Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 49, 2017
Большую радость
дарит ценителям поэзии Иосифа Бродского
вышедшая в издательстве «Пушкинский фонд» в 2016 году книга Аннелизы Аллева «Наизусть / A memoria» — двуязычная антология любовной лирики (переводы с итальянского:
Максима Амелина, Олега Дозморова, Михаила Еремина, Льва
Лосева, Глеба Шульпякова).
Аннелиза Аллева — итальянский поэт, автор восьми сборников
стихов, эссеист и переводчик (кстати, всей прозы Пушкина и «Анны Карениной» Толстого).
Еще в детстве, будучи из-за болезни целый год прикована к постели, она изучила и
полюбила русский язык. В 1980 году Аннелиза закончила
филологический факультет Первого Римского университета,
а в 1981-м в Риме произошло «роковое» для нее событие — она встретилась с Иосифом
Бродским, стихов которого тогда не знала,
но пошла на его лекцию о «Новогоднем» Цветаевой, так как сама только что закончила
перевод «Повести о Сонечке» и «была, увы и к счастью, под влиянием Цветаевой, той
Цветаевой, которая пишет через Сонечку: Ах, Марина! Как я люблю — любить! Как я
безумно люблю — сама любить!»1. Бродский же отдавал Цветаевой пальму
первенства среди поэтов прошлого столетия.
Известен его ответ на вопрос, кого вы считаете самым большим поэтом ХХ века? — «Цветаеву.
— В русской поэзии? — Нет, я сказал: ХХ века»2, — об этом вспоминает
Соломон Волков в своих «разговорах» с Бродским.
Так уж
случилось, что «диалог» Бродского с Аллева провиденциально
начался еще до их реальной встречи благодаря почти мистическому участию Марины Цветаевой — а
как известно, поэзия сродни мистике… Цветаева явилась тем «воздушным», по выражению
Пастернака, «путем», на котором соединились поэтические судьбы Иосифа и Аннелизы.
1981/82 был для Аннелизы академическим годом: получив стипендию от итальянского
МИДа, она провела всё это время в Ленинграде, где часто
навещала родителей Бродского, о чем с присущей ей тщательностью и теплотой рассказала
в своих воспоминаниях и в стихах: «Мы с Иосифом часто обедали в ресторанах, а у
Бродских я всегда ужинала по четвергам, и в жестах матери за столом я узнавала жесты
Иосифа, например он так же ломал кусок хлеба. Этому он
научился у нее, да и вообще всему он научился у нее…»3.
Я захаживать стала по четвергам.
В комнату входя, за перегородкой
сразу в тапочки переобувалась.
Матери не нравились поцелуи,
кошка не давала себя погладить.
Как-то за ужином она спросила:
«Саша, что б ты взял с собой,
уезжая?»
«Зонтик». «А я б так, ничего
не взявши».
Ему лететь отсоветовал доктор:
сердце. Она не могла дождаться.
Рим, ноябрь 19874
Бродский стал для Аннелизы и
возлюбленным, и учителем: следуя его настояниям,
она начала писать стихи. Доказательством может служить отрывок из письма Бродского,
который Аннелиза приводит в статье «Абстрактные открытки»:
«Ты — единственная, кому пишу. Остальным — либо звоню, либо вообще — ничего<…>
У Вас колоссальный дар на письма и вообще — видеть. Мне все время кажется, что Вам
следовало бы заниматься сочинительством, хотя я и побаиваюсь, что если Вы станете
писать профессионально, свежесть ощущений может уступить простой стилистике <…>
Во всяком случае, Вас ужасно интересно перечитывать, и, может быть, я попробую у
Вас что-то украсть для своих стишков»5. По-видимому, в тонкой лирической
миниатюре — стихотворении, опубликованном в 1986 году, но начатом на острове
Иския в 1983-м, где, по признанию поэта, он провел «две
самых счастливых недели в этой жизни в компании Аннелизы
Аллева»6, прячется одна из таких (гениальных) краж:
Ночь, одержимая белизной
кожи. От ветреной резеды,
ставень царапающей,
до резной
мелко вздрагивающей звезды,
ночь, всеми фибрами трепеща
как насекомое, льнет, черна,
к лампе, чья выпуклость горяча,
хотя абсолютно отключена.
Спи. Во все двадцать пять свечей,
добыча сонной белиберды,
сумевшая не растерять лучей,
преломившихся о твои черты,
ты тускло светишься изнутри,
покуда, губами припав к плечу,
я, точно книгу читая при
тебе, сезам по складам шепчу7.
Метафоры света в стихотворении
— развитые реминисценции образа из письма Аннелизы от
6 июля 1984 года: «Дни стали уже длиннее, волосы вьющимися, глаза приобрели
несколько ватт; надеюсь <…>, жизнь не захочет их выключить»8.
Стихотворение, чей сюжет можно уложить в пять слов (ночь, он любуется ею спящей)
на поверку, при пристальном чтении, оказывается вечным «диалогом» жизни и поэзии.
«Ночь в стихотворении — страстное, одержимое, трепетное «живое
существо»: звукопись первых четырёх строк — звенящая; звуковые повторы жи — з –н складываются в слово жизнь.
Ты, сумевшая не растерять лучей, преломившихся о твои черты,
светишься изнутри — светишься «внутренним» светом — светом жизни; ты и жизнь
— синонимы. Поэт словно убаюкивает жизнь, заклинает этот слабый, едва теплющийся свет не уходить, ещё побыть: пока ты спишь и светишься,
я шепчу. Но верно и обратное: пока я шепчу, слагая стихи,
— ты, жизнь, светишься»9. Поздним откликом на это стихотворение Бродского
звучат, может быть, строки Аннелизы:
Сколько же потребовалось хворосту,
дутья на огонь,
едкого дыма,
чтобы понять твою правду:
жизнь была — не знание о жизни,
я была — жизнь.10
Разумеется, отношения, как
теперь принято говорить, Аннелизы с Бродским никак не
назвать простыми и легкими. На вопрос Валентины Полухиной
о том, были ли в ее дружбе с Иосифом ямы и буераки, Аннелиза
отвечает: «Интересно определение наших отношений как дружба. У меня не было дружбы
с Иосифом, скорее была война<…> Он был больше меня, по крайней мере, по
росту, возрасту, языку, культуре. Я, как маленький Давид женского пола, внимательно
его слушала, следила за его советами-упреками по поводу моего чтения. И одновременно
я изучала его поведение, хотела его понять, раскрыть и ему противостоять<…>,
а он не позволял сформулировать представление о себе, он все время посылал противоречивые
сигналы… По-моему, за всем этим туманом крылась какая-то неуверенность. Он притягивал
к себе и уходил. <…> Присутствие Иосифа в моей жизни на самом деле было
постоянным его отсутствием»11.
Их тайный роман в значительной
степени протекал в письмах, отразивших духовную жизнь двух поэтов на протяжении
девяти лет (1981−89). Благодаря постоянному дискурсному
общению уменьшались расстояния между ними, а расставания становились некой точкой
постоянного соприкосновения, побуждая сохранять память, держать образ друга, искать
слова, выражать мысли, которые наполнены поиском и утратой одновременно: «Роман
был прожит в одиночестве», − писала она. Это был нескончаемый и вечно движущийся
диалог, в котором не было просительницы, ибо сама Аллева
признавалась в том, что не знала, кого любит больше: Бродского или русскую словесность.
Их роман-дружба был в полном смысле вербальным, на высоте слов, способных отринуть,
прогнать, но не зачеркнуть. «Иосиф был для меня Абеларом,
Лезбией Катулла, мужчиной «Диалогов» Платона; был Онегиным»12.
Об этом необыкновенном общении
повествуют стихи «Наизусть» — диалог, который начался до встречи и продолжается по сей день, что подчеркивает и композиция стихотворений
в книге: до и после смерти Бродского — «Раньше» (первая часть, «Prima») и «Потом» (вторая часть — «Poi»). «Наизусть», − пишет Аннелиза в послесловии, − «говорит о тайне, о стыде, о
сновидениях и вообще о восторге встречи, о грусти в разлуке
о трауре, о желании пережить»13, — это стихи о любви, в которых любимый
отражается в словах, как когда-то в глазах любящей — зеркале…
И всё же не следует тут искать
реальных отражений, в них возникает некое зазеркалье, позволяющее увидеть продолжение
поэзии Бродского устами той, что ступила на тропу поэта благодаря ему.
Все зашито, зажило, все отболело.
Лишь одна рана затянуться не
может.
Из нее идут медленным током
слова.
Может быть, и она заживет.
И иссякнут слова. Или станут
иными, другими.
Но источник открыл этот — ты.
Рим, январь 199814
Счастье,
что среди любимых Иосифа Бродского и любивших его была преданная поэзии Аннелиза Аллева.
Примечания
1 А.Аллева.
Наизусть. СПб., 2016. С.215.
2 С.Волков. Диалоги с Иосифом Бродским.
М., 1998. С.59.
3 В
Полухина. Иосиф Бродский глазами современников. Кн.2.
СПб.,2006. С.308.
4 А.Аллева.
Наизусть. С.73.
5 А.Аллева.
Абстрактные открытки // Звезда.2015. №5. С.159.
6 Е.Рейн. Заметки марафонца. Екатеринбург.
2005. С.399.
7 И.Бродский. Стихотворения и поэмы.
В 2т. СПб., 2012. Т.2. С.94.
8 А.Аллева.
Абстрактные открытки // Звезда.2015. №5. С.159.
9 Н.Прозорова.
Анализ стихотворения И.Бродского «Ночь, одержимая белизной» //И.Бродский в XXI веке.
Материалы международной конференции. СПб., 2010. С.223.
10 А.Аллева.
Наизусть. СПб., 2016. С.151.
11 В.Полухина.
Иосиф Бродский глазами современников. Кн.2. С.312.
12 А.Аллева.
Наизусть. С. 216.
13 Там
же. С.218.
14 Там
же. С.167.
© Текст: Наталья Прозорова