Фотография как философия
Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 36, 2013
artes
Фотопроект: Михаил Розанов
Фотография как философия
Миша Розанов снимает чёрно-белую фотографию, цвет — скорее всего, исключение. Кажется, что его творчество легко классифицировать как одно из направлений современного постмодернистского минимализма.
В циклах Розанова “Свет”, “Гоби”, “Антарктика” (2012) — всё первоэлементы — земля, вода, воздух. Сущность его эстетического эксперимента — трансформация предметности посредством чистых ощущений и чувствований, за пределами разума. “Искусство, расставшись с миром образов и представлений, подошло к пустыне, наполненной волнами беспредметных ощущений” (Малевич) — и попыталось в знаках запечатлеть ее. Но живопись, пусть даже авангардная, зависит только от воли художника. Фотография, как известно, “заложница реальности”, конечно, речь идет о “прямой” фотографии, которая не подвергается компьютерным или рукотворным манипуляциям. Чтобы стать “беспредметной”, она должна побороть материю, но не физически, а ментально.
Одна из ранних абстрактных серий Розанова — “Ступени” (2000). Уже здесь он пытается преодолеть видимые признаки предметного мира. Почти все его фотографии кажутся беспредметными, без-óбразными и способны выражать только “чистые ощущения”. В этом контексте изобразительные элементы: луч света на поверхности воды, горы песка, ветка или небо, отражающееся в стальной конструкции, это форма, “появившаяся из пустыни небытия”, наивысшей сущности искусства. Термин “форма” придуман, скорее, для исследования материального мира. Философы же по-разному понимают его. Аристотель, например, считал чистой формой Бога, который создал все сущее, в том числе и то, что зритель видит на фотографиях, то есть реальность. Отрадно это сознавать тем, у кого все-таки не получается абстрагироваться от пластических элементов и сосредоточиться на субстанции.
Его снимки порой напоминают каллиграфию (“Поле”, 2012; “Без названия”, 2009), которую часто называют искусством красивого письма. Но это слишком просто, это, скорее, искусство оформления знаков в холодной, гармоничной и изысканной манере. И ещё очень важно — чувствование. Мы не всегда понять буквы и символы чужой культуры, но плавное движение кисти, все её нажимы и повороты от нас ускользнуть не могут. Так и на фотографиях Михаила Розонова. Каллиграфически предполагается писать от руки, фотограф снимает “от руки” — никакой “цифры”.
Его стиль характеризуется лаконичностью выразительных средств, простотой, точностью и ясностью композиции. Все это далеко не ново. Другое дело, что при помощи своего минимализма он выражает самые разные ощущения — покоя, динамики, мистические, умозрительные, эмпирические и пр. Точное определение этого явления дать почти невозможно. Думается, что речь идет о том психологическом состоянии, которое называется “эмоциональным переживанием”, в противовес махистской (узкой) позитивистской концепции практических значений, связанной с первичной ролью фотографирования как способа механического копирования реальности, её архивации и последующего изучения. Великие американские пейзажисты (формально один из жанров, в котором работает Розанов — пейзаж), такие, например, как Тимоти О’Салливан или Ансел Адамс, снимая эпические полотна дикой американской природы, не задумывались о символах или метафорах. Их целью, может быть, и не явной, была документация практических исследований. Изображения так пригодилась “заказчикам”: предприимчивому молодому государству, активно строившему железные дороги, которые в то время являлись главной коммуникацией для страны со столь обширной территорией; “защитникам природы”, заинтересованным в коммерческом успехе нарождающегося туристического бизнеса и выступившим с идеей создания общественного парка на территории Йосемитская долина, ставшей заповедником, в том числе прославленным и Адамсом.
Поля, пустыни, горы, океаны Розанова — ткань жизни, и как-то не получается назвать эти работы пейзажами. В центре философии этого жанра всегда стоит вопрос отношений человека и окружающей среды. Розановская метафизика выходит за рамки этой проблемы, она направлена на поиск человека в этом мировом пространстве, пустынном, безлюдном. Поиск человеком самого себя. Для модернистских течений современности характерно стремление к деформации пейзажного изображения, что часто является мостом для перехода к абстракциям, где пейзаж утрачивает свою жанровую специфику. Но фотограф ничего не искажает, а приводит в действие какую-то одному ему известную механику аберрации зрения. И мы видим отвлеченные понятия, вернее, осязаем их.
Еще у Розанова есть особый предмет интереса — архитектура. Он никогда не снимает свои композиции с точки зрения прохожего. Фотографирует с определенного расстояния или в какой-то хитроумной перспективе, что обусловлено прежде всего идеологически. В отличие от типологий Бернда и Хилы Бехеров или величественных индустриальных полотен модных дюссельдорфцев, Розанов строит свои фотокомпозиции как заправский “конструктивист” века прошедшего — ракурсы, углы, геометрика отвлечённых структур, провозглашая основой художественного не образ, а умозрительную конструкцию. Абстрактная архитектоника располагается на плоскости наподобие архитектурного чертежа или кубистической схемы.
Эстетика техницизма породила много направлений в искусстве ХХ века: геометрическая абстракция, оп-арт, кинетическое искусство, минималистическое искусство. Уже в XIX веке, с ростом индустриализации, набирала обороты съемка заводов, машин, оборудования. Так появилось направление, называемое индустриальной фотографией, которое охватило различные отрасли промышленности, хозяйства, города с точки зрения машинизации и механизации. Оказалось, бетон, металл и дым заводов тоже могут быть красивыми.
Каждый снимок Розанова — результат продуманных концептуальных и иконографических решений. Фотографии, лишенные присутствия человека, выглядят как тщательно выстроенные модели декораций. Их трудно назвать документальными. Преобразование реальности в философию предполагает для автора стремление обнаружить возвышенное в предполагаемой обыденности, принуждая зрителя отвлечься от видимых (объемов, предметов, объектов) сущностей и принять единственный предикат изображения — “быть концептом”.
Кроме пейзажей и архитектуры, безусловно, величественных тем, есть в творчестве Розанова место “малому”: веточки и цветочки, ракушки, букашки… Ну как тут не вспомнить наследие Карла Блосфельдта, немецкого скульптора и фотографа, работавшего где-то на рубеже прошлых веков? Он считал, что основным учителем человека, связавшего свою жизнь с искусством, должна стать природа. “Растение всегда представляет собой нечто большее, чем сухая функциональность”, — учил фотограф своих студентов. “Его форма, определенная логикой существования, всегда стремится к высшей степени художественности” (из книги К. Блосфельдта “Праформы искусства”). В течение тридцати с лишним лет он снимал цветы, почки, семена, стебли, корни и другие части растительного мира. Европейская “новая вещественность”, направление, к которому искусствоведы относят творчество Блосфельда, в отличие от американского аналога, “непосредственной фотографии” (вышеупомянутый Ансель Адамс — -один из её ярчайших адептов), проникнута скорее духом абстракции, умозрительностью, чем идеологией формальной красоты и совершенства вещественного мира. Очарованный флорой, Блосфельд превращал растения на своих снимках в изваяния. Фотограф как будто бы специально увековечивал их столь монументально, понимая, как короток жизненный цикл естества. Розановский “гербарий” — изначально мертвая или умирающая натура. Может быть, это кажется потому, что контрастная съёмка уплощает объект, уничтожает его объём, т. е. вещественность, телесность. Никакого материального мира! Плоть превращается в тень и тлен, и эта “траурная растительность” заставляет подумать о чем-то более сложном и сущностном. Белые плоды из серии “Наброски” (2008) — призрачны. Белое на белом — это ли не предел осознания, раскрытия, растворения в бесконечном свете? Так ведь, фотография поначалу называлась светописью! А “Белое на белом” того же Малевича есть еще одно открытие художника, не столь высоко оцененное, как “Черный квадрат”. Белый — цвет забвения. Белый — цвет невинности. Белый флаг капитуляции.
“Если нет больше способов побеждать нашествие смыслов, надо выходить из войны гордо и делать своё мирное дело” (Д. Хармс).
Зритель постмодернизма устал от бесконечных экспериментов с провокациями, эпатажных игр, циничных концепций. Лапидарность фотографии в этом смысле утешительна, она ласкает взор, а кому-то и душу. Есть несколько современных величайших примеров пейзажного минимализма — Дэвид Фокос или Майкл Кенна. Последний делает свои впечатляющие снимки старой пленочной камерой, его работы до удивления просты, и они завораживают. Кенна действительно не take picture, а create magic, как говорит о себе сам автор, и с этим трудно не согласиться. Мир его фотографий не имеет ничего общего с миром реальным. Но тогда Розанов — create philosophy. Он не упрощает жизнь, не ставит целью показать одиночество человечества, в этом глобальном мире он хочет привести его к ощущению тишины, спокойствия, к самому себе наконец. Как в детстве заставить вспомнить забытое ощущение счастья, когда рассматриваешь камушки, ракушки или стрекозу. Или старый гербарий. Он не меняет окружающее, делая его другим, порой словно записывает старую мелодию, но с чистого листа, и любимый белый фон тут как нельзя кстати… Тем более что белый — в смысле аддитивного синтеза — есть смешение всех цветов спектра. Розанов упорядочивает хаос. И делает это красиво.
Термины нужны, иначе пришлось бы молчать. Произнося слово, мы указываем на вполне определенное явление. Мы можем сформулировать сумму ощущений как красоту? Чем объясняется наша несомненная уверенность в том, что это определенно она? Ведь доказательно объяснить, что она такое, ни у кого до сих пор не получилось. Сущность красоты не раскрывается частными ощущениями, а смысл её остаётся для нас непознанным. Платон полагал, что красота — это удовольствие. Заметим, что и Платон, и Аристотель, и многие другие философы вслед за ними считали красоту свойством материального мира, но точно не объясняли, почему.
Мы всегда в роли наблюдателей со стороны, как в сказке про голого короля. Если помните, лживые портные убедили всех, что сшили самое лучшее платье. Король действительно представлял себя якобы в роскошном наряде. Все публичные концепции красоты строятся на утверждениях без доказательств, опираясь на то, что красота очевидна. Да, каждый видит “свою” красоту. И потому, что нет ясности, красоту не подадут на блюдечке. Но “если они поэты, то я тоже”, — говорил Козьма Прутков.
Красота у Розанова — по-моему, это свойство пустоты в том, “малевичском смысле”. В физическом плане “пустоты” не может быть. А в метафизическом совсем не так. В Библии написано: “1. В начале сотворил Бог небо и землю. 2. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою”. Оказывается, “земля была безвидна и пуста” — до сотворения. Если рассуждать, что Бог “Вездесущ”, значит пустоты не могло быть. Употребленное слово “пустота” в Книге Бытия звучит не как “пустое место”, а как контраст между “бывшим положением вещей” и “настоящим”. Положение вещей — изменчиво. Ну нет уже того снега или блика на воде, но есть “настоящее” — фотография того самого “бывшего положения вещей”. Вот и любуйтесь! Вот и думайте!
О вечности и бренности, о красоте наконец! Не хотите думать, тогда смотрите и погружайтесь в “пустоту”, бездонное медитативное пространство собственного “я”. Красота не требует никакого действия, никакого напряжения, чтобы удовольствие свершилось. Просто созерцание.
Ольга Аверьянова, кандидат искусствоведения
Михаил Розанов
О своей биографии он пишет коротко. Родился в Москве 15 июля 1973 года; этим летом исполнится сорок. В 1995-м окончил Истфак МГУ. С 2010 года — преподаватель Британской высшей школы дизайна, факультет фотографии. Список групповых выставок, в которых он участвовал, занимает несколько страниц; мы его опустили. Сам же опустил, что является лауреатом многих российских и международных наград и премий.
Высокоорганизованная материя его фотографий противостоит не только хаосу бытия, но и выявляет в нем высокую, сложно организованную гармонию. Но, более того, хочет он того или нет, они показывают нам следы присутствия творца этого космоса, оставленные в каждом листочке, каждой клетке мироздания. Не знаю, как он это делает, но фотография, по определению фиксирующая свет, отраженный или льющийся с поверхностей и фактур, в его работах становится средством проникновения в глубь вещей, и даже не конкретных объектов холма, горы, айсберга, здания, леса, раковины, или цветка в их архетипической смысловой сущности. Конкретное превращается в абстрактное, уникальное — в универсальное, случайное — в абсолютное, дискретное, в непрерывный акт познания- восхищения- принятия мира.
Да ведь и сама фотография, цифровая или фотохимическая, состоит из соединения множества дискретных точек в цельное изображение; может быть, в пределе, соединив все усилия всех, когда-нибудь она позволит нам увидеть непостижимый Образ мира.
В.Я.
Персональные выставки
1994 Михаил Розанов. Постиндустриальный романтизм. Муниципальный фотоцентр, Гамбург, Германия
1995 Пейзажи. Музей Новой Академии изящных искусств, Санкт-Петербург, Россия
Михаил Розанов. Цветы. Музей Новой Академии изящных искусств, Санкт-Петербург, Россия
1997 Михаил Розанов. Надписи. Айдан-галерея, Москва, Россия
Музей Новой Академии, Санкт-Петербург, Россия
1999 Мосты. Айдан-галерея, Москва, Россия
Балюстрады. Новая Академия изящных искусств, Санкт-Петербург. Россия в рамках Международной фото ярмарки
2000 Ступени. Айдан-галерея, Москва, Россия
Осень. Выставка в рамках фестиваля “Мода и стиль в фотографии”. Фотоцентр, Москва, Россия
Эстакада. Государственный музей архитектуры, Москва, Россия
2001 Поверхности. Айдан-галерея, Москва, Россия
2002 Москва 30-х годов в фотографиях Михаила Розанова. Галерея “Феникс”. Москва, Россия
2003 Афины. Совместно с Алексеем Беляевым-Гинтовтом, Айдан-галерея, Москва, Россия
Цветы 2004. Айдан-галерея. Москва, Россия
2004 Цветы. Галерея Fotonauta, Барселона, Испания
2005 Архитектура. Галерея “Д-137”, Санкт-Петербург, Россия
Академия наук. Айдан-галерея, Москва, Россия
2006 Архитектура. Русский Экономический Форум, Лондон, Великобритания
2007 Фотография. Московский центр искусств, Москва, Россия
2008 Естествознание. Галерея “Д-137”, Санкт-Петербург, Россия
2009 Фотографии. Айдан-галерея, Москва, Россия
2010 Служение. ЦСИ “Винзавод”, Москва, Россия
2011 Служение. Музейно-выставочный центр РОСФОТО, Санкт-Петербург, Россия
2013 Михаил Розанов. Избранное. МАММ. МДФ, Москва, Россия
Работы находятся в собраниях:
ГМИИ им. А.С. Пушкина, Москва
Русского музея, Санкт-Петербург
Московского Дома фотографии, Москва
Музея Новой Академии изящных искусств, Санкт-Петербург
Государственного музея архитектуры им. Щусева, Москва
ГЦВЗ “Новый Манеж”
Музейно-выставочный центр РОСФОТО
В коллекциях:
“Капитал Групп, Бин-банк”, “Хронолюкс”, “Менатеп”, “Villeroy & Boch”, Уралмаш, Монтажспецбанк, “Goldman Sachs”,“ЛУКОЙЛ”, концерн ОДМЗ, “Газпром”, “Антанта-Капитал”, “ОСК”, Deutsche Bank&
Библиография
Ракурс вдохновения // Electric-magazine.ru 2013 http://eclectic-magazine.ru/%E2%80%89rakurs-vdoxnoveniya/
Михаил Розанов: “Я хочу, чтобы космос победил хаос. По крайней мере в моем кадре”. // Interview №3. 2013 http://interviewrussia.ru/art/1528
Розанов // OpenSpace.ru. 2011http://os.colta.ru/persons/mihail_rozanov/?attempt=1
Михаил Розанов. Вход в пустоту // The Prime Russian Magazine №3 http://www.primerussia.ru/%E2%84%96-3-12/vkhod-v-pustotu
Розанов // OpenSpace.ru. 2011 (http://www.openspace.ru/society/projects/21940/details/31361/)
Михаил Розанов // Журнал Российское фото. 2011 (№ 5)
Розанов и крест // VOGUE. Апрель 2011 http://www.vogue.ru/magazine/article/235707/
Прямой контакт // Winzavod Art Review. 2010 (№ 6)
Толстова А. Святочная фотослужба // Коммерсант. 2010.14 января (№ 4)
Мойст В. Своя Голгофа // Газета.ру. 2010. 12 января
Балаховская Ф. Михаил Розанов. Служение // Time out. 2010. 17 января
Рудык А. Фрагменты классической архитектуры в фотографиях // Афиша. 2007. 2-15 июля
Ночь в зоомузее // Time out. Спб. 2008. 13 апреля
Михаил Розанов. Сухая неоклассика // Афиша Спб. 2008. 7-20 апреля
Новые технологии и старый рынок // Аrt Chronika. 1999. ноябрь
Сиваков Д. Искусство на продажу // Эксперт. 2000. 10 июля. (№26)
Саркисян О. Невидимое // Птюч Connection. 2001. № 6
Михаил Розанов // Фотомагазин. 2001. № 10
Езерский И. Архитектуры так и не завезли // Независимая. 2002. 6 февраля
Розаны от Розанова // Art & Times. 2004. № 6
Осочникова В. Зыбкая монументальность Михаила Розанова // Версия в Питере. 2005. 5-11 декабря (№ 47 (370))
Паченкова Т. Смотрю на вещи, но верю себе // Искусство. 2005. № 2
Хлобыстин А. Архитектура. Михаил Розанов // Фотодело. 2005. декабрь
Ромер Ф. Классика без адреса // Культура. 2007. 28 июня-4 июля (№25 (7586))
Хлобыстин А. Михаил Розанов // Art Exis. 2007. № 2