Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 30, 2011
ЗАМЕТКИ О РИМСКИХ ВПЕЧАТЛЕНИЯХ, 2008–2010 годы
Александр Сергиевский
Рим музыкальный в сезонах 2008–2010 годов одаривал любителей как серьёзной, так и лёгких музыкальных жанров выступлениями солистов и ансамблей самой высшей пробы. Пик сезона, — по числу выступлений гастролёров в столице, — как правило, падает на летние месяцы. Не стали исключением и последние годы. Концертные залы и площадки под открытым небом, парки, скверы и городские площади и территории, на которых расположены памятники архитектуры, помещения церквей и учреждений — в жаркое время года тут регулярно звучит музыка самых разных жанров: от концертно-инструментальной классики и оперы до всех видов лёгкой и народной музыки. И это не считая традиционных, ежегодно повторяющихся фестивалей, обычно устраиваемых по давно привычным “адресам”. К числу которых относятся, в частности, фестивали камерной музыки в парке усадьбы Торлония, во дворе старейшего римского университета “Ла Сапиенца” и под стенами древнеримского театра Марцелла, что на берегу Тибра. С недавних пор к этим площадкам добавились целых три зала в новоотстроенном киноконцертном комплексе “Аудиториум” на окраине города (тут же проходят показы фильмов Римского международного кинофестиваля, выступления симфонических оркестров и оперных звёзд). Существуют и, так сказать, “передвижные” (хотя тоже ежегодные) музыкальные праздники: скажем, Римский фестиваль камерной музыки, в 2008-м отметивший свой 10-летний юбилей. Почти всегда на нём звучат произведения широкого спектра жанров: от музыки Баха или Перголези (как было в юбилейном году), до сочинений классиков джаза и самых нашумевших мюзиклов последних десятилетий. При этом место проведения каждый год сознательно меняют: музыка звучит на площадях, в скверах и парках города. На территории самого большого римского парка — на Вилле Памфили — закончившийся 2010 год стал двадцать третьим по счёту, когда слушатели на протяжении всего июля каждый вечер могли посещать “Концерты на Вилле Памфили”. Здесь изменения касаются представляемых ежегодно жанров: за последние три года на нём отметились такие звёзды, как крупнейший исполнитель классической музыки в Италии, пианист Марио Поллини (Mario Pollini), один из ведущих американских джазовых пианистов (с уклоном в классику) Ури Кэйн (UrI Caine) или британцы — гитарист и певец в стиле кантри Гарри Мур (Garry Moore) и виртуоз джазовой электрогитары Джеф Бек (Jeff Beck). Для аналогичных концертных спектаклей летом предоставляются площадки и помещения и в других парках Рима — в первую очередь, на территории бывшей королевской усадьбы (так называемой Виллы Ада) и на Целийском холме, в одноимённом городском парке. А вот ежегодный музыкальный праздник под названием “Рим-Европа”, лишь недавно сформировавший свою программу пока и не закрепившийся ни на одной определённой территории, привлекает к себе внимание меломанов уже по окончании летнего сезона — в октябре. Несколько ежегодных фестивалей и ряд однократных музыкальных “инициатив” приютил за прошедшие три сезона крупнейший концертный комплекс города “Аудиториум”. Так, здесь, в частности, в 2008 году выступали (в рамках своих европейских гастролей) Мадонна и Бьёрк, ведущий виброфонист современного джаза Гарри Бэртон (Harry Burton) и гость из Китая Ланг Ланг (Lang Lang), талант первейшей величины среди молодого поколения пианистов-классиков; один из великих реформаторов джаза, последний, по сути, великий саксофонист второй половины ХХ века, Сони Роллинз (Sonny Rollins); крупнейший автор-исполнитель в жанре фолк-музыки Пол Саймон (Paul Simon) и его младший современник, рок-гитарист, певец и автор песен Джэксон Браун (Jackson Browne); а также “последний из могикан” итальянской эстрады — из созвездия великих певцов второй половины минувшего века — Джанни Моранди, представивший слушателям свой последний диск. Неувядаемый Боб Дилан в 2009 году начал в “Аудиториуме” своё турне по Европе, а крупнейшая итальянская джаз-певица Кьяра Чивелло (Chiara Civello), ныне проживающая в Нью-Йорке, — отправилась отсюда же на свои гастроли по Италии. В следующем сезоне в залах “Аудиториума” блистали такие всемирно известные джаз-гитаристы, как американцы Марк Кнопфлер (Marc Knopfler) и Пэт Мэтини (Pat Metheny), а также их соотечественники: непревзойдённый виртуоз и ветеран джазового пианизма Чик Кореа (Chik Corea); ещё одна “звезда” мирового джаза Кейт Джаррет (Keith Jarret) в ансамбле с великим контрабасистом Гарри Пикоком (Garry Peacock) и неподражаемое рок-трио в составе Кросби, Стилза и Нэша (Crosby, Stills and Nash).
Продолжая музыкальную тему, отвлечёмся от лета и обратимся к прохладной и дождливой римской зиме, ничем, впрочем, не обиженной молчанием ЕВТЕРПЫ, музы Музыки (прошу прощения за неизбежную фонетическую тавтологию). Самым очевидным подтверждением чему — как обычно — служат предрождественские и предновогодние дни: в этот период в Риме вновь, как и летом, повсюду звучат музыка и пение — поют, играют, декламируют и танцуют местные и приезжие ансамбли, группы и солисты. Широкомасштабный ежегодный проект объединяет множество культурно-развлекательных мероприятий, в течение месяца проводимых в столице начиная с середины декабря: классическая и лёгкая музыка и пение, но также выставки, специальные программы для детей и молодёжи, конкурсы, литературные чтения и многое другое, что идёт под шапкой “Рим — город Рождества”. Так, число их все последние годы только 24-го декабря неизменно достигает не менее сорока, а среди исполнителей регулярно встречаются имена первой величины. Так, в 2008-м тут пели великолепная оперная дива Монтсеррат Кабалье (Montserrat Caballé), легендарная джазовая вокалистка и блестящая актриса Ди Ди Бриджуотер (Dee Dee Bridgewater) плюс целое созвездие исполнителей спиричуэлс (и вообще духовной музыки) из США, за последние пять лет ставших обязательными гостями Рима на рождественских фестивалях и всегда выступающих в лучших концертных и церковных залах города.
Более продолжительную историю — ещё с 30-ых годов ХХ в. — насчитывает ежегодный летний сезон Римской оперы (Opera dI Roma), который в июле-августе проходит на территории античных Терм Каракаллы и неизменно открывается “Аидой” Верди. Репертуар сезона включает несколько опер: в 2008-м, кроме “Аиды”, это были “Мадам Баттерфляй” Пуччини, “Лючия ди Ламермур” Доницетти, а также балет Адана “Жизель”; в 2009-м в Термах звучали “Тоска” Пуччини и “Кармен” Бизе. “Аиду” же в прошлогоднем сезоне слушали в помещении театра в январе: видимо, таковы были условия, выдвинутые Робертом (Бобом) Уилсоном, знаменитым и парадоксальным театральным постановщиком; третьим же спектаклем летнего сезона был балет по мотивам шекспировского “Сна в летнюю ночь” на музыку Мендельсона. А вот в 2010-м в программе оказалось лишь две классические оперы: традиционная “Аида” (в которой, кстати, пел Сергей Мурзаев) и “Риголетто” (с участием Михаила Рысова), а также балет Сергея Прокофьева “Ромео и Джульетта” (к хореографии которого в своё время приложил руку Рудольф Нуреев). Ныне Римская опера переживает очередной финансово-организационный кризис: прежнее руководство ушло, а новое и стабильное — ещё не утвердилось.
В программу летних сезонов в Термах Каракаллы балетные постановки из репертуара театра включаются регулярно. Кстати, среди балетов на сцене Римской оперы в сезоне 2008–2009 года, была и восстановленная постановка трёх одноактных балетов в хореографии известного русского балетмейстера Леонида Мясина в декорациях Пабло Пикассо (правда, показал их театр не в летний сезон).
Вообще же чисто российская тема в балете в Риме присутствует регулярно: в 2008-м она была продолжена спектаклем “Ромео и Джульетта” (на музыку Прокофьева) на сцене театра “Арджентина” и гастролями московского “Нового балета” в рамках летнего балетного фестиваля “Приглашение на танец”, по традиции проводимого на Вилле Памфили.
Впрочем, данная тема часто не ограничивается исключительно балетом. Так, в том же сезоне она была представлена и в других жанрах: к примеру, на сцене Олимпийского театра в ноябре показывали театрально-музыкальную композицию, посвящённую памяти Владимира Высоцкого, а театр “Новый Колизей” (ещё весной) осуществил постановку чеховских “Трёх сестёр”.
В тот же календарный период (7 и 8 марта) в зале Национальной музыкальной академии св. Цецилии давали концерт Валерий Гергиев и Владимир Репин: звучали сочинения Бетховена. А музыка Чайковского, Рахманинова, Бородина, Прокофьева, Шостаковича и Шнитке исполнялась в аудиториуме “Кочилационе” у врат Ватикана (в феврале и марте). Гергиев в 2009-м дважды выступал в Риме: во второй свой приезд (осенью) он управлял Лондонским симфоническим оркестром, в репертуаре вечера — и вновь в помещении Национальной музыкальной академии — опять звучала музыка русских композиторов (Чайковского и Стравинского). Кроме того, в зале камерной музыки “Аудиториума” 6 мая состоялся сольный концерт российского пианиста Григория Соколова.
В летний период наряду с музыкой расцветает и кино: только в центральной части города в эти месяцы по вечерам работают не менее десятка площадок (как правило, под открытым небом — в парках, скверах и на площадях), где обычно можно смотреть по два фильма за сеанс. И это — только специализированные кинопоказы (как правило, в рамках нескольких летних фестивалей, посвящённых музыке и театру, также нередко демонстрируется и кино). Так что для фанатов жанра Рим летом — поистине благословенное место. Тут можно увидеть фильмы разных лет, стран, режиссеров; тематика показов варьируется в самых широких пределах, на любой вкус и возраст. К тому же цены на билеты, как правило, ниже, чем в кинотеатрах (значительное количество которых хотя бы на пару недель закрываются, в основном — в августе). А посему, учитывая также и общее состояние дел экономики в текущее время, — летние площадки с натянутым экраном почти всегда заполнены зрителями. С другой стороны, на строго официальном уровне, так сказать, — в том, что касается Международного римского кинофестиваля, — то, увы (по мнению большинства специалистов и иностранной кинокритики), по основным качественным показателям он уступает своим основным соперникам: Каннскому и Веницианскому. И это — как минимум, поскольку такое же сравнение с другими фестивалями (например, в Берлине или Москве) не проводилось. Так что сравнивать остаётся лишь по формальным параметрам, таким как количество конкурсных произведений, число залов, в которых проходят просмотры, и бюджетным затратам. Впрочем, и по числу “звёзд” мирового экрана, которых приглашают в качестве почётных гостей, Римский кинофестиваль тоже уступает вышеупомянутым лидерам.
Вполне логично теперь перейти к другой сфере визуально-игрового искусства — исторически кино предшествовавшей. Имеется в виду театр, процветавший на Апеннинах, как известно, с античных времён и накрепко связанный с кинематографом, по меньшей мере, человеческим фактором: практически все итальянские актёры играли и играют как в театре, так и в кино. Достаточно вспомнить великих мастеров эпохи неореализма, тех, кто воплощал на экране замыслы Феллини, Висконти, Антониони, вплоть до лидеров сегодняшнего театра и кино в лице Тони Сервилло (TonI Servillo), Роберто Беннини (Roberto Bennini), Серджо Кастеллито (Sergio Castellito)… Актёрские таланты в Италии не редкость, но вот, искусство режиссуры, особенно театральной, после ухода из жизни в 1997 г. признанного её лидера Джорджио Стреллера, находится ныне в периоде “больших ожиданий”. Впрочем, отдельные и весьма заметные театральные события в том же Риме всё же происходят. Взять к примеру последний — по времени постройки — театр “Глобус” (точную копию знаменитого лондонского оригинала 1599 г., также изготовленную из дерева) с исключительно шекспировским репертуаром, что неизменно каждое лето вызывает неподдельный интерес театралов и ценителей творчества великого англичанина. Не в последнюю очередь, успеху способствуют режиссура и организаторские способности руководителя театра, известного актера и режиссера Джиджи Проетти (GiggI Proetti), ежегодно приглашающего в “Глобус” театральные труппы из других городов Италии и из-за рубежа.
Так вот, в этой связи задайте себе вопрос: в каких пьесах Шекспира действие (полностью либо эпизодически) разворачивается в Риме? Правильный ответ должен включать “Юлия Цезаря”, “Антония и Клеопатру”, “Тита Андроника”, “Кориолана” и “Цимбеллина”. Немало, тем более что никакой другой город в этом смысле не выдерживает конкуренции с Вечным городом. Неудивительно поэтому, что тут в 2003 г. — всего за три месяца — была выстроена прекрасная “реплика” елизаветинского оригинала.
В 2008 г. с июля по октябрь (как правило, “Глобус” работает именно в этот период) показали “Сон в летнюю ночь”, “Короля Лира”, “Комедию ошибок” и “Венецианского купца”. Причём в роли Лира блистал один из ярчайших талантов современного итальянского театра — Уго Палия (Ugo Paglia). А в городском Доме театра (на территории Виллы Памфили) подготовили специальную выставку, темой которой была история мировых постановок — театральных и экранных — тех самых пяти “римских” пьес Шекспира. На следующий год репертуар театра составили “Отелло”, “Сон в летнюю ночь”, “Много шума из ничего” и “Венецианский купец”. Причём “Венецианского купца” привёз театр “Politeama” из Катаньи — того самого сицилийского города, где в своё время самоотверженно боролся с мафией неотразимый Микеле Плачидо (это, конечно, к тем, кто помнит знаменитый сериал 1980-х про бесстрашного комиссара Катанью). Любопытно, что со сцены звучал текст, переведённый с итальянского на местный, сицилийский, диалект, а посему для подавляющего большинства зрителей давался обратный аудиоперевод (к региональным культурным традициям в Италии относятся с уважением).
В 2010 году поставили: “Укрощение строптивой”, “Много шума из ничего”, “Сон в летнюю ночь”, “Два веронца” и “Бурю” — с ещё одним бесспорным мастером национальной сцены, Джорджо Альбертацци (Giorgio Albertazzi). Так и хочется спросить: чего ожидать зрителям, когда весь шекспировский репертуар будет исчерпан (если уже не исчерпан)? Однако не забудем, что спектакли здесь идут главным образом гастрольные — их привозят итальянские и зарубежные театры, а таковых (в репертуаре которых значится хоть одна пьеса Шекспира), скорее всего, не так уж и мало. Стало быть, политика “Глобуса” вполне плодотворна и дальновидна.
А теперь обратимся к наиболее традиционному и низменно великолепно подобранному “репертуару” самой характерной части культурных событий в городе — к художественным выставкам. Причём на сей раз мне хочется выстроить обзор согласно хронологии их собственной тематики. Обратимся к глубинам античной истории: с выставки, целиком посвящённой личности Юлия Цезаря. Впервые — по крайней мере в Риме — были собраны самые разнообразные и разножанровые материалы, посвящённые жизни и деятельности великого древнеримского диктатора, полководца и писателя: от бытовых изделий и произведений искусства его эпохи до (для наглядного сравнения) лучших образцов таковых же, созданных в последующие столетия докапиталистического периода европейской истории. Впрочем, заглянуть в ещё более глубокую древность позволила осенняя выставка этрусского искусства, образцы которого были найдены в ходе археологических раскопок на территории столичной области Лацио — в основных центрах одноимённой цивилизации: Черветтари, Вейо, Тарквиния и Вулчи. Наиболее впечатляющим экспонатом во Дворце выставок (среди предметов культа, быта и искусства) являлась великолепно выполненная в натуральную величину реконструкция этрусского храма, всё же в целом порождало мысль, что у нашего общего “европейского дома”, возможно, были основатели и учителя постарше римских.
Переходя от древнеримских реалий к эпохе расцвета европейского искусства на территории Апеннин, обратимся сначала, пожалуй, к выставке, в 2008 году представившей современным римлянам творчество одного из “отцов” венецианской школы живописи эпохи кватроченто (раннего Возрождения) — блестящего Джованни Беллини, предшественника гениев Джорджоне и Тициана. Недаром Дюрер назвал Беллини “лучшим из лучших”. И не случайно долгие годы в родном городе почитали его главным Маэстро. Очевидным доказательством чему и стала эта выставка в так называемых “Квиринальских скудериях” напротив Президентского дворца — самом престижном выставочном комплексе Рима. Открывшаяся 30 сентября 2008-гои длившаяся около трех с половиной месяца, экспозиция представила три четверти всего художественного наследия Беллини (более 60-ти работ, присланных из многих музеев мира) и лишний раз подтвердила общеизвестное суждение, что именно с него обрёл право на жизнь эпитет “итальянская” — в приложении к живописи мастеров, работавших на территории, которой лишь много веков спустя суждено будет объединиться с другими италийскими землями и городами и стать единой Италией. Уникальность выставки определялось и тем фактом, что она явилась второй в истории монографической экспозицией Дж. Беллини (первая состоялась в 1949 году в Венеции).
Целиком живописи пятнадцатого века художникам, работавшим в тот период в Риме, была посвящена выставка “XV век в Риме”, развёрнутая в летние месяцы в Музее Корсо и собравшая более 170 работ самых признанных мастеров эпохи Ренессанса — от Мантеньи, Пьеро делла Франчески и Донателло до Пинтуриккьо, Перуджино и Филиппо Липпи. Были представлены также образчики изделия прикладного искусства, изготовлявшиеся в ту же эпоху в столице Папской области: медали, посуда, музыкальные инструменты, мебель, географические карты и т. п.
Грациозностью отличались и мифологические картины Антонио Корреджо, ещё одного представителя Возрождения. В столице, пожалуй, впервые была представлена столь обширная экспозиция этого живописца (более полусотни его работ). Выставка в залах Галереи Боргезе — основного художественного музея города — действовала почти полгода.
Дважды за последние три года в Риме было представлено творчество Джорджо Де Кирико, крупнейшего итальянского художника ХХ столетия, главы “метафизической школы” в живописи. Сначала в осенне-зимний сезон 2008/2009 года — в залах Национальной галереи современного искусства (Galleria nazionale dell’arte moderna), выставка была организована в связи с 30-летием со дня смерти художника. Экспозиция “Де Кирико и музей” отражала, по сути, самый широкий спектр его творческой и личной биографии, хотя количество созданных им за долгие годы творческого труда (художник скончался в возрасте 90 лет) произведений в самых различных жанрах подсчитать трудно. Затем в течение весны и начала лета 2010 г. во Дворце выставок была представлена экспозиция “Де Кирико и природа”.
Если на первой выставке ее устроители сосредоточились на взаимоотношении художника с искусством прошлого, собрав в залах почти сто его живописных, графических и скульптурных работ, то вторую экспозицию организаторы разместили в шести залах Дворца выставок, согласно числу интерпретаций понятия “Природа” у Де Кирико. И хотя произведений художника тут было меньше, чем на первой выставке, это никак не влияло на силу и полноту впечатлений, тем более что большинство его картин давно стали классикой современного искусства.
Работы Де Кирико, представленные на обеих вышеназванных выставках, были позаимствованы из десятков музеев в разных городах и практически не дублировались, что лишний раз доказывало: творческая энергия и талант Мастера не иссякали до последних дней его долгой жизни (что, согласитесь, случается не столь часто), а периодически менявшиеся художественные концепции и стилевые особенности неизменно вдохновляли его на создание новых полотен и циклов работ.
И наконец, отдельного упоминания заслуживает тема русских связей художника. В 1923 (или 1924) году он познакомился с актрисой театральной труппы “Compagna deglI Undici” (руководимой, кстати, Луиджи Пиранделло), эмигрировавшей из России Раисой Гуревич-Кроль; с нею Джорджо Де Кирико прожил в Париже незабвенных шесть лет. Кроме того, чуть позже для “Русских балетов” Сергея Дягилева Де Кирико создал декорации к спектаклям “Бал” (в 1929 г. балет был показан в Париже, а затем в Лондоне и Нью-Йорке) и “Петрушка” (парижская постановка 1931 г.).
Надо также сказать, что большинство работ Де Кирико соседствовали на выставке со своими так называемыми прототипами: копиями произведений античного и классического европейского искусства, сюжеты, детали и концепции которых заимствовал художник, с их помощью создавая свои “метафизические” и иные
“римейки”.
Из целого ряда выставок 2008 года запомнилась мне и коллективная экспозиция в выставочном павильоне усадьбы Торлония (которая, между прочим, в межвоенные десятилетия минувшего столетия служила семейной резиденцией Бенито Муссолини). В последние годы зданиям на территории этой преданной забвению усадьбы вернули былое великолепие, а одно из них приспособили для выставочного зала. Здесь-то зимой и была развернута экспозиция из почти пятидесяти живописных полотен (масло и акварель), а также представлены альбомы, монографии и документы, рассказывающие о жизни и творчестве их авторов (чьи имена, за исключением, пожалуй, Ренато Гуттузо, мало что говорят широкому кругу любителей живописи за пределами Италии). Упомяну лишь самых любимых мною — Антонио Донги (Antonio Donghi) и Марио Маффаи (Mario Maffai), чье творчество, протекавшее в значительной степени вне влияния Де Кирико, даёт прекрасное представление о таких интересных течениях в итальянской живописи межвоенных десятилетий минувшего столетия, как “пластические ценности” и “магический реализм”. В портретах и пейзажах эти художники (обычно объединяемые под термином “римская школа”) живо и “доходчиво” передают атмосферу того времени, о которой — положа руку на сердце — полагаю, мало что известно русскому человеку, даже любителю живописи. И ещё — с известной долей юмора, конечно — я бы назвал этих художников “прерафаэлитами ХХ века”: ибо в творчестве они опираются на те же художественные ценности, что и их подлинные английские “однофамильцы” XIX столетия — на наивное искусство; Кватроченто дорафаэлевского периода (в первую очередь на Пьеро делла Франческу). Приглушенный, размытый свет их картин создает впечатление магии, надолго остающейся в памяти.
Художественные выставки сезона-2008 тоже не обошлись без русского “штриха”, что, впрочем, нельзя назвать исключением. На сей раз то была составила экспозиция из шестидесяти с лишним картин маслом и акварелей из собрания Эрмитажа. Представлены работы сорока двух европейских и русских мастеров, в XVII–XIX веках, посетивших Италию и запечатлевших свои впечатления на холсте и бумаге. “Познавательные” путешествия по Апеннинам, вошедшие в моду среди молодых английских джентльменов особенно в конце XVIII века, тогда же получили название “Больших путешествий” или, даже дословно, “Гран туров” (Grand Tours). Выставка под таким названием в последние месяцы 2008 года и была развёрнута в одном из небольших выставочных помещений города (при церкви San Salvatore In Laurea). Работам было явно тесно, экспозиция заслуживала куда большего пространства и внимания, тем более что посетителей было более чем достаточно.
В этой связи, кстати, мне вспомнились две более ранние выставки, составленные по тому же структурному принципу: когда экспозиция подбирается не по хронологическому либо стилистическому (подбор произведений определённых “школ”, течений, направлений и т. п.) принципу, а по тематическому. И тогда получаются довольно интересные по подбору произведений и итоговому впечатлению экспозиции: например, та, что представляла картины русских художников, которые были “пенсионерами” Императорской Академии художеств и работали в Италии в XVIII–XIX веках. Аналогична этой выставке была и экспозиция работ русских художников из собраний Эрмитажа, которые наряду с произведениями европейских живописцев XVII–XIX столетий пользовались огромным успехом у римской публики и огромного наплыва туристов. Большой интерес вызвала также выставка на тему “София, премудрость Божия” в ватиканском выставочном комплексе на площади Святого Петра, где были представлены иконы из музеев и храмов России.
И еще несколько слов о выставке “Grand Tours”. Надо сказать, что участники этих путешествий по Италии (речь не идет о художниках) были состоятельными людьми и нередко покупали либо заказывали живописцам картины на сюжеты, которые должны были запечатлеть увиденные достопримечательности и пейзажи, а также жанровое исторические или мифологические композиции. Не были исключением и русские знатные и даже коронованные особы. Так, ещё в 1745 году императрица Елизавета Петровна приобрела из разных европейских коллекций 115 полотен для своего дворца в Царском Селе, среди которых было немало работ итальянских художников. В частности, четыре работы итальянского художника Александра Маньяско (Alessandro Magnasco), экспрессивные по манере письма картины которого пользовались в то время большим спросом. В следующем столетии французу Теодору Дюклеру (Duclere), президенту неаполитанской Академии художеств, через русского посланника в Неаполе заказывал картины российский император Николай I. А его наследник, будущий император Александр II, лично согласовывал с Дюклером сюжет картины “Богородица в Риме” (представленной на выставке), которую и приобрёл во время своего “Большого Путешествия” в 1838-39 годах. Но самым большим спросом у русских путешественников и богатых коллекционеров пользовались работы французского живописца второй половины XVIII века Клода-Жозефа Верне (Vernet). Сегодня в экспозициях музеев России насчитывается более 50 его картин. Только собрании Дома Романовых находилось около тридцати работ Верне, князья Юсуповы владели десятью его произведениями.
Граф Иван Иванович Шувалов, один из главных фаворитов Елизаветы Петровны получил от императрицы в дар те самые четыре картины итальянца Маньяско, входившие в число закупленных ею работ европейских художников (кстати, они “попали в кадр” на портрете графа кисти Федора Рокотова). А другой русский вельможа, граф Дмитрий Толстой, президент Петербургской Академии наук, проезжая через Венецию, заказал себе на память картину у местного живописца Джулио Карлини (Giulio Carlini) картину, также представленную на выставке под названием “Семейство Толстых на набережной Большого канала”.
Что же касается моих собственных вкусовых предпочтений, то больше других запомнились мне два пейзажа голландца Яна Ф. Ван Бломена (Van Bloemen), жившего и работавшего в Риме под псевдонимом Оризонте (Orizzonte) в первой половине XVIII века. Это был один из лучших учеников Никола Пуссена и дальний предшественник ранних импрессионистов.
А ещё в Риме побывали Рембрандт, Вермер и Рубенс в окружении нескольких из наиболее известных своих соотечественников, составивших вместе с ними славу “золотого века” голландско-фламандской живописи XVII столетия. Выставка, развёрнутая в ноябре-декабре в залах музея “Фонд Рима” на виа дель Корсо, продлилась в итоге до середины следующего года.
Среди представленных шедевров — такие редкие “гости”, как три полотна Рембрандта (включая “Менялу” и “Портрет человека в золотом шлеме”, до сих пор вызывающий ожесточённые споры по поводу его авторства); “Девушка, примеряющая ожерелье” Вермера Делфтского, а также работы Рубенса, Ван Дейка и Питера де Хоха.
В тот же период (речь о зимнем сезоне 2008/2009 года. — Ред.) можно было посетить выставку “Арлекин в искусстве” работы Пабло Пикассо, с 1917 по 1937 год. Кстати, Пикассо тоже довольно редкий гость в Риме: последний раз он выставлялся здесь ровно пятьдесят пять лет назад. Чем, конечно, подогревался интерес публики, ожидания которой не были обмануты — в залах Викторианского выставочного комплекса экспонировались более 180 работ мастера, прибывшие из двух десятков музеев, художественных галерей и частных собраний в Европе и США. Такое количество экспонатов могло бы вызвать недоумение, но только в том случае, если “забыть” о необыкновенной плодовитости Пикассо, за 92 года жизни создавшего в общей сложности более тридцати тысяч работ в различных жанрах.
Между прочим, начало хронологии представленных на выставке “Арлекин в искусстве” работ художника отмечено 1917-м годом — как раз когда Пикассо несколько месяцев жил в Риме и работал вместе с Жаном Кокто над проектом декораций и костюмов к балету “Парад” для “Русских балетов” Дягилева. Именно тогда испанский художник познакомился с русской балериной Ольгой Хохловой (через год Пикассо заключит с нею единственный в своей жизни законный брак). Дягилевская труппа тоже обосновалась тогда в итальянской столице, проживая в гостинице “Минерва” близ Пантеона. Там же поселились и другие сотрудничавшие тогда с “Русскими балетами” русские художники: Бакст, Ларионов и Гончарова. В те же дни навестить Дягилева приезжал Игорь Стравинский. Вот такое созвездие сконцентрировалось в Риме в год падения монархии и двух революций в России. Сохранилась фотография, на которой Пикассо, Кокто и Маринетти засняты в одной компании с русскими звездами. Вполне вероятно, что снимок был сделан в “Старом греческом кафе” на виа Кондотти рядом с площадью Испании — старейшем заведении этого типа в Риме (где, кстати, в те годы обычно собирались итальянские футуристы во главе с тем же Маринетти). Семнадцатым годом датируется и “Арлекин” Пикассо (экспонировавшийся на выставке), которого многие специалисты считают портретом ещё одного участника дягилевской труппы — хореографа Леонида Мясина. Добавлю, что, приехав в Рим, Пикассо и Кокто поначалу разместились в отеле “Деи Русси” (DeI Russie) — излюбленной гостинице русских постояльцев в дореволюционный период (привычка эта вновь распространилась среди состоятельных российских туристов в последнее десятилетие).
Вот на таком “перекрестии” трёх национальных культур (русской, итальянской и испанской. — Ред.) закончился 2008 год. В 2009 году балетная “тема” получила в театральном сезоне Рима своеобразное продолжение, когда усилиями современных хореографов (в числе которых были и российские постановщики Вячеслав Хомяков и Николай Андросов) на сцене Римского театра оперы в течение апреля-мая были восстановлены двенадцать одноактных балетов, составивших в своё время славу дягилевой труппы. Спектакли на музыку Стравинского, Аренского, Римского-Корсакова (а также Дебюсси и Шопена) шли в постановке прославленных русских хореографов — Фокина, Мясина, Баланчина, Нижинского. “Сильфида”, “Жар-птица”, “Петрушка”, “Клеопатра”, “Послеполуденный сон фавна” и “Шехерезада” — вот то немногое, что удалось увидеть мне собственными глазами.
Русская “составляющая” в культурных инициативах года была дополнена экспозицией московского художника Валерия Кошлякова (в выставочном комплексе современного искусства MAXI) в апреле-мае; русской же теме был посвящена музыкальная композиция “Ностальгия” французского композитора Франсуа Кутюрье (Couturier), написанная им по мотивам одноимённого фильма Андрея Тарковского. В ноябре в “Аудиториуме” состоялась постановка “Ностальгии”. В “Аудиториуме” (но только в январе) в течение нескольких вечеров звучала гениальная музыка Чайковского, Бородина и Прокофьева; дирижировал оркестром Юрий Темирканов. Чуть позже в том же “Аудиториуме” Илья Ким играл Первый концерт Чайковского и Второй — Рахманинова для фортепиано с Берлинским симфоническим оркестром. В помещении театра “Арджентина” (предназначенного для гастрольных выступлений) труппа “Aterbaletto” показала свой вариант балета Прокофьева “Ромео и Джульетта”, а на сцене Римской оепры в начале зимы была представлена “Аида” в постановке и сценографии Боба Уилсона (среди солистов выделялась Анна Смирнова, а авангардное мышление постановщика и оформителя, как всегда, привлекло к этим спектаклям многочисленную молодёжную аудиторию).
Год 2009-й был отмечен целым рядом первоклассных оперных спектаклей, созданных мировыми знаменитостями. Так, Питер Гринуэй (Peter Greenaway) поставил оперу “Голубая планета” современного боснийского композитора Горана Бреговича (Goran Bregovich), неувядаемый Франко Дзеффирелли — “последний из могикан” великой плеяды итальянских кинорежиссёров (в очередной раз обратившийся к театральной практике) — “Травиату” Верди и “Паяцы” Леонкавалло, а прославленный Рикардо Мути (Riccardo Muti) стоял за дирижёрским пультом в дни исполнения “Ифигении в Авлиде” на музыку Глюка.
Начало 2009 года запомнилось римлянам не только культурными мероприятиями: в течение первых дней января уровень воды в столичном Тибре неожиданно и резко побил рекорды многих предшествующих десятилетий, превысив привычную отметку более чем на десять метров. На реке смыло все пристани-времянки и рестораны-поплавки: ещё три метра — и вода перехлестнула бы парапеты набережных. Но, слава Богу, всё обошлось, стихия успокоилась, Тибр вернулся в привычное русло, а культурная жизнь музеев, театров и концертных залов продолжалась (кстати, в один из тех дней разбушевавшейся стихии улицы и площади Вечного города на пару часов покрылись толстым слоем снега — такого тут не видали более четверти века!).
В “Аудиториуме” в день снегопада пел прославленный Джино Паоли (Gino Paoli), старейший бард Италии, кумир нескольких поколений; открылась выставка Антонио Кановы в Галерее Боргезе, и т. д. и т.п…
Летом же Римская опера, как обычно, перенесла свои спектакли на территорию античных Терм Каракаллы (репертуар я перечислил в начале обзора), и в целом летний музыкальный сезон мало чем отличался от предыдущих лет — конечно, имеется в виду разнообразие жанров и количество участников. Конкретные же программы и состав исполнителей — всё это обходилось без каких-либо повторов. На сей раз почтили Рим своим присутствием “звёзды” мирового класса: 15-го августа в ходе своего европейского турне сделал первую остановку собирающий полные залы поклонников, Боб Дилан, а на месяц раньше в свой очередной приезд в Рим на Олимпийском стадионе пел Брюс Спрингстин. В том же июле в “Аудиториуме” публика ломилась на творческий вечер крупнейшего итальянского композитора, автора музыки более чем к пятистам кино— и телефильмам, прославленного Энио Морриконе (Ennio Morricone), а в другом зале — так называемом “Аудиториуме Кончилационе” (менее вместительном, но замечательном своей долгой историей) в марте пела одна из ярчайших “звёзд” старшего поколения итальянской эстрады — Орнелла Ванони (Ornella Vanonni).
Любители же джаза впервые увидели (и услышали, естественно) крупнейшего африканского музыканта Абдуллу Ибрагима (Abdullah Ibrahim) из Южной Африки — джазмена с давней репутацией “звезды”, которого в далёкие 50-е годы прошлого века благословил на эту стезю сам великий Дюк Эллингтон.
Стал зрелищем и “большой спорт”. В том нет ничего удивительного, и потому администрации столичных городов во всём мире стремятся так или иначе заполучить себе то или иное спортивное шоу международного класса. Так что Рим — далеко не исключение, хотя он может похвастаться лишь двумя подобными событиями высшего разряда: традиционным финалом престижнейшей велогонки “Джиро Италия” и не менее заслуженным Римским теннисным турниром, отметившим в 2009-м свой восьмидесятилетний юбилей. В свою очередь, это было ознаменовано, во-первых, постройкой нового Центрального корта и, во-вторых, победой хозяйки турнира Франчески Скьявоне (Francesca Schiavone) в одиночном женском разряде.
А вот ежегодный Римский марафон от 22 марта, пожалуй, не может претендовать на “звёздное” событие в большом спорте, хотя в нём и принимают участие зарубежные спортсмены (в 2009 году он проходил в Риме в пятнадцатый раз). Однако особенностью марафона является любительский “довесок”: дополнительная четырехкилометровая дистанция, которую могут бежать все желающие — независимо от пола, возраста и уровня подготовки. Короче, полная спортивная демократия: плати 7 евро и беги на здоровье сколько хватит сил. И ведь бегут — сотни и тысячи людей бегом и трусцой, резво и не торопясь по улицам и площадям Вечного города, чтобы, тяжело дыша, закончить забег у стен древнего Колизея… И все четыре километра по обочинам дороги их подбадривают толпы римлян и заезжих туристов: для них это — зрелище, за которое вовсе не надо платить.
А теперь вновь о “высоком”. То есть об изобразительном искусстве, без которого невозможно представить себя палитру культурного досуга, если живёшь в Риме или попал сюда хотя бы проездом. Итак, снова поговорим о выставках. Две из них были просто уникальны. Первая — крупнейшая в истории мирового музейного дела экспозиция великого Джотто (в Викторианском выставочном комплексе), вторая (в залах Капитолийских музеев) — посвящённая творчеству Фра Беато Анджелико. Причём обе экспозиции давали возможность увидеть (помимо работ самих мастеров) ещё и произведения их современников, учеников и последователей. Так, работы Джотто (более двадцати картин из крупнейших итальянских и зарубежных музеев) предстали в “антураже” полутора сотен произведений лучших европейских мастеров XIII–XIV веков, а 34 картины Беато Анджелико (многие из которых также прибыли сюда из целого ряда национальных и зарубежных коллекций) можно было сопоставлять с не меньшим числом полотен других художников, подобранных по аналогичному принципу. Проходили эти выставки примерно в одно и то же время — с апреля по июнь включительно.
Ещё в одном престижнейшем выставочном помещении столицы — так называемых Квиринальских Скудериях (то есть бывших папско-королевских конюшнях) — весь последний квартал года был отдан выставке “Искусство Древнего Рима I в. до н.э. — V в. н.э.”. Тут были представлены фрески, мозаики, ткани, живопись по дереву и стеклу (так называемый “фаюмский портрет”): всего более ста экспонатов из музеев Италии, из Лувра, Британского музея, музеев Берлина, Москвы и других европейских городов.
В начале же года залы Скудерий отвели под экспозицию “Футуризм” (во многом идентичную той, что видела затем Москва в залах Пушкинского музея). И посвящалась она столетию первого манифеста одноимённого художественно-литературного движения начала ХХ в., опубликованного его лидером Маринетти в парижской “Фигаро” 20 февраля 1909 года. Открытая к этой дате, выставка продолжалась почти три месяца.
Не успела завершиться экспозиция Джотто в залах Викторианского комплекса, как сразу вслед за ней (вплоть до сентября) там открылась ретроспективная выставка Огюста Ренуара. Было представлено около ста пятидесяти работ, осветивших более чем 40-летний творческий путь замечательного мастера. На творчество Ренуара, кстати, значительное влияние оказало посещение им Италии в 1881 году. Свидетельством этому явились (тоже представленные в качестве экспонатов выставки) письма Ренуара.
Выставке выдающегося мастера японской пейзажной живописи XIX века. Хиросигэ (свыше 200 гравюр мастера в стиле “укиё-э” прибыли в Рим из Академии искусств в Гонолулу) были отданы в марте-мае залы Музея Корсо (замечу в скобках, что это его первая выставка в Италии). Кстати, страстными поклонниками его “поэзии в цвете” являлись в своё время французские импрессионисты, в первую очередь Моне и особенно Ван Гог, в чём воочию убеждаешься, рассматривая пейзажную гравюру великого японца.
Не менее разнообразно был представлен XX век. Причём на сей раз предпочтение было отдано заокеанским художникам и скульпторам. Так, сначала (в марте-мае) впервые в Италии состоялась ретроспективная выставка произведений одного из старейших американских мастеров современного искусства Эдварда Паркера, больше известного под псевдонимом Сай Томбли (Cy Twombly), — ярчайшего представителя текущего периода в области нефигуративной живописи и скульптуры, чьё творчество последних десятилетий критика именует “символическим реализмом”. Бóльшую часть своей творческой жизни он, между прочим, прожил в Риме и лишь в последние годы вернулся на родину. Некоторое недоумение, правда, вызывает столь запоздалая инициатива со стороны организаторов выставки: где же они были раньше, когда Томбли жил здесь? Так или иначе, но семьдесят его работ (живопись, скульптура, графика) в залах Национальной галереи современного искусства римляне наконец-то увидели. А на всю вторую половину осени и почти всю зиму во Дворце выставок расположилась экспозиция ещё одного мэтра и тоже американца — классика современной скульптуры, Александра Кальдера (Alexander Calder), чьи работы, особенно в стиле сюрреализма, находятся во многих музеях Америки
и Европы.
В промежутках следовали выставки:
1) Сони Делоне (Sonia Delaunay), мастера абстрактной живописи, первой женщины-художника, возведённой критикой в разряд “классика” и удостоенной прижизненной выставки в Лувре, к тому же награжденной орденом Почётного легиона;
2) костариканского скульптора Хименеса Дередиа (Jimenas Deredia), чьи работы внушительных размеров были размещены не только в залах Дворца выставок, но и в других выставочных помещениях, а также на нескольких площадях в центре города, и даже внутри Колизея и Форума (по словам самого скульптора, Рим — идеальное пространство для экспозиции его произведений);
3) летняя экспозиция итальянской живописи и скульптуры 40–70-х годов ХХ века в залах Национальной галереи современного искусства, приуроченная к 100-летию со дня рождения крупнейшей фигуры в области национального музейного дела и первого директора галереи — Пальмы Букарелли (Palma Bucarelli), создавшей эту структуру и руководившей ею в течение тридцати лет. На выставке экспонировались картины и скульптуры, которые Букарелли покупала, создавая коллекцию современного итальянского искусства. Кроме того, она проявила себя отважной патриот, когда всего за одну ночь, перед занятием немцами Рима в 1943 году, эвакуировала и спрятала основные фонды своего музея в безопасном тайнике за пределами города;
4) и, наконец, выставка живописи, скульптуры и графики текущего периода — во Дворце конгрессов (с участием 50-ти частных римских галерей), которая одновременно выполняла функцию ярмарки.
В конце списка позволю себе упомянуть ещё и юбилейную выставку ювелирных изделий дома “Булгари” — всемирно известного итальянского торгового дома, которому в 2009-м исполнилось 125 лет. В залах Дворца выставок желающие могли любоваться образцами самых изысканных ювелирных изделий (их количество — 500 штук — ненамного превышало количество охранников!). Ошеломляющее зрелище!
Разговор о 2010-м начну, пожалуй, с оперы, тем более, что Римский оперный фестиваль в будущем (2011 г.) отметит своё 40-летие: это старейший ежегодный музыкальный фестиваль в городе. В его программе накануне юбилейного года, рассчитанной, как обычно, на первую половину лета, на сей раз звучала музыка из оперных произведений Моцарта, Доницетти и Пуччини. Солисты же, хор и оркестр на время проведения фестиваля приглашаются со стороны — из лучших итальянских и зарубежных коллективов. Место проведения тоже вполне традиционное: в последние годы — это Концертный зал имени папы Пия IX.
Программа другого — правда, гораздо более молодого — фестиваля под названием “Мелодии июля”, уже несколько лет проводимого летом месяце в залах концертного комплекса “Аудиториум”, отличается тем, что здесь звучит музыка практически всех известных жанров, а приглашаемые солисты, ансамбли и коллективы съезжаются практически со всех континентов. В минувшем сезоне в Риме выступали гости из США, Великобритании, Армении, Исландии, Кубы, Мексики, Мали и, конечно же, Италии, а среди “звёзд” преобладали уже упомянутые в самом начале обзора исполнители джазовой музыки: от гитариста Марка Кнопфлера до рок-трио Кросби, Стилз и Нэш. Концерты “Мелодий июля” вообще пользуются необычайной популярностью: по недавним оценкам римской прессы, за два последних сезона на них побывало более 120 тыс. человек.
Бесспорным “лидером” в серии художественных выставок в 2010 году была экспозиция, посвящённая 400-летию со дня смерти великого итальянского художника Микеланджело да Караваджо, основоположника реалистического направления в европейской живописи XVII века. Двадцать пять его картин, отмеченных выразительной игрой света и тени, эмоциональной выразительностью, экспонировались в течение трех с половиной месяцев в залах Квиринальских Скудерий и сопровождались нескончаемыми очередями поклонников его творчества. Работы великого мастера, прибывшие в Рим из крупнейших музеев мира (Эрмитажа, Лувра, Метрополитен, Берлинской национальной галереи, Галереи Уффици, Ватиканских музеев и т. д.), представляли все этапы творчества Караваджо: от первых картин, написанных в Риме в начале XVI в., до последней (как полагают искусствоведы) сохранившейся работы “Давид с головой Голиафа” (датируемой 1610-м годом, годом смерти художника). Если же припомнить, что за два года до этого Галерея Боргезе — как бы не принимая во внимание будущей запланированной юбилейной выставки в Скудериях — провела “свою” экспозицию полотен Караваджо, а спустя месяц после закрытия выставки в Скудериях, как раз в канун 400-летия со дня смерти художника 18 июля 2010-го, вечером в Риме открылись двери всех зданий, где ныне хранятся ныне картины мастера (около пятнадцати полотен), то 2010-й смело можно назвать “годом Караваджо”. Остаётся добавить, что по примеру Рима великому художнику были посвящены выставки и в других городах Италии, так или иначе связанных с его биографией: во Флоренции, Генуе, Лечче, Римини, Порто Эрколе в Тоскане (где скончался Караваджо) и в Палермо (где в 1969 г., при невыясненных до сих пор обстоятельствах, из церкви Сан Лоренцо пропала его так и не найденная по сей день его картина “Рождество со святыми Лаврентием и Франциском”). И уж самое последнее в связи с Караваджо (вернее, с его полотнами): в июне берлинская полиция сообщила о том, что украденный в 2008 г. из Одесской художественной галереи “Поцелуй Иуды” Караваджо был обнаружен в Берлине во время конфискации художественных ценностей у членов международной преступной группировки, специализирующейся на кражах и перепродажах произведений искусства. (Правда, замечу в скобках, не все специалисты согласны, что речь идёт об украденном подлиннике.)
Другим запомнившимся событием выставочного года стала четырехмесячная антологическая экспозиция в залах Музея Рима (Fondazione Museo Roma), посвященная творчеству крупнейшего американского художника ХХ в. Эдварда Хоппера (Edward Hopper). Это была первая в Италии выставка его произведений: 160 работ из музеев США (живопись, рисунок, гравюра, акварель) неподражаемого американского мастера великолепно отражали его долгий творческий путь (Хоппер скончался в 1967 г. в возрасте 84 лет). Мне представляется, что даже в пределах всего ХХ столетия его ни с кем не спутаешь (и не только с американскими коллегами), что уж говорить о так называемом “классическом” Хоппере 1930–1950-х годов (с такими картинами, как “The New York Movie” или “The Morning Sun”): мастерство во всех его оттенках не утрачено художником даже в самых последних полотнах (той же знаковой “Woman In the Sun”, к примеру, написанной в 1961 г. — настоящая “визитная карточка” мастера, чей метод критика единодушно величала “поэтическим реализмом”). Начав работать как кубист, Хоппер заканчивал свой творческий путь в годы расцвета в американском искусстве абстрактного экспрессионизма и поп-арта. Однако его творчество как было, так и осталось последней страницей в истории американского реализма (или романтизма?). Недаром он написал: “Всё, к чему я стремился, — это изображать солнечный свет на стене дома” (“All I ever wanted to do was paint sunlight on the side of a house”). Хоппер — одинокий волк, бегущий к свету.
Вернемся снова к классике, правда, не в живописи или в искусстве вообще, а в приложении к науке и инженерии, поскольку принадлежали эти достижения великому Леонардо, классику Ренессанса. В течение всего 2010 года в залах дворца бывшей папской Канцелярии (Palazzo Cancelleria) были экспонированы технические изобретения гения. В экспозиции было представлено 50 аппаратов и машин, конструкции которых придумал Леонардо (но не успел или не сумел воплотить в реальности — они так и остались на бумаге). Так вот, во флорентийском Музее техники по этим чертежам и рисункам изготовили действующие экспонаты, которые и прислали на выставку, так сказать, к услугам её посетителей: их можно было не только осмотреть и потрогать, но даже и опробовать в действии. Хоть и сделано сегодня, но ведь в точности, как это придумал Леонардо да Винчи! И там я вспомнил, что ещё несколько лет назад перед магазином деревянной игрушки неподалёку от Пантеона долгие годы стояла деревянная модель велосипеда в натуральную величину, выполненная по чертежу Леонардо (неясно было только, можно ли на нём кататься). Потом, правда, модель куда-то и почему-то исчезла…
Надо признать, что в целом 2010 год не был отмечен в Риме значимым числом событий, в том числе и российским присутствия в культурной афише города. Из того, что всё же состоялось, отмечу прежде всего церемонию вручения очередной российско-итальянской Премии им. Гоголя. Премия эта, учреждённая в предыдущем году российским Фондом Ельцина, вторично вручается в Риме российским и итальянским лауреатам — в сфере гуманитарной деятельности — за работы, имеющие отношение к развитию соответствующих двусторонних связей (литература, художественный перевод и литературоведение в первую очередь, но также театр и кино — одним словом, всё, что так или иначе формируется при участии Слова). Первый раз, в 2009-м, премия была вручена филологам: литературоведам Рите Джулиани и Юрию Ману, переводчикам Ландольфи и Живаго; на следующий год к когорте лауреатов добавились персонажи (представлять которых нет никакой необходимости), связанные, в первую очередь, с кино— и театральной деятельностью — Тонино Гуэрра и Питер Брук (за постановку спектаклей на чеховскую тематику); с российской же стороны жюри Премии — под председательством Андрея Битова и крупнейшего итальянского поэта Марии Луизы Спациани — отметило многолетние труды выдающегося переводчика итальянской поэзии Евгения Солоновича. Церемония вручения (как и в 2009-м) проходила 19 мая на территории исторического здания Виллы Медичи. А через несколько дней в помещении Национальной библиотеки открылась выставка наиболее известных работ Леона Бакста, которые художник делал для спектаклей прославленных “Русских балетов” Сергея Дягилева. Были представлены малоизвестные рисунки и эскизы декораций для спектаклей по пьесам Габриэле Д’Аннунцио в театрах Парижа и Лондона. Кстати, именно эти спектакли стали реальным воплощением теории и практики “тотального театра”, основы которого были впервые столь блистательно выявлены в 10-е годы минувшего века в сценографической дея-
тельности Бакста.
Если уж разговор пошёл о Гоголе, то 200-летний юбилей со дня рождения великого писателя не прошёл незамеченным и не отмеченным в Риме — городе, в котором он прожил шесть лет и в котором — по его собственному признанию — ему писалось, как нигде в другом месте.
В частности, в сентябре состоялись три международные научные конференции, посвящённые творчеству великого русского писателя (в том числе трёхдневная, организованная главным римским университетом “Ла Сапиенца”); государственный Исторический музей привёз из своих фондов выставку, посвящённую Гоголю (предметы быта и обихода эпохи, произведения живописи, прикладного искусства и ремёсел); по случаю той же даты в помещениях музейного комплекса Замок св. Ангела, в фойе Национальной библиотеки и ряде частных художественных галерей были развёрнуты художественные и фотовыставки (не обошлось и без российских гостей: так, в галерее “Делла Пиния”, в двух шагах от Пантеона, с 26 ноября по 1 декабря прошла выставка четырнадцати российских художниц, членов московского творческого объединения “Ирида”).
Под занавес, как обычно, — о том, что показалось самым ярким из культурных событий вне Рима. Буквально в двух словах упомяну лишь два из них. Речь пойдёт о выставке, приуроченной к 500-летию со дня рождения Джорджоне, великого художника, основателя эпохи Высокого Возрождения, творца венецианской школы живописи. Юбилейную экспозицию можно было посетить в течение четырёх месяцев (12.12.2009-11.4.2010) в его родном городе Кастельфранко (Castelfranco). Там, в доме художника (незадолго до памятной даты превращённом в музей) было выставлено 18 полотен, что составляет добрую половину из всех приписываемых ему ныне произведений (поскольку споры по поводу атрибуции не стихают до сих пор, свидетельством чему служил особый раздел выставки, где были собраны работы, приписываемые Джорджоне, но в отношении которых и поныне существуют сомнения в его авторстве). Взять хотя бы знаменитую “Спящую Венеру” (приехавшую сюда из Дрезденской галереи): ещё сравнительно недавно её автором считался Тициан. Из картин же, в отношении которых авторство Джорджоне не вызывает сомнений, на выставке можно было увидеть такие шедевры, как “Гроза” из венецианской Академии, “Три возраста жизни” из палаццо Питти во Флоренции, “Юдифь” из Эрмитажа. Прислали экспонаты и Лувр, и Лондонская национальная галерея, и римская Галерея Боргезе, и Музей истории искусств в Вене — всего полтора десятка музеев и художественных галерей из разных стран. А в местной церкви сохранилась единственная фреска работы великого художника, так называемая “Мадонна Кастельфранко”. По правде говоря, приходится удивляться, что столько его работ вообще атрибутировано — ведь Джорджоне свои полотна не подписывал, а о его авторстве — за редким исключением — практически не сохранилось никаких документальных свидетельств. Загадка, почище тех “ребусов”, что загадал потомкам своими картинами один из величайших художников Возрождения, считавший себя, в первую очередь, профессиональным музыкантом пять веков назад ушедший из жизни в возрасте тридцати лет.
Я остановился на этой выставке не только потому, что она произвела на меня столь неотразимое и даже магическое впечатление (мы часто непроизвольно склонны преувеличивать значимость и силу собственных эмоциональных переживаний), но главным образом в связи с тем, что увидеть так много картин Джорджоне обычному любителю живописи вроде меня не представляется возможным — их слишком мало в мире, слишком далеко и в единичных количествах раскиданы они по музеям мира, да и музеи-то не очень склонны расставаться с ними даже на короткое время. К тому же задаюсь вопросом: а когда состоялась предыдущая и столь же полная выставка работ Джорджоне? Не могу, конечно, утверждать наверняка, но полагаю, что давненько. С другой же стороны, надежды на следующее “собрание” подобной полноты тоже довольно гипотетичны. Итог: это событие стоит того, чтобы упомянуть о нём особо — с восхищением и удивлением, с благодарностью и почтительностью, которых заслуживают и сами картины великого мастера, и усилия, вложенные в это событие теми, кто постарался, чтобы мы эти работы увидели.
И ещё одно явление искусства я всё не могу забыть после того, как его увидел и услышал. А увидел я и услышал летом этого года одну из опер ежегодной программы летнего сезона Веронской оперы на сцене местной Арены — известного памятника древнеримской эпохи. Но удивила меня не столько античная архитектура, сколько то, что довелось слышать и увидеть внутри этого сооружения. То была опера Бизе “Кармен” — одна из пяти в программе сезона, как и все остальные, поставленная одним и тем же мастером: знаменитым итальянским кинорежиссёром Франко Дзеффирелли. Не знаю, как остальные спектакли, но “Кармен” — явление более чем уникальное, и уникальность её отнюдь не в голосах солистов, хотя они были вполне на высоте, особенно сама Кармен в исполнении одной из ведущих оперных певиц мира, Кейт Олдрич (Kate Oldrich). Поражало другое: на сцене разворачивалось действо, в котором гармонично и удивительно совмещались принципы построения театрально-оперных мизансцен и раскадровка, свойственная искусству кино. Своего рода сценическое кино, настоящее оперное действо — не только по названию, но в первую очередь по наполнению его движением и ещё какими-то не видимыми глазу ухищрениями, к результатам которых мы привыкли, только глядя на экран. Восхитительный эффект, да и только — и так на протяжении всех четырёх часов, всех четырёх действий, на которые была разбита постановка Дзеффирелли. Мастер нигде не “прокололся”, не дал слабины, не слукавил (в расчете на невнимательность или неподготовленность зрителя) — он во всём и везде был на высоте, на предельной или почти на беспредельной (но не для себя, конечно, — о чём свидетельствовали и все другие спектакли сезона). Все эти постановки, созданные режиссёром (который во всех них выступал ещё и в качестве сценографа) в разные годы на сценах разных театров, и решила собрать веронская Арена в летнем сезоне 2010 года. Длится же сезон всегда со второй половины июня до конца лета. Великолепная, просто уникальная инициатива, плоды которой долго не забудут десятки тысяч зрителей, посетивших Арену этим летом.
Рим, октябрь 2010.