Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 33, 2012
ПЛЮС ЧЕТЫРЕ, МИНУС ДВА
Алексей КУДРИН[*]
Мы обсуждаем материалы «Стратегии 2020»… Это уникальный опыт, когда по заказу правительства несколько сот экспертов работали по ключевым направлениям экономической и социальной политики. Хотя у нас нет программы, но есть неплохие сценарии для выбора людей, принимающих решения. Это фундаментальный вклад, эта работа имеет большой смысл и будет продолжать обсуждаться. Новое правительство сможет что-то взять из этого. Я бы взял процентов девяносто, если бы имел возможность влиять на эти решения…
Два тезиса по мировой экономике
Здесь говорили о поднимающейся второй волне кризиса… Да, она еще не поднялась; но на предыдущей стадии евро не подвергался такой опасности. Волна еще не поднялась, а мир обсуждает: сохранится ли евро? Еще два месяца назад мы обсуждали это: страна в рецессии, рецессия будет в пределах двух процентов. Возможно, Европа станет детонатором кризиса в других зонах. Решая проблемы развитых стран Европы, по существу, оставляют без кредитного финансирования и страны Центральной и Восточной Европы, которые могут вызвать куда более глубокий кризис. Долговой кризис усугубится.
Я бы обратил внимание на Италию. Там 120 процентов долга ВВП, мы такой долг имели после 1998 года. Риски растут, к спасению подключился европейский Центробанк. Но, решая текущие проблемы этих стран, ЕС увеличивает опасность втянуться и в другие проблемы.
Пока не возникает стимула для реального сектора. Как бы ни ругали рейтинговые агентства, они не нужны. Когда нам выставляли жесткие оценки, никто не дискутировал; когда же стали выставляться плохие оценки развитым странам, сразу возникло недовольство…
О России
У нас обсуждается много стратегий. В 2008 году была утверждена «Стратегия-2020», план Путина. Потом был кризис, потеряли два года, возможности экономики уже не те <…> Но увеличения оборонных расходов на 3-4 процента даже тогда не планировалось. Однако мы всегда легко отходим от прежних планов, вот и тот план перестал быть ориентиром. Нужно снова взвесить ресурсы, цели и приоритеты, мы имеем трёхлетний бюджет, сбалансированный по всем параметрам. Мы по-прежнему зависим от нефти — для сбалансированного бюджета нам нужно, чтобы цена нефти была не ниже, чем 110–115 долларов за баррель, но расходы растут. Хуже, что за рамками трех лет у нас нет дальнейшего понимания целей развития. Эксперты прописывают сценарии, они предлагают разные решения, но механизм принятия решений неясен… Поэтому нужно констатировать: у нас нет сбалансированной и обеспеченной ресурсами стратегии <…>Надеюсь, что этого можно добиться, и правительство это сделает. В 2011 году у нас бездефицитный бюджет, даже 8 процентов профицита. Но когда он вносился был в декабре 2010 года, цена на нефть прогнозировалась 75 долларов.
Все шло хорошо, окончательная цена — 109 долларов. Разница в стоимости нефти между 75 и 109 долларов дала российскому бюджету дополнительные доходы 3 триллиона 300 миллиардов — шесть процентов ВВП. Мы не ожидали, что нефть подарит нам шесть процентов, это не наша заслуга. У нас при высоких ценах может быть плюс 10 процентов, а при низкой цене — минус десять. На таких качелях летает наше благополучие.
Нам заново надо разрабатывать политику балансов, резервирования средств… Среди ключевых проблем, которые после станут доминирующими после 2020 до 2030 года — это демографическая проблема и связанная с ней пенсионная система. Год назад в пенсионной системе возник дефицит в 875 миллиардов рублей; в этом году он достигнет цифры в 1 триллион 75 млрд. рублей, а в следующем ожидаем дефицит 1 триллион триста миллиардов рублей. Больше двух процентов. Еще пять лет назад этого дефицита не было. С 2008 года количество занятых стало сокращаться на 300–400 тысяч человек в год. И это будет продолжаться не менее десяти лет ежегодно, это большой вызов для экономического роста. Миграция для роста экономики будет необходима, несмотря на недовольство общества. Повышение пенсионного возраста, отмена досрочного выхода на пенсию — это проблемы, которые надо решать срочно. Даже если мы сегодня примем решения, а процесс начнётся через пять лет, — цена вопроса 1-2 процента ВВП от пяти до десяти лет.
Сводный доклад предлагает сокращать дефицит за счет досрочных пенсий, недоиндексации пенсий (а это уже сокращение реальное)… Мы называем эту проблему «плюс четыре, минус два», имея в виду, что на образование, здравоохранение, дороги расходы надо увеличивать, а по каким-то экономика следует сокращать субсидии. Это наши федеральные целевые программы, это неэффективные предприятия, дотации ЖКХ. Необходимо реальное преобразование неэффективных и нерентабельных отраслей, уменьшение государственного патернализма, который не спасает, а консервирует неконкурентоспособность. Мы предлагали сократить расходы на оборону и госбезопасность, модернизация за счет более разумных и жестко контролируемых расходов. Моя позиция по оборонным расходам для меня стоила кресла. Я все время говорил и о пенсионной системе. Необходимо развитие институтов, в том числе в зоне «неприкасаемых» в госсекторе и госкорпорациях. Многое не удалось; мы не смогли разрушить барьеры, защищающие от контроля и критики зоны нереформирования.
Возвращаясь к оборонным расходам, скажу, что заявленное их увеличение на 3-4 процента ВВП включает и НИОКР, и денежное довольство военнослужащих, и закупки новой техники. Пока в эти планы не заложено увеличение на треть числа контрактников. Предполагается за три-четыре года увеличить их долю в войсках до двух третей, но это даже не просчитано. Нужна ли нам такая армия? Понимая, что, имея ВВП в 10 раз меньше США, соревноваться нам сложно, а если добавить страны НАТО, еще сложнее.
13 лет я был членом Совета Безопасности и поэтому в курсе проблемы. Я проверял программы по производству, скажем, подводных лодок… Данная программа неисполнима промышленностью в том состоянии, в каком она находится. Оборонная отрасль выведена из рынка (или не введена в него?) и никто из предыдущих вице-премьеров не знает, что в этой отрасли надо делать. Она не реформирована после СССР, там самое большое число неэффективных предприятий, а сейчас на них возлагают задачи, которые они исполнить не смогут.
Сама программа перевооружения, выдвинутая Минобороны на десять лет… Растянуть ее лучше на 15 лет, и она будет более эффективно развиваться. Я не буду говорить о военных аспектах. Мы выделяем 77 млрд. долларов по паритету покупательной способности (а США — 700 млрд.); но я считаю, что есть военные решения сохранения ядерного паритета и обороноспособности. У них выделяется 150 миллиардов долларов только на военные действия в разных районах мира. Нам не нужна такая армия, какую имеют США. Не вопрос, кто более патриотичен. Нам нужна армия, паритет и суверенитет, но такая армия, численность в миллион человек для обороны нам не нужна. Когда средства лимитированы, надо еще сто раз взвесить, а деньги уже запланированы. По существу, запланировано решение старых задач.
Последние десять лет мы жили в экономике спроса. Но такого роста цены на нефть, больше не будет, не будет и такого роста расходов бюджета. С 5 тыс. долларов на душу до 15 тысяч вырос валовый доход в долларах на душу населения. Нам больше таких темпов не приходится ожидать… Однако нам нужно получить своё место в мире, защитить свою конкурентоспособность. ВТО — здесь необходимый момент, без этого выходить на внешние рынки нельзя. Без ВТО надо закрыться и навсегда там остаться. ВТО необходимый момент, ВТО сейчас недооценивается; на ближайшие 7 лет переходного периода выстроены все траектории протекционистской защиты. Все ориентиры выстроены. Восемь лет мы выбивали эти позиции, нас заставили проводить структурные реформы. Мы поставили себе новые ориентиры в экономической политике… Эти данные были закрыты (всегда переговорные позиции скрываются). Только в декабре мы смогли открыть, что же ждет наши отрасли. Когда вели переговоры с каждой страной, они были закрыты. Мы теперь можем открыться, я считаю, что это даст новые возможности для инвестиций в Россию. Но кто даст инвестиции, если отсюда нечего экспортировать?
Модернизация через инвестиции — важный момент. В других странах проходили модернизацию без нефти, через развитие институтов. К тому же канал работы нефтяного дохода — самый неэффективный. Он идет, как правило, через бюджет, через госмонополии. Как попадают эти деньги в экономику? Через покупку активов в других отраслях, через зарплаты в этих отраслях, — но никак не на модернизацию. Или бюджет получил эти деньги, потратил на поддержку тех, кому нужно помогать. А правильный канал — через инвестиционную работу банков… Выход на инвестиционный рынок даст банкам больший доход.
Средний класс заявляет о себе все больше, и мы видим рост напряжения в обществе. Средний класс требует законов, политических прав, гарантий защиты… Значит, мы отклонились от развития институтов. Те, кто вышли на митинги, — это средний класс, это не радикалы-ниспровергатели, это скорее союзники для работы. (Я не говорю о политиках, которые там были.)
Мы должны найти выход из проблемы через представительство этих слоев в парламенте и других институтах.
Спрашивают: можно ли выиграть, если ориентироваться на мейнстрим? Не лучше ли искать своих, оригинальных путей? Отвечаю: сегодня мы не выполняем самых обычных стандартов, практик. Институты — это законодательства и практики исполнения… Законы вроде есть, а защиты нет. Мы говорим: нужно создавать институты защиты частной собственности, — здесь много чего практического надо сделать… Нужно ли изобретать что-то иное, чем это принято во всем остальном мире?
[*] Гайдаровский форум
Конспект выступления подготовлен редакцией.