Потенциал конфликта
Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 26, 2009
РОССИЯ И УКРАИНА
Потенциал конфликта
Виктор МИРОНЕНКО*
Проблема этноконфессиональных конфликтов в Украине удобнее всего рассматривать в контексте внутренней геополитики. Понятие это, как известно, ввел в научный оборот французский ученый Ив Лакост, применив методы геополитического анализа к исследованию структуры отдельных стран и отношения их частей-регинов. Такой подход весьма эффективен в отношении полиэтничных и многоконфессиональных государств, каковым, несомненно, является Украина, а также «транзитных» сообществ и стран, переживающих глубокую и всестороннюю трансформацию своих экономических и общественно-политических институтов. Применительно к Украине (крымско-татарской проблеме) этот подход уже успешно, на наш взгляд, применил молодой российский исследователь Олег Рябцев1.
Однако, прежде чем перейти собственно к Украине, следует рассмотреть, хотя бы в первом приближении исторический и геополитический (в общепринятом, а не в указанном выше смысле) контексты.
Перекройка границ в Европе всегда была следствием вооружённых конфликтов разной интенсивности и длительности, в том числе, и двух мировых войн. В новейшее историческое время реструктуризация европейского пространства происходит в относительно мирных формах. В этом, на наш взгляд. непреходящая заслуга позднего советского руководства и Михаила Горбачёва лично, что бы ни говорили его противники и недоброжелатели. Масштабы этой реконструкции, её глубина беспрецедентны, даже если оставить в стороне грандиозный проект Европейского Союза, заслуживающий отдельного рассмотрения. В Европе за двадцать последних лет произошло одно государственное объединение (Германии) и три разделения (СССР, Чехословакии и СФРЮ).
Самым мягким из них, «бархатным», как и предшествовавший ему демонтаж мобилизационной общественно-политической модели в ЧССР, было разъединение Чехии и Словакии. Наиболее драматичным и, увы, кровопролитным был распад СФРЮ. Относительно последнего в ЕС можно ныне наблюдать лёгкую эйфорию2. Отчасти она обоснована — удалось сделать немало по умиротворению «порохового погреба Европы». Однако, конфликтный потенциал распада СФРЮ, на наш взгляд, пока что лишь купирован, но не исчерпан. Относительный успех на Балканах можно отнести в равной мере и на счёт политики ЕС, и на счёт радикальной смены доминирующих геополитических тенденций в Европе и в мире. Изменилась на противоположную общая направленность реструктуризации европейского пространства. На смену тенденции разделения, которая доминировала в Европе с середины XIX века, пришла и набирает силу интегративная тенденция. Хотя не везде и с разной силой. Старая европейская парадигма — деления на национальные государства ещё далеко не преодолена. А в Восточной и Центральной Европе после распада СССР она обрела второе дыхание.
Союз Независимых Государств (СНГ) не стал для неё большим препятствием. СНГ должен был помочь сохранить экономические связи и удержать бывшие союзные республики, по крайней мере, большинство из них, в парадигме взаимосвязанной общественно-политической модернизации, но этих надежд он не оправдал. Свою роль в том, что распад СССР произошёл относительно бесконфликтно СНГ, впрочем, сыграл. Исключение составляет, пожалуй, лишь недавний вооружённый конфликт в Южной Осетии, в котором, не считая армяно-азербайджанский конфликт, начавшийся ещё в советское время, впервые были вовлечены новые независимые государства Европы — Грузия и Российская Федерация. Корни этого конфликта, как и корни конфликта в Абхазии, а также трёх других крупнейших конфликтов на постсоветском пространстве — Нагорно-Карабахского, Приднестровского и Чеченского, конечно, уходят в последние годы СССР. Но непосредственные причины его следует искать внутри Северной Осетии и Абхазии, в России и Грузии, а также в новых гео политических обстоятельствах, и, в первую очередь, в глобальном соперничестве за источники и пути доставки энергоносителей.
Точно также, несмотря на то, что во всех конфликтах на постсоветском пространстве, хорошо видна этническая и конфессиональная составляющие, главной движущей силой в них были всё же не этнические или религиозные противоречия, а соперничество местных элит. Ещё до формального распада СССР, в условиях относительной либерализации внутри них начался раздел сфер влияния, выпадающих из рук коммунистической партии власти и собственности.
Хорошо видна и ещё одна разделительная линия этой борьбы. Она велась одновременно и внутри национальных элит и вовне, со слабеющим влиянием Москвы, как общесоюзного центра. Это была, как мы уже отмечали, не борьба за национальные идеалы и веру, а борьба за собственность и политическое влияние. Однако, облечена она была в этноконфессиональную форму, и ей повсеместно сопутствовала апелляция к национальным или религиозным чувствам. Обращение к этим самым чувствительным струнам человеческой души вызвано было и тем, что мотивации элит и масс не совпадали. Для одних основным мотивом было желание освободиться от политической опеки и контроля со стороны Москвы, а для других — преодолеть социально-экономическое неблагополучие и обрести гражданские права. Перед элитами союзных республик, ориентировавшимися на государственный суверенитет, встали две задачи — склонить к разрыву с Москвой колеблющихся её представителей, с одной стороны, и убедить массы в том, что их чаяния свободы и благополучия осуществимы лишь в национальном государстве. С обеими задачами они успешно справились, но получили новые очаги этноконфессиональной напряжённости.
Примером этого могут служить два референдума, проведенные в 1991 году в Украине — всесоюзный в марте и всеукраинский в декабре. Учёные и политики до сих пор ломают голову над тем, как в течение чуть более полугода в настроениях людей могли произойти такие глубокие изменения. На первом всесоюзном референдуме 70,2% людей, принявших в нём участие в УССР, высказались за сохранение Советского Союза. Правда, на определённых условиях, сформулированных не без политического лукавства украинскими властями в дополнительном вопросе3. А уже через полгода на Всеукраинском референдуме 90,32% высказались за полный государственный суверенитет, поддержав Акт о провозглашении независимости Украины от 24 августа 1991 года4.
Построенная на принципе классовой борьбы мобилизационная общественно-политическая модель СССР оттеснила этнические и конфессиональные противоречия из политики в сферу культуры и бытовых отношений. Чудовищной ценой, в том числе и ценой физического уничтожения целых социальных слоёв и перемещения больших этнических групп в СССР была достигнута беспрецедентная степень социальной однородности. Однако, как выяснилось, индивидуальная идентификация по национальному или религиозному принципу никуда не девалась. СССР стал «расползаться» по швам «сталинской этнонациональной выкройки» — по произвольно проведенным границам национальных республик. При этом конфессиональный фактор в расчёт вообще не принимался. Когда же демонтаж мобилизационной общественной модели дошёл до несущих конструкций, до реальной политики, пришлось, как и прежде, например, в начале Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., обращаться не к пролетарскому интернационализму, а к национальным чувствам.
Так, например, в Закарпатской области Украины перед лицом поднимающего голову в западных областях УССР агрессивного национализма представители непризнанного этнического меньшинства русин обратились к Президенту СССР М. Горбачёву с просьбой о признании закарпатских русин этническим меньшинством. В отличие от послевоенного времени, когда Н.Хрущёву сравнительно легко удалось убедить И. Сталина не заниматься этим вопросом, а просто записать всех русин украинцами, М. Горбачёв поручил секретарю ЦК КПСС А. Дзасохову встретиться с ними. Встреча не состоялась, но в самой её подготовке можно усмотреть готовность и намерение части союзного руководства бороться со вспышками национализма и сепаратизма в союзных республиках любыми средствами, в том числе и «встречным пожаром» — национализмом автономных образований. Из этого, правда, ничего не получилось. Во-первых, не хватило времени, а во-вторых, республиканским лидерам удалось перехватить инициативу у союзного центра. Они пообещали автономным образованиям столько суверенитета, сколько, как немного позднее выразился Президент РФ Б. Ельцин, они смогут проглотить.
В результате либерализации и суверенизации «наперегонки»
в сочетании с не менее спешной приватизацией государственной собственности и
так называемой «шоковой терапией», образовалась взрывоопасная смесь из старых
слегка подзабытых этноконфессиональных противоречий и новых, вырастающих из
резкой и внезапной имущественной дифференциации. Разразившийся летом
Таким образом, даже этот беглый обзор внутренних исторических и внешних геополитических обстоятельств, позволяет сделать вывод о том, что они не только не препятствуют возможным этноконфессиональным конфликтам, но и благоприятствуют им. Ещё более высока в этих условиях вероятность конфликтов социальных. Можно также предположить, что при устойчивой идиосинкразии новых политических элит к идеологии вообще социальные конфликты здесь с неизбежностью будут приобретать либо этническую, либо конфессиональную окраску. Происходить это будет к тому же в условиях неразвитости институтов гражданского общества, там, где государственный аппарат, не имеет опыта регулирования межэтнических и межконфессиональных отношений в условиях даже относительной экономической и политической свободы, склонен прибегать к избыточному насилию. А это, как известно,, вещь бесполезная и очень опасная.
Наибольшую опасность, на наш взгляд, представляет вовлечение государств в такие конфликты. В каждом таком случае невозможно предвидеть масштабы, какие может приобрести локальный конфликт. Мировое сообщество, оказавшись перед дилеммой права нации на самоопределение и государственного суверенитета, не имеет надёжных средств предотвращения, локализации и урегулирования конфликтов, участниками которых являются суверенные государства. Конфликты в Косово и в Грузии (Южной Осетии) дают тому наглядный пример. «И Россия, и страны Запада просто запутались, — справедливо отмечает российский исследователь А. Макарычев, — в том, что касается соотношения единичного и всеобщего, нормы и исключения»6.
Понятно, что угроза, которую такие конфликты представляют для всей системы международной безопасности, пропорциональна размеру втянутых в конфликт стран. В свете этого, по меньшей мере, странным выглядит, спокойствие, с которым экспертное сообщество относится к тому, в каком направлении развиваются отношения между двумя крупнейшими государствами на постсоветском пространстве — Россией и Украиной.
После периода относительного
потепления российско-украинских отношений в 2001 — 2004 гг. они вступили в
полосу охлаждения, отчуждения а затем, после так называемой «оранжевой революции»
в Украине и в полосу информационно-пропагандистской войны7.
Контакты на высшем уровне, а именно на этом уровне, как правило, ранее
разрешались наиболее острые споры, были фактически заморожены. Деятельность
отдельных комитетов и подкомиссий Большой межгосударственной комиссии
продолжалась, но в большинстве случаев сводилась к констатации имеющихся
разногласий. Оборот взаимной торговли с начала 2000-х годов последовательно
возрастал. В
замедлились.
Создаётся впечатление, что такое развитие событий вписывается в некоторые популярные в определённых кругах геополитические концепции. «Поскольку Украина движется в сторону Европы, — говорит, например, З. Бжезинский, — имперские амбиции России ослабевают, и у нее остается только один путь — следовать за своим старшим братом. У России просто не будет другого выбора — из-за ее огромных территорий, демографического кризиса и растущей силы восточных соседей»9.
Идея максимального отдаления Украины от России с целью принудительной «демократизации» последней не нова. В чём-то с ней даже можно было бы согласиться, если бы не отрицание альтернативности исторического развития, сознательное упрощение ситуации, и упорное нежелание замечать колоссальные риски при попытке её осуществить на практике.
Если российско-украинские отношения сохранят свою нынешнюю
направленность и динамику, следующим этапом станет свёртывание и разрыв
остающихся экономических связей, торговые войны и т.п. Споры, периодически
возникающие вокруг цен, таможенных сборов, тарифов и, особенно, поставок
природного газа и его транзита в Центральную и Западную Европу в конце марта
И всё же столкновения экономических интересов и политические разногласия, как бы остры они не были, сами по себе не могут привести к масштабному межгосударственному конфликту. Несмотря на экономический эгоизм, усилия сторонников ускоренной национализации истории, культуры, церкви в Украине и противостоящих им российских приверженцев имперских идейно-политических конструкций общая социально-культурная ткань, формирующаяся бесчисленными и плохо поддающимися формальному анализу связями на личностном уровне достаточно прочна. До сих пор она выдерживала напряжение и амортизировала периодически возникающие конфликты. Но, как показывает исторический опыт, достаточно ей быть порванной в одном месте, чтобы она начала расползаться по всем швам.
«Могут ли таким слабым местом стать тлеющие очаги этнической или межконфессиональной напряжённости в Украине?» — вот вопрос, на который нужно ответить. На наш взгляд, могут и непременно станут, ели не отнестись к ним с той серьёзностью, которой они заслуживают. Для этого, прежде всего, необходимо хорошо представлять себе некоторые исторические и геополитические особенности Украины.
Территории, занимаемые сегодня Украиной, и доминирующий на них этнос всегда были в центре пересечения экономических интересов, политических интенций и культурных влияний более однородных в национально-культурном и более сильных в экономическом и политическом отношениях этносов, социумов и государственно-политических образований. В разное время это были норманны (варяги), хозары и кочевники Великой Степи, Византийская империя, Королевство Польское, Московское царство, Речь Посполитая, Отоманская Порта, Авсро-Венгерская и Российская империи.
В 1991 году Украина, наконец, обрела государственную независимость. И уже в 2004 году стала пограничным государством между расширившимся Европейским Союзом и Российской Федерацией. С марта 2009 года наряду с Беларусью, Молдовой, Грузией, Арменией и Азербайджаном — частью так называемого «Восточного партнёрства», представляющего своеобразный лимитроф ЕС.
Процесс формирования национальной территории Украины
завершился по европейским мерка с большим опозданием — по существу, в
Не разделяя в принципе популярные сегодня суждения о некоей беспрецедентной жертвенности украинской истории, отметим, что процесс обретения национальной территории и государственности в Украине действительно был долгим и мучительным. Достаточно вспомнить масштабы и обстоятельства голода 1932-1933 гг. Но возможно и другое измерение украинской истории. Украина провозгласила свою национальную государственность на территории, которую никогда не рассчитывали получить самые восторженные и преданные её адепты и поборники.
Большая густозаселённая территория — это большое, очень большое приобретение Украины. Но одновременно это и большая проблема. Процесс формирования украинской нации не завершён. Спор о том, какую нацию следует формировать в Украине — политическую или этническую продолжается. Современное украинское общество в этническом и конфессиональном отношениях плюралистично. Это, как и большая территория, — большое преимущество, если уметь этим воспользоваться. Но, с другой стороны, постоянно присутствует угроза конфликтов на национальной или религиозной почве. Категорическим политическим императивом в такой ситуации выступает взвешенная, сугубо осторожная государственная политики как в отношении национальных или религиозных меньшинств внутри страны, так и в отношении соседних государств, где некоторые из этих меньшинств являются большинством — Польши, Венгрии, Румынии, Турции и, конечно, Российской Федерации. Понимание этого в украинском политике присутствует, но выработать её пока что не удалось ни одной из трёх украинских администраций — Л. Кравчука, Л. Кучмы и В. Ющенко.
Второй ещё более сложный вопрос стоит так: «Могут ли локальные этноконфессиоанльные конфликты в Украине при сохранении вполне обозначившейся конфронтационной парадигмы российско-украинских отношений привести к большому межгосударственному конфликту?»
Или даже так: «Являются ли российско-украинские межгосударственные противоречия потенциальным этноконфессиональным конфликтом и, если да, к чему это может привести в будущем?»
Начнём со второго вопроса. На него можно было бы ответить кратко: «Нет, не являются». Межэтнические и межконфессиональные отношения в Украине, несомненно, оказывают существенное влияние на состояние двусторонних межгосударственных отношений. Но это — конфликт интересов, больше частных, чем национальных, а не этноконфессиональный конфликт. Его пытаются такими сделать или, по крайней мере, представить таковыми. И в России, и в Украине сложились «партии войны», ведущие политическую игру без правил и ограничений, на реальных и надуманных противоречиях, в том числе и этноконфессиональных. Имена эти хорошо известны и в России, и в Украине и, на наш взгляд, не заслуживают лишнего упоминания. Их зачастую провокационные высказывания и действия объясняются не только защитой своеобразно понимаемых национальных интересов. Используя национальные чувства в своих личных или корпоративных целях, например для быстрой мобилизации электората, они, очевидно, не видят большой опасности в этом, полагаясь на прочность уз, связывающих два народа и невозможность широкомасштабного конфликта между ними. История, в том числе и европейская, говорит о том, что это глубокое заблуждение. Для восстановления нормальных отношений между отдельными народами и странами, например, Германии и Франции, нередко требовались десятилетия, а то и века. А для большой войны часто достаточно было небольшого инцидента, даже самого незначительного кровопролития.
Общественные науки в России и Украине пока что ограничиваются историческими изысканиями, констатацией сложившегося положения вещей или изучением отдельных конфликтных ситуаций. В дискуссиях, не прекращающихся с момента государственного разделения, всё перемешано — этнографические, исторические концепции, конфликт экономических интересов, этнические мотивы и конфессиональные споры, внешнеполитические ориентации и т.п. Так, уже упоминавшийся нами А. Макарычев справедливо, на наш взгляд, отмечает, что «Россия сознательно соединяет и перемешивает в своей «повестке дня» в отношении к Украине три различных типа вопросов, относящихся к сфере безопасности, идентичности и демократии. Соответственно российское руководство вынуждено постоянно употреблять слова из разных языковых регистров, что часто приводит либо к смешению понятий, либо к неоправданному расширению проблемного поля»11.
На наш взгляд, не споры относительно этногенеза русских и украинцев, и не конфессиональные споры лежат в основе политического противостояния Украины и России. Речь все-таки идёт не о XVII, а о XXI веке, и о Европе, а не о маргинальных сообществах с пережитками трайбализма и религиозной нетерпимости. Однако, поскольку государственное разделение прошло и по человеческому массиву, в котором индивидуальные этнические и конфессиональные идентификации демонстрируют поразительную живучесть, и в обеих странах имеется немало политиков, не брезгующих пользоваться этим, имеет смысл внимательнее присмотреться к этому измерению российско-украинских отношений в новейшее время.
Рассмотрим вначале этнографическую ситуацию в Украине.
В 2001 году в Украине была проведена перепись населения. По её результатам (Таблица 1) можно судить об этнической структуре украинского общества. Было зафиксировано увеличение доли украинцев (титульного этноса) по сравнению с предыдущей переписью: с 72,7% в 1989 году до 77,8% в 2001 году. Сократилась доля второй по численности этнической группы — русских: с 22,1% в 1989 году до 17,3% в 2001 году.
Большая убыль русских отмечена в Крыму, в Донецкой, Харьковской, Днепропетровской, Луганской, Одесской, Запорожской областях и в Киеве. Многолетняя тенденция к уменьшению доли титульного этноса, сменяется резким уменьшением доли русских. Объясняется это переселением части русских в Российскую Федерацию и изменениями индивидуальных идентификационных предпочтений оставшихся под влиянием провозглашения государственного суверенитета Украины12 (табл. 1).
Более всего сократилась численность евреев — почти в 8 раз в период между переписями 1959 года и 2001 года и в 5 раз в 1989-2001 годах. Будучи в 1989 году третьей по численности группой, евреи стали занимать в 2001 году лишь десятое место. Такое резкое сокращение обычно связывают с репатриацией в Израиль и эмиграцией в Германию и США.
Число поляков в 1959-2001 годах сократилось в 2,5 раза. Польская община в Житомирской области, например, самая крупная в Украине, уменьшилась в 2,1 раза, в Хмельницкой области — в 3 раза, в Львовской области — в 3,1 раза (без учёта поляков, выселенных в 1944-1946 годах в Польшу). Ещё быстрее сокращалось число поляков в Тернопольской и Винницкой областях, а также в Киеве.
Возвращение из Средней Азии депортированных крымских татар привело к увеличению их численности с 46,8 тысячи чел. в 1989 году до 248,2 тысячи. Они стали пятой по численности этнической группой Украины после украинцев, русских, белорусов и молдаван.
Все меньшинства, за исключением крымских татар, румын, армян, сократились численно. Общая их убыль составила 500,8 тысяч человек. Вместе с русскими в 1989-2001 годах Украина потеряла 3522,3 тысячи не украинцев, а приобрела 122,6 тысячи новых украинцев, тем самым став чуть более моноэтнической.
Таблица 1.
Изменение этнической структуры населения Украины в целом в 1959-2001 годах (по данным переписей)
|
Этнические группы |
Доля этнической группы |
Численность этнической группы |
Абсолютный прирост |
||||||||
|
1959 |
1970 |
1979 |
1989 |
2001 |
1959 |
1970 |
1979 |
1989 |
2001 |
||
|
Украинцы |
76,8 |
74,9 |
73,6 |
72,7 |
77,8 |
32158,5 |
35283,9 |
36489, |
37419,1 |
37541,7 |
122,6 |
|
Русские |
16,9 |
19,4 |
21,1 |
22,1 |
17,3 |
7090,8 |
9126,3 |
10471,6 |
11355,6 |
8334,1 |
-3021,5 |
|
Белорусы |
0,69 |
0,82 |
0,82 |
0,86 |
0,57 |
290,9 |
385,8 |
406,1 |
440, |
275,8 |
-164,2 |
|
Молдаване |
0,58 |
0,56 |
0,59 |
0,63 |
0,54 |
241,7 |
265,9 |
293,6 |
324,5 |
258,6 |
-65,9 |
|
Крымские татары |
– |
– |
– |
0,09 |
0,52 |
– |
– |
– |
46,8 |
248,2 |
201,4 |
|
Болгары |
0,52 |
0,5 |
0,48 |
0,45 |
0,43 |
219,4 |
234,4 |
238,2 |
233,8 |
204,6 |
-29,2 |
|
Венгры |
0,36 |
0,33 |
0,33 |
0,32 |
0,33 |
149,2 |
157,7 |
164,4 |
163,1 |
156,6 |
-6,5 |
|
Румыны |
0,24 |
0,24 |
0,25 |
0,26 |
0,31 |
100,9 |
112,1 |
121,8 |
134,8 |
151,1 |
16,3 |
|
Поляки |
0,87 |
0,63 |
0,52 |
0,43 |
0,3 |
363,3 |
295,1 |
258,3 |
219,2 |
144,1 |
-75,1 |
|
Евреи |
2,01 |
1,65 |
1,28 |
0,95 |
0,22 |
840,3 |
777,1 |
634,2 |
486,3 |
103,6 |
-382,7 |
|
Армяне |
0,07 |
0,07 |
0,08 |
0,1 |
0,21 |
28, |
33,4 |
38,6 |
54,2 |
99,9 |
45,7 |
|
Греки |
0,25 |
0,23 |
0,21 |
0,19 |
0,19 |
104,4 |
106,9 |
104,1 |
98,6 |
91,5 |
-7,1 |
|
Татары |
0,15 |
0,16 |
0,18 |
0,17 |
0,15 |
61,5 |
76,2 |
90,5 |
86,9 |
73,3 |
-13,6 |
|
Цыгане |
5, |
0,06 |
0,07 |
0,09 |
0,1 |
22,5 |
30,1 |
34,4 |
47,9 |
47,6 |
-0,3 |
|
Азербайджанцы |
– |
0,02 |
0,03 |
0,07 |
0,09 |
– |
10,8 |
17,2 |
37, |
45,2 |
8,2 |
|
Грузины |
0,02 |
– |
– |
– |
0,07 |
11,6 |
– |
– |
– |
34,2 |
– |
|
Немцы |
0,06 |
0,06 |
0,07 |
0,07 |
0,07 |
23,1 |
29,9 |
34,1 |
37,8 |
333, |
-4,5 |
|
Гагаузы |
0,05 |
0,06 |
0,06 |
0,06 |
0,07 |
23,5 |
26,5 |
29,4 |
32, |
31,9 |
-0,1 |
|
Не украинцы |
23,2 |
25,1 |
26,4 |
27,3 |
22,2 |
9710,5 |
11842,6 |
13120,3 |
14032,9 |
10510,6 |
-3522,3 |
|
Все население |
100, |
100, |
100, |
100, |
100, |
41869, |
47126,5 |
49609,3 |
51452, |
48052,3 |
– |
Источник: http://www.ukrstat.gov.ua/Perepis/PidsPer_r.htm.
Национальные меньшинства неравномерно расселены по территории Украины. По этому признаку они могут быть разделены на две группы. К первой можно отнести евреев, армян, белорусов, грузин и азербайджанцев. Они относительно равномерно расселились по всей Украине. Для другой группы характерна историческая привязанность к определённым территориям. В неё входят болгары, молдаване, греки, гагаузы, поляки, румыны, крымские татары и венгры.
В отличие от русских, евреев, поляков или белорусов в Украине, уменьшающихся численно, численность этих меньшинств относительно стабильна. Это относится к молдаванам в Одесской области в районе Балты, а также в Буджаке и в Хотинском районе Черновицкой области. На прежнем уровне остаётся численность венгров, компактно проживающих в Закарпатье. Большинство румын, по-прежнему, проживает на юге Черновицкой области в Сторожинецком, Глыбокском и Герцаевском районах, городе Черновицы, а также в восточной части Закарпатья (Марамуреш). Их численность в 1989-2001 годах увеличилась на 16 тысяч человек благодаря высокой рождаемости в сельской местности. Небольшое количество словаков проживает в Закарпатье. Следует, однако, иметь в виду и то, что по обе стороны словацко-украинской границы имеется внушительный этнический массив русин, признанных этническим меньшинством в Словакии, и не признаваемых таковым в Украине. Русские в этом отношении занимают промежуточное между двумя группами положение — они есть во всех регионах Украины, но число их увеличивается по мере продвижения с Запада и Севера на Восток и Юг.
Территория Украины в целом по этническому составу может быть разделена на три зоны. В первую, где украинцы составляют более 88%, входят почти все области Западной Украины, за исключением Закарпатской и Черновицкой. А также вся Северная Украина — Житомирская, Киевская без города Киев, Черниговская и Сумская области и Центральная Украина — Хмельницкая, Винницкая, Черкасская, Кировоградская, Полтавская области. Здесь проживает 51,4% всех украинцев — 19 283 700 человек.
Во второй зоне украинское население преобладает, составляя от 83% до 70% всего населения. Она включает восток страны — Днепропетровскую, Запорожскую и Харьковскую области, юг — Херсонскую и Николаевскую области и Киев. В ней проживают 27,6% всех украинцев — 10 345 500 человек и 30,3% всех русских — 2 526 300 человек.
И, наконец, в третьей зоне доля украинцев во всем населении варьируется от 60% до 20%, а русских — от 38% до 70%. В эту зону входят Луганская, Донецкая области, Крым и Севастополь. Здесь проживает 12,8% всех украинцев — 4 793 100 человек и 51,4% всех русских — 4 186 600 человек.
На этом общем фоне выделяются анклавы с весьма пёстрым национальным составом населения. К ним можно отнести Одесскую область. Украинцы здесь составляют 62,8%, русские — 20,7%, болгары — 6,1%, молдаване — 5%, гагаузы — 1,1%, евреи — 0,5%, армяне — 0,3%, цыгане — 0,2%). Черновицкую область: украинцы — 75%, румыны — 12,5%, молдаване — 7,3%, русские — 4,1%, поляки — 0,4%, евреи — 0,2%, белорусы — 0,2%). И Закарпатскую область: украинцы — 80,5%, венгры — 12,1%, румыны — 2,6%, русские — 2,5%, цыгане — 1,1%, словаки — 0,5%, немцы — 0,3%. Сюда же, по-видимому, следует отнести и Крым, где русские составляют 58,3% от всего населения, украинцы — 24,3%, крымские татары — 12%, белорусы — 1,4%, татары — 0,5%, армяне — 0,4%, евреи — 0,2%, поляки — 0,2%, молдаване — 0,2%, азербайджанцы — 0,2%.
Украинский
исследователь А. Бойко отмечает, что этническая палитра Украины имеет ряд особенностей,
которые накладывают свой отпечаток на характер и динамику общественных
процессов13. В самом общем виде они
таковы. Традиционное преобладание в этническом составе населения страны
коренной нации — украинцев. В
В Украине проживает 8,34 млн. русских
(17,3%). Характерно, что сравнительно высокий процент русского населения в
этнической структуре Украины сформировался в советское время, в
Поскольку украинцы и русские фактически составляют 95,1% всего населения, «русский фактор» имеет большое значение, он явно выступает в качестве индикатора и регулятора возникающих этноконфессиональных напряжений и конфликтов в Украине.
Ещё одной особенностью Украины является неравномерная динамика изменений численности различных этнических сообществ. По вполне понятным причинам украинские учёные обращают особое внимание на титульный этнос — украинцев15. В советские годы, действительно, в УССР доля украинцев сокращалась. (Таблица 2). Исключениями из-за высокого естественного прироста населения в сельской местности являлись Львовская и Тернопольская области. А также Киев за счет сокращения притока в столицу сельских жителей, Черновицкая и Закарпатская области, где имели место украинизация и ассимиляция местных этнических меньшинств. По переписи 2001 года доля украинцев почти везде увеличилась — от 2-4%% до 5-6%% (табл. 2).
К особенностям этнической структуры Украины следует отнести также исторически обусловленное своеобразие этнического состава населения разных её регионов. Венгры живут в Закарпатье, румыны и молдаване — в Северной Буковине, греки в Приазовье, крымские татары в Крыму.
Таблица 2.
Изменение доли и численности украинцев по регионам Украины в 1959-2001 гг. (поданным переписей)
|
Области |
Доля украинцев |
Численность украинцев |
Абсолютный прирост |
||||||||
|
1959 |
1970 |
1979 |
1989 |
2001 |
1959 |
1970 |
1979 |
1989 |
2001 |
||
|
Тернопольская |
95,2 |
95,8 |
96,8 |
96,7 |
97,8 |
1030,2 |
1107, |
1123,1 |
1126,4 |
1138,5 |
12,1 |
|
Ивано-Франковская |
94,8 |
95,1 |
95,2 |
95,2 |
97,5 |
1037,7 |
1186,8 |
1263,7 |
1342,9 |
1371,2 |
28,3 |
|
Волынская |
94,5 |
95, |
94,8 |
94,8 |
96,9 |
842, |
924,9 |
962,1 |
1001,3 |
1025, |
23,7 |
|
Ровенская |
93,2 |
93,3 |
93,2 |
93,2 |
95,9 |
864,8 |
979,6 |
1041,2 |
1085,7 |
1123,4 |
37,7 |
|
Винницкая |
91,8 |
92,2 |
91,8 |
91,6 |
94,9 |
1966,4 |
1960,8 |
1872,7 |
1757,9 |
1674,1 |
-83,8 |
|
Львовская |
86,4 |
87,8 |
89,6 |
90,4 |
94,8 |
1818,3 |
2134,4 |
2298,6 |
2464,7 |
2471, |
6,3 |
|
Хмельницкая |
90,3 |
90,8 |
90,8 |
90,4 |
93,9 |
1452,9 |
1466,9 |
1413,1 |
1374,7 |
1339,3 |
-35,4 |
|
Черниговская |
94,5 |
93,7 |
92,7 |
91,6 |
93,5 |
1468,2 |
1462,9 |
1387,6 |
1292,1 |
1155,4 |
-136,7 |
|
Черкасская |
94,1 |
92,8 |
91,7 |
90,4 |
93,1 |
1413,1 |
1425,1 |
1417,6 |
1381,7 |
1398,3 |
16,6 |
|
Киевская |
93,3 |
92,2 |
90,6 |
89,3 |
92,5 |
1602, |
1689,1 |
1743,8 |
1729,2 |
1684,8 |
-44,4 |
|
Полтавская |
93,4 |
91,3 |
89,4 |
87,8 |
91,4 |
1524,6 |
1557,6 |
1557, |
1536,6 |
1481,1 |
-55,5 |
|
Житомирская |
84,5 |
85,2 |
85, |
84,9 |
90,3 |
1355,2 |
1383,9 |
1353, |
1306,1 |
1255, |
-51,1 |
|
Кировоградская |
88,6 |
88,2 |
86,9 |
85,3 |
90,1 |
1079,8 |
1110, |
1078,8 |
1047, |
1014,6 |
-32,4 |
|
Сумская |
88, |
87,2 |
86,5 |
85,4 |
88,8 |
1330,8 |
1312,1 |
1267,2 |
1220,5 |
1152, |
-68,5 |
|
Киев |
60,1 |
64,7 |
68,7 |
72,5 |
82,2 |
663,9 |
1056,9 |
1455,6 |
1863,7 |
2110,8 |
247,1 |
|
Херсонская |
81,1 |
78,3 |
76,7 |
75,8 |
82, |
668,1 |
806,8 |
894,6 |
936,9 |
961,6 |
24,7 |
|
Николаевская |
81,2 |
78,9 |
77,4 |
75,6 |
81,9 |
822,8 |
905,6 |
962,5 |
1003,6 |
1034,5 |
30,9 |
|
Закарпатская |
74,5 |
76,6 |
77,8 |
78,3 |
80,5 |
686,5 |
808,1 |
898,6 |
976,7 |
1010,1 |
33,4 |
|
Днепропетровская |
77,7 |
74,5 |
72,8 |
71,6 |
79,3 |
2102,9 |
2492,1 |
2647,5 |
2769,6 |
2825,8 |
56,2 |
Источник: С.А. Тархов. Итоги переписи населения Украины 2001 года. / Четвертые сократические чтения по географии. Научные теории и географическая реальность. (Сборник докладов/Под редакцией В.А. Шупера) М.: Эслан, 2004.
Несколько особо стоит вопрос о языке, поскольку он
приобрёл особое звучание в российско-украинских отношениях, хотя затрагивает
интересы и многих других национальных меньшинств Украины. Согласно переписи
Данные переписи 2001 года
свидетельствуют о том, что, несмотря на сокращение доли русских — с 22,1%
до 17,3%, доля тех, кто считает русский язык родным, остаётся высокой и
составляла в 2001 году не 17,3%, а 29,72%. Украинский язык считали родным 67%
всего населения страны, хотя украинцы составляли 77,8% всего населения. То
есть, более 10% лиц, идентифицирующих себя как украинцев, не считают украинский
язык своим
родным17.
Сюда же можно отнести и проблему языка обучения. Обретение
украинским языком статуса государственного (Закон о языках, 1989 (?) г.),
считают украинские исследователи, не означало автоматического сужения сферы
влияния языков других национальных меньшинств. Так, в
Однако, даже простое сравнение приведенных выше цифр с более поздними данными говорит о значительном и заметном сужении сферы влияния языков меньшинств. В 2002/03 учебном году, например, на Украине действовали 21100 общеобразовательных школ с 6135,3 тысячи учащихся. Обучение велось на украинском языке в 16937 школах (3944,9 тысячи учащихся), на русском — в 1732 школах (804,3 тысячи), на двух языках одновременно — в 2192 школе, на румынском языке — в 94 школах (25 тысяч человек), венгерском — 69 (16,5 тысячи человек), на молдавском — в 9 школах (3,8 тысячи человек), крымско-татарском — в 12 школах (3,7 тысячи человек), польском — 4 (1 тысяча учащихся)19.
Увеличение количества обучающихся на родном языке отмечено только в отношении крымских татар и поляков. И если в первом случае это является следствием значительного роста численности лиц этой национальности, то во втором это, скорее, следствие характера двусторонних отношений и внешнеполитической ориентации украинской администрации.
* * *
Можно консттировать, что хотя возможность межэтнических конфликтов в Украине теоретически возможна, но практически мы не имеем за последние годы сколь-нибудь значимых конфликтов между, например, русскими и украинцами или украинцами и поляками. Хотя история отношений этих этносов весьма драматична и в процессе т.н. «национализации истории» активно бередятся старые раны, со времени окончания второй мировой войны не было ни резких изменений этнографической социальной структуры, ни межнациональных конфликтов, выходящих из ряда бытовых проявлений ксенофобии. Исключение составляет только крымско-татарская проблема20.
Здесь естественные сложности индивидуальной этнической и
религиозной идентификации замешаны на чувстве исторической несправедливости и
реальной бытовой неустроенности. Начавшийся с распадом СССР процесс массовой
репатриации крымско-татарского народа, депортированного в
В конце
По оценкам турецких экспертов, в настоящее время при самом
непосредственном участии «Меджлиса» в Крым удалось возвра-титься почти 300 тыс.
крымским татарам. При этом к
В соответствии с международными принципами оценки демографических и миграционных процессов, миграционная ситуация в Крыму характеризуется превышением допустимого 10%-го порога численности переселенцев по отношению к местному на-селению, после которого, как правило, начинается рост ме-жэтнической напряженности. К тому же, как отмечает один из экспертов по вопросам Крыма Ю.В. Кокин, «черноморский регион, центром которого является Крымский полуостров выступает одним из наиболее важных участков геопо-литического противоборства России и ее стратегических противни-ков и играет ключевую роль в процессе обеспечения безопасности РФ на юго-западном направлении»24.
Как мы видим, в Автономной Республике Крым существуют все предпосылки дес-табилизации социально-политической ситуации и развития масштабного этноконфессионального конфликта. В случае его перехода его из ла-тентно-декларативной фазы в фазу открытого противостояния сто-рон, практически неизбежно в него будут вовлечены, как минимум, три государства — собственно Украины, Российская Федерация и Турция.
Россия за все эти годы, к сожалению, так и не выработала
политики в отношении Крыма. С одной стороны, её руководители не раз заявляли об
окончательном решении вопроса о границах с Украиной и принадлежности Крыма. С
другой стороны, на самом высоком политическом уровне звучат высказывания и
предпринимаются действия, дающие повод усомниться в этом. В феврале
Турция исторически является одним из наиболее активных игроков на крымской «площадке» и в силу своего фактического статуса лидера тюркского мира поддерживает развитие пантюркистских стратегий, реализуя свои геополитические и экономические интересы в регионах проживания тюркоязычных народов. Всё чаще звучат слова о разделе автономной республики по этническому принципу.
Реализовать это нам не представляется
возможным, но активное обсуждение деи раздела в заинтересованных странах
представляется симптоматичным и крайне тревожным. Неспособность разрешить
этноконфесиональные противоречия и конфликты часто выдаётся за их
принципиальную неразрешимость. Эта идея в политическом отношении очень удобна,
поскольку оправдывает бездействие и даёт основания для абсурдных и опасных
геополитических построений. В последнее время они чаще всего возникают в
контексте так называемых
«failed states»26.
В России всё чаще и громче звучат утверждения о несовместимости западных и восточных украинцев, нежизнеспособности украинского государства вообще и необходимости в этой связи позаботиться о судьбе русских граждан этой страны.
3 декабря 2008 года депутат Госдумы И. Пономарёв заявил прессе о подготовке Закона РФ о «карте русского». Отвечая на вопрос, сколько граждан Украины будут заинтересованы в получении «карты русского», И. Пономарёв предположил, что в восточных и южных областях Украины эти цифры могут составить до половины населения, в центральных областях и Киеве — до 10%, а в западных областях это будет скорее исключением, чем правилом. Выдачей «Карт русского» будут заниматься консульства на основании личного заявления о том, что человек считает себя принадлежащим к российской культуре, что его родной язык русский27.
Напомним, что, как уже отмечалось выше, превышение 10% порога тем или иным этносом на той или иной территории является достаточным условием для возникновения этнических конфликтов. В Украине хорошо знают о том, какую роль сыграло наличие российского гражданства у многих жителей Южной Осетии и Абхазии в эскалации российско-грузинского конфликта.
Но если идея закона о «карте русского» ещё только
разрабатывается, то Закон «О карте поляка» 12 марта
Визит Ласло Шойома — президента другой соседней
Украине страны Венгрии в Закарпатье в августе
Можно было бы пройти мимо этих фактов, если бы они не говорили о наличии в странах-соседях Украины, по крайней мере, теоретической альтернативы украинской государственности в виде раздела Украины на части, в которых большинство населения тяготеет исторически к родственным титульным этносам за её пределами. В некоторых горячих головах зреет мысль о том, что распад СССР может быть продолжен распадом Украины и возвращением к границам, существовавшим до заключения в 1939 году известных соглашений между СССР и Германией. Странно, что по всем внешним признакам такие «горячие голову» есть и в России.
У украинских властей в условиях
перманентного и жёсткого политического противостояния руки не доходят до
систематической работы по упреждению этноконфессиональных конфликтов. В сфере межэтнических
отношений в Украине в основу национальной политики была положена своеобразная
комбинация плюрализма и интеграции. С одной стороны, провозглашено равноправия
всех граждан страны, независимо от их национальности, создан Комитет по делам
национальностей при Кабинете Министров (позднее превращённый в министерство),
который призван содействовать возрождению всего спектра национальных культур и
языков народов и народностей, населяющих Украину, а также обеспечивать
свободную реализацию их духовных потребностей. С другой стороны, активно проводимая
особенно в последние годы политика второй после 1920-1930 годов ускоренной
украинизации, неизбежно ведёт к ущемлению гражданских прав и к
этноконфессиональным
конфликтам.
К чести украинских учёных, он видят и понимают это. Они, в частности, отмечают, что обретение украинским языком государственного статуса должно было происходить без недооценки и не за счёт прав этнических меньшинств. Что расширение сферы употребления украинского языка в государственных структурах, средствах информации, образовании и воспитании не должно было осуществляться с нарушением демократических норм цивилизованного мира. И, что утверждая национальную государственность, необходимо избегать внешних и внутренних межгосударственных и межнациональных конфликтов. Возрождаясь в исторических границах этнической территории, важно не допустить роста сепаратизма, усиления центробежных тенденций30.
Стремясь заложить правовые основы решения всего сложного спектра межэтнических проблем, Верховный Совет Украины принял Закон «О национальных меньшинствах в Украине», в котором закреплено право каждого народа на культурно-национальную автономию, развитие собственной национальной культуры, возрождение историко-культурных традиций, использование национальной символики, отмечать национальные праздники, исповедовать свою религию, создавать национальные культурные и учебные заведения.
Важным аспектом процесса государственного строительства является чёткое определение на государственном уровне, какую нацию нужно формировать в рамках новосозданного государства. Этническую, в основе которой лежат национальные признаки, или политическую, которая базируется на гражданстве? Стремясь идти в ногу с цивилизованным миром, украинская руководящая элита уже в начале переходного периода ориентировалась на модель политической нации. Так, в своём выступлении на Всемирном форуме украинцев Президент Украины Л. Кравчук отмечал: «Ныне мы подошли к качественно новому этапу развития украинской нации, идёт практический процесс и теоретическое обоснование установления собственной государственности, по сути формирование новой государственной нации в широком смысле этого слова. В неё вливаются основные этносы, проживающие в Украине, все без исключения социальные группы»31.
Ещё более рельефно эту мысль выразил бывший тогда Министром культуры И. Дзюба «Сейчас мы находимся у истоков нового становления нации — нации как политического организма. Украинское государство не может быть национальным в узком смысле этого слова. Нация будет консолидироваться на политических принципах, этническая составляющая должна отойти на второй план32.
Однако в последнее время всё больше появляется свидетельств того, что, говоря о политической нации, нынешняя украинская администрация имеет в виду этническую нацию. Споры вокруг этого вопроса не утихают. В последнее время участились попытки найти что-то среднее между ними, высказывается мысль о том, что оптимальной для Украины является синтетическая концепция нации, которая учитывает и этнические, и культурные, и экономическое факторы33.
Таким образом, в сфере межэтнических отношений накопилось много серьёзных проблем, обусловленных предшествовавшим историческим развитием и особенностями современных этнических процессов, проблем, требующих решительных, но филигранно выверенных решений.
РЕЛИГИЯ
Обратимся
теперь к этноконфессиональной ситуации в Украине. Она очень сложна, возможно,
более сложна, чем где бы то ни было на постсоветском пространстве. В любом
украинском городе мы обнаруживаем большое разнообразие культовых зданий,
религиозных объединений, которые сосуществуют вполне мирно. Исключение
составляют лишь несколько западно-украинских областей, где после 28 ноября
Вместе с тем, ¾ религиозных организаций здесь составляют приходы двух основных духовно-религиозных традиций в христианстве: православия и католицизма. Первая представлена Украинской Православной Церковью — Московский патриархат (УПЦ МП), Украинской Православной Церковью — Киевский Патриархат (УПЦ-КП) и Украинской Автокефальной Православной Церковью (УАПЦ). Вторая традиция — Римской католической церковью (РКЦ) и Украинской Греко-Католической церковью (УГКЦ).
В конце 80-х — начале 90-х годов в Украине начался процесс, названный украинским историком А. Бойко — «религиозным ренессансом»35. Происходит возрождение религиозной жизни, увеличивается число общин верующих — традиционных и новых, восстанавливаются и сооружаются новые культовые сооружения, увеличивается набор в религиозные учебные заведения. Это стало следствием снятия ограничений религиозной жизни, существовавших в годы советской власти в Украине, провозглашения и, главное, наличия свободы вероисповедания.
Но этот, безусловно, позитивный процесс имел и другую сторону. Старые идейные ориентиры были дискредитированы, а новые не были и не могли быть созданы за короткое время. Сыграло свою роль и разрушение привычного жизненного уклада, экономический и финансовый кризисы, стремительно разрушавшие экономику Украины и систему социального обеспечения в стране. В поисках духовной опоры, новых жизненных ориентиров естественным было обращение к традиционным христианским этическим нормам, которые имплицитно всегда присутствовали в обыденном сознании в Украине на протяжении всего советского периода её истории.
Отличительными особенностями религиозной жизни Украины являются, во-первых, сравнительно высокий уровень религиозной активности населения. В Украине на каждую религиозную общину в среднем приходится 2 387 человек, что в 4 раза больше, чем в России, и вдвое превышает численность религиозных общин в Беларуси. Во-вторых, в Украине в силу исторических обстоятельств — длительного пребывания тех или иных территорий в составе разных государств — отмечается неравномерность видов и уровня религиозности населения по регионам. И, наконец, в третьих, в Украине очень высока межконфессиональная мобильность верующих. На момент провозглашения независимости Украины к православию относили себя 70% от общего числа религиозных общин, к протестантизму — 27%, к Греко-католической Церкви — лишь 2%. В настоящее время православные составляют 52% от общего числа верующих, протестанты — 25%, католики и греко-католики — 21%36.
Украинские учёные утверждают, что каждый третий гражданин
Украины считает себя верующим. Это утверждение трудно подтвердить или
опровергнуть. Известные нам социологические исследования и государственная
статистика свидетельствуют лишь о росте числа религиозных общин и их конфессионального
разнообразия. Так, если в
Традиционно этнические и конфессиональные аспекты политической жизни Украины тесно переплетены. Соединение исторической традиции и двух процессов либерализации общественно-политической жизни и украинизации, как пути формирования украинской нации предопределило конфликтный характер этноконфессиональных отношений в стране и стремительную политизацию религиозной жизни в Украине.
Во всём многообразии религиозной жизни Украины украинские учёные выделяют несколько проблем, которые на их взгляд представляют серьёзную угрозу гражданскому миру. Среди них на первое место обычно ставится проблема упоминавшегося уже внутреннего раскола православной церкви в Украине на три церкви 37.
Годы, прошедшие после провозглашения государственного суверенитета Украины, были полны споров относительно истории православной церкви38 и взаимных отношений, де-факто существующих в Украине, трёх православных церквей и Украинской Греко-Католической церкви.
В 1989 году Архирейский Собор Русской Православной Церкви, проходивший с 9 по 11 октября в Свято Даниловом монастыре, выразил озабоченность состоянием церковной жизни в западных епархиях Украины, имея в виду попытки возрождения унии39. Однако, уже 28 ноября 1989 года Совет по делам религии при Совете Министров УССР опубликовал Заявление, в котором говорилось, что греко-католики восточного обряда могут создавать свои религиозные общины и регистрировать их в установленном порядке. Внешне безупречное с точки зрения принципа свободы совести и исторической справедливости решение вызвало цепочку событий, которые крайне обострили этноконфессиональную ситуацию в западных областях УССР. 7 декабря 1989 года кардинал Любачевский заявил, что регистрация греко-католических религиозных общин в Украине есть только первый шаг на пути к легализации. Особенно он акцентировал внимание на собственности УГКЦ, которая была конфискована и передана РПЦ40.
В
Несмотря на попытки упредить раскол РПЦ42,
он произошёл вскоре после государственного разделения Российской Федерации и
Украины. В
По возвращении в Киев Филарет созывает 26 мая 1992 года
«Всеукраинскую конференцию по защите канонических прав УПЦ», а 27 мая
Архиерейский Собор РПЦ, состоявшийся 11 июня
В принятый 15 февраля 1993 года Закон о свободе совести лоббировавшим интересы УГКЦ депутатам удалось внести поправки о поочередном богослужении в храмах, на которые претендуют общины разных конфессий. Фактически, по мнению некоторых экспертов, тем самым был открыт путь к захвату храмов. На имевшийся православный храм регистрировалась община УГКЦ и провоцировалась конфликтная ситуация. Если православные не соглашались на поочередное богослужение, вступал в действие закон. Несогласных снимали с регистрации, и храм передавался УГКЦ.
Годы независимого государственного существования Украины были отмечены непрестанными многочисленными конфликтами как между православными и греко-католиками, так и внутри православия. Поводом для межконфессиональных столкновений чаще всего служили передел сфер влияния, борьба за лидерство в региональном и национальном масштабе, а также имущественные споры, касающиеся, прежде всего, принадлежности культовых сооружений.
Ещё один конфликт произошёл 18 июля 1995 год в Киеве во время похорон второго патриарха Украинской православной церкви Киевского патриархата (УПЦ-КП) Владимира (Романюка). Он вошёл в историю под названием «черный вторник». Во время похоронной процессии между ее участниками и правоохранителями у стен Софиевского собора произошла массовая драка. 82 человека получили травмы, 33 из них были госпитализированы. Причиной стычки стало намерение представителей УПЦ-КП похоронить владыку не на Байковом кладбище, как было решено Советом Министров заранее, а на территории заповедника Софии Киевской, который находится в ведении УПЦ Московского Патриархата. В итоге тело патриарха Владимира было предано земле у главного входа Софиевского Собора43.
Между тем, Поместный собор УПЦ-КП 20 октября 1995 года избрал Патриархом Киевским и всея Руси-Украины митрополита Филарета (Денисенко). Выступая в новом качестве Филарет повторил претензии УПЦ-КП на Софийский собор как на кафедральный и резиденцию патриарха, на участие в строительстве вооруженных сил Украины, сообщил о намерении обратиться в парламент Украины с просьбой пересмотреть Закон об отделении церкви от школы. Он снова вдвинул требование о перезахоронении тела патриарха УПЦ-КП Владимира на территории Софии.
Западно-украинская часть духовенства УПЦ-КП, давно
противостоящая Филарету, ответила на его избрание объединением с УАПЦ.
Руководители УАПЦ ( патриарх Дмитрий и др. ) и несколько иерархов УПЦ-КП
(Митрополит Галицкий, архиепископы Тернопольский и Винницкий, епископ
Хмельницкий ) в тот же день 20 октября
Филарет ответил на эти действия заявлением о своем намерении назначить новых епископов. Такая попытка означала бы крайнее обострение ситуации, по существу вспышку межконфессиональной войны. Однако она была бы возможна только при условии поддержки Филарета местными властями, что в тех условиях было маловероятно.
Как видим, напряжение в межконфессиональных отношениях нарастало, но больше в кругу иерархов, нежели паствы и до крупных конфликтов с участием большого числа людей в Украине дело не дошло. «Нежелание конфликтовать между собой, — пишет ректор Дрогобычской Духовной семинарии Мирон Бендик, — является главной причиной того, что до сегодняшнего дня удалось избежать любых серьезных решений «украинской церковной проблемы»44. Может быть и так, но скорее всего свою роль здесь играет некоторая маргинальность церковной проблематики на фоне действительно острых социально-экономических проблем и здравый смысл граждан.
Другой
сложной проблемой является политизация религиозной жизни. Это проявляется и в образовании
соответствующих политических организаций, например Украинской христианско-демократической
партии (
Как бы там ни было, очевидно, что рост политического влияния церкви имеет и явные негативные последствия. Церковь, находящаяся в состоянии раскола, привносит свои проблемы в политическую повестку дня и, если не явно, то опосредованно создаёт дополнительное напряжение в и так чрезвычайно напряжённых межгосударственных отношениях России и Украины. Особенно это стало заметно в годы президентства Виктора Ющенко, который не скрывает ни симпатий к УПЦ КП и её главе Филарету, ни того, что на автокефалию УПЦ он смотрит как на инструмент укрепления государственного суверенитета Украины. Однако, как показали празднования 1020-летия крещения Руси, проведенные в Киеве с участием Константинопольского Патриарха Варфоломея и Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, надежды на ускоренное объединение украинских православных церквей и на автокефалию УПЦ остаются призрачными. Избрание новым Патриархом Московским и всея Руси Кирилла, известного своими жёсткими позициями в этом вопросе, не сулит межконфессиональным отношениям в Украине и отношениям России и Украины по этому поводу потепления. Однако, это на наш взгляд. совершенно не обязательно ведёт к межконфессиональным конфликтам.
Следует также иметь в виду, что у противоборствующих церквей есть и общие проблемы. Современная религиозная ситуация в Украине характеризуется возрождением и активизацией деятельности церквей национальных меньшинств. В последнее время возникло много религиозных объединений, принадлежащих к нетрадиционным культам. В частности Корейская методистская церковь, Общество Сознания Кришны, буддисты, даосизм и др. Многие религиозные объединения находятся в «оккультном подполье». Так, по некоторым данным, только в Киеве действует 140 незарегистрированных объединений. «Притчей во языцех» стали, например, в Киеве и в Украине отношения Киевского городского головы Леонида Чернавецкого и Сандея Аделаджи, основавшего и возглавившего протестантскую церковь "Посольство благословенного Царства Божьего для всех народов". По данным самой церкви, количество ее членов достигло 25 тысяч. Но сильна она не этим, а своими связями с украинскими политиками и предпринимателями, в первую очередь с главой администрации столицы Украины.
Из всего сказанного можно, на наш взгляд, сделать следующие выводы.
В Украине происходит изменение базисной этноструктуры общества. Число русских уменьшается. Те, для кого этническая самоидентификация не имеет большого значения, определились. Именно за счёт них произошло значительное уменьшение численности русских в Украине. Вместе с тем, их число остаётся значительным. Они достаточно тверды в своей идентификации. Относительно других этнических меньшинств, применительно к интересующему нас вопросу наибольший интерес представляет резкое возрастание числа крымских татар и уменьшение числа евреев. Динамика изменений численности поляков, венгров и румын не столь значительна, они интересуют нас, прежде всего, потому, что проживают компактно вблизи границ соответствующих национальных государств, ставших членами Европейского Союза.
В течение всех лет независимости в Украине предпринимались действия, направленные на сохранение межнационального мира и прав национальных меньшинств. Соответствующее законодательство страны приведено в соответствие европейским стандартам. Однако, с 2005 года ориентация на формирование этнической нации и политика украинизации, а также использование национального фактора всеми без исключения политическими силами в обострившейся внутренней политической борьбе создали дополнительное напряжение в межнациональных отношениях.
Современному этапу истории Украины присущи рост значения религии в общественной жизни (как и рост религиозности населения вообще). Уровень религиозности людей в Украине неравномерен и убывает по мере продвижения с Запад на Восток и с Севера на Юг. В условиях многоконфессиональности в Украине происходит быстрое увеличение числа религиозных общин, возрождение и активизация церквей национальных меньшинств, появление значительного числа нетрадиционных культов. Усиливается политизация религиозной жизни, как со стороны самих церквей, в первую очередь РПЦ МП и РПЦ КП, борющихся за привычный статус государственной церкви, так и со стороны различных политических сил, стремящихся привлечь верующих на свою сторону во время выборов. Как следствие, государственное строительство сопровождается острыми конфессиональными конфликтами, не переходящими, впрочем, за немногими исключениями, в религиозный экстремизм.
Русские и украинцы
Актуальная и острая особенно в условиях экономического кризиса проблема русско-украинских межэтнических отношений имеет два явно выраженных измерения: внутреннее — неравномерность экономического развития, объективные культурно-конфессиональные и ментальные отличия жителей Юго-Восточной и Западной Украины и внешние: использование этих отличий другими странами с целью изменения в желательную для них сторону внешнеполитических ориентаций Украины.
Политическая традиция, сложившаяся за годы независимости и практика политической борьбы в Украине допускает использование очагов социального и этноконфессионального напряжения.
Несмотря на полиэтничность, относительно высокую религиозность и большое число разнообразных религиозных общин, церквей и конфессий, явно выраженных конфликтов на этой почве, находящихся в острой фазе в Украине пока немного. Однако, имеются много очагов этноконфессиональной напряжённости и условия для их перехода в острую фазу. Некоторые из них локализованы территориально: Крым, западные области Украины (Львовской, Тернопольской и Ивано-Франковской), а также в Закарпатская область, восточные индустриальные и русскоязычные в основном области — Луганская, Донецкая, в меньшей мере Днепропетровская, Харьковская и Николаевская области.
Другие проблемы, (хотя они тоже имеют территориальную
локализацию), легче определять и очерчивать не по территориальному, а по
содержательному, сущностному принципу. К ним следует, на наш взгляд, отнести
весь комплекс русско-украинских отношений внутри страны и российско-украинские
межгосударственные отношения вообще, в том числе проблему русского языка,
раскол Русской православной церкви, русофобию в определённых кругах, а также
восстановление Украинской греко-католической церкви, антисемитизм, рост числа и
влияния, особенно в административно-политической области нетрадиционных
религиозных течений и объеди-
нений и др.
Особое беспокойство в этой связи вызывает характер отношений с Российской Федерацией, а также пусть пока невнятные, но вполне различимые признаки подготовки соседних государств к возможной общей дестабилизации ситуации в Украине и возможным обращениям этнически родственных крупных социальных групп за поддержкой и помощью.
Характер межгосударственных отношений России и Украины не исключает, а при сохранении их нынешней направленности и динамики предполагает возможность втягивания государств в этноконфессиональные конфликты и возможность их перерастания в полномасштабный межгосударственный конфликт. Обе стороны, в геополитических, по сути спорах, активно прибегают к актуализации болезненных исторических тем и эпизодов, апеллируют к национальным и религиозным чувствам людей.
На наш взгляд, обе стороны в пылу спора перешли черту и уже находятся в состоянии информационно-пропагандистской войны. Обе стороны строят свою внешнеполитическую деятельность на поиске друзей и врагов, пытаются формировать группы дипломатической поддержки из третьих стран и международных организаций. Это ещё не война, но уже и не мир.
В современной Украине имеются социальные и этноконфессиональные условия и предпосылки для возникновения локальных очагов острого противостояния и конфликтов. Вероятность возникновения этнических конфликтов в Украине сохраняется, равно как и опасность вовлечения в них соседних государств. «Дальнейшее обострение ситуации в Украине и ее полномасштабный дефолт по внешним обязательствам, — отмечает украинский исследователь, — может спровоцировать эффект домино во всем регионе Центральной и Восточной Европы»45.
США и ЕС в силу особенностей их мировоззренческой и внешнеполитической концепций, а также очевидной неспособностью выйти из того, что российский эксперт Фёдор Лукьянов удачно назвал ментально-политическим шлейфом «холодной войны»46 в стремлении обезопасить себя на будущее от усиления России как геополитического игрока первой величины, а также из экономических соображений, не только не предпринимают никаких дипломатических шагов, направленных на смягчение этого крайне опасного противостояния в Европе, но и нередко прямо или косвенно поощряют его своими заявлениями и действиями.
Было бы очень большой, фатальной ошибкой закрывать глаза на то, что так называемое «постсоветское пространство», под которым имеется в виду пространство занимавшееся ранее СССР и бывшее полем грандиозного социального эксперимента ХХ века, несмотря на свою внешнюю относительную умиротворённость чрезвычайно насыщенно историческими и актуальными этнонациональными противоречиями, которые при определённых условиях могут превратиться в конфликты, масштаб и интенсивность которых невозможно предвидеть.
Их соединение с общим резким ухудшением социально-экономической ситуации в соответствующих новых независимых государствах, при попустительстве государств-соседей и тем более при вероятности их использования в игре на понижение российского влияния в регионе, равно как и любого другого влияния здесь, может актуализировать и активизировать очаги напряжённости, способствовать быстрой эскалации этноконфессиональных конфликтов и общей дестабилизации всего постсоветского пространства. Югославия все еще возможна.
Примечания
1 Олег Рябцев Крымско-татарское национальное движение: современное состояние и перспективы развития / Отв ред. И П Добаев. — Ростов-на-Дону: Издательство СКНЦ ВШ ЮФУ, 2007. 163с
2
Можно сослаться хотя бы на выступление Джорджио Доминезе в Институте Европы РАН
8 апреля
3 История Украины. Научно-популярные очерки. Национальная академия наук Украины. — М.: ОЛМА Медиа Групп, 2008, с.899.
4 http://www.electoralgeography.com/ru/countries/u/
ukraine/1991-referendum-ukraine.html
5 http://www.unian.net/rus/news/news-308575.html
6 Андрей Макарычев. Россия, НАТО и «цветные революции»: дискурсивные ловушки. Вестник Института Кеннана в России. Выпуск 14. — М,. 2008. С.51.
7 Подробнее об этом см.: Мироненко В.И. Российско-украинские отношения в 1991–2001 гг. Историографический очерк. М., 2004., а также статьи автора Открытие Украины. Политическая анатомия «оранжевой революции. Современная Европа. 2005. №2; На пути к «пятой республике». Украина после «оранжевой революции». Власть. №12. 2005.; На пути к «пятой республике. Некоторые итоги «оранжевой революции. Современная Европа. 2006. №2; Игры патриотов. «Профиль» (Украина). — 2006. — август и др
8 http://ua.rian.ru/ukraine_news/20080324/77901570.html
9 http://www.inosmi.ru/translation/237918.html
11 Андрей Макарычев. Указ. ст., с. 48.
12 С.А. Тархов. Итоги переписи населения Украины 2001 года. / Четвертые сократические чтения по географии. Научные теории и географическая реальность. (Сборник докладов/Под редакцией В.А. Шупера) М.: Эслан, 2004.
13 О.Д. Бойко. Україна 1991–1995 рр.: т╗н╗ минулого чи контури майбутнього? (Нариси нов╗тньої ╗стор╗ї). — К.: «Иаг╗стр-S». 1996. с. 114.
14 Социально-экономическая география Украины / Под. ред. О. Шаблия. — Львов, 1995. с. 175, 234
15 Римаренко С.Ю. Чи можлива етнопол╗тична стаб╗льн╗сть в Україн╗? // В╗дродження. — 1995. №3. Сс.. 3-6
16 П.И.Косуха. Конфессиональные конфликты на посткоммунистической Украине Социологические исследования. 1994. № 4.
17 С.А. Тархов. Указ. соч.
18 ╡нформац╗йний бюллетень М╗н╗стерства України у справах нац╗ональностей, м╗грац╗й та культ╗в. — К., 1995. Вип. №1, с. 33
19 Там же.
20 Подробнее см.: Олег Рябцев Крымско-татарское национальное движение: современное состояние и перспективы развития / Отв ред. И П Добаев. — Ростов-на-Дону: Издательство СКНЦ ВШ ЮФУ, 2007. — 163 с.
21 Рябцев О.В. Указ. соч., С.27.
22 Рябцев О.В. Указ. соч., С.39.
23 Дообаев И.П. Радикализация ислама в Крыму // Юг России и Украины в геополитическом контексте / Южнорусское обозрение. Вып. 40. — Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦ ВШ, 2007. — С. 169–170
24 Кокин Ю.В. Нациоальная безопасность России в Черноморском регионе: крымский аспект // Национальная и региональная безопасность на Юге России: новые вызовы. / Отв. Ред. В.В. Черноус / Южнороссийское обозрение Центра системных и региональных исследований и прогнозирования ИППК при РГУ и ИСПИ РАН. Вып. 14, — Ростов-на-Дону, 2003. с. 91–100
25
«Газета». 3 февраля
26 «failed state» — несостоявшиеся, неудавшееся государства (англ.)
27 http://www.unian.net/rus/news/news-287964.html
28
Сергей Лозунько. Украинцы навсегда. «Зеркало недели» №51 (443) 19–25 декабря
29
Владимир Мартин. За державу обидно… Зеркало недели. №31(710). 23 — 29
августа
30 Римаренко С.Ю. Чи можлива етнопол╗тична стаб╗льн╗сть в Україн╗? // В╗дродження. — 1995. №3. С. 3
31 Голос Украины. 22 серпня 1992 р.
32
Республика, 9 апреля
33 Час time. 26 с╗чня 1996р.
34
28 ноября
35 О.Д. Бойко. ╡стор╗я України. Пос╗бник. — К.: Видавничий центр «Академ╗я». 2002.
36 Там же.
37 А.Д. Бойко. Указ. соч. с. 613.
39
НГ-Религии. Приложение к Независимой газете. 23 августа,
40 Бойко О.Д. Укра1на в 1985–1991 рр.: основн1 тенденц11 сусп1льно-пол1тичного розвитку: Моногрф1я, — К.: IПiЕНД, 2002. С. 111.
41 Современная политическая история России. ( 1985–1997 годы ). Том 1. Хроника. — М., 1997. С. 191.
42 Например, на Архирейском Соборе, проходившем 30-31 января 1990 года и полностью посвящённом состоянию церковных дел в Западной Украине.
43 Коммерсант www. kommersant.ua. — 2005. — 19 июля. С. 4
44 Мирон Бендик. Единая поместная Церковь: конфессионная утопия или церковная реальность?
Зеркало недели. 2006. 13 — 20 апреля.
45
Юрий Сколотяный. ПроФОНДация. «Зеркало недели», 7–13 февраля
46
Ф. Лукьянов использовал это определение в своём выступлении на заседании
«круглого стола» «Россия и США: как мы видим друг друга?» 9 апреля