Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 33, 2012
Мир никогда уже не будет таким, каким был
Грант Багратьян[*]
(Выступление на Гайдаровских чтениях в Москве)
…Гайдар сыграл огромную положительную роль и повлиял, конечно, на реформы в других странах постсоветского пространства, в частности в Армении. Должен сказать, что мы ему очень признательны. Важная, с моей точки зрения, вещь — это забывается: но если бы не он и не его реформы, если бы не переход к рынку, то, мне кажется, возникла бы большая проблема целостности России. Целостность он восстановил, восстанавливая единый рынок. Об этом не надо забывать. Это самая большая заслуга Гайдара, и я ему об этом непосредственно говорил.
Но упущений было много. Как правило, в таких случаях упущения в 3-4 раза превышают то, что делалось правильно. По крайней мере, о двух упущениях мы с ним беседовали. Первое — российскому правительству не удалось «протолкнуть» частную земельную собственность. Это наиболее эффективный слой собственников, и во всех странах мира правительство тут же создает себе политическую поддержку. Российское правительство в середине 1990-х годов лишило себя дальнейшей поддержки.
Второе — социальные реформы, пенсионная реформа. Я никогда не был популистом, и я не популист, когда говорю про пенсионную реформу. Сейчас я пенсионную реформу понимаю очень просто: пенсионеры не хотят больших пенсий, они хотят определенной пропорции между пенсией и средней зарплатой. Я признаю, что нужно было бы их не забывать. Это сократило политическую поддержку правительства. Потеря этой части электората не позволила в 1990-х иметь серьезную политическую поддержку, хотя это было правительство, которое перевернуло Россию навеки. Вернемся к современным реалиям.
Что в принципе творится в современном мире? Почему возник этот кризис и почему новый мир никогда уже не будет таким, каким был, и он не будет легким?
Если взять экономику современного мира, там действуют 5 известных нам факторов: человеческие ресурсы, технологии, инновации, движение капитала, поглощение. Население мира впервые за 45 лет удвоилось. Людей становится больше. Этот ресурс распределен неравномерно: в одном месте его очень много, в другом этого ресурса нет. Возьмем природные ресурсы, они истощаются. Правда, обнаруживаются новые месторождения, но в среднем ежегодно они сокращаются — людей становится на 1,6% больше, а ресурсы на одного человека на 0,7% сокращаются. Значит, усиливается борьба за их перераспределение.
Исследования показывают, что, например, проблема неравномерности распределения газовых запасов развитием ядерной энергетики, расширением использования энергии солнца и ветра не решается. В потреблении энергии преобладают натуральные источники — нефть, уголь и газ.
Страны по-разному используют нефтепродукты, с разной эффективностью. Панаму брать не буду, это страна теплая. В Швейцарии на 1 долл. энергоресурсов делают в 5 раз больше продукции, чем, скажем, в России.
Туркменистан на 1 долл. практически делает 1 долл. Есть проблема равновесия — в мире этого рав-
новесия нет. В расчете на душу населения в России, Украине показатели плохие.
Итак, людей становится больше, но больше их становится особенно в той части планеты, где ресурсов меньше. Может, инвестиции FDI(ForeignDirectInvestment) помогают устанавливать какое-то равновесие? Мы видим, что в целом — нет. Инвестиции в текущем измерении даже сокращаются — 1–1,5 трлн, это всего лишь 1,5% мирового ВВП.
Мы наблюдаем поразительную вещь: ведь инвестиции идут в развитые страны — в 2006 году в США и Британию, в 2010 году — в США, Китай и т.д., то есть нельзя сказать, что инвестиции идут в бедные страны. Если бы они пошли туда, была бы надежда на равновесие в мировой экономике. Ведь человек, капитал, ресурс, инновация должны идти навстречу друг другу, встретиться, образовать производство. Мы видим, что FDIникак не балансировали мировую экономику, наоборот, они шли в страны, где предельная эффективность ниже. Это факт. Более того, с 1999 года Аланом Гринспеном был придуман механизм разрешения ведения инвестиционной деятельности банками. Банки не должны заниматься инвестициями, они должны кредитовать бизнес. Это было придумано, и была создана огромная махина финансовых институтов.
Смотрим на поглощения. Может, через поглощения выравнивалась мировая экономика? Мы убеждаемся, что в лучшем случае это 1,5–2 трлн, и цифра сокращается до 1 трлн за последние годы. Оказывается, что поглощения тоже: из менее развитых стран в развитые капитал уходит больше и чаще. Страны, которые являются лидерами в поглощениях, — Китай, Средний Восток, Северная Африка, ОАЭ, Сингапур, Бразилия, Индия, Россия, — покупают капитальные активы в США, Британии, Канаде, Австралии и т.д. То есть, наоборот, дисбаланс мировой экономики еще больше усиливается.
Теперь посмотрим на инновации. Может, инновации помогали повышать эффективность капитала? Получается, что это не так. Скажем, мировой ВВП за 1998–2010 годы увеличился более чем в 2 раза; но если мы берем какие-то показатели по инновациям, то они в век айфонов и мобильников в лучшем случае выросли в 1,7 раза. Возьмите количество патентов, количество научных статей, зарегистрированных новых торговых марок — эти цифры растут гораздо медленнее мирового ВВП, следовательно, инновации не могли играть уравновешивающую роль. Такой показатель, как, скажем, доля IT-технологий в ВВП также свидетельствует о том, инновации не компенсировали недостачу ресурсов.
Мы поступили следующим образом: взяли рост ВВП — якобы разрыв между богатыми и бедными сокращается. Нет. Если из высоких темпов роста ВВП за последние годы бедных стран вы снимете темп роста населения — netresult, то разница между богатыми и бедными в расчете на душу населения не сокращается.
Единственным показателем, по которому страны близко подошли друг к другу, — это образование, тотальная грамотность. Более того, во многих малоразвитых странах, скажем, в Украине и Эстонии, все получают высшее образование, из тысячи человек 650 имеют высшее образование. Люди получают образование, они знают, где есть капитал, где есть работа, и начинается миграция, потому что капитал не идет к людям; наоборот — начинается мигрантофобия. В результате ежегодно мигрируют до 30 млн человек. При приросте населения в 70 миллионов, каждый второй — мигрант, каждый второй будет жить не в той стране, где он родился, потому что к нему капитал не пойдет. Но в то же время ресурсов достаточно, чтобы в своей стране он получил высшее образование. Стремительно растет численность населения, рожденного вне страны.
В идеале должно быть какое-то равновесие — предельный продукт ресурсов, труда, капитала, инноваций должен быть выравнен. Но оказывается, что сейчас это блокируется.
С одной стороны, была создана Всемирная торговая организация, тарифы были снижены, а с другой — стали прибегать к жестким мерам. Скажем, самым страшным тарифом стал обменный курс. Другим тарифом стало генерирование института государственного долга в развитых странах.
Что такое развитый финансовый сектор США? США — это 12% мировой торговли, 22% ВВП, 65% финансов. Откуда у них такой процент — 65%? Это в основном долг, общий долг, не суверенный. Если греческий госдолг (public) — 120–130% ВВП, английский общий долг — это 500% ВВП. Общий долг мира — 213 трлн долл., а ВВП — только 63 трлн. Генерируется этот долг, разбухают финансовые активы, а потом придумывается механизм, как внутренний долг экспортировать в другую страну и как переоформлять внешний долг другой страны.
Я хотел вкратце обратить на это ваше внимание, потому что мне кажется, это действительно новая экономика, экономика отсутствия равновесия.
Мировую экономику будет трясти еще 10–15 лет; мы вошли в совершенно новую фазу. Эту фазу я в одной своей работе назвал «мегаэкономикой», это напрямую не связано с макроэкономикой. Здесь совершенно другие кривые спроса и предложения: цены растут — растут объемы продаж и наоборот.
Здесь должны быть совершенно другие показатели измерения ВВП; системы национальных счетов Саймона Кузнеца и Ричарда Стоуна уже ничего не дают. Не то что макроэкономика исчезает, но появляется совершенно другая наука… Даже если взять за основу, что все же должно быть какое-то равновесие, работают другие закономерности.
Ситуация похожа на ситуацию 1930-х годов, когда были economics. Потом, после кризиса, все поняли, что есть микро- и макроэкономика, а теперь возникает мегаэкономика. Здесь совершенно другие условия, и каждый хочет протолкнуть свои правила.
[*] Гайдаровские чтения
Г.А. Багратян — экс-премьер Армении, профессор Российско-Армянского (Славянского) государственного университета