Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 24, 2008
Изменить структуру капитала банковской системы (“The Financial Times”, Великобритания)
Мы перешли Рубикон, и пути назад уже нет
Джордж Сорос (George Soros), 01 октября 2008
Представленный в Конгресс чрезвычайный законопроект был плохо продуман. Если говорить точнее, он не был продуман вообще. Конгресс постарался усовершенствовать то, что предложило министерство финансов. В результате появился объединенный план, состоящий из первоначальной программы министерства по спасению проблемных активов (Troubled Asset Relief Programme, сокращенно TARP) и еще одной, отдельной программы вливания капитала, в рамках которой правительство финансирует и стабилизирует ослабленные банки и получает прибыль в случае постепенного улучшения состояния экономики. Такой подход с вливанием денежных средств обойдется налогоплательщикам дешевле, а может быть, благодаря ему они даже смогут получить прибыль.
Две недели назад план министерства финансов еще не был готов. Именно поэтому ему пришлось попросить об осмотрительности при расходовании средств. Однако в целом идея заключалась в том, чтобы облегчить ситуацию в банковской системе, освободив банки от губительных ценных бумаг, которые планировалось перевести в государственный фонд, дабы они не оказались выброшенными на рынок по бросовой цене. А когда их цена стабилизируется, банки получат возможность получить свой капитал в форме акций назад.
Эта идея была чревата опасными последствиями. Такие проблемные ценные бумаги неоднородны, и в ходе торгов продавцы наверняка будут сбрасывать в государственный фонд всякие отбросы. Более того, данная схема предлагает лишь половинчатое решение главной проблемы — отсутствия кредитных средств. Она мало чем поможет владельцам домов, которые обязаны выполнять свои обязательства по ипотечным кредитам. Кроме того, она не решает проблему отчуждения заложенной недвижимости. Цены на жилье пока еще не опустились до минимальной отметки, и если правительство набавит цену за акции, обеспеченные ипотечным залогом, то налогоплательщики наверняка окажутся в проигрыше. Но если правительство цены не повысит, банковская система не испытает большого облегчения и не сможет привлечь акционерный капитал из частного сектора.
Схема, в которой явное предпочтение отдавалось бы Уолл-стрит в ущерб обывателям, с политической точки зрения была неприемлема. Демократы, которых в Конгрессе большинство, раздергали ее на части. В итоге она ставит в невыгодное положение финансовые институты, которые пытаются извлечь из нее пользу. Республиканцы тоже не захотели остаться в стороне и ввели требование о том, чтобы выставляемые на торги акции были застрахованы от убытков, причем за счет проводящей торги организации. В своем нынешнем состоянии пакет мер по спасению является сплавом разных подходов. Сейчас возникает реальная опасность того, что программа покупки акций не будет реализована в полной мере из-за наложенных на нее обременительных условий.
Тем не менее, пакет мер по спасению был крайне необходим, и несмотря на все его недостатки, он поможет изменить ход событий. Еще 22 сентября министр финансов Генри Полсон (Henry Paulson) надеялся, что удастся избежать использования средств налогоплательщиков. Именно поэтому он позволил Lehman Brothers обанкротиться. Программа TARP устанавливает принцип задействования государственных средств, и если данная программа не сработает, будут введены в действие другие механизмы. Мы перешли Рубикон, и пути назад уже нет.
<…>
Вот как будет работать эта схема. Министр финансов будет полагаться на банковских ревизоров вместо того, чтобы делегировать реализацию программы TARP фирмам с Уолл-стрит. Ревизоры определят, сколько дополнительного акционерного капитала нужно каждому банку для должной капитализации в соответствии с существующими требованиями. Если банковское руководство не сумеет получить капитал от частного сектора, оно обратится к программе TARP.
Средства этой программы будут использоваться для приобретения акций с фиксированным дивидендом с приложением купонов. Такие привилегированные акции будут иметь купон с низкой ставкой (скажем, 5 процентов), поэтому банкам будет выгодно продолжать давать деньги в кредит. Но расплачиваться за это придется акционерам, поскольку дивиденды окажутся ниже из-за купонов. Однако они получат право подписки на акции на условиях TARP. Такие права можно будет продавать, и министр финансов получит указание зафиксировать такие условия, при которых эти права имели бы положительное значение стоимости.
Частные инвесторы, в том числе, и я сам, с радостью ухватятся за такую возможность. После повышения капитализации банкам будет разрешено менять соотношение между собственными и заемными средствами, в результате чего они возобновят предоставление займов. Ограничения на такое соотношение можно будет ввести позднее, когда восстановится экономика. Если использовать средства таким образом, то обеспечить капитализацию банковской системы можно будет менее чем за 500 миллиардов долларов из денег государственных фондов.
Le Monde
Европа: между глупостью и Россией
Доминик Давид
<…>
Итак, Россия сопротивляется: Она уже не глобальная держава позавчерашнего дня. В то же время впечатляющее возрождение в путинскую эпоху, энергетическая мощь, политическая неразбериха на Украине и в Грузии, неясность европейских стратегий, раздражение российского общественного мнения из-за маргинализации страны — все эти факторы заставляют Москву вернуться в большую игру. Россия разыгрывает свои карты. Грубо, “по-русски”, пользуясь чужими ошибками, в данном случае — грузинским авантюризмом. Невозможно безнаказанно унижать народы, невозможно безнаказанно пренебрегать их историей, невозможно подсовывать им фальшивую монету демократии, а потом удивляться, когда они пытаются, лишь только представится возможность, сменить поставщика…
Россия хочет, чтобы с ней считались. Чтобы ее не держали за пустое место на ее традиционном заднем дворе, в этих странах, где родились Гоголь, Чехов и тот же Сталин. А также в Европе.
Однако в Москве видят, что Запад воспользовался слабостью России, чтобы устроить новый мир в соответствии с собственными интересами. Об этом свидетельствовали и проведенные в одностороннем порядке бомбардировки Сербии в 1999 году; и начатая Америкой в 2003 году война в обход ООН, несмотря на заверения в сотрудничестве с Владимиром Путиным после 11 сентября; и бесконечно продолжавшееся расширение НАТО вопреки негласным соглашениям начала 1990-х; и одностороннее признание Косово; и размещение систем ПРО в Польше для противодействия несуществующему иранскому оружию, систем, которые, по мнению Москвы, в будущем могут быть обращены против нее; и всевозможные американские провокации в таких “сложных” странах, как Украина или Грузия. Взамен она получила лишь “партнерство” с не оправдавшим надежды и разноголосым ЕС и ничего не значащий совет Россия–НАТО, где Москве была отведена роль статиста.
В этих обстоятельствах самое худшее, что можно сделать, — это воспользоваться летними событиями для того, чтобы изолировать Россию, как призывает большинство американцев и изрядное число их европейских подражателей. К тому же, по крайней мере в краткосрочной перспективе, эта политика “изоляции” не представляет для Москвы никакой проблемы. Напротив, она послужила бы стимулом для наиболее националистических тенденций российского общественного мнения и недалеких политических движений, решительно поднимающих голову. Неоамериканская близорукость мешает нам понять, что альтернатива Владимиру Путину и Дмитрию Медведеву будет не прозападной, а гораздо более антизападной.
Нет другого разумного решения, кроме как диалог и интеграция России в общие дипломатические процессы. Не со всем, что делает Кремль, можно соглашаться. Так, одностороннее признание Абхазии и Южной Осетии, несомненно, является одним из редких неправильных шагов России за последние недели. Но необходимо привлекать Москву к принятию решений, касающихся общего баланса сил на европейском континенте. Остается только решить, в какой форме это делать: в рамках всеобщих переговоров, как предлагает Дмитрий Медведев, или как-то иначе.
Что касается внутренних изменений российской политической системы, они будут медленными, ввиду особенностей географии и истории России. Когда русские считают, что путинизм на данный момент является пределом их демократии, мы в них разочаровываемся, но кто мы такие, чтобы обвинять их? Мы должны помочь им развивать демократию внутри страны посредством обмена и сотрудничества, а не с помощью надменных поучений Америки.
Соединенные Штаты ничего не понимают в России; их политика по отношению к Москве является одновременно непоследовательной и подстрекательской. Что до европейцев, их ошибка состоит в том, что они не сумели выработать по отношению к Москве четкую политику, выходящую за рамки исторических обид и узких двусторонних интересов. Проявляющаяся сегодня среди европейцев тенденция к сближению с американской позицией — плохой знак. Только европейцы могут навязать и организовать необходимый диалог с Россией. Для этого они должны согласиться говорить на одном языке. На их собственном языке.
Доминик Давид — исполнительный директор Французского института международных отношений(IFRI)
Le Temps
Трансатлантические отношения с Россией обсуждаются за рамками официальных дискуссий в ООН
Франсуа Нордманн
В Нью-Йорке завершилась большая дипломатическая неделя по случаю ежегодного открытия общих дебатов в Генеральной Ассамблее ООН. Ситуация на мировых финансовых рынках стала темой большинства дискуссий, причем южные страны не упустили возможность подвергнуть сомнению ультралиберальную линию, которую страны Запада во главе с Соединенными Штатами постоянно им навязывали. <…>
Состояние трансатлантических отношений стало поводом для целой серии чрезвычайно интересных дискуссий. На публике ведущие европейские лидеры говорили уже не столь эмоционально и остро, как сразу после грузинского кризиса. Даже британский министр иностранных дел Дэвид Милибэнд, еще недавно высказывавшийся крайне резко, продемонстрировал умеренность. Грузинский президент существенно снизил тон по отношению к России. Президент Буш подчеркнул, что “вторжение России в Грузию” является нарушением Устава ООН.
Евроатлантические партнеры — в том числе Швейцария — занялись глубоким анализом отношений с Россией в ходе обеда, состоявшегося 24 сентября по приглашению госсекретаря Кондолизы Райс. По словам американцев, все участники сошлись в том, что трансатлантическая солидарность позволила избежать усугубления грузинского кризиса. Сейчас речь идет о том, чтобы поддержать усилия Грузии по восстановлению страны и проведению реформ, укрепить сотрудничество со странами, чувствующими угрозу со стороны России, и твердо показать русским, какую ошибку они совершили, признав — практически одни — независимость двух сепаратистских государств, Абхазии и Южной Осетии. Прежде всего, необходимо добиться соблюдения заключенных с Европейским союзом соглашений о выводе российских войск и отправке наблюдателей.
Российский министр иностранных дел Сергей Лавров, со своей стороны, выступая в тот же день на заседании Совета по международным отношениям, влиятельного частного органа, продемонстрировал относительную сговорчивость. Не следует считать грузинский кризис чем-то большим, чем он является на самом деле, то есть точечным и соразмерным ответом на назревавшую несколько лет провокацию, ответственность за которую он перекладывает лично на президента Саакашвили.
Это отнюдь не потрясение с геополитическими последствиями, но демонстрация желания Москвы, чтобы ее принимали
всерьез как ведущее действующее лицо мира, переставшего быть однополярным. И именно в этом смысле следует интерпретировать недавнее выступление президента Медведева или мюнхенскую речь Путина в 2007 году: как призыв к диалогу на равных с целью урегулировать глобальные проблемы, которые нельзя и невозможно урегулировать в одностороннем порядке: нераспространение ядерного оружия, энергия, климатические изменения. К сожалению, сказал он, суть этих выступлений в западной прессе была извращена. С другой стороны, невозможно исключать Россию из некоторых международных механизмов, например, G8, одновременно рассчитывая на сотрудничество с ней в таких вопросах, как Иран!
Выступая за прагматический подход, Россия не хочет возвращения холодной войны, но сталкивается с враждебной политикой, в частности, со стороны НАТО. Она выражается в установке ракет и радаров в регионе Балтийского моря, военных баз в Болгарии и Румынии, присутствии ВМФ США в Черном море, а также милитаризации космоса и давлении на российские границы в Восточной Азии со стороны Японии.
В этом контексте расширение НАТО представляет серьезную проблему, а структура евроатлантической безопасности, рожденная из разномастного скопления институтов времен холодной войны или сразу после ее окончания (“когда мы были бедными”), должна быть пересмотрена, так как она уже не функционирует. Она не помогла предотвратить эскалацию в Грузии, и невозможно теперь к ней вернуться, как будто ничего не случилось. <…>
Мы уже мечтаем, как через год-другой состоится встреча двух новых президентов на высшем уровне, на которой будут рассмотрены главные мировые проблемы и заложены основы нового сотрудничества, более конструктивного, чем нынешний тупик. Все еще есть надежда, что разум возобладает.