Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 30, 2011
Политика США на Южном Кавказе в контексте перезагрузки
Н. Гегелашвили
Политика США в Большом Черноморско-Каспийском регионе с приходом в Белый дом Барака Обамы начала претерпевать значительные изменения. Пока не очень ясно, вызваны ли они объективными факторами, глобальным экономическим кризисом, поставившим под сомнение незыблемость основ капитализма как стабильной общественно-экономической формации, несостоятельностью политики Вашингтона в Ираке и Афганистане, что привело к пересмотру стратегических интересов Вашингтона и обеспечило их сокращение и возвращение США в русло real politik — или же новым внешнеполитическим курсом американского президента, в основе которого лежит модель глобализации или универсализации всего мира.
Такая модель, похоже, сполна отражает одну из ключевых тенденций ХХI века, означающую втягивание мира в открытую систему финансово-экономических, общественно-политических и информационных связей.
Еще в годы президентства Дж.Буша–мл. начали реально создаваться многочисленные геополитические мегапроекты, предусматривавшие радикальное изменение баланса сил и территориальные перекройки с целью вовлечения постсоветских стран в процесс глобализации, и являвшиеся “частью широких стратегических усилий по созданию зоны стабильности, простирающейся от Балкан до Центральной Азии”, в обход “непредсказуемой Москвы” По периметру России в ускоренном порядке начали формироваться крупные геополитические конструкции, составные части которых предполагалось объединить общностью долгосрочных целей. Их названия, как правило, непременно включали в себя эпитет “большой”: “Большая Европа”, “Большой Ближний Восток”, “Большой Черноморский регион” (его логическим продолжением стал “Большой Черноморско-Каспийский регион”).
Связывающими звеньями между ними должны были стать маршруты нефте— и газопроводов, проходившие через территорию этих государств, тем самым обеспечивая как общность их экономических, а впоследствии и национальных интересов, так и различные транспортные коммуникации, призванные активно связать данные страны с внешним миром. Внутри “пояса стабильности”, как предполагалось стратегами США, должен был активно продвигаться процесс демократизации.
Учитывая геополитическую и энергостратегическую значимость стран Большого Черноморско-Каспийского региона, а также их отдаленность от мировых центров цивилизации, данный регион стал одним из первых по подключению его к “мировому потоку цивилизации”.
Представляется, что в настоящее время главной особенностью политики американского президента Барака Обамы по отношению к Москве стали признание и поддержка Соединенными Штатами России как одного из ключевых центров силы, что по замыслу американской администрации должно было обеспечить подключение Москвы к общему процессу интегрирования в глобальное пространство. Это стало беспрецедентным шагом со стороны текущей американской администрации по отношению к Москве и резко контрастирует с политикой всех предыдущих администраций США. Таким образом, нынешний американский президент выступил против изоляции России: он пытается говорить с ней и втягивать ее в процесс многосторонних отношений.
Основные идеи нового внешнеполитического курса Барака Обамы — необходимость коллективного решения современных острейших международным проблем, разделение ответственности за это между многими государствами, отказ от стремления к доминированию над другими государствами, призывы к ним — не стоять в стороне и вместе с США браться за решения глобальных задач, не могут, по крайней мере, в настоящее время восприниматься иначе, как базисные принципы нового революционного внешнеполитического курса американского президента, в основе которого лежит “мультилатерализм” — принцип, включающий в себя многосторонность, вовлеченность и сотрудничество.
В силу своего энергоресурсного, коммуникационного и военно-стратегического потенциала Большой Черноморско-Каспийский регион продолжает оставаться важнейшим субъектом мировой политики, а потому и одним из самых проблемных регионов в российско-американских отношениях, могущим стать лакмусовой бумагой в контексте заявленной Вашингтоном перезагрузки.
Сразу же после распада СССР Вашингтон взял курс на усиление американского присутствия на постсоветском пространстве. Одним из ключевых аспектов политики Дж.Буша-ст. по отношению к Новым Независимым Государствам (ННГ) стала подготовка в апреле 1992 г. законопроекта “О поддержке свободы”, который предусматривал американскую правительственную помощь ННГ как непосредственно, так и через МВФ. Закон этот был одобрен конгрессом и подписан президентом Дж.Бушем 30 октября 1992 г.1
Приход к власти Б.Клинтона ознаменовал начало нового этапа в политике США по отношению к ННГ, который с самого начало определялся как вовлечение (engagement) в те бывшие советские республики, которые, с точки зрения администрации Б.Клинтона, имели жизненно важное политическое и экономическое значение для США. К ним, в первую очередь, Вашингтон отнес все три государства Южного Кавказа и пять бывших советских республик Центральной Азии. Тогда же было заявлено, что заинтересованность США к этим регионам обусловлена в первую очередь богатыми запасами углеводородного сырья, располагающимися в бассейне Каспийского моря. Также отмечалось, что США придают большое значение геополитическому положению Южного Кавказа и Центральной Азии, поскольку все государства, входящие в данные регионы, представляют собой важнейшие звенья “нового Шелкового пути”, ведущего к возрождению исторических торговых связей Китая и государств Центральной Азии с Европой.
Важной частью политики “вовлечения” США в данные регионы явилось и оказание Вашингтоном содействия государствам этих регионов в создании там демократических институтов, способствовавшим развитию демократии и демократическим преобразованиям. Это положение было закреплено в принятом в марте 1999г. американским конгрессом “Акте о стратегии Шелкового пути”, призванного стимулировать экономическую помощь, развитие инфраструктуры(включая трубопроводы), поддержку в упрочении безопасности, укрепление демократии и развитие гражданского общества”2.
Также администрация Б.Клинтона заявила о своей активистской позиции и о намерении полностью включиться в процесс по урегулированию конфликтов, вспыхнувшим на Южном Кавказе.. В августе 1993 г. был назначен специальный координатор от США по урегулированию конфликтов в СНГ (Дж.Коллинз) и было создано соответствующее подразделение в госдепартаменте. В тот же период Вашингтон стал активным участником Минской группы ОБСЕ по урегулированию карабахского конфликта.
Таким образом, все делалось для максимального закрепления лидирующих позиций США на Южном Кавказе и в Центральной Азии надолго и всерьез, что с точки зрения Вашингтона, должно было способствовать институциональной интеграции этих стран в западное сообщество.
Приход в Белый дом президента Дж.Буша-мл. в январе 2001 г. ознаменовался двумя сроками нахождения неоконсерваторов у власти, составлявших внешнеполитический костяк его администрации. Провозгласив “глобальный поход за продвижение демократии”, администрация Дж.Буша-мл. начала формирование стратегически важного для Вашингтона Большого Черноморско-Каспийского региона в контексте многоцелевого энергетического транспортного коридора Восток-Запад с более продвинутых в демократическом отношении государств этого региона, где главным оплотом стали Грузия и Азербайджан.
Параллельно с этим формировалась и стратегия постепенного внедрения НАТО на Южный Кавказ. Это осуществлялось путем разработки для стран региона поэтапных программ, предусматривавших возможность их вступления в НАТО в средне— или долгосрочной перспективе по следующему сценарию: участие этих стран в специально созданной для них альянсом программы “Партнерство ради мира” (PFP}, затем получение ими статуса страны-кандидата в члены НАТО в рамках Плана индивидуального партнерства с альянсом (IPAP), и, наконец, включение этих стран в План по вступлению в НАТО (MAP).
В марте 2008 г в Вашингтоне состоялось открытие комиссии НАТО-Грузия, в рамках которой Соединенные Штаты и Грузия намерены придерживаться структурного плана действий по увеличению оперативной совместимости и координации возможностей между НАТО и Грузией, в том числе посредством увеличения масштабов обучения грузинских вооруженных сил и поставок необходимого им оборудования.
Результаты бухарестского саммита НАТО, состоявшегося в апреле 2008 г., на котором Грузия не получила заявку на вступление в План по вступлению в альянс (MAP)., и последовавшие за этим августовские события 2008 г. в зоне грузино-южно-осетинского конфликта, не повлияли на последовательную политику США и НАТО по отношению к Тбилиси — они по-прежнему остаются непреклонны в проведении избранной ими политики по вступлению в Грузии в эту организации. Наглядное тому подтверждение — подписание в Вашингтоне 9 января 2009 года между Соединенными Штатами Америки и Грузией Хартии о стратегическом партнерстве, подтверждающей важность отношений между стратегическими партнерами, и призванной расширять сотрудничество по широкому спектру общих приоритетов — “распространение демократии и экономической свободы, обеспечение безопасности и территориальной целостности, а также укрепление энергетической безопасности в евроазиатском регионе”3.
Выступая в Конгрессе США 18 июня 2009 г. помощник государственного секретаря по делам Европы и Евразии Филипп Гордон отметил, что “Южный Кавказ должен идти по европейскому пути, а Соединенные Штаты твердо настроены продвигать “рубежи свободы” в Армению, Азербайджан и Грузию, помогая этим странам улаживать региональные конфликты и строить демо-
кратические институты. Вопрос о том, может ли регион между Черным морем и Каспием на деле присоединиться к Европе и ее институтам, решается уже сейчас4”.
Во время официального визита в Москву 7 июля 2009 г. президент США Барак Обама на встрече с российским президентом Д. Медведевым выразил свою убежденность, что “территориальная целостность и суверенитет Грузии должны уважаться, и никто не заинтересован в возобновлении военного конфликта в этой зоне”5. А посетивший Грузию 22 июля 2009 г. вскоре после визита Б.Обамы в Россию вице-президент США Дж.Байден заявил, что “США выступают против каких-либо зон влияния и сфер интересов, а перезагрузка в отношениях с Москвой вовсе не означает, что Вашингтон готов пожертвовать своими теплыми отношениями с Грузией или Украиной”6. Визит Дж.Байдена в Грузию в разгар политического кризиса стал явным свидетельством того,, что США не намерены пускать развитие событий на самотек, а, наоборот, заинтересованы в определенном разрешении конфликта.
По линии деятельности Комиссии Грузия-НАТО события развивались и продолжают развиваться в том же русле. 4 декабря 2009 г в Брюсселе, на заседании вышеназванной комиссии, генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен подтвердил, что “решения Бухарестского саммита остаются в силе, а это означает, что Грузия обязательно станет членом НАТО, хотя для этого она должна выполнить соответствующие условия”7.
А на последнем заседании комиссии, состоявшемся 11 июня 2010 г., министры обороны стран альянса в очередной раз выразили всемерную поддержку суверенитета и территориальной целостности Грузии и ее стремлению пополнить ряды НАТО, рекомендовав Тбилиси продолжать осуществление реформ, необходимых для вступления.
Таким образом, несмотря на имеющиеся с Россией разногласия по грузинскому вопросу, США и НАТО остаются непреклонны в отношении проводимой ими политики к Тбилиси и продолжают призывать Россию уважать суверенитет и территориальную целостность Грузии.
Тем не менее, похоже, что на сегодняшний день вопрос о приеме Грузии в НАТО фактически заморожен. Такая ситуация может отчасти быть обусловлена полной растерянностью в рядах альянса, порожденной как отсутствием хоть какого-нибудь отлаженного механизма, способного заново поставить на рельсы приостановленный процесс по вступлению Грузии в альянс, и тем самым обеспечить ей институциональную (законодательную) основу для достижения этого, так и давно созревшей необходимостью реформирования самого альянса. Одной из предпринимаемых мер по урегулированию этой проблемы стал запущенный Альянсом проект разработки новой стратегической концепции НАТО, активизацию которого в значительной степени способствовали предложения России по созданию новой архитектуры европейской/евроатлантической безопасности.
В рамках восточноевропейского турне, состоявшегося в начале июля 2010 г., Государственный секретарь США Хилари Клинтон посетила все три страны Южного Кавказа. Визит, в первую очередь, был призван подчеркнуть и еще раз обозначить приверженность взятого Вашингтоном внешнеполитического курса по отношению к данному региону, чтобы несколько смягчить непрекращающийся шквал критики со стороны неоконсерваторов в адрес администрации Б.Обамы в контексте объявленной перезагрузки в российско-американских отношениях.
Характерно, что в преддверии визита Х. Клинтон в страны Южного Кавказа помощник госсекретаря по связям с общественностью и прессой Филипп Кроули заявил на брифинге для прессы в Вашингтоне, что “визит Х. Клинтон в Тбилиси будет конкретным выражением нашей поддержки территориальной целостности Грузии, и я убежден в том, что он станет наглядным доказательством неизменной приверженности США этому принципу”8, отметив важность Грузии как союзника США в Афганистане, внесшей значительный вклад в осуществление этой миссии.
А на пресс-конференции, состоявшейся 5 июля 2010 г. в Тбилиси, госсекретарь США со свей стороны заявила, что “Вашингтон твердо поддерживает суверенитет и территориальную целостность Грузии, не признает сфер влияния и продолжает призывать Россию выполнять соглашение от 12 августа 2008 года, подписанное президентами обеих стран, и предусматривающее деоккупацию и вывод войск из Абхазии и Южной Осетии и их возвращение на позиции до конфликта”9. Х. Клинтон также призвала Грузию продолжать реформы и заверила грузинскую сторону, что “США будут делать все для оказания поддержки своим партнерам, для усиления демократических процессов, для того, чтобы построить свободную и безопасную страну”10.
Таким образом, как президент США Б.Обама, так и госсекретарь Х. Клинтон, еще раз констатировали имеющееся принципиальное разногласие между Москвой и Вашингтоном по грузинскому вопросу, отметив, тем не менее, что Вашингтон не безразличен к действиям России на постсоветском пространстве, а Америка не отступится от своих демократических ценностей, несмотря на желание улучшить отношения с Россией. Пожалуй, что сегодня грузинская проблема — одна из считанных проблем, если не самая серьезная, позиции по которой между Москвой и Вашингтоном расходятся.
Однако, похоже, что Москва в целом остается равнодушной к критике Вашингтона на сложившуюся в ее отношениях с Тбилиси ситуацию. Вялая реакция Кремля на обвинения со стороны американской администрации объясняется пониманием, что американской администрации приходится реагировать на критику “правого крыла” — нелегкое наследство, полученное ею от Джорджа Буша–мл. В этой ситуации главное Москва видит в другом — перезагрузка отношений с Россией красной нитью пронизывает все выступления Госсекретаря США во время ее поездки по странам Южного Кавказа.
Говоря о целях визита Х. Клинтон в Азербайджан и Армению, представитель госдепа Филипп Кроули отметил, что “США вложили большие усилия и энергию в нормализацию отношений между обеими странами, и это является свидетельством нашего намерения работать и далее над разрешением стоящих проблем, которые препятствуют нормализации отношений между ними11”.
На встречах с президентами Азербайджана Ильхамом Алиевым и Сержем Саргсяном в Баку и Ереване госсекретарь США отметила необходимость скорейшего урегулирования карабахского конфликта на основе Мадридских принципов, согласованных Минской группой ОБСЕ (РФ, США и Франция). Были затронуты и другие острые проблемы, связанные с нормализацией отношений Армении с Турцией и открытием турецко-армянской границы, а также перспективы энергетического сотрудничества между Баку и Вашингтоном в контексте проекта Nabucco, который в последнее время застопорился из-за разногласий между Баку и Анкарой по поводу транзита газа.
Между тем становится все более очевидным, что разрешением конфликтов на Южном Кавказе, препятствующим нормализации отношений между Баку, Ереваном и Анкарой, с одной стороны, Грузией и Россией, с другой, должны заниматься как Москва, так и Вашингтон, однако на новом качественном уровне, когда общие цели способствуют решению общих задач.
Характерно, что заявление госсекретаря США о том, что Вашингтон, вместе со всем международным сообществом, все еще ожидает от России выполнения соглашения от 12 августа 2008 г., предусматривающее вывод войск с территории Грузии и прекращение ее оккупации, не осталось без ответа со стороны российского руководства. Глава правительства России В.Путин призвал власти Грузии “самостоятельно договариваться с Южной Осетией и Абхазией, а не искать решения на стороне”12.
Нетрудно понять, что данное заявление имело своей целью еще раз продемонстрировать, прежде всего, Вашингтону, что ключ от решения грузинской проблемы находится в руках у Москвы. При этом имеются большие сомнения в реальной возможности наладить диалог между Тбилиси, Сухуми и Цхинвалом без помощи “третьей стороны.
С другой стороны, в заявлении Х. Клинтон о солидарности с Грузией лежит признание, заключающееся в том, что, несмотря на то, что Тбилиси является союзником США, в настоящее время изменить ситуацию в пользу Грузии за счет поддержки Вашингтоном выдвинутого Тбилиси проекта интеграции Абхазии и Южной Осетии практически невозможно.
Ясно одно, что решение данной проблемы не может быть достигнуто без прямого российско-грузинского диалога, и что сегодня как Вашингтон, так и Евросоюз, должны максимально способствовать этому, тем более, в свете недавно сделанного российским президентом Д. Медведевым заявления о том, “ЕС и США являются ключевыми партнерами Москвы”13.
В этой ситуации Вашингтон, скорее всего, будет всячески приветствовать политику России по нормализации отношений с Грузией. На самом деле, только сотрудничество Вашингтона и Москвы может сблизить позиции США и России по этому вопросу. Однако, учитывая сегодняшние отношения между Москвой и Тбилиси, грузинскому руководству остается делать лишь заявления, демонстрирующие жесткую позицию в отношении своих мятежных провинций — Абхазии и Южной Осетии до наступления лучших времен. Москва со своей стороны считает, что ничего не теряет, не поддерживая никаких отношений с сегодняшним Тбилиси, и что это проблема лично грузинского президента М. Саакашвили.
Одной из возможностей, предусматривающей взаимодействие Тбилиси и Москвы по грузинской проблеме, может стать проект соглашения о совместном существовании с Южной Осетией и Абхазией в форме конфедерации, а также целый ряд других, подготовленных к рассмотрению социально-политических проектов. Не последнюю роль в этом может играть и публичная дипломатия, способная дать достойный старт для возобновления диалога.
Что же касается конфликта в Нагорном Карабахе, то здесь и Москва и Вашингтон выступают как заинтересованные посредники. Визиту Х. Клинтон а Азербайджан и Армению предшествовали два события. Одно из них состоялось в рамках саммита G8. 26 июня 2010 г. в Торонто, на котором президенты России, США и Франции приняли совместное заявление по нагорно-карабахскому конфликту, призвав лидеров Армении и Азербайджана ускорить работу над Основными принципами урегулирования конфликта с тем, чтобы приступить к разработке проекта мирного соглашения.. Второе событие — это состоявшаяся на Петербургском саммите встреча С. Саргсяна и И..Алиева, и принятое на ней заявление, предусматривающее обязательное возвращение оккупированных азербайджанских районов вокруг Нагорного Карабаха, а также оформление промежуточного статуса, обеспечивающего гарантии безопасности и самоуправления. Среди прочих обязательств — обеспечение коридора, связывающего Армению с Нагорным Карабахом, а также права всех внутренне перемещенных лиц и беженцев на возвращение в места прежнего проживания, что предусматривает необходимость создания гуманитарно-миротворческой миссии во главе со странами — председателями МГ ОБСЕ. В заявлении также отмечается необходимость определения будущего окончательного правового статуса Нагорного Карабаха путем референдума.
Похоже, что сегодня администрация Б.Обамы полностью осознает всю сложность проблем, скопившихся на Кавказе, равно как и необходимость их скорейшего решения. К числу таких проблем, можно отнести возобновление старых конфликтов в этом регионе, вероятность которых крайне высока, продолжающееся ухудшение отношений между Азербайджаном и Арменией в свете нерешенного конфликта в Нагорном Карабахе, и как результат — рост напряженности в зоне конфликта, наблюдающийся за последнее время. К тому же временный провал на переговорах по нормализации отношений между Арменией и Турцией способствует эскалации этого напряжения. С учетом отсутствия эффективных механизмов, способных обеспечить скорейшее урегулирование этого конфликта со стороны Запада, такая ситуация может выйти из-под контроля и перерасти в настоящую войну.
Урегулирование грузинской проблемы также требует скорейшего решения. Последствия августовской войны 2080 г. и экономический кризис не вызвали в Тбилиси, вопреки всем ожиданиям, сильных потрясений, между тем как вопрос суверенитета и территориальной целостности Грузии продолжает оказывать дестабилизирующее влияние на эту страну.
Однако самой большой опасностью в регионе может стать Северный Кавказ. В этой связи представляется, что Вашингтон будет всячески способствовать максимальному вовлечению Москвы к решению проблем на Северном Кавказе, чтобы не допустить, в случае обострения ситуации в регионе, дальнейшую эскалацию напряженности и ее распространения на территорию Южного Кавказа. Проблема осложняется тем, что в настоящее время у Вашингтона практически нет никаких рычагов влияния на Россию на этом направлении. Для урегулирования ситуации на Северном Кавказе важно, чтобы Россия выработала эффективные механизмы, предусматривающие укрепление границ и оказание помощи этому региону со стороны международного сообщества, а также начали осуществлять поэтапную политику, способствующую укреплению политической и экономической стабильности в регионе, где привлечение западных инвестиций должно играть не последнюю роль.
Важно учитывать, что одним из ключевых факторов в контексте объявленной перезагрузки в российско-американских отношениях является то, что ее необходимо рассматривать как “улицу с двусторонним движением”, а это означает, что,. как Москве, так и Вашингтону, необходимо начать движение навстречу друг друга, чтобы российско-американский диалог, предусматривающий сотрудничество по многим сложнейшим вопросам современности, смог бы перерасти в реальное и полноценное партнерство. Только этомогло бы изменить сложившуюся ситуацию и начать развивать российско-американские отношения с “чистого листа”.
При этом обе стороны должны пойти на определенные уступки для устранения имеющихся у них основных разногласий, особенно с учетом пока еще недостаточно прочного политического и экономического фундамента нынешних российско-американских отношений.
Таким образом, представляется, что новой чертой политики России на Южном Кавказе мог бы стать ее переход из политической плоскости в экономическую. Этому способствует, во-первых, новый характер отношений между Москвой и Вашингтоном в свете заявленной перезагрузки, особенно в той ее части, которая касается отказа от любых “сфер влияния”. Другое соображение, которым мола бы руководствоваться Москва, имеет чисто прагматический характер, Оно тесно сопряжено с попытками Москвы дать ответ на вопрос, насколько напористая политика Кремля, особенно в отношении непосредственных соседей России, отвечает ее долговременным стратегическим интересам. Этот ответ должен быть найден в обозримой перспективе.
С учетом этого, необходимо осознавать и то, что по мере развития и укрепления государственности стран Южного Кавказа, их национальные интересы будут приобретать все более четкие очертания, что со временем может резко ослабить проводимую ими политику “многовекторности”. В результате это может заметно усилить роль каждого из этих государств в отдельности, и, тем самым, подготовить их к осуществлению широкомасштабного сотрудничества, диктуемого мировой конъюнктурой, что приведет к созданию более изощренных условий для конкурентной борьбы между заинтересованными потребителями (Россия, Европа, Китай, Индия).. Кроме того, представляется, что Грузия и Азербайджан в силу их геостратегического значения со временем могут начать вести изнурительную борьбу за усиление своих региональных амбиций. В конечном счете, каждой стране Южного Кавказа придется выбирать свои приоритеты. Сегодня это необходимо учитывать как Москве, так и Вашингтону.
Более того, активизация политики Москвы, вызванная событиями на Кавказе, была направлена на формирование различных блоков краткосрочного действия, в основе которых находится скоропалительное союзничество со странами, находящимися далеко не в фарватере мировой политики, которые могут приостановить (но только временно) неизбежное сотрудничество между Россией и Западом (в лице ЕС и США). Подобные метания из одной крайности в другую не могут привести к завоеванию Россией ключевых позиций в формирующемся мире. Политические и экономические реалии, происходящие в мире, не способствуют жизнеспособности однополярной и даже биполярной систем; их место неизбежно займет полицентричный мир.
Похоже, что сегодня главный интерес Москвы направлен на то, чтобы интеграция стран Содружества в западные структуры осуществлялась не против России, а вместе с ней, с учетом ее интересов. В какой-то степени такая позиция Москвы совпадает с одним из программных заявлений американского президента Б.Обамы относительно заинтересованности Америки в международной системе, которая способствует сотрудничеству при уважении суверенитета всех государств, так как “государственный суверенитет должен быть краеугольным камнем международного порядка, а Америка никогда не будет навязывать меры безопасности другой стране.”14.
В этой связи необходимо отметить и то, что реформирование мировой политики требует также и реформирование дипломатии. Для этого нужно полностью устранить недоверие и предвзятость с обеих сторон и постараться выстроить новую парадигму российско-американских отношений.
Представляется, что объявленная перезагрузка в российско-американских отношениях имеет своей целью способствовать превращению России в современную и модернизированную страну. А это значит полномасштабное интегрирование России в мировые структуры, приобщение ее к игре по единым правилам, и выход на тот уровень, на котором Москва может стать одним из ключевых центров силы на мировой шахматной доске. Потому что иного пути, кроме интеграции в мировые западные структуры, у нас просто нет. Альтернатива — это изоляция страны. Но интеграция предполагает и развитие гражданского общества, и реальную многопартийность, и цивилизованный парламентаризм, и нормальную судебную систему. Все это связано с развитием демократии, а у нас сегодня даже само это понятие дискредитировано.
С учетом этого, Россия должна осознать, что в нынешней ситуации необходимо действовать сообща с остальным “развитым” миром, в котором она сможет занять одно из лидирующих мест при проведении более сбалансированной и прагматичной политики.
Похоже, что сегодня Москва вплотную занялась выработкой региональной стратегии, в которой четко сформулированы цели и задачи военно-политических и экономических связей России с государствами Южного Кавказа, а также методы и средства по их достижению. Все это должно быть направлено на дальнейшее продвижение российских интересов, которые могут быть обеспечены только тогда, когда Россию начнут воспринимать здесь в качестве выгодного, надежного и заслуживающего уважения партнера.
С другой стороны, пересмотр стратегических интересов Вашингтона и возвращение США в русло real politik, позволяет им с большей очевидностью осознавать тот факт, что они вряд ли когда-нибудь смогут стать единственной доминирующей силой на Южном Кавказе: нет никаких предпосылок к тому, что это произойдет. Реальные цели — энергетическая безопасность, близость к главному театру войны с терроризмом (Афганистану и Пакистану), борьба с торговлей наркотиками, оружием и технологиями производства оружия массового поражения, поощрение прозрачности социально-экономического развития — требуют твердых обязательств.
Непрерывный диалог с региональными игроками, а также с Китаем и Европейским Союзом и его ключевыми членами, Японией и Индией может скоординировать политику в регионе и предотвратить кризисы. Тем более, что после окончания противостояния периода “холодной войны” наблюдается активный переход с глобального уровня на региональный при решении как экономических проблем, так и проблем безопасности в силу объективных условий, сложившихся в современном мире, что диктуется отчасти и большей целесообразностью.
На данном этапе похоже, что экономические интересы, равно как и интересы безопасности России и США на Южном Кавказе, не исключают друг друга и могут быть лучше реализованы только через сотрудничество. Пока что общими интересами России и США, которые необходимо культивировать, являются развитие и безопасность поставок и транзита энергоносителей, борьба с терроризмом и ограничение распространения ядерного оружия. Однако со временем список общих интересов в контексте объявленной США перезагрузки с Россией в таких областях, как контроль над вооружениями, противоракетная оборона и Афганистан, может быть расширен, и включать в себя более сложные вопросы, такие, как расширение НАТО, независимость Косово, статус Абхазии и Южной Осетии, а также место России в евро-атлантической архитектуре безопасности. В этой связи необходимо учитывать и то, что в настоящее время система европейской безопасности нуждается в значительной реконструкции, а российско-грузинский кризис убедительно продемонстрировал, что ни одна из существующих европейских структур, обеспечивающих безопасность, не смогла предотвратить его. Отсюда Западу, похоже, предстоит в полной мере осознать тот факт, что связанные с территориальной целостностью вопросы должны решаться в рамках новой единой системы европейской безопасности.
При этом необходимо осознавать главное — а это то, что отсутствие общего мнения по каждой проблеме не должно препятствовать сотрудничеству государств для достижения общих целей. Все это становится более реальным в контексте перезагрузки в российско-американских отношениях.
Примечание
1 The Freedom Support Act, www.house.gov
2 Silk Road Strategy Act of 1999, www.house.gov
3 www.state.gov
4 June 18, 2009. www.state.gov
5 www.state.gov
6 “Georgian Times”, July 23, 2009
7 www.nato.int
8 www.state.gov.com
9 www.state.gov
10 http://www1.voanews.com/
11 www.state.gov
12 http://www.prime-tass.ru/news/articles
13 “Коммерсантъ”, N124 (4424), 13/07/2010
14 www.state.gov