Статья Михаила Борщевского и Виктора Ярошенко
Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 28, 2010
От редакции
ЭТА ЖИВУЧАЯ ЕВРОПА
Удивляясь галопу
Кочевых табунов,
Хоронили Европу,
К ней любовь поборов.
Сколько раз хоронили,
Славя конскую стать,
Шею лошади в мыле.
И хоронят опять.
Александр Кушнер
В последние месяцы нарастает разнобой мнений о том, какой будет следующая фаза развития финансового и экономического кризиса? Начался ли выход из него, каков “свет в конце туннеля” — или же рецессия продолжается, и следующая фаза кризиса — по крайней мере, для стран “золотого миллиарда” — дефляция и дальнейший спад производства?
Люди, сделавшие своей профессией пессимистические прогнозы (их охотно публикуют журналы и издательства) о судьбе Европы и евро — не без удовольствия предрекают если не распад, то колоссальный кризис Евросоюза. Однако накапливаются вопросы.
Может ли кризис развалить ЕС — и если да, то при каких обстоятельствах? Что, впрочем, означают слова: “развал ЕС”? Сработает ли принцип домино, если вслед за Грецией угроза дефолта надвинется на другие европейские страны, и далее поползет на север — к Ирландии, Англии?
Прежде всего будут ли достаточно действенными принимаемые финансовые меры особенно для “новых” членов ЕС? Выдержат ли заградительные редуты толщиной в триллион евро?
* * *
По нашему мнению, стабилизационные фонды ЕС должны оказаться достаточно эффективными, потому что в противном случае это означало бы, что закрывается общий рынок товаров, информации, услуг, рабочей силы, миграции, что на европейских дорогах воссоздаются таможни, возникает множество локальных, замкнутых рынков, что сразу же сделает их беззащитными не конкурентоспособными.
Мы предвидим возражения: дешевые товары из Юго-Восточной Азии, миграция из стран Азии, Африки и Латинской Америки и так задавят всех. Однако сильную и единую экономически, организационно, политически и технологически Европу победить труднее.
Разумеется, не только в пользу Объединенной Европы работает фактор живучести больших сверхбюро- кратических организаций, неповоротливых и слишком медленно реагирующих на изменения среды. Но, с другой стороны, трудно принимаются решения 27-ю странами, нелегко единым европейским экономическим правительствам, но быстрее и все-таки разумнее, чем всеми порознь и назло соседям.
Веками вызревало естественное внутриевропейское разделение труда. Скандинавские рыбаки, итальянские ткачи, испанские пастухи, немецкие машиностроители, французские виноделы… В нынешних условиях все стремительно меняется под напором азиатских производителей, успешно перенимающих европейские и американские технологии. Начиная с семидесятых годов многие европейские страны, как например Великобритания, лишились своих традиционных отраслей — судо-, авиа- и автомобилестроения, металлургии, угледобычи, нефтехимии; они освоили новые, не существовавшие прежде отрасли — информационные технологии (тоже отправленные на реализацию в Азию), технологии науки и инноваций, здравоохранения, образования, культуры, финансов, бизнеса, менеджмента, моды, кино- и шоу-индустрии, спорта, туризма. Казалось, в новом глобализированном мире это обеспечит Европе достойное место на долгий период времени. Кризис, разрушив привычное течение вещей, показывает, что это не так. Дисбалансы в экономике, финансах, социальной структуре, демографии, межкультурные и межрелигиозные столкновения — все это приводит к далеко идущим последствиям, которые, однако, единая Европа способна преодолеть, а распав- шаяся — нет.
Новое развивающееся межстрановое и межрегиональное разделение труда приводит к изменению коннотаций преуспевающих и отстающих стран.
Страны, которые не могут быть лидерами технологических, информационных, культурных новаций, становятся в лучшем случае “сервисными”, а не попавшие и в этот ряд — изгоями.
Во время любого кризиса, т.е. стойкого нарушения установившегося порядка обменов, с неизбежностью всплывают на поверхность общественного сознания противоречия и фобии, которые в периоды стабильности и роста лежат на дне. Кризис — как Темза во время отлива: много такого выходит на поверхность, на что мы предпочитали бы не глядеть.
Характерный пример такого развития событий мы наблюдаем сейчас.
Финансовые и политические проблемы Греции последних месяцев вызвали волну недовольства и новой, затихшей и ставшей было маргинальной критики.
Но уже в середине года из Греции начали приходить новости, вызывающие по меньшей мере осторожный оптимизм.
“Греция сократила дефицит бюджета за первые шесть месяцев 2010 года на 42 процента до 4,9 процента ВВП. Об этом сообщает AFP со ссылкой на данные Банка Греции… Пытаясь снизить дефицит, греческое правительство проводит целый ряд непопулярных у населения мер; среди них заморозка зарплат госслужащим и увеличение налогов…
Дефицит бюджета Греции в 2009 году составил 13,6 процента ВВП. На начало 2010 года дефицит опустился до 9,1 процента от ВВП, общий долг страны превысил 300 миллиардов евро. В текущем году Греция собирается погасить из него около 50 миллиардов”. News.ru (5.7.2010 г.)
Похоже, гибель Европы снова откладывается.
* * *
Хотелось бы напомнить, что само возникновение, долгое и кропотливое строительство Евросоюза стало возможным только после двух начавшихся в Европе страшных мировых войн 1914–1945 годов, в которых погибли десятки миллионов европейцев. За европейское единение очень дорого заплачено.
Сегодня живых свидетелей трагедии Европы первой половины двадцатого века остается все меньше, и соответственно — еще меньше число тех, кто помнит, почему и зачем создавался ЕС, что двигало людьми, которые его создавали в трудную послевоенную пору (У. Черчиллем, Ж. Моне, Л. Эрхардом, К. Аденауэром и др.).
Значительная часть современного населения ЕС не помнит, что это сообщество было создано не только для преодоления экономических трудностей послевоенной Европы, но прежде всего — для предотвращения новых конфликтов на континенте, для того, чтобы сделать невозможным возрождение в Европе каких бы то ни было форм тоталитаризма. Следовательно, чтобы на территории Европы не возникли снова лагеря уничтожения, стены, подобные Берлинской, чтобы не возникло противостояние военных пактов подобных НАТО и Варшавскому договору. Жан ле Гоф писал:
“Десять веков потратил средневековый Запад, чтобы сделать выбор между стоявшими перед ним альтернативами: замкнутая экономика или открытая, сельский мир или городская жизнь, в одной общей цитадели или в разных самостоятельных домах” (с. 13)
Возвращаясь к основополагающим идеям строителей Европейского Союза (Моне, Черчилль и др.), мы видим, что они были вызваны не прекраснодушными устремлениями идеалистов, а насущным императивом выживания европейских народов и европейской цивилизации.
Война кончалась. Многие люди в разных странах все чаще задумывались о будущем Европы. Жан Моне — экономист, эксперт, блестящий организатор военных поставок в годы войны, создатель и комиссар послевоенного плана восстановления и модернизации французской экономики, человек с необычайно широким видением будущего, писал в 1945 году:
“Страны Европы слишком ограничены размерами своей территории, чтобы обеспечить своим народам максимально возможное и, следовательно, необходимое процветание. Им нужны более обширные рынки… Процветание и соответствующий прогресс в социальной сфере требуют объединения европейских государств в некую федерацию или “европейское целое”, которое обеспечило бы их экономическое единство… Но этот план предполагает объединенную Европу, и не только в смысле сотрудничества, но и в смысле частичной, с согласия стран-участниц, передачи суверенитета чему-то вроде Центрального Совета, который имел бы власть снижать таможенные барьеры, создавать большой европейский рынок, препятствовать возрождению национализма”. Моне знал, что “возможно, объединенная Европа возникнет не завтра, но возрождение национализма не заставит себя ждать”.
А 9 сентября 1946 года в Цюрихе Черчилль произнес знаменитую речь, где призвал к созданию Соединенных Штатов Европы:
“Европейцы должны, насколько это возможно, переделать здание Европы, чтобы встроить его затем в международную структуру, способную обеспечить мир… Первым шагом станет партнерство между Францией и Германией… Время не ждет. Воспользуемся передышкой, чтобы создать Соединенные Штаты Европы; может быть, это будет называться иначе. Неважно, главное — начать сегодня же. Я вас умоляю: давайте двигаться вперед в этом направлении!”.
* * *
Глобализация вызвана не столько политическими причинами, сколько экономическими и не в последнюю очередь демографическими. Рост населения усилил проблемы противостояния между “богатым” Севером и “бедным” Югом — соответственно и рост потоков перемещения населения.
Феномен глобализации есть, в том числе, результат совпадения демографических, технологических и политических последствий завершения Второй мировой войны, создания концерна великих держав и ООН (включение Китая в число великих держав было первым признанием его демографического политического влияния).
Развитие ЕС следует прежде всего рассматривать в контексте глобализации, и в том числе как ее модель.
* * *
В этих условиях идея национальной самобытности претерпевает большие изменения в результате многосложного процесса взаимовлияния культур.
Этот процесс вызвал к жизни такие актуальные политические понятия, как толерантность и политкор- ректность.
Понятия эти вовсе не смешные, хотя ими часто спекулируют и потому вызывают у многих негативные реакции. Они являются главными кодовыми словами хрупкого современного мироустройства. Важно всегда помнить, что все эти установления — стена на пути к вражде и крови.
* * *
Сегодня все, кто предрекает распад Европы, сепаратисты, которые зовут к выходу из нее, хотели бы сохранить преимущества ЕС и лишиться докучливых евробюрократов.
Но кто будет сохранять необходимые общеевропейские институты и инфраструктуру — единую транспортную систему, стандарты и совместимость технических решений, свободную широкую торговую зону, кто будет защищать малые страны? Межэтническая война возникает там, где есть локальные этнические воинские формирования. В Европе пока нет единых вооруженных сил, армии национальны; и в принципе можно себе представить некоторые проблемы.
Мы неоднократно отмечали, что главным политическим поражением ЕС за всю его историю стала Гражданская война в Югославии, которая могла бы быть предотвращена своевременными экономическими мерами и политическим вмешательством ЕС в конфликт на его ранней стадии — начала 90-х годов. И все-таки именно потому, что существует единая европейская оборонительная концепция и НАТО — малые и слабые страны в ЕС чувствуют себя защищенными.
Можно (и даже легко) разрушить то, что существует; Первая мировая война разрушила баланс, существующий в Европе, и установление нового европейского равновесия потребовало целого века.
Югославия в смысле взаимоотношений между народами, ее населяющими, отступила на уровень до Первой мировой войны. Страны, возникшие на базе бывшего СССР, тоже находятся в критической зоне взаимных обид и недоверия, с трудом ищут и далеко не всегда находят почву и даже язык взаимодействия.
Глядя на эти примеры, евробюрократам, парламентариям и всем менеджерам сложнейших общеевропейских институций следует быть менее самоуверенными и более озабоченными; нужно разработать и наладить системы обратной связи с людьми в городах и селах; гражданское общество этих стран должно адекватно представлять свои интересы в европейских структурах.
Одним из факторов противостояния центростремительным силам развала должны быть эффективные и современные системы обратной связи, учитывающие позиции различных групп гражданского общества во всех регионах Европы, включая малые, периферийные и населяющие их социальные, религиозные и этнические группы.
Евросоюз, сложнейшее, хитроумно устроенное здание — главное достижение не только послевоенной Европы, но и результат ее многострадальной истории.
Слишком высокие цены заплатили все без исключения народы Европы за создание того, что сегодня называется Евросоюзом, который обеспечивает благоденствие и надежды ее составляющих.
Более того, Евросоюз — это важнейший фактор надежды для человечества, по-прежнему разделенного на нации, религии, расы, сословия и касты.
Будет ли ЕС развиваться в сторону большей централизации принятия решений (прежде всего финансовых)?
Скорее всего, да; европейские страны вынуждены будут вести более ответственную и скоординированную социальную и финансовую политику. Главная угроза сегодняшнему ЕС — это существенно различающийся уровень экономического развития и социальных ожиданий вступивших в него стран. Можно представить, что от него отколются некоторые страны; возможно, некоторые страны будут каким-то образом ограничены в правах и даже исключены (хотя такой процедуры и не предусмотрено); можно вообразить, что возникнет двухступенчатый союз с членством разного уровня. И все-таки даже возможный обвал европейской валюты, о котором так много говорят, — важный фактор, но недостаточный для развала Союза. Он более крепко сложен, чем можно предположить. Он сложен не только из ожиданий лучшего, но из страхов перед худшим, из памяти о прежних европейских войнах. Он состоит не из слов, а из трудно созданного, но реально действующего обширного законодательства, работающих институтов и главное — из согласованных интересов европейского рынка.
Михаил Борщевский
Виктор Ярошенко