Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 28, 2010
Рецепт: осознанное вмешательство
Ричард Портес — профессор экономики Лондонской Бизнес-Школы, основатель и президент Центра исследования экономической политики (CEPR), декан Высшей школы со- циальных наук, старший редактор и сопредседатель Комиссии по экономической политике отвечает на вопросы нашего обозревателя проф. Михаила Борщевского, главного редактора лондонского журнала “HERALD OF EUROPE”.
На сегодняшний день исследовательская специализация профессора Портеса включает в себя международную макроэкономику, международные финансы, рынки свопов кредитного дефолта и европейская интеграция.
Обширный список его публикаций охватывает такие темы, как мировая валюта, финансовая стабильность, глобализация, государственный заем и долг, вопросы европейской валюты, европейские финансовые рынки, международное движение капиталов, плановая экономика и переходный период, экономическая нестабильность и европейская интеграция.
М.Б.: Что Вы думаете о нынешней стадии кризиса? Сто-ит ли нам ожидать дефляцию в некоторых странах, или есть иные варианты развития событий?
Р.П.: Главная опасность миновала. Был большой риск для мировой торговли и международной финансовой сферы сорваться в пропасть. На самом деле, в первые несколько месяцев кризиса дело с торговлей обстояло еще хуже, чем в первые месяцы Великой депрессии, начавшейся в 1929 году. Только в самое последнее время эта сфера начала приходить в себя, но я думаю, что теперь положительная динамика будет устойчивой, и нам не придется наблюдать полный распад торгового и финансового сектора. У нас был риск стать свидетелями коллапса всей финансовой системы, но, тем не менее, сейчас можно утверждать, что в большей или меньшей степени финансовая система была спасена, хотя и средства достижения этого оставляют желать лучшего. Здесь самая опасная фаза уже позади.
Но это не означает, что мы вошли в стадию энергичного выхода из кризиса. Я так не думаю. Мне бы не хотелось начинать здесь дискуссию о том, какое графическое изображение характерно для данного кризиса — форма латинской V, U, W или L. Я думаю, что и в прошлом мы не увидим стандартного примера графика в форме латинской V. Большинство выходов из глубоких кризисов были очень стремительными и сильными. Я думаю, что этого не произойдет сейчас ни в одной из развитых стран. Безусловно, исходные условия в каждой из развивающихся стран были разными. Несмотря на то, что Китай пострадал от существенного спада торговли, им удалось сбалансировать его посредством очень интенсивной стимулирующей программы, которая была достаточно успешной, по крайней мере, в отношении поддержания двигателя экономического спроса. Я не думаю,что программа была успешной, с точки зрения эффективности и тех направлений, которые были ей заданы, но успешная стимуляция спроса с ее помощью была достигнута. Таким образом, Китай преуспевает; у Индии дела тоже идут хорошо; у Бразилии все в порядке — в некотором роде даже слишком, — поскольку курс бразильской валюты значительно вырос. С другой стороны, Россия — это Россия.
С моей точки зрения, Россия — это зона бедствия. Россию, конечно, поддержал бум цен на нефть и товары потребления в 2006/2007 и 2008. Но у России нет промышленного потенциала, чтобы в значительной мере оправиться от кризиса. Однако прогнозы на этот год в целом сносные. В ближайшем будущем мы не увидим значительного улучшения на рынке труда, и это очень печально, но ничего не поделаешь.
М.Б.: Означает ли это, что мы не будем наблюдать ситуацию дефляции в развитых странах?
Р.П.: Фактически дефляции не будет. Представители правительственных кругов достаточно озабочены проблемой дефляции, чтобы сделать все, что в их силах, чтобы не допустить ее. Правда, это означает, в случае необходимости, еще более агрессивную кредитно-денежную политику, чем те меры, которые предпринимались до сих пор. Вы, наверное, слышали, что правление Банка Англии в своем последнем заявлении в Палате Общин сообщило, что при необходимости они вновь запустят программу по смягчению условий кредитования1, которую они проводили. Я считаю, что это именно те меры, к которым они прибегнут.
М.Б.: Располагают ли они достаточными средствами для этого?
Р.П.: Банк Англии может создать эти средства. Это не проблема. Большинство политиков до сих пор выражают озабоченность по поводу возможной дефляции, и они предпримут все меры по ее предотвращению. Иные высказывают предположения, что налогово-бюджетные финансовые стимуляции приведут к инфляции, но я не думаю, что эта точка зрения верна. На данный момент опасность инфляции нам не угрожает.
М.Б.: Каково Ваше мнение по вопросу виртуальных финансов и их роли в системе регулирования финансовых рынков?
Р.П.: Я не совсем понимаю, что Вы подразумеваете под “виртуальными финансами”.
М.Б.: Давайте вернемся в конец 90-х — начало 2000-х — во времена бума так называемых компаний “точка com”, когда переоценка новых электронных технологий привела к созданию денежных потоков, которые не были обеспечены никакими гарантиями.
Р.П.: Я все равно не понимаю, что Вы имеете в виду. Вы говорите о том, что капиталы, которые стояли за компаниями “dot com”, были иллюзорными? Это не так. Люди платили за свою долю, и ничего иллюзорного в этом не было. Это были реальные деньги. И многие потеряли большое количество этих реальных денег, когда их акции упали в цене. Так что ничего виртуального в этом не было. Как не было и переоценки. Если на банковских сберкнижках и лежали активы, стоимость которых была переоценена, так это только из-за ценового пузыря, и это единственная причина. Цены поднялись слишком высоко, поэтому в случае, если банки или кто-либо были держателями акций этих компаний, то в этом смысле переоценка имела место. Но это нормально; так происходит всегда. Затем цены падают, и активы обесцениваются, как обесцениваются и банковские ипотечные гарантии. Я думаю, что это какая-то ошибка. Я не верю в виртуальные финансы.
М.Б.: Как Вы считаете, какова следующая стадия развития рынка недвижимости в Америке?
Р.П.: Не имею ни малейшего понятия!
М.Б.: Вы были среди ученых, которые участвовали в подготовке материалов к встрече Большой Двадцатки, в ходе чего Вы выдвинули предложение о принятии ряда финансовых мер. А именно Вы предложили меры по ужесточению финансового контроля и банковского регулирования. Какие из предложенных мер, вероятнее всего, будут приняты во внимание регулирующими органами центральных банков?
Р.П.: Небольшая поправка — речь идет не о регулирующих органах центральных банков. В некоторых странах Центробанки регулируют банковскую сферу, а в некоторых нет. В Великобритании этим занимается FSA2 (Управление по финансовому регулированию и надзору Великобритании). В США на данный момент это является предметом спорным. В целом в этом участвуют не только регулирующие органы, но и органы законодательной власти и правительства стран, задающие систему норм, которую затем внедряют регулирующие органы. Регулирующие органы обладают большей свободой действия, чем органы законодательной власти в отношении, например, требуемого от банка объема капитала или объема левереджа. Цель в том, чтобы свести эти органы воедино в рамках так называемого Базельского комитета по банковскому надзору3 и Совета по финансовой стабильности4. Несомненно, повысятся требования к объему капитала, и, вероятно, будет больше ограничений на левередж финансовых учреждений. Я думаю, большинство этих мер будут недостаточными. Если мы вернемся на 20-30 лет назад, левередж был значительно ниже, а объем собственных средств банка выше, и это то, к чему нам нужно вернуться. Я считаю, что банки усиленно лоббируют вопрос о ликвидации серьезных ограничений, и их попытки, вероятнее всего, увенчаются успехом. Как я уже говорил, в будущем нас ждут несколько более высокие требования к объему капитала, новые требования в отношении левереджа (возможно максимальные требования к левереджу), но я не думаю, что они будут непреодолимо высокими. Они, возможно, негативно скажутся на прибыли банков, но не слишком значительно. Кроме того, этих мер будет недостаточно, чтобы разрешить более глобальные системные проблемы. Какие еще меры можно предпринять? Есть несколько предложений — взять, например, так называемое Правило Волкера5, разработанное для США, о разделении торговли ценными бумагами и коммерческого банковского дела. Я не считаю, что этому проекту удастся пройти через политический аппарат США, не потеряв в эффективности. На мой взгляд, даже если он будет утвержден, этого будет недостаточно. Это не то, что сейчас необходимо. Торговля ценными бумагами и прием депозитов не были первопричиной финансового кризиса. Учреждения, которые в действительности были источником проблем, не были депозитными. Я не считаю, что торговля ценными бумагами должна отойти на второй план по сравнению с банковскими депозитами. Думаю, что остановка этого процесса ничего не даст.
Что сейчас действительно необходимо сделать, так это раздробить банки, чтобы они стали более мелкими. Если мы вернемся на 10-15 лет назад, мы увидим, что банки были действительно значительно меньше, а также что они были соизмеримыми с экономикой и финансовой системой. Я думаю, что к этому нам и нужно стремиться, хотя этот процесс предполагает некоторую степень осознанного вмешательства, которое было возможно на ранних стадиях, но не сейчас.
Что же делать? Мы можем обложить налогом размер банков, и именно к этому варианту я склоняюсь. Фактически обложить банки налогами в соответствии с размером их базисных активов. Это было бы лучше, чем вмешиваться и дробить их. Это один из способов вернуть банки к разумным размерам. Но лоббирование против этого будет очень сильным, однако даже в этом случае у проекта есть шанс, поскольку его успешность зависит от политических реакций следующих месяцев. Политики начинают осознавать тот факт, что люди крайне недовольны банками. Банкиры могут говорить что угодно, но им никто не верит, и правильно делают.
М.Б.: Когда Вы говорили о налогообложении, Вы напомнили мне о том, что недавно политикам пришла в голову идея обложить налогами некоторые банковские трансакции. Но, на мой взгляд, это просто немыслимо!
Р.П.: Вы имеете в виду налог Тобина6? По замыслу он должен распространяться не только на банковские трансакции. Это могут быть валютные операции, покупка и продажа ценных бумаг и т.п. Но это плохая идея. Это, наверное, единственная неудачная идея профессора Тобина, поскольку он был выдающимся экономистом. Этот проект никогда не будет эффективно работать, так как всегда будут пути обойти его. Кроме того, эта мера не сможет пресечь биржевую спекуляцию, потому что им не удастся сделать эти налоги достаточно высокими, чтобы остановить игру на бирже. Прибыль, которую приносят ставки на валюту, потенциально слишком велика, чтобы налог в четверть процента возымел какое-либо действие. Этот проект, вероятно, имел бы негативные последствия и для ликвидности рынка — он бы снизил ликвидность финансовых рынков, а снижение ликвидности вопреки ожиданиям многих людей, может привести к повышению непостоянства финансовых рынков. Это всего лишь проект, который активно лоббировался организациями социального развития, и причина их действий мне ясна.
Они думают, что этот налог поможет им собрать сотни миллиардов долларов, за счет которых они могли бы оказать финансовую поддержку бедным странам. Но даже если бы им удалось воплотить этот проект в жизнь, даже если бы эти налоги были уплачены, собранные деньги все равно не были бы направлены в помощь бедным странам, с таким же успехом о них можно просто забыть. Эти деньги пойдут на борьбу с дефицитом бюджета, который уже сейчас испытывают развитые страны, но этому не суждено произойти.
М.Б.: Какую роль играют так называемые “плохие активы”7 в нынешнем кризисе? Каким образом банки могут бороться с ними?
Р.П.: В первую очередь, именно эти самые активы и их слабые стороны послужили причиной кризиса. Они были переоценены рейтинговыми агентствами, проданы как активы с высшим рейтингом, когда в действительности это были очень слабые активы. Однако сейчас мы наблюдаем за тем, как рынок в некоторых случаях значительно увеличивает ценность этих активов по сравнению с их сильно заниженной стоимостью. Что касается банковских книжек, дело будет обстоять несколько лучше, чем прогнозировал МВФ8 год или более назад. МВФ выпустил серию прогнозов, исследующие потери, которые могут понести банки от своих банковских портфелей. Я думаю, что эти преувеличенные потери и ситуация на рынке подтверждают мою точку зрения. Рыночные цены на эти активы растут, и инвесторы начинают проявлять к ним все больший интерес. Однако многим людям пришлось отказаться от ипотеки и своих домов; они были лишены права пользования недвижимостью, а дома были проданы за гораздо меньшие деньги, чем они покупались. Реалистичная цена большого количества ипотечных активов должна быть значительно ниже, чем она есть на самом деле.
Какова судьба этих активов? Они будут частично списаны, частично распроданы, и банкам нужно будет генерировать еще больший объем капитала. Сложно сказать, насколько больше, но это не запредельные цифры, и банки вполне реально могут это сделать. И в этом случае, худший период миновал. Большую опасность как ценные бумаги представляют сейчас кредитные дефолтные свопы9. На этот счет у меня очень четкая позиция, к которой многие приходят только сейчас. Уже на протяжении года или двух, я говорю о том, что КДС значительно поспособствовали образованию нисходящей спирали, которую мы наблюдали в финансовой сфере. С самого начала, когда КДС только появились, еще существовал простой способ хеджирования облигаций, а именно страхование их стоимости. Но все очень быстро поняли, что таким образом можно спекулировать — нет необходимости покупать облигацию, достаточно лишь приобрести контракт КДС на облигацию, что в свою очередь является эффективным способом спекуляции на коррекции кредитоспособности. Таким образом, это превратилось в средство чистой спекуляции. Вы, наверное, читали колонку Вольфганга Мюнхау10 в “Файнэншиал Таймс”, в которой говорится, что так называемые “обнаженные КДС” (те, которые используются исключительно с целью спекуляции) должны быть запрещены. И это возможное развитие событий, поскольку немецкие и французские политики фактически заявляют, что нашли истинного виновника. Пришло время объявить этого самого виновника. На сей раз это не просто перебирание привычных подозреваемых; настало время вывести на сцену настоящего подозреваемого, которого, на мой взгляд, они должны были бы пристрелить. Но поскольку я выступаю против смертной казни в любой форме, следует запереть его навсегда. Подобные вещи нужно изолировать и не пускать в обращение.
М.Б.: Возможно ли взаимодействие между финансовыми регулирующими органами и законодателями европейских стран ради создания более согласованных законов банковской сферы?
Р.П.: Я настроен весьма скептически относительно способности регулирующих органов добровольно взаимодействовать, и я не вижу в этом отношении никаких перспектив. Отчет де Ларозиера11, с которым Вы, возможно, знакомы, рекомендует создание новых комитетов и регулирующих органов с более широкими полномочиями и т.п. Я не думаю, что эта мера была бы эффективной. Эти комитеты были бы чересчур большими; они бы с трудом приходили к каким-либо решениям; еще с бóльшим трудом они бы реализовывали свои решения. Регулирующим органам отдельных стран нравится играть главную роль, впрочем, как и всем, и им не нравится, когда им указывают, что делать. В целом эти комитеты и не должны диктовать им, что делать. Таким образом, вывод один — новая структура тоже хрупка. Она может быть чуть прочнее, чем та, которая была у нас до сих пор, но этого недостаточно. Мы выпускаем сотни так называемых меморандумов о взаимопонимании между регулирующими органами. Но что случилось, когда настал кризис? Отсутствие взаимодействия. Или даже хуже — регулирующие структуры пошли друг против друга. Давайте обратимся к делу банка Фортис12. Казалось бы, страны Бенилюкса — Бельгия, Нидерланды, Люксембург — эти три страны, которые ближе всего между собой в ЕС, должны были сотрудничать друг с другом. Однако они ни только не могли договориться между собой, но вступили в отчаянную борьбу за распределение сил внутри банка Фортис. Меморандум о взаимопонимании превратился в меморандум о непонимании. Я боюсь, что в этом вопросе я настроен негативно. Единственной возможностью взаимодействия регулирующих структур мне представляется создание определенного централизованного органа, который будет диктовать им все действия. Единственная организация, которая могла бы взять на себя такие полномочия, это Совет по финансовой стабильности. Посмотрим, сможет ли он развить достаточную мощь. Сейчас сложно судить.
П.Б.: Я надеюсь, мой вопрос не покажется Вам риторическим. В какой мере государственные органы принимают всерьез научные исследования, изыскания и мнение специалистов? Является ли существующий уровень взаимодействия достаточным или есть возможности для роста? Если мы обратимся к иным сферам (например, химия, биохимия или законодательство, связанное с применением наркотических веществ), мы увидим значительное расхождение между научным мнением и реализацией. Какова Ваша позиция на этот счет?
Р.П.: Я думаю, что политики, чиновники, законодатели, сотрудники финансовых министерств, работники Центробанков и даже мэры прислушиваются к ученым. Они, несомненно, прислушиваются ко мне и к моим коллегам. Дело не в том, прислушиваются они к нам и если да, то насколько серьезно, а в том, что во многих случаях научные исследования и точка зрения ученых возымели видимый эффект на предпринятые политические меры. Если посмотреть на действия Большой Двадцатки, мы увидим, что наш вклад довольно значителен. Научное мнение имеет там кое-какой вес. Конечно, мне бы хотелось, чтобы они делали так, как я им советую, но я не пойду на это, и Вы понимаете почему. Мы, ученые, не принимаем участие в политических компаниях. Мы, ученые, не организовываем операций по лоббированию. Банки Вашингтона тратят на лоббирование миллионы долларов в день. Что мы можем им противопоставить? Можно пытаться переиграть их, высказывая свои убеждения максимально громко, используя лучшие доступные аргументы, но это не означает победу. И все же политическая общественность прислушивается к нам лишь частично, поскольку они знают, что многое из того, что происходит в научной среде, недоступно для их понимания. Мы и сами многого не понимаем. Но нам, ученым, удалось объяснить некоторые вещи. Возьмите, например, случай так называемого макропруденциального надзора13, в рамках которого финансовая система и отдельные банки рассматриваются как часть связанного между собой комплекса, внутри которого необходимо принимать во внимание систему и системные атрибуты, а не просто отдельно стоящие банки. Чтобы определить, насколько жизнеспособен тот или иной банк, нужно установить жизнеспособность большого количества других банков, макроэкономическую обстановку в целом и т.п. Эта идея весьма доступна для восприятия. Ученые заявили о ней очень убедительно, и представители политических кругов осознали ее важность. Задачей второго проекта, в котором я принимал участие, было определение роли макроэкономического дисбаланса или так называемого глобального дисбаланса в подготовке почвы для развития финансового кризиса. И в этом случае не было четкого понимания со стороны людей, политиков и т.п. Но, я думаю, теперь понимание пришло; на сегодняшний день в политических кругах многие это понимают.
П.Б.: Вы говорите, что динамика последних трех десятилетий была положительной? Можно ли говорить об улучшении взаимопонимания?
Р.П.: Политики всегда были готовы принять во внимание мнение ученых, если оно было им на руку. В некоторых случаях они использовали научную мысль для достижения не тех целей, а в иных во благо. Но, как я и говорил, существует разница между тем, чтобы услышать, сделать правильные выводы и увидеть реализацию при наличии сильной, влиятельной, хорошо финансируемой оппозиции.
М.Б.: Наблюдая за мировой экономикой с высоты птичьего полета, как Вы считаете, изменится ли распределение сил между евроатлантическими странами и Восточной Азией (иными словами, странами с технологической, ресурсной, демографической, как в Китае, экономикой)?
Р.П.: С самого начала мне бы хотелось отметить, что я не считаю экономику Китая демографической. Но даже если это и так, то у Китая очень большие неприятности, поскольку демографическое положение Китая неутешительно. Судя по демографическому портрету Китая, политика одного ребенка не дала благоприятных результатов. Но мне кажется, это не лучший способ охарактеризовать экономику Китая.
Нет сомнений в том, что мягко регламентированная, очень открытая экономическая модель капитализма частично себя дискредитировала. С этой точки зрения, страны с более строгой правовой структурой и более активной политикой вмешательства в экономику (как Китай и Индия) считают правомерным замедленный процесс открытия своей экономики остальному миру и отсутствие содействия или даже запрет некоторых финансовых инноваций, которые не только поощрялись в развитых странах, но и приносили людям деньги. Это влияет на восприятие людьми экономической силы, несиловой мощи в целом, и в каком-то смысле некоторые перемены уже произошли в балансе сил между Европой и США, с одной стороны, и развивающимися странами — с другой. Было бы неверным предположить, что произошел решительный сдвиг сил в мире и что Америка распадется на части перед лицом китайской мощи и тому подобное, что является сильным преувеличением. Некоторые популярные сейчас историки делают подобные заявления, но я не думаю, что в ближайшие 30-40 лет это произойдет. Этим странам еще очень многое предстоит наверстать. И даже когда они наверстают упущенное, они столкнутся с различными экономическими проблемами, внутриполитическими сложностями, которые повлияют на их способность применять свою власть. На международной арене они все еще сравнительно слабы, и это должно измениться. Многие из этих проблем невозможно разрешить без солидного участия со стороны основных развивающихся стран. Многие из проблем, о которых мы говорим, носят глобальный характер. Они не являются проблемами исключительно США, исключительно Европы или Большой Семерки, которые могут самостоятельно справиться с этими сложностями (особенно в условиях глобального дисбаланса), поскольку они подразумевают взаимодействие между развивающимися и развитыми странами, огромные запасы иностранной валюты у развивающихся стран, государственные инвестиционные фонды и т.д. Хотя ситуация здесь противоречивая: с одной стороны, ЕС и США не могут решить все международные финансовые проблемы, но с другой — именно они еще многие годы будут господствующими финансовыми силами в мире. У Китая, на мой взгляд, это займет как минимум целое поколение, чтобы создать приемлемо развитую финансовую систему.
Примечания
1 В марте 2009 Комитет по денежно-кредитной политике сообщил о том, что вдобавок к установлению учетной банковской ставки на уровне 0,5% планируется прямое денежное вложение в экономику для того, чтобы сравняться с уровнем роста инфляции. Инструментом денежной политики теперь станет объем вложений, а не их стоимость (банковская ставка). Но цель денежной политики остается прежней — установить предел инфляции на уровне 2% на товары потребления (ВЕ).
2 FSA (Управление по финансовому регулированию и надзору Великобритании) является независимым негосударственным органом ответственным за регулирование и надзор за деятельностью всех инвестиционных, финансовых и банковских компаний, осуществляющих деятельность на территории Великобритании (ВЕ).
3 Базельский комитет по банковскому надзору основан в г. Базеле в 1974 году президентами центральных банков стран G10. Основными задачами Комитета являются внедрение единых стандартов в сфере банковского регулирования. С этой целью Комитет разрабатывает директивы и рекомендации для органов регулирования государств-членов. Эти рекомендации не являются обязательными для выполнения, однако в большинстве случаев находят своё отражение в национальных законодательствах государств-членов (ВЕ).
4 Совет по финансовой стабильности — международная организация, созданная странами Большой индустриальной двадцатки на Лондонском саммите в апреле 2009 года. Создан на базе Форума финансовой стабильности, существовавшего с 1999 года. Основной целью организации является выявление слабых мест в области мировой финансовой стабильности, разработка и применение регулирующей и надзорной политики в этой сфере (ВЕ).
5 Правило Волкера предполагает запрет на участие депозитных банков в торговле или владении ценными бумагами, инвестировании или спонсорстве хеджевых фондов или фондов прямых инвестиций. (Пол Волкер — председатель Консультативного совета по экономическому восстановлению США) (ВЕ).
6 Налог Тобина — предложение, выдвинутое лауреатом Нобелевской премии по экономике 1981 года Джеймсом Тобином, который заявил, что если ввести налог на операции с иностранными валютами, равный всего лишь 0,1%-0,25%, то это могло бы резко ограничить трансграничные валютные спекуляции, сделав большую часть из них невыгодными, и уменьшить их вред, особенно для развивающихся стран. В ноябре 2009 года Гордон Браун заявил, что налог Тобина может быть одним из возможных путей для создания резервного фонда, который мог бы предотвратить обширные банковские убытки в будущем наряду с другими мерами (ВЕ).
7 “Плохие активы” — это активы, реальная стоимость которых ниже заявленной (ВЕ).
8 В Международный валютный фонд входят 186 стран мира. Основные цели сотрудничества стран в рамках Фонда: способствовать международному сотрудничеству в валютно-финансовой сфере; содействовать расширению и сбалансированному росту международной торговли; обеспечивать стабильность валют; поддерживать упорядоченные отношения валютной области среди государств-членов; оказывать помощь в создании многосторонней системы расчётов между государствами-членами, а также в устранении валютных ограничений; временно предоставлять государствам-членам средства в иностранной валюте, которые давали бы им возможность исправлять нарушения равновесия в их платежных балансах (ВЕ).
9 Кредитный дефолтный своп (англ. credit default swap, CDS) — кредитный дериватив или соглашение, согласно которому “Покупатель” делает разовые или регулярные взносы (уплачивает премию) “Эмитенту” CDS, который берет на себя обязательство погасить выданный “Покупателем” кредит третьей стороне в случае невозможности погашения кредита должником (дефолт третьей стороны). “Покупатель” получает ценную бумагу — своего рода страховку выданного ранее кредита или купленного долгового обязательства. В случае дефолта, “Покупатель” передаст “Эмитенту” долговые бумаги (кредитный договор, облигации, векселя), а в обмен получит от “Эмитента” компенсацию суммы долга плюс все оставшиеся до даты погашения проценты (ВЕ).
10 Вольфганг Мюнхау — младший редактор “Файнэншиал Таймс”, автор еженедельной колонки, посвященной ЕС и европейской экономике (ВЕ).
11 Отчет Группы высшего уровня по финансовому надзору ЕС под председательством Жака де Ларозиера от 25 февраля 2009 года, Брюссель. Предписание дает рекомендации по организации и надзору за финансовыми учреждениями и рынками на территории ЕС, а также по усилению сотрудничества европейских стран по вопросам контроля финансовой стабильности, своевременному предупреждению и кризисным механизмам и глобальному взаимодействию органов контроля (ВЕ).
12 Банк Фортис — Бельгийско-Голландский банк, которому была оказана финансовая помощь в размере 11.2 миллиардов Евро правительствами Голландии, Бельгии и Люксембурга после того, как инвесторы покинули банк (ВЕ).
13 В мае 2009 Европейская комиссия выступила с предложением ряда амбициозных реформ, среди которых было создание нового Европейского совета по системному риску, отвечающего за макропруденциальный надзор. В июне 2009 Европейский Совет поддержал предложение комиссии (ВЕ).