Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 30, 2011
Александр Чернов
* * *
Неповторимый кагор
в храме Бориса и Глеба.
Ангелы третьего неба
помнят о нем до сих пор.
Время — забывчивый хмель.
Мерный потир с виноградом
плавает в заводи рядом,
словно с икрою форель.
Темный и светлый изюм
кубарем выпал в осадок.
Сцеплены купол с фасадом,
как водолазный костюм.
Буря в стакане воды,
в лампе слепого накала,
если стояли цветы,
будут лететь как попало.
* * *
Никаких сомнений быть не может:
правомочно высшее жюри
чередой морозов и жары
языки развязывать у мошек.
Только в дохлых песнях нет обмана,
потому любая Божья тварь
посреди гламурного тумана –
самый натуральный календарь.
Ведь не для того среди развалин
на раскопках города Итиль
ангелов когда-то рисовали,
чтобы я сказал: “Звериный стиль”.
* * *
В полном имени — треть Александра.
От Подола в Купеческий сад
поднимусь. А за мной саламандрой
по газону вползет листопад.
Встречу полузнакомого бомжа
(много их забредает сюда)
и подумаю: “Боже, на ком же
до тряпья отыгралась судьба?”
Я немного моложе, но разве
до того уже вышколен сноб,
что меня обойдут эти язвы,
эта грусть и похмельный озноб?
Чем же выделен так среди прочих
выпускник, отставной Козерог,
от осенних наветов и порчи,
чтобы шляться, не чувствуя ног,
по кустам, по пивным, по траншеям,
по Сувидским и Брянским лесам…
Неужели когда-нибудь шею
мне свернет Александровский сад?