный
вечер, поэтический вечер в контексте времени, в контексте тех
процессов и событий, которые происходят в нашей стране и в нашем городе.
Политическое, социальное отражается и воплощается
в поэзии не линейно. Это происходит органически, опосредованно и непосредственно
одновременно. Но сегодня должен быть и немедленный гуманитарный и гражданский отклик,
прямоговорение и прямая поддержка. Сейчас мы не можем
находиться вне контекста окончательного формирования в России неорепрессивного, архаического, агрессивного и антиевропейского государства. Поэтому мы читаем стихи в контексте
происходящего. Поэтому мы организуем сбор пожертвований для поддержки оштрафованных
и арестованных за выражение своей гражданской позиции, собирая средства на литературной
акции и после неё. Надеясь, что это — только начало череды «контекстных акций».
И в других городах другие поэты, художники, музыканты, учёные, архитекторы, филологи,
артисты тоже будут осознавать, в каком контексте они живут и работают, и поддерживать
тех, кто хотя бы пытается отодвинуть нас и нашу страну от пропасти реакции и тоталитаризма».
***
9 апреля
2017 г.
Думаю
о коптах. Может, приютила бы их какая-нибудь христианская страна? Сегодня в Египте
представители террористической национальности взорвали две церкви во время службы,
убив больше сорока коптов, сотни раненых. Коптов, потомков
египтян (остальные — потомки арабов, завоевавших Египет), осталось очень мало. Помню,
как после прошлой атаки Россия отказала им в убежище, было очень стыдно. Они есть
в Израиле, общалась там с ними. Очень им сочувствую.
***
8 апреля
2017 г.
Думаю
о странных свойствах психики. Сегодня была уборщица, смотрит телевизор, чтоб не
скучно было, я захожу в комнату, вижу на экране Сталина, слышу какие-то восторженные
слова в его адрес, уборщица объясняет: рассказывают, как Сталин поднял экономику.
У всех вот безработица, всякая бытовая техника запрограммирована на короткий срок
работы, а Сталин делал все на века, и работа у всех была. — И часто, — спрашиваю
— по телевизору Сталина рекламируют (это был РЕН-ТВ)? — Часто, — говорит, вот и
при Чаушеску в Румынии тоже порядок был.
Так вот
психика: Сталина обожали (обожание диктаторы организовывают себе для того, чтобы
стать и быть бессменно полновластными хозяевами страны и народа), а он обожателей
убивал миллионами, и безутешные родственники все равно обожали (не все, понятно,
но большинство).
А вчера
Трамп унизил Путина так, как никто и никогда его не унижал.<…>Думали, первая
встреча Трампа будет как раз с Путиным. Нет, не первая и не вторая …Так длилось больше двух месяцев, а вчера — раз — и томагавки
в Сирию. И даже после этого я прочла у пары политтехнологов, что это отвлекающий
маневр, ничего не значащий, просто старые ракеты утилизовать,
а так-то они с Путиным обо всем договорились.
Вспомнила,
как Путин опаздывал на встречи с главами государств на час и на два, и все ждали.
Означать это должно было, что он председатель земного шара, остальные — ждуны. А теперь вообще никто не хочет встречаться, ну почти.
<…>Так вот есть какой-то принципиальный изъян психики в том, чтоб видеть светлое
будущее там, где его нет, и отворачиваться от дороги, в него ведущей.
8 апреля
2017 г.
Что ни
день, вспоминается строчка ИБ «Только с горем я чувствую солидарность».
Сегодня
умер поэт, одно стихотворение которого знают все «Над небом голубым есть город золотой»
— Анри Волохонский. RIP.
А два
дня назад — писатель и журналист Александр Гаррос, совсем
молодой.
Полоса
погибели.
Вчера
теракт-наезд в Стокгольме, до этого взрыв метро в Питере.
Удивительно то, что исполнители обоих терактов — узбеки. Это впервые, по-моему.
И, кажется, ни там, ни там «запрещенная в России организация» не взяла на себя ответственность.
***
Не хочу
о них думать,
о чекистах-атеистах,
православных
чекистах,
чекистах-подрывниках,
узурпаторах, рейдерах, палачах,
тактиках и стратегах,
чекистах-злых-следователях и добрых,
чекинящихся перебежчиках,
чекистах, готовых на всё,
причитая:
скорблю, скорблюю),
не хочу
о них думать, но
они ж
только с виду тайные,
а вокруг
Чекизон, за ним Чекизона,
и «по
делам их узнаете их».
апрель
2017
***
Посмотрела
два фильма на ежегодном однодневном фестивале Юрия Гладильщикова:
«Джульетта» П.Альмодовара и ЛаЛаЛенд
(другие фильмы программы видели раньше).
«Джульетта»
поразила. Замах там онтологический, а это почти всегда провал (и фильм-таки «ругали»). Событийный ряд — не просто обычный Альмодоваровский, а концентрат всех его ком и погибелей, т.е.
со всеми персонажами происходит все худшее, что может случиться. Но истинный сюжет
происходит на другом уровне, при помощи пяти цветов: синий-голубой — цвет моря и жизни: путешествия в неизвестное,
неожиданное, настоящее.
Еще есть
белый (цвет благополучия и спокойствия с эпитетом «слишком»), в который прокрадывается
черный — цвет траура, смерти. Последний — зеленый, его мало, он — «равнодушная природа»,
живущая своей жизнью, человеческое для нее такой же фон, как и она для человеческого.<…>Греческие мифы о
родовом проклятии (здесь — проклятие «красного», земли, страстей) соединены с библейским
началом времен (но тут не только «первородный», Лилит
тоже в основании «греха»). И все это передано игрой цветов. У Альмодовара цвет всегда играет важную роль, но тут он сделал
цвета эссенциями, стихиями человеческой жизни. Сам режиссер сказал, что этот фильм
надо смотреть дважды. Да, с первого раза, наверное, не все заметишь, не сложишь
внутри себя полноту картины.<…>Заодно и о «Патерсоне»
Джармуша, который мы видели раньше, но он был в программе
фестиваля. Фильм, в отличие от «Джульетты» (где и имена: она —
Джульетта, Хульетта по-испански, а он — дон Жуан, Хуан,
тоже скрещение двух мифов) — ясный, выстроенный прямо-таки по линеечке, по миллиметру.
О том, что смысл жизни — творчество, и больше никаких смыслов в ней нет. Творчество
может быть самым несносным, бессмысленным: водитель автобуса, пишущий стихи и его
жена, раскрашивающая в доме все идиотскими полосками,
покупающая на все их с трудом накопленные копейки гитару, пекущая несъедобный, но
«креативный» пирог… Неважно, гениально это или бездарно,
это главное выражение человека, и он должен ему следовать. Остальное — вождение
автобуса каждый день по одному и тому же маршруту, одни и те же любовные драмы или,
наоборот, воркование голубков, один и тот же бар — аранжировка, суть — в поэзии.
***
Дребеденьчатый век.
Перезагруженный
киллер,
пранкер Вован,
всё камбэк да камбэк,
изнеженный камарильей.
Ненужный
дурак-человек
с богом
на шее,
на поводке,
на цепи,
последняя
жертва
протухшего
энэлпи,
весь
как микст диджея,
превращается
в мегалит.
Победитовое
сверло
всё сверлит
и сверлит.
март
2017
***
Насчет
тинейджеров на улице 26 марта. Послуживший поводом (не
причиной) «Превед, Медвед» ведь
и сам такой. Папа дарил игрушки. Дорогие. Так папа богатый. Но есть и дороже. Я бы вот с удовольствием почитала про игрушки Игорьиваныча
(не яхту — это мелочь и личное. По сравнению с нищебродом
Ф.Фийоном и подаренными ему костюмами — сила, конечно,
но у РФ другие масштабы, чем у ФР).
А про причину согласна
с Игорем Клямкиным: «омоложение протеста произошло не
вчера, а много раньше, но до того это мало кто замечал. А главной мотивацией называют
моральное отторжение порядка, при котором люди, учащие жить, живут не так, как учат
тех, кого учат. Учат не лгать и не воровать, а сами лгут и воруют. То есть, старшеклассники
и студенты стали задаваться теми же вопросами, которыми задавались старшеклассники
и студенты в последние десятилетия советской власти: почему все иначе, чем говорят,
и во что зовут верить? И если это так, то это значит, что постсоветская действительность
стала коробить этические чувства поколения, которое в ней выросло, иной не зная,
как коробила она молодежь позднесоветскую. Вот в чем было
бы полезно, на мой взгляд, поглубже разобраться, а не спорить о том, какие политические
идеи этой средой, омасcовленной
современными средствами коммуникации, движут (скорее всего, нет еще у юных протестантов
политических идей), и какие силы их в своих интересах хотят использовать».
Вспоминаю
себя в 1984 году, когда атмосфера сгустилась до невыносимости. Не отвиньти чуть гайки Горбачев в 1985-м (а потому и взялся за
гаечный ключ, не предвидя, что резьбу сорвет), гнилую трубу прорвало бы тем или
иным образом, и молодежи на митингах конца 1980-х было до горизонта, как, впрочем,
и людей всех возрастов. Ни за каким «санкционированием» в обком КПСС никто не ходил,
обком обижался, конечно, поскольку был уверен, что «весь советский народ в едином
порыве горячо одобряет и поддерживает…».
А вот
что пишет писательница и журналист Елизавета Александрова-Зорина: «Ребята (несовершеннолетние)
из моего автозака рассказывают,
что их с родителями таскают по прокуратурам и комиссиям по делам несовершеннолетних.
Грозятся поставить на учёт, запугивают, что это «повлияет на всю дальнейшую жизнь»
и помешает поступлению в ВУЗ. Сотрудники комиссии по делам несовершеннолетних ходят
по школам, берут характеристики на школьников-участников, беседуют с учителями и
одноклассниками.
16-летняя
Настя сегодня не пошла в школу, потому что её по повестке вызвали в суд в качестве
свидетеля (кто-то на митинге пострадал, завели уголовное дело, а Настя почему-то
оказалось «свидетелем»). Видимо, это такой элемент давления-запугивания. Но она
девочка смелая, не боится и не унывает».
Саму
Елизавету тоже загребли, она описала весь процесс в МК (и фб
ее можно почитать).
Обком
не считал нужным (мы — хозяева, а вы — чернь, в смысле великий народ) разговаривать,
а однажды наступает момент, когда разговаривать уже не о чем.
***
«Меня
не взяли» (флешмоб в ФБ) в ГИТИС. Дело в том, что все
мои друзья были из ГИТИСа, с детства — театральная среда,
родители театроведы, вот я и не представляла себе иного пути, как поступить на театроведческий. Мама сказала сразу: «через мой труп». Она
хотела, чтоб я поступила на филфак МГУ, потому что так хотела моя покойная бабушка.
Да и всем очевидно, что мое предназначение — язык и литература, к тому же филфак
— это образование, а ГИТИС — не образование вовсе.
А для
меня МГУ — абстракция, я хочу к друзьям. Учитывая запрет, я начала готовиться загодя,
за два года, со всей серьезностью. Прочитала все (!) пьесы из списка для первого
экзамена-собеседования, посмотрела все спектакли, какие были, прочла пару десятков
книг о театре, и вот мне 16 лет, я закончила школу и, войдя в жесточайший клинч
с мамой, подала заявление на театроведческий. Мама предупреждает:
она уже договорилась с профессоршей, ее приятельницей, которая набирает курс, чтоб
меня не принимали. Но я непреклонна.
Прихожу
на собеседование, сижу перед комиссией во главе с будущей руководительницей курса,
и мне задают вопросы. Надо учесть, что память у меня была отличная.
— Перескажите
первую сцену пьесы туркменского драматурга… Пожалуйста. — А таджикского…? —
Нет проблем. — А что сказала Зулейха Муртазе в третьем
акте пьесы узбекского драматурга… (Имен тех драматургов уже, конечно, не помню,
кроме Турсун-Заде). Прошлись по драматургам «национальных
республик», перешли к соцстранам, потом к зарубежной классике, наконец, к самым
репертуарным авторам, писавшим идиотские комедии: Рацер и Константинов, Гиндин и Рябкин.
И спектакли Малого театра — да, тоже могу пересказать.
Мучили
два часа. Искали, на чем завалить. Уже одурели от июльской жары и духоты, профессор
велела мне удалиться.
Жду результатов,
будучи уверена, что получу пятерку, вывешивают список — двойка. Непроходной балл,
дальнейшие экзамены не имеют смысла.
В слезах
прихожу домой, мама говорит, что предупреждала, а на собеседовании меня срезали,
чтоб долго не мучить и чтоб я успела подать документы в МГУ. Ради нее, мамы, и ради
памяти бабушки. Просто сдать экзамены, а если ГИТИС мне так уж дался, то через год,
так и быть, мама разрешит мне туда поступить.
Сдаю
экзамены на ром-герм филфака,
куда я вообще не готовилась — а что там готовиться? Французский язык и так, после
спецшколы, русский и литература — тоже, по истории всегда были пятерки, а главное
— я не волнуюсь, поскольку мне наплевать на этот самый МГУ, я чисто для мамы.
Поступаю. Мама говорит: ты немножко походи туда,
не понравится — уйдешь. Я начала ходить и влюбилась. В Азу Алибековну Тахо-Годи, которая преподавала
античность, в латынь, которую вела Валентина Петровна Завьялова, в Георгия Константиновича
Косикова, который стал моим учителем на все пять лет.
И еще, и еще.
Так что
о ГИТИСе я больше не помышляла, но травма осталась надолго.
Заключалась она в том, что если ты лег костьми и разбился в лепешку, но тот, от
кого это зависит, против, то ничего не поможет. И в дальнейшем я усвоила легкомысленное
отношение к любым институциям.
***
19 марта
2017 г.
Потрясена нынешним состоянием правоохранительной
системы Франции. Сегодняшний инцидент в Орли показал,
что она вообще лишняя, достаточно армии и полиции. Поскольку это не «вдруг кто-то»
пришел с оружием и взрывчаткой, а хорошо известный тип 39 лет, который накануне
стрелял полицейскому в голову, ночью сделал четыре выстрела в баре, а с утреца направился в аэропорт. Схватил военную,
держал в качестве щита, пытался отобрать оружие, но подоспевшие другие военные его
убили. А был он торговцем наркотиками, сидел, выпустили, несколько вооруженных ограблений
за ним, потому был «на заметке». И вот с криком «Я здесь, чтоб умереть за Аллаха»»
этот товарищ хотел устроить теракт в аэропорту, и если б не военные, которые оказались
на его пути потому, что отметили, что вон тот тип что-то слишком быстро двигается,
то было бы худо.
Я уж
не говорю об убийствах каждый день, но это не угадаешь, это просто в воздухе что-то
разлито. Это просто крик души, картина Мунка. И еще есть: Эрдоган,
который меня бесит. Больше всех, пожалуй, в последнее время.
И вот у нас директора Роскосмоса убили сегодня в тюремной
камере. Но про у нас и так все
пишут, только никто не слышит. Антикоррупционный марш
запретили — «Голлум, моя прелесть», как это можно против
святынь и твердынь!
Если
вору удается украсть что-нибудь крупное, он испытывает гордость не только за себя,
но и за страну.
***
17 марта
2017г. умер американский поэт, лауреат Нобелевской премии, Дерек
Уолкотт. Однажды он перевел (с помощью Бродского) одно
мое стихотворение. RIP.
https://www.facebook.com/photo.php?fbid=10203019672649223&set=a.1076979301176.10126.1727067066&type=3&theater
(фото)
Ежедневные
события сегодняшней РФ выстраивают два лексических ряда: один — военный, в другом
— гражданском — обыски, аресты, пытки, тюрьмы, колонии и т.д. Сегодня пришли с обыском к Александру
Гаврилову (литературный критик, сооснователь книжной ярмарки
Нон-фикшн и многих других книжных проектов), забрали мобильник и ноутбук. Шмон (слово, выпавшее было из языка)
длился пять часов. Его запись в фб об этом я перечитала
трижды — не могла поверить. Каждый день приходится верить в невероятное.
***
8 марта
2017 г.
Тюльпаны
— весна. А спецдень для женщин был, как я только что прочла,
и в Древнем Риме, только 1 марта. И только для замужних, которым
дарили цветы и подарки, и рабынь, которых отпускали денек отдохнуть. Все как
сейчас.
***
5 марта
2017 г.
Нашему
поколению повезло. Мы родились после смерти кровососущего монстра, на алтарь которого
было принесено рекордное количество человеческих жертв.
Мы родились
через десять лет после окончания войны, когда страна задышала. Государство оставалось
тем же, но энергия освобождения из рабства уже заполнила все пространство.
В годы
инквизиции, 1937–1940 гг., родились гении и яркие, как тропические птицы, таланты,
детьми они пережили войну, в короткий промежуток «оттепели» им было 17–20 лет, и
они «травою проросли», хотя асфальтовый каток работал. Работал вяло, поскольку у
Хрущева не было другого козыря, как отречься от человеческой мясорубки («культа
личности»). Приходилось ограничиваться «кузькиной матерью», точечными посадками,
ссылками, в общем, сдерживаться.
Эпоха
власти швондеров была относительно вегетарианской, возможно,
потому, что они слегка робели перед «шибко образованными».
И космос грел. И исторический процесс шептал, что завоевывать мир надо тихо — крах
Гитлера еще был наглядным примером, как действовать не следует.
Поколение
наших родителей (родившееся в конце 1920-х гг., в основном) было окаменевшим, спрессованным
репрессиями. Но было немало и тех, кого называли «человек-кремень»
— которого «живым не возьмешь», «за здорово-живешь не
купишь».
Мое поколение
— не столь закаленное, как предвоенное, но уже не уступавшее своих прав на частную
жизнь и одержимое жаждой знаний. Оно нашло слуховое окно и глазок в «закордонный»,
«забугорный» мир. Можно было подслушать и подсмотреть,
каким он был сегодня, вчера и позавчера, с тех пор, как нас от него отрезали. «Совок»
— презрительный термин нашего постмодернистского поколения.
Сейчас
мы живем в мире кафкианском, абсурдистском,
апокалиптическом, и идей, как исправить это положение,
нет. Поскольку все они, вроде бы, уже испробованы. И все протухли. Как протухли
политики и политика как таковая. Источающие неприятные запахи «качки» качают права,
остальные ждут неизбежного, сопротивляясь тревожному будущему каждый по своему разумению.
Дыхание
Чейн-Стокса разлито в воздухе. По глиняным ногам колоссов
пошли трещины. Ловкие руки наперсточников поразил артроз.
Реставрационные работы ведутся, но не мастерами, а подсобными рабочими. В 2017 году
исторические даты, даже не юбилейные, звучат как набат колокола.
Следующие
после моего поколения от истории открепились. 30-40-летние хотят просто жить — выживать,
поживать, отвоевывать свое место под солнцем. От более молодых, родившихся в цифровом
мире, ждут новую «дорожную карту», без нее проект цивилизации закроется.
***
Если
меня спросить, знаю ли я людей, которых могла бы назвать святыми, то номером один
назвала бы Зою Светову. Сегодня у нее прошел десятичасовой
обыск.
***
28 февраля
2017 г.
В этот
день, в этот час, два года назад.
Ищут
«заказчика». А нет никакого заказчика. Просто Немцов был врагом, и казалось, что
если врага казнить (передать по короткой цепочке, что «по законам военного времени…»),
то и победа не за горами. А «позывными» Немцова были «Россия станет свободной».
За эти два года Немцова не только не забыли, наоборот, он превращается в мифологического
героя, и мифология — то, что остается, когда никому уже не интересны бытовые подробности
прошлого — на его стороне.
***
Была
в Афинах лет десять назад — город не узнать. Все стены размалеваны, разруха-помойка
завоевывает пространство, многие центральные районы Афин превратились в условный
Пакистан-Алжир, это мигранты, у которых нет работы, дел, денег, языка, и они слоняются
по городу, сидят группами на тротуарах и площадях. Работающих тоже немало, разрастаются
чайна-тауны, почему-то без традиционного китайского колорита
(фонарики, будды, декорации в виде пагод) — просто магазины
одежды и обуви, похожие на склады. Встретили пару магазинов российских продуктов.
Вывески на разных языках, как правило, не дублируются по-гречески. Островки уютного
европейского пространства остались, но это островки.
***
12 февраля
2017 г.
Исаакий отстоять, конечно, не удастся. Как не удавалось ничего отстоять
у КПСС. Сопротивление сегодня — вовсе не для того, чтобы повлиять-изменить, а ради
самого факта сопротивления, чтоб показать, что не всюду еще раскатан газон старой
доброй плесени, который изредка скатывают ненадолго в рулон и ставят в просторную
кладовую. И тогда все как будто новое-чистое-светлое,
проклятое прошлое позади, можно пополнить оскудевшую казну, перераспределить матценности, а там уж обратно раскатывать волшебный рулон.
Обращает
на себя внимание, что между высказыванием одного депутата ГД, П. Толстого («люди,
являющиеся внуками и правнуками тех, кто рушил наши храмы, выскочив там… из-за черты
оседлости…, работая… на радиостанциях, в законодательных собраниях, — продолжают
дело своих дедушек и прадедушек») и другого, В. Милонова,
сегодня: «Христиане выжили, несмотря на то, что предки Бориса Лазаревича Вишневского и Максима Львовича Резника (депутаты
ЗакСа Петербурга — Прим.) варили нас в котлах и отдавали
на растерзание зверям» — прошло совсем немного времени.
Вот что
Исаакий животворящий делает.
***
Не пострижешься
— вид бомжовский,
стрижешься
— вид придурковатый,
и так
во всем, то слишком жестки,
то больно
мягки: стекловата
(стекло
и вата), дом родимый.
То влево
валится, то вправо,
на курьих
ножках, петушиный,
живут
в нем лишь позор и слава.
Прекрасное
— посередине,
когда Уже Еще встречает,
но и
они как в паутине,
а не
в златой своей средине,
без реверансов
кофе-чая,
одни
проклятые вопросы:
не слишком
ли мы с ними мягки,
не больно
ль жестки?
И как
ни постриги, придурки и забияки.
январь
2017
В каждую
эпоху у народов и отдельных континентов на поверхность всплывало какое-нибудь одно
свойство, одна тема. Как бы эксперимент программистов: а давайте
прикрутим им разум (в Средние века в Европе, например), а теперь наоборот, пусть
их одолеет жажда познания, пусть займутся классификацией (18 век), в 19-м все озаботились
темой «человек и общество», и осевым понятием стала честь, в 20-м нагрузка оказалась
самой большой: и чтоб темные массы вышли на свет стройными рядами, и чтоб все со
всеми познакомились, глобализировались, так сказать, и
чтоб машины научились строить и испытывать друг на друге. Теперь жизнь планомерно
оцифровывается, а самих людей, биологических прототипов электронной ноосферы, задвинули.
И направляющей силой у прототипов стала глупость. В разных местах по-разному выражаемая,
но везде она.
***
31 декабря
2016 г.
С Новым
годом, друзья! Итальянцы — прирожденные дизайнеры, потому и елки в маленьком лигурийском городке придумывают сами, хотя хвойные природные
тоже стоят наряженные. Вместо оливье у нас будет вальдорфский
салат, на десерт сыры, шампанское само собой, и местное вино. Топится печка, выходишь
на террасу, и над головой россыпь звезд. В горах они совсем близко. Давайте пожелания
на следующий год просто задумаем и не будем произносить
вслух. Не только чтоб не сглазить — слишком засорился язык в уходящем году, словесные
лавины, сели, оползни стали смывать жизни и смыслы. Пусть будет плюс, а не минус.
***
25 декабря
2016 г.
Заканчивается
и все никак не закончится трагический год. Третий подряд. Я вспоминаю декабрь 2013-го,
когда был еще порох в пороховницах (и порох был еще в пороховницах), как мы собирали
деньги для фонда доктора Лизы, это устроил тогда журнал «Сноб», я читала стихи,
известные артисты пожертвовали свои драгоценности, которые сидевшие тут богатые
люди покупали. А задолго до этого Тофик Шахвердиев сделал фильм «Мой друг доктор Лиза», и один эпизод
снимал у меня дома. Привел Лизу, чтоб мы с ней поспорили. Она тогда занималась только
бомжами, лечила и кормила их, а спор был традиционный: дать удочку или рыбу. Она
была за рыбу, просто потому, что удочек нет, или их не хотят брать, а людей все
равно надо стараться спасти, не вообще, а сейчас, когда они погибают.
Я думаю,
что это был теракт. Доктор Лиза везла много медикаментов, возможно, что-то подложили
в какую-нибудь банку-склянку. Не знаю. Знаю, что убили доктора, артистов и журналистов,
92 человека. Это трагедия.
Чуть
больше года назад был взорван самолет с российскими туристами над Синаем. Теракты во Франции, Германии, Испании, Великобритании,
США, где только нет. Никаких оправданий им быть не может. Гибнут мирные люди, которые
никому не причинили зла. А многие из них делали много добра другим.
***
25 декабря
2016 г.
Тьма
всегда сгущается перед новым осветительным сезоном, к которому разумно приурочено
и Рождество, но есть такая тьма, свалявшаяся до состояния твердого тела, что она
будет перекатываться по полю, подвластная лишь механическому воздействию.
Поскольку
болею, через паузу обнаружила в фб клубки свалявшегося
человеческого материала. Раша Тудей
назвала Александра Баунова (!) нацистом (!). Алексей Навальный
объявил себя кандидатом в президенты, после чего люди, сидящие в фб и мечтающие, чтоб провидение избавило их от путинской бесконечности,
стали яростно писать о том, что нет, никогда, только не это, никакого Навального.
Как будто завтра им предстоит опустить в урну бюллетень с именем будущего президента,
а в нем одно имя — Навальный. В то время как объявить себя кандидатом может любой,
и это ничего не значит.<…>
СТАРИК
И ДЕРЕВО
Старик
и дерево, похожие существа.
Старик
врос корнями в прошлое,
земля
— это прошлое, небо — будущее.
Старик
не может ходить, и все интересное кончилось.
Деревенеет,
не гнется, тело,
голова
распалась на ветки, раскинувшиеся в никуда,
не соберешь
их в крону, подрагивают на ветру,
а потом
тишина, только сядет синица, чаще ворона,
и воробьи
суетятся, противно чирикая.
Старику
не нравятся эти ваши новые времена,
дети,
как попугаи — ярко одеты и повторяют слова,
вырастают
и прыгают по земле, что перекати-поле.
В небе
мельтешат птицы, оторванные от почвы,
щебечут
на непонятном дереву языке,
хлопают
крыльями, и надо следить,
чтоб
никто не задел последний зеленый листик.
Ноябрь
2016 г.
***
«Эта
зима — вся в глухом, беспорядочном… даже не волнении, а возбуждении каком-то.
Сплетаются, расплетаются интеллигентские кружки, борьба и споры, разделяются друзья, сходятся враги… Цензура свирепствует.
У нас частые сборища разных «групп», и кончается это все-таки расколом между «приемлющими»
войну и «до победы» (с лозунгом «все для войны») и «неприемлющими»,
которые, однако, очень разнообразны и часто лишь в одном этом пункте и сходятся,
так что действовать вместе абсолютно неспособны. Москвичи осатанели от православного
патриотизма. О, Москва, где то восстание — то погром, то декадентство — то ура-патриотизм,
— и всё это даже вместе. У нас цензура сейчас — хуже николаевской
раз в пять. Не «военная» — общая. Напечатанное месяц тому
назад перепечатать уже нельзя. Рассказы из детской жизни цензурирует генерал Дракке…».
Зинаида
Гиппиус, 1915 г.
***
Подумала,
что фотопортреты должны быть абстрагированы от личности портретируемого.
Не должно быть видно настроений, болезней, личность и душа должны быть за кадром.
Потому публикуются портреты глянцевые и гламурные. Я поняла
Пелевина, который соглашался сниматься только в темных очках. Нельзя выставлять
на всеобщее обозрение «интимное». <…>
Ноябрь
2016
©
Текст: Татьяна Щербина