Заметки в связи c 15-летием проекта
Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 30, 2011
“Журнальный Зал” вчера и сегодня
Заметки в связи с пятнадцатилетием проекта
Сергей Костырко,
литературный куратор проекта “Журнальный Зал”
1.
“Журнальному Залу” — пятнадцать лет. Срок вроде небольшой, но по нынешним временам, особенно “интернетовским”, как выясняется сегодня, огромный. Неправдоподобно огромный.
Можно сказать, что ЖЗ начинался в другой эпохе. В те времена, когда сеть была местом обитания достаточно узкого круга “пользователей”. И круга довольно элитарного — людей, принадлежавших (или активно претендовавших на это) к интеллектуальной элите нового — 90-х годов — поколения, технической и гуманитарной.
Мы начинали работать в окружении уже ставших легендарных для старожилов сети сайтов — “Тенета”, “Сетевая словесность”, “Круг чтения “Русского журнала””, “Лито им. Стерна”, “Вавилон”, “Лавка языков” и др. Все мы примерно ровесники.
Тогдашний русский Интернет можно было назвать в какой-то мере литературоцентричным. Он еще не стал местом общественной, политической, религиозной, деловой, торговой жизни в той степени, как сегодня. Это было прежде всего информационное пространство.
И затевался ЖЗ именно в той среде, сообразно с тогдашним, если так можно выразиться, “менталитетом русского Интернета”.
Начало (для меня) было почти случайным — в конце лета —1995 в редакцию “Нового мира” зашла Татьяна Тихонова, сотрудница интернетовской фирмы “Агама”, спросила: не могла бы редакция дать фирме
что-нибудь из своих публикаций для выставления в сети? “Агама” тогда разрабатывала свою поисковую систему “Апорт” и обустраивала на своем сайте нечто вроде полигона для обкатки своих программ, в частности мега-проекта “Русский Клуб”, придуманного Евгением Козловским, и представлявшего собою виртуальный дом с лифтом, этажами, на которых располагались различные залы — от медицинских и антикварных до киноведческого и литературного. Нужна была начинка для “Журнального Зала”. То есть это название было придумано еще до того, как начал формироваться ресурс ЖЗ. Редакцию в том разговоре представлял я, и первым моим движением было поблагодарить девушку за внимание, дать ей пару дискет с какими-нибудь текстами и забыть про этот визит уже на следующий день. Очень уж плотной, я бы сказал, горячечной была в те годы редакционная жизнь “Нового мира”. Но мне стало интересно, очень уж зажигательные вещи говорила вестница из наступающих времен про технологии и фантастические возможности нового информационного пространства, и я попросил сводить меня в “Агаму”, показать, что это такое. Так, собственно, и началась
наша работа.
После нескольких визитов в “Агаму”, где ее сотрудники терпеливо обучали меня тому, как ориентироваться в сети, я попытался максимально коротко сформулировать для себя, что такое Интернет. Получилась (это был, повторяю, 1995 год) библиотека на экране. Идея ЖЗ напрашивалась сама собою. Обстоятельства, определявшие ситуацию, были таковы.
Первое. При обилии уже выставленных в сети литературных текстов Интернет был почти нетронутой территорией в том, что касалось современной литературы. То есть стихи Цветаевой, Есенина и песни Высоцкого, несколько текстов из русской классики в библиотеке Пескина, немного Пелевина и множество неведомых тогда широкому — да и профессиональному тоже — читателю авторов первых литературных сайтов, где начиналась русская сетевая литература девяностых годов. Ну и, разумеется, бурный, только начавший свое стремительное движение поток откровенной графомании на совсем уж любительских сайтах. Попыток системно представлять современную литературу практически не было.
Второе. К середине 90-х годов кардинально изменилась сама среда обитания “бумажной” литературы. Рушились крупные издательства, возникали новые, коммерческие — не только по статусу, но и по принципам работы, менялись отношения издателей с читателем: из, условно говоря, просветителей издатели становились обслугой интересов широкого (самого широкого) читателя. Начинался сложный и во многом мучительный процесс установления новых взаимоотношений в треугольнике “писатель — издатель — читатель” (и в треугольнике этом слово “читатель” уже почти поменялось на слово “покупатель”). Издательства в тот момент практически отказались от контактов с малоизвестными, не раскрученными в сознании широкой публики писателями. Современная литература автоматически становилась “толстожурнальной”. При этом тиражи журналов начали свое снижение — в стране начиналась реальная общественная, политическая, религиозная, общественная и прочие формы жизни, заменой чему всегда была для нас, бывших граждан бывшего СССР, литература. Ну а собственно культуру в сознании новых поколений начала отодвигать поп-культура.
И, наконец, третье. Сам факт появления нового информационного пространства — Интернета совпал по времени — так получилось — с процессом чисто техническим: в редакциях толстых журналов пишущие машинки начали заменяться компьютерами. То есть почти каждая редакция уже обладала цифровыми версиями своих текстов.
Ну и если сложить все это вместе, то как раз и получался “Журнальный Зал”. То есть все просто — для того чтобы выжить, собрать вокруг себя новую читательскую аудиторию из новых поколений, мы должны были свои оцифрованные тексты нести Татьяне Тихоновой в “Агаму”. Вот и все.
То есть вопроса: сотрудничать или нет с новомодной штукой Интернет? — не было. Вопрос был только в том, как это делать.
А нужно было — с самого начала — ориентироваться на такой корпус текстов из современной литературы, который был бы репрезентативным для состояния русской литературы конца XX века. Иными словами, нужен был соответствующий отбор участников проекта.
Идею такого “Журнального Зала” в “Агаме” приняли сразу. И дальше началась организационная часть работы — переговоры с редакторами толстых журналов. У себя в “Новом мире” согласие на участие журнала в таком проекте я получил сравнительно легко. Не потребовалось особо уговаривать журналы “Октябрь” и “НЛО”; с другими журналами, основавшими ЖЗ, разговор был трудным. Дело в том, что журналы из государственных предприятий становились, говоря сегодняшним языком, малыми предприятиями, существование которых напрямую зависело от их бумажных, а отнюдь не виртуальных тиражей. Мы же предлагали им выставлять свои тексты (грубо говоря — свой товар) в бесплатное пользование, а следовательно, в бесконтрольное копирование и размножение. С точки зрения многих главных редакторов, акт почти самоубийственный. Плюс — у каждого журнала своя и эстетическая и общественно-политическая ориентация, и, соответственно, каждому журналу очень важен литературный контекст, в котором он появляется. И состав ЖЗ — в котором журналу предстояло появиться в сети перед новой аудиторией, был (и остается до сих пор) вопросом отнюдь не второстепенным. И если сегодня кому-то кажется, что ЖЗ это нечто монолитное и незыблемое, то он ошибается. ЖЗ — это довольно хрупкий организм со сложными взаимоотношениями внутри. Тем не менее согласие ведущих (ведущих, с моей, разумеется, точки зрения) русских литературных журналов было получено, и мы с руководителем “Агамы” Сергеем Королевым составили заявку на грант в фонд Сороса, грант этот получили, и “Агама” приступила к технической работе по обустройству нашего сайта. Начинали мы работать, заручившись согласием на участие в проекте восьми журналов, сегодня ЖЗ представляет деятельность 28 журналов, плюс архив ЖЗ с комплектами восьми переставших выходить или вышедшими из состава ЖЗ журналами (подробнее об этом см. в заметках Татьяны Тихоновой ниже).
2.
Вот это, возможно, излишне подробное описание начала ЖЗ, отчасти повторяющее уже написанное мною пять лет назад про историю и про концепцию проекта ЖЗ (“Magazines.russ.ru — к десятилетию “Журнального зала”” — “Новый мир” № 3 за 2006 г.), я позволил себе вот по каким причинам. События вокруг ЖЗ последних двух-трех лет показали, что в сети, у большинства нынешних ее читателей, за последние годы сформировался свой образ “Журнального Зала” и его функций, и образ этот, увы, весьма далек от реальности. Выросло целое поколение сетевых читателей, которые осваивали Интернет с подсознательными убеждением, что ЖЗ был всегда, что это не один из литературных сайтов со своей программой и политикой, а что-то вроде некоей сетевой институции, некой мегабиблиотеки журналов. И цель вот этих моих заметок разъяснить — что такое ЖЗ, чем проект был этот изначально и чем он является теперь.
Первое и главное, о чем приходится говорить сегодня: никто сверху — ни партия, ни правительство, ни министерство культуры или министерство Интернета — ЖЗ не учреждал. Проект “Журнальный Зал” был и остается проектом, придуманным и осуществленным несколькими, так сказать, сугубо частными лицами, которые предложили концепцию проекта, собрали участников, нашли средства и базу (в разные годы сайт размещался на серверах “Агамы”, “ИнфоАрта”, “Россия-он-лайн”, а последние десять лет на сайте “Русского журнала” в качестве его спецпроекта, но с благодарностью должен отметить, РЖ в нашу работу не вмешивается — по-прежнему текущая работа ЖЗ определяется ее менеджером и литературным куратором, а “стратегические вопросы” находятся в ведении Совета “Журнального Зала”, который составили главные редакторы восьми журналов, учредивших когда-то ЖЗ). ЖЗ — это, если хотите, “самодеятельность”, как с изумлением выяснили в прошлом году некоторые сетевые литературные деятели.
Дело в том, в сегодняшней сети неожиданно (для нас неожиданно) вокруг ЖЗ начала складываться довольно сложная ситуация. Можно сказать, что образовалась партия противников ЖЗ, состоящая, кстати, и из “либералов”, и из “консерваторов-почвенников”, согласно обвиняющих ЖЗ в тенденциозности и искажении картины современной толстожурнальной литературы. И первое, что вызывает раздражение у хулителей ЖЗ, — это то, “Журнальный Зал” не стремится с максимальной полнотой представлять разные журналы. По какому праву, задают нам вопрос, вы “цензуруете” нашу литературу, ведь вы обязаны представлять всех и вся? В том, что мы обязаны это делать, почему-то уверено большинство. Типа вам поручили, вы и делайте. Никто, правда, не объясняет только, кто именно поручил
нам это.
Похоже, мы “перестарались” — основательность, с которой обустроен сайт ЖЗ, исключает у многих мысль о том, что этот проект может быть “самодеятельным”, или, как пишут в сети с возмущением, “частной лавочкой”.
Вопроса: а почему, собственно, мы не имеем права на свой отбор представляемых изданий, на свой вариант картины сегодняшней русской литературы? — у наших противников даже не возникает. Почему-то наличие эстетической программы у любого другого литературного сайта воспринимается неотъемлемым правом, несомненным достоинством, а наличие таковой у ЖЗ — недопустимым произволом.
Во время недавней полемики вокруг ЖЗ в сети высказывалась даже мысль о необходимости “национализации” ресурса, то есть закрытия проекта ЖЗ, и обустройства на его месте Всеобщей Библиотеки Толстых Журналов.
Логика этого предложения просто обескураживающая. Похоже, люди, работающие в сети, так и не освоили саму специфику интернетовского пространства. Им почему-то кажется, что препятствием для создания этой библиотеки является существование в сети “Журнального Зала”. Но ведь тексты журналов, как правило, имеющих в сети собственные сайты, доступны и без “Журнального Зала”. Обустройство в сети полной библиотеки — это работа на пару часов, не больше: просеять литературный Интернет, собрать ссылки на все выставленные в сети толстые журналы и вывесить этот список на отдельной странице. Вот и все.
(И кстати, такую работу мы отчасти уже сделали. Сайт ЖЗ предоставляет возможность его читателям зайти на сайты всех толстых журналов в сети, которые не выставляются на нашем сайте. У нас есть специальный раздел — “Литературно-художественные журналы в Интернете”, вход на который с титульной страницы ЖЗ, где вывешены сетевые адреса толстых журналов в сети. Плюс адреса четырех родственных ЖЗ по задачам и структуре “библиотечных” сайтов в сети: “Мегалит”, “Новая литературная карта России”, “Русское поле”, “Читальный зал”. Собственно, вот эти пять, включая ЖЗ, сайтов и выполняют сегодня функцию Всеобщей Библиотеки Журналов в сети.)
Свою же задачу с самого начала мы видели именно в структурировании литературного пространства сети. Это была попытка сориентировать читателя в современно безразмерном литературном пространстве. Другой вопрос: насколько успешно мы это делаем? Это вопрос для обсуждения, для которого мы всегда открыты.
Сложившуюся ситуацию можно было бы воспринимать как забавную, если б она не была на самом деле жутковатой: люди вроде бы свободомыслящие, давно ушедшие от советской психологии, все равно обеими руками держатся за формы советского нормативного мышления.
Первым звонком, обозначившим наш новый статус “самозванцев”, в представлении русской толстожурнальной литературы, стала громкая история с непринятием в ЖЗ по результатам голосования в Совете поэтического журнала “Воздух”. Вот тогда в первый раз нас обвинили в “цензуровании” живой русской литературы, в том, что мы своим непринятием нового журнала в ЖЗ гробим это талантливое издание. То есть ситуация, с одной стороны безумно лестная для ЖЗ: это когда просто факт непринятия в его члены становится литературным событием. Получается, что в сознании обрушившейся на нас окололитературной общественности факт отсутствия журнала в ЖЗ означает, что его вообще нет в литературе! То есть вот он каков сегодня, статус у ЖЗ! Но радости это почему-то не вызывает. Как бы высоко мы ни ценили свой проект (в данном случае под “мы” я имею в виду не Тихонову с Костырко, а десятки квалифицированнейших литературных редакторов, отбиравших для своих журнальных публикаций тексты, выставленные затем в ЖЗ), но, видит бог, жутко, когда самая вроде бы свободолюбивая часть нашей литобщественности подсознательно исходит из убеждения, что должен быть только один стандарт, одна колодка представительства для литературного явления.
И здесь, похоже, ситуация печальнее, нежели позиционные бодания сетевых литераторов с “Журнальным Залом” — дело уже не только и не столько в отношении сетевой общественности к ЖЗ. Дело в социальной психологии нашего обновленного общества, в растущем не по дням, а по часам настороженном отношении к личной инициативе, к “частным лавочкам” в культуре, к “неправильному”, не тому, что считается “общепринятым”. Дело во враждебном отношении к самой идее многообразия моделей поведения в литературном пространстве. Похоже, что в силу вступает поколение, как будто заранее уставшее от свободы, от гласности, поколение, жаждущее “стабильности” и “правильного порядка” во всех сферах жизни. В том числе и в литературной…
От таких печальных мыслей нелегко отделаться. Мы начинали свой проект в другую эпоху. В эпоху, когда Интернет был зоной свободы. Зоной, никем и ничем извне не регулируемой. Мы начинали в контексте таких же свободных от традиций советской культурной жизни сайтов. Но — вот беда! — в той эпохе мы не закончились. Мы пережили ее, оказавшись в новых временах. И поэтому, может быть, острее других чувствуем вот эту “смену вех”, смену времен и их силовых линий.
И тем не менее мы продолжаем работать так, как работали, даже чувствуя себя в какой-то степени нарушителями конвенций, негласно принимаемых “сменовеховцами” новых времен. Чувствуя себя остатками того вольнолюбивого духа русского Интернета (и не только Интернета) 90-х годов. То есть по мере сил мы пытаемся и сейчас отбирать в потоке постоянно меняющихся литературных изданий то, что, разумеется с нашей, точки зрения, и есть современная русская литература.