(мифы и реальность). Часть вторая
Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 21, 2007
Разгром тюркской этносферы
С начала XVIII века по 70-е годы XIX века происходит практически безостановочная российская экспансия, использующая энергию русского этноса в рамках созданной Петром I Российской империи. Эта безудержная экспансия продолжалась около 180 лет, превратив Россию в огромное евразийско-американское государство, которое даже продало свои американские территории в 1867 году ввиду невозможности управления столь обширным пространством. Однако не следует забывать, что, продав Аляску, Россия сделала все возможное, чтобы закрепить за собой Кавказ, доведя в эти же 60-е годы XIX века до конца кровопролитную Кавказскую войну. Ясно, что значительно большее значение придавалось европейским территориям на западе и северо-западе и южным, к югу и юго-востоку.
С начала XVIII века и до 80-х годов XIX века Россия каждое десятилетие в течение этих 180 лет вела войны, прямо или косвенно связанные с ее экспансией и расширением ее сферы влияния. Исключением было вторжение Наполеона в 1812 году, когда Россия защищала свою национальную территорию.
Была еще одна особенность этих войн. Если завоевание каких-то западных территорий длилось один-два года, от силы несколько лет, то завоевание тюркской и кавказской этносфер на юге потребовало почти двух столетий.
Инерция экспансии на запад явилась следствием расширения вдоль балтийского побережья “прорубленного” Петром “окна в Европу”. Наивысшим успехом в этом направлении явилось присоединение отобранной у Швеции Финляндии и включение польских земель в результате трех разделов Польши. “Окно” превратилось в “террасу” с видом на Балтийское море.
В такую же “террасу”, только с видом на Черное море, Россия превратила “Азовскую форточку” Петра I. Весь этот период она продвигалась на юг.
На состояние взаимоотношений России и Порты в XVIII–XIX веках оказывали влияние два основных фактора: разностадиальность (Россия еще на подъеме, Порта уже прошла высшую точку) и непроницаемость друг для друга, обусловленная принадлежностью к разным суперэтносам, индикатором которых была религия.
Разностадиальность была важнейшей причиной расширения России к югу за счет сфер влияния и территорий Османской империи. Она же определила в целом успешные для России русско-османские войны. Точно об этом сказал Л.Гумилев: “однако часто бывает, что причина расширения — в ослаблении соседей этого государства”… и “их соотношение определяет успехи или неудачи в длительных войнах как характерных проявлениях этнических и особенно суперэтнических контактов”1. Именно ослабление соседей на западе (Швеция и Польша) и на юге (Османская империя) благоприятствовало российской экспансии.
Нарастающая мощь Российской империи при Петре I и ослабление соседей были очевидны. Первыми на юге это почувстовали в Крыму. Между мартом 1713-го и декабрем 1716 года бывший крымский хан Девлет-Гирей II, узнав о ведущихся османско-русских переговорах, пророчески писал, видимо, Великому Визирю, что если в результате переговоров русским будет разрешено плавание в Черном море, то это закончится катастрофой для Османской империи2.
В 1710 году началась русско-османская война, первая из четырех русско-османских войн в XVIII столетии. В ней, как и во всех последующих, основной была крымская проблема. Началось второе мощное наступление России на Крымское ханство. Первое, как мы помним, осуществлялось в середине XVI века в виде военных походов Вишневецкого.
Военные действия начал Девлет-Гирей, “вступив на Украину вместе с находившимися в Крыму шведами, украинцами, донскими и кубанскими казаками”3.
Россия решила нанести удар по восточному флангу Крымского ханства, по С.-З. Кавказу. Эту операцию должны были осуществить “9-тысячный русский отряд под командованием генерала П.А.Апраксина” и союзные тогда России кабардинцы. Летом 1711 года на Кубани войска Апраксина атаковали крымские войска с севера, а кабардинцы с востока. В октябре этого же года крымцы потерпели поражение от кабардинцев на реке Кубани4. Но исход войны был решен на реке Прут, где армия Петра I была окружена османско-крымскими войсками. Подписанный после окончания войны договор был благоприятен для Крыма, и в российской экспансии наступила временная отсрочка.
Значительно более мощная волна российской экспансии обрушилась на Крым и на С.-З.К. в ходе русско-османской войны 1736–1739 годов. Причин, почему именно Крымское ханство подвергалось нападению, было несколько. Важнейшая из них — продолжавшиеся крымские набеги на русские территории и на Северный Кавказ, который Россия считала своей сферой влияния.
Россия нанесла сильнейший двойной удар как по самому Крымскому полуострову, так и по С.-З. Кавказу. Воспользовавшись тем, что в 1735 году через Кубань к Дербенту двинулся Каплан-Гирей с 80-тысячной армией, на Крымский полуостров совершила рейд русская армия. Затем она совершила ряд набегов, совсем в духе крымцев и адыгов. Русские, под командованием сперва фельдмаршала Миниха, а затем фельдмаршала Ласси, буквально опустошили полуостров, включая столицу Бахчисарай. Был разрушен и ханский дворец5.
18 сентября 1739 года был ратифицирован Белградский мирный договор. Россия не получила по нему, как требовала ранее, ни Крыма, ни Кубани и даже права держать свой флот в Черном море. Более того, Кабарда стала независимой как от Порты, так и от России. Россия добилась небольших территориальных уступок в устье Днепра. Азов с окрестностями был объявлен нейтральной зоной.
Османская империя “уступила России часть земель южнее Царицинской линии, от устья Темерника, впадающего в Дон, через кубанские степи, также до Моздока на Тереке”6.
Но это было только начало. Каждая последующая русско-османская война что-то отрывала от Крыма и Порты, пока, наконец, Крым не исчез как государство, а Порта не ретировалась из Северного Причерноморья.
После этой войны Крым и Порта старались проводить по отношению к России все более осторожную политику, заботясь более о защите своих позиций, чем о нападении. Какие-либо слишком активные действия крымцев тут же пресекались Портой, не желавшей новой явно бесперспективной войны.
Перелом в русско-крымско-османских отношениях наступил с конца 60-х годов XVIII века в правление Екатерины II. Еще более мощная волна российской экспансии, чем в 30-е годы, захлестнула Крымское ханство и османские владения на Кавказе.
Причин постоянно нараставшего русско-османско-крымского конфликта было несколько. Вкратце они сводились к двум основным: обезопасить южную границу России от возможного крымского или крымско-османского нападения и открыть выход в Черное море через устье Дона, Днепра, Буга и через Керченский пролив.
Война по османской инициативе разразилась в 1768 году.
Русское наступление непосредственно на Крым развернулось в 1770 году и снова, как и в предыдущую весну, по двум основным направлениям: на Крымский полуостров и на С.-З.К. Османско-крымская оборона полуострова оказалась неэффективной, о чем свидетельствует послание Девлет-Гирея III Великому Визирю от 9 февраля 1770 года. В нем он описывает “бедственную ситуацию, в которой находится османская армия, обороняющая крепости” вследствие русского наступления. Он жалуется на османских военачальников, которые “послали татарские войска, чтобы преградить путь русским армиям, но оставили их одних без поддержки”. В конце письма хан просит прислать в Крым срочное подкрепление и сообщить содержание письма падишаху7.
К лету 1771 года русский корпус в 30 тысяч солдат, поддерживаемый 60 тысячами ногайцев, вошел в Крым, занял приморские крепости и возвел на ханский трон Сахиб-Гирея, сторонника сближения с Россией8.
В ноябре 1772 года русским удалось добиться подписания крымским правительством “Декларации об отделении от Порты” и “Союзного договора с Россией”. Согласно последнему, ханское правительство возвращало Кабарду в русское подданство и передавало во владение России Керчь и Еникале. Россия, со своей стороны, признавала независимость Крыма, обязалась вывести войска с его территории и оказывать в случае необходимости, по просьбе хана, военную помощь.
Порта отказалась признать независимость Крыма, так как с потерей полуострова и С.-З.К. рушилась вся созданная столетиями система безопасности Османской империи в бассейне Черного моря.
Да и в самом оккупированном русскими Крыму начали меняться настроения. Слишком далеки были имперские ценности, принесенные в Крым, от стереотипа поведения и традиций крымских татар. Это заметили русские дипломаты, уже в 1772 году отметив, что “татары не познают и не чувствуют нашего им благодеяния, ни цены даруемой вольности и независимости, но паче привыкнув к власти и игу Порты Оттоманской, желают внутренне под оные возвращения”9.
Война вспыхнула с новой силой. На сей раз главным объектом русско-османского внимания был С.-З. Кавказ. Порта планировала создать на Кубани ханство во главе с проосмански настроенным Девлет-Гиреем. В него должны были войти ногайцы, западные адыги и кабардинцы. Используя С.-З.К. в качестве плацдарма, османы предполагали начать с него возвращение Крыма.
Несколько крупных поражений на Черном море османскому флоту нанесла русская эскадра под командованием адмирала Синявина. Она уничтожила “треть боевых кораблей близ старого устья Кубани” и дважды разгромила османов у Суджук-Кале10.
В июле 1774 года отгремели последние на Кубани сражения.
Был заключен Кючук-Кайнарджийский договор. Заключен, но не ратифицирован Стамбулом вследствие неясной ситуации в Крыму. Порта затягивала ратификацию, надеясь на пересмотр невыгодных для нее условий с помощью Девлет-Гирея и западноевропейских держав. Османские дипломаты требовали включения в окончательный текст договора статьи, “гарантирующей религиозный сюзеренитет султана над татарами — мусульманами”11.
Реакция российской дипломатии была быстрой и решительной. Началась подготовка образования независимого от Крыма Кубанского ханства с ногайским населением. В ноябре 1774 года вышел рескрипт Екатерины II о начале этого процесса. Его реализацию остановила только османская ратификация договора в январе 1775 года.
Договор был крайне благоприятным для России; в нем были зафиксированы результаты ее продвижения к югу за последние десятилетия. Крым с ногайцами на Кубани стал независимым от Порты, сохранившей влияние только в религиозных делах. Кабарда вошла в состав России. Кроме того, Россия получила земли между Бугом и Днепром, Доном и Еей, а также крепости Керчь и Еникале. Русские суда получили право свободно выходить в Средиземное море. На С.-З.К. к России отошли участки Азовского побережья, османы сохранили полуостров Тамань, адыги оставались формально зависимы от Османской империи.
После заключения Кючук-Кайнарджийского мира русские начали активно осваивать, обживать вновь приобретенную этносферу на Северном побережье Черного и Азовского морей. Был построен ряд крепостей и морских портов для вывоза за границу хлеба и продуктов животноводства. Возникли и стали быстро расти Ростов-на-Дону, Таганрог, Мариуполь, Бердянск.
Тем временем провозглашенное независимым в 1772 году Крымское ханство вступило в полосу нестабильности, определяемой столкновением новых российских порядков с традиционными крымско-татарскими цен-
ностями.
В апреле 1775 года Девлет-Гирей III был избран крымскими татарами ханом. Он сменил русофила Сахиб-Гирея, отправленного в Стамбул. Но положение Девлет-Гирея, хоть и избранного законным образом, было непрочно. России не нравились его проосманские симпатии, а Порта старалась не ввязываться в новый конфликт с Россией, избегала открыто поддерживать его.
Девлет-Гирей предпринял ряд мер для восстановления былых связей с Портой и вытеснения русских из Крыма. Он отказался признать союзный договор с Россией, послал делегацию в Стамбул и намеревался вытеснить русских из Керчи и Еникале. В Крым для укрепления крепостей прибыли французские инженеры.
В ноябре 1776 года Екатерина II отдала приказ о вторжении в Крым. В конце месяца был взят Перекоп, чем была обеспечена высадка ставленника России Шагин-Гирея. Он пересек Керченский пролив во главе с ногайскими войсками. Одновременно в Крым вошел русский корпус под командованием генерал-поручика Прозоровского. Девлет-Гирей не мог оказать серьезного сопротивления, так как часть крымской знати была подкуплена русскими и организовала в январе 1777 года восстание против его власти. Он вышел навстречу русским войскам с 40 000 татар, но был разбит и навсегда отправился в изгнание в Османскую империю.
В мае 1777 года Шагин-Гирей был признан крымским правителем. Ему присягнули все беи и мурзы.
Шагин-Гирей начал с реформ, которые абсолютно не соответствовали обычаям и традициям крымско-татарского населения. Они, при всей их внешней привлекательности, например уравнение в правах и привилегиях немусульман или введение всеобщей переписи, противоречили этническим стереотипам поведения большинства крымских татар. Более того, некоторые реформы, такие, как увеличение налогов, прямо оскорбляли религиозные чувства, так как “налоги определялись мусульманским законом”. Кроме всего прочего, они снизили жизненный уровень населения. Полностью противоречащая военным татарским традициям “была попытка ввести в татарское войско муштру по прусскому образцу и даже с телесными наказаниями. Вольные сыны степей и гор, вместо того чтобы маршировать под флейту, стали попросту разбегаться!”12
Уравнением в правах немусульман Шагин-Гирей нарушил определенное равновесие между мусульманами, христианами и евреями, установившееся в рамках крымско-татарской этносоциальной системы. Каждая коммуна жила своей жизнью, занималась своими делами и не вмешивалась в дела друг друга. Уравнение в правах, налогах и введение воинской службы совместно мусульман и немусульман полностью дезорганизовали этносоциальную систему ханства.
В возрастающую нестабильность внесла свою лепту Екатерина II, приказавшая приготовиться к приему в Крыму греческих и славянских эмигрантов из Османской империи. Их несколько сотен разместилось около Еникале, на земле, конфискованной у османов. Они были враждебно встречены местным крымско-татарским населением, а отправленная на подавление беспорядков армия перешла на сторону восставших.
Таким образом, поводов для начавшегося в конце 1777 года восстания было несколько: переселение в Крым немусульман, повышение налогов, военная реформа и прочие непопулярные меры.
Но причина была одна: навязывание иного этносоциального стереотипа поведения. Неприятие его привело к восстанию крымских татар, ногайцев, адыгов против хана-реформиста.
Восстание вспыхнуло сразу в нескольких местах, быстро дошло до Бахчисарая, где восставшие разбили немногих оставшихся сторонников Шагин-Гирея и даже подожгли ханский дворец. К декабрю восстание охватило всю страну. 21 декабря в Крыму высадился утвержденный османами хан Селим-Гирей III.
В стране установилось двоевластие Шагин-Гирея и Селим-Гирея. За первым стояли русские власти и войска и, по-видимому, какая-то часть немусульманского населения, за вторым — Порта, крымские татары, ногайцы и адыги.
Волнения быстро перекинулись на С.-З.К. и распространились по всей ногайской и адыгской этносфере.
Тем временем на Крымском полуострове началось подавление восстания. На Кафинский рейд прибыл военный русский корабль, вооруженный 72 пушками, с трюмами, полными военной амуниции. 10 000 русских солдат помогали Шагин-Гирею в уничтожении очагов сопротивления. Сам Шагин-Гирей во главе воинских частей, состоявших из татар, киргизов и русских, разорял татарские деревни. Сторонники Селим-Гирея были истреблены, а он сам, понимая бессмысленность сопротивления (слишком неравны были силы), покинул Крым в феврале 1778 года. По другим данным, он был зарезан людьми Шагин-Гирея13.
Но этносфера С.-З.К. была дестабилизирована. Все большее недовольство выказывали ногайцы. Адыги продолжали свои набеги на донскую казачью этносферу.
Русские войска были растянуты на огромном пространстве от Ставрополя до Черкасска и далее вдоль берега Азовского моря до Тамани, затем до Копыла и несколько выше по Кубани. Поэтому они не могли контролировать регион от реки Кубани до донской этносферы. Русско-османская граница по Ее практически была открыта, чего Российская империя не могла себе
позволить.
Кубанский корпус под командованием Бринка явно не справлялся с возложенной на него задачей либо с помощью дипломатии, либо с помощью силы утихомирить непокорную Кубань. Эта озабоченность создавшимся положением сквозит в письме генерал-фельдмаршала Румянцева командиру Крымского корпуса Прозоровскому: “Укажите генерал-майору Бринку… сообразно дел положению, свои позиции взять так, чтобы удобно ему было и границы свои прикрывать, и разные орды и народы держать в страхе, и не бесплодно озираться на так великом пространстве и на кочующие разные орды и народы, и которые непрестанно сей отряд с разных сторон тревожа изнурить могут до крайности”14.
Кроме всего прочего, такая обстановка мешала продвижению России на Кавказ. К 1778 году были построены укрепления от Моздока до Ставрополя, но сложная обстановка на С.-З.К. не давала возможности продолжить ее от Ставрополя к Азову.
В ноябре 1777 года командиром Кубанского корпуса вместо Бринка был назначен генерал-поручик Суворов, уже неоднократно проявивший свой военный талант. Перед ним были поставлены задачи военного и дипломатического характера. Во-первых, завершить возведение Азово-Моздокской линии, во-вторых, прекратить волнения среди ногайцев, остановить набеги горцев из-за Кубани, и в-третьих, в случае неудачного развития событий в Крыму подготовить почву для отделения Правобережной Кубани от Крыма.
На С.-З.К. Суворов находился с января по апрель 1778 года в качестве командира Кубанского корпуса. Ознакомившись с ситуацией, он пришел к выводу о необходимости возведения вдоль реки Кубани системы фортификационных укреплений, которая могла полностью изолировать ногайцев как от контактов с адыгами, так и от османского влияния. Кроме того, она бы защищала Тамань со стороны Керченского пролива и создала бы возможность при случае нанести удар по османской крепости Суджук-Кале. Для этого он предложил верховному командованию “перенести западную часть Азово-Моздокской линии на реку Кубань и соединить новые укрепления с уже построенными в районе реки Ташлы (возле современного г. Ставрополя)”15.
Талантливый слуга Российской империи, Суворов опередил даже князя Потемкина в этих планах строительства укрепленных линий и в продвижении российской экспансии на юг. Потемкин в 1776 году предполагал построение укрепленной линии от Моздока до Азова, а Суворов предлагал проведение ее на 200 километров южнее (если брать по прямой от Азова до реки Кубани). Конечно же, он получил согласие на это, тем более что его предложения соответствовали общей генеральной линии России на возможное отделение Прикубанья от Крыма или включение его в состав Российской империи в случае аннексии Крымского ханства.
Из-за враждебного отношения адыгов Суворов не смог сразу начать сооружение укреплений после получения на то согласия. Январь 1778 года был холодным, Кубань замерзла, и адыги свободно переправлялись на ее правый берег. Пришлось ждать тепла, когда оттает земля и адыги не смогут мешать возведению кубанской кордонной линии.
Начало строительства укреплений ознаменовалось все более частыми нападениями горцев, тем более что эти укрепления перекрывали им доступ на правый берег Кубани по бродам, кое-где доступным даже в половодье. Ведь укрепления строились специально напротив удобных переправ через реку Кубань.
Но строительство шло быстрыми темпами, и уже к концу марта 1778 года на протяжении 540 верст были построены несколько мощных крепостей и десятки редутов. Эта кордонная линия по реке Кубани полностью отсекала ногайскую степную этносферу от адыгской. Теперь ногайские кочевья оказались заключенными в этой части С.-З.К., ограниченной с юга кордонной линией, а с севера–донской казачьей этносферой с пограничной рекой Еей. С запада оно ограничивалось Азовским морем, а с востока полупустынями Волго-Донского междуречья.
23 марта 1778 года Суворов был назначен “командующим всеми войсками в Крыму и на Кубани” и 17 апреля сдал командование Кубанским корпусом князю Одоевскому, оставив край, по его словам, “в полной тишине и в удовольственном упражнении ногайцев хлебопашеством и иной домашней экономии”16.
Тишина была обманчива. И если ногайцы, силой зажатые между Еей и Кубанской кордонной линией и отрезанные от непосредственных контактов с Закубаньем, на какое-то время перестали открыто выражать свою враждебность к русским и казакам, то адыги силой пытались пробиться через Кубань, нападая на редуты и даже крепости.
Кубанская линия явно обозначала рубежи ближайшей российской экспансии, сделав заявку на включение в империю всей степной тюркской этносферы Северного Кавказа. Если когда-то в XVI веке российская экспансия вдоль Волги навсегда разрезала тюркскую этносферу на 2 части, прервав связи крымцев, ногайцев и османов с их тюркской прародиной, то теперь Россия явно показывала свое намерение аннексировать всю тюркскую этносферу Северного Причерноморья и Приазовья. Кроме всего прочего, сооружение линии никак не вписывалось в статьи Кючук-Кайнарджийского договора. Она начиналась на Тамани и проходила частично по адыгской этносфере, которая формально принадлежала Порте. Создалась непосредственная угроза Анапе и Суджук-Кале. И вообще, она была построена на территории независимого от России и Порты по договору Крымского ханства. Короче, ее сооружение привело к резкому обострению обстановки на всем Западном Кавказе и особенно османско-адыго-абазино-русских отношений.
Вторжение России в тюркскую и горскую этносферу Западного Кавказа вызвало резкую реакцию в Османской империи, считавшей ее своей зоной безопасности. В Суджук-Кале стали прибывать османские войска. В начале июля прибыл паша Ахмет с 4500 янычарами, 27 июля из Синопа отправились к берегам С.-З.К. османские суда с 40 тысячами войска, и следом должен был прибыть Батал-паша с 11 тыс. воинов17.
Часть абазинских и адыгских князей обещала Порте в случае конфликта солидную военную помощь, другая часть колебалась. Ногайцы, отрезанные от Закубанья, оставались под российским контролем. Понимая, что Суворов в своем имперском рвении слишком забежал вперед, российское правительство решило разрядить обстановку, подписав 10 марта 1779 года Айналы-Кавакскую конвенцию с Портой. Конвенция подтвердила условия Кючук-Кайнарджийского мира. Османы признавали Шагин-Гирея крымским ханом, а русские — османского султана религиозным главой крымских татар. Россия обязывалась, согласно конвенции, вывести свои войска с территории Крымского ханства.
В мае-июне 1779 года были уничтожены спроектированные Суворовым военные укрепления Кубанской кордонной линии и русские войска выведены из Прикубанья. Таким образом, просуществовав чуть более года, Кубанская линия была разрушена, что привело к восстановлению связей в тюркско-горской этносфере Западного Кавказа.
Все эти события были тесно связаны с общей ситуацией в Крымском ханстве, которая определялась двумя основными факторами: реформами Шагин-Гирея и разрушением межэтнических системных связей внутри крымско-татарской этносферы.
Сильнейшее дестабилизирующее воздействие на всю этносферу оказывали реформы Шагин-Гирея при русской поддержке. Именно они вызывали все большее сопротивление как на С.-З.К., так и на Крымском полуострове. Кратко их можно охарактеризовать одним словом — европеизация. Особенно ревностно хан-реформатор пытался европеизировать своих соотечественников в 1778–1783 годах (по документам из Топкапы, 1779–1782 гг.),
в период своего второго правления в Крыму. Именно в этот период Шагин-Гирей “разрушил многие традиционные крымские институты, но оказался неспособным заменить их новыми, популярными”18. В определенном смысле он походил на Петра I, тоже силой разрушившего многие русские стереотипы поведения, европеизируя Россию. Но существенным их различием было то, что Петр сумел заменить их новыми прижившимися, а Шагин-Гирей этого сделать не сумел. Реформы Шагин-Гирея вызвали в лучшем случае непонимание, а сплошь и рядом неприятие и сопротивление.
И причина была не только в личности хана, как утверждают некоторые историки (хотя это тоже бывает важно), а прежде всего в коренном отличии этносоциальной системы Крыма, связанного с тюркско-исламским миром, от европейских идей и понятий. Петру было на что опереться в России, хотя бы на культурно-христианские традиции. У Шагин-Гирея не было и этого.
В самом начале реформистского периода произошло событие, которое ознаменовало начало, если можно так сказать, российской традиции по указанию из центра переселять народы из одних этносфер в другие. Началась она екатерининским выселением христиан из Крымского полуострова в 1779 году, а закончилась немногим менее чем через 200 лет в 1944 году сталинскими депортациями целых народов.
Поскольку тогда командующим войсками в Крыму и на Кубани был Суворов, то ему и было поручено провести операцию по выселению 30 000 христиан из Крыма. В основном это были армяне, греки и небольшое число готов-христиан. Все они были расселены вдоль Северного побережья Азовского моря. Более 12 с половиной тысяч армян основали город Новый Нахичевань рядом с крепостью Дмитрия Ростовского. Греки основали город Мариуполь.
На наш взгляд, было несколько причин для такого серьезного шага. Поскольку будущее ханства тогда в 1778–1779 годах было еще неясно, российские власти решили ослабить его экономику с тем, чтобы Крым еще больше зависел от России. Дело в том, что христиане (армяне и греки. — В.Г.) занимали доминирующие позиции в крымской экономике, сосредоточив в своих руках как торговлю (внутреннюю и особенно внешнюю), так и ремесло. Их вывод из Крыма прервал его связи с внешним миром, хотя бы с той же Портой, и привязал к России, поставив его в прямую зависимость от северной империи. Одновременно решилась проблема заселения Северного и Северо-Западного Причерноморья. Дело в том, что после разгрома Запорожской Сечи в 1775 году Россия экспроприировала казачью землю, которая доходила на востоке, то есть в Северо-Западном Приазовье, до донской этносферы. Степные угодья запорожцев были розданы российским вельможам, а побережье заселено христианскими выходцами из Крыма.
Земли, сады и виноградники, принадлежавшие им в Крыму, были переданы самому хану, что сильнее привязало его и его немногочисленных сторонников к России. Ему же русские передали монополию на торговлю и на таможенные сборы. Шагин-Гирей взымал “пятьдесят процентов прибылей крымских продавцов на продажу соли туркам” и значительно повысил таможенные налоги19. Все это сокращало крымско-османскую торговлю, но зато пополняло личные доходы хана и его камарильи.
Среди реформ Шагин-Гирея этих лет была чеканка монет с его именем, создание администрации русско-европейского типа и особенно регулярной армии с двумя иностранными полками, набранными из немецких и польских наемников20.
К 1781 г. обстановка в Крымском ханстве, особенно на С.-З.К., накалилась до предела. Недовольство Шагин-Гиреем и вывод российских войск привели к восстанию в начале года кубанских ногайцев.
В течение июня и июля 1782 года восстание охватило весь С.-З.К. и Крым. Не успевшие спастись бегством чиновники режима Шагин-Гирея были убиты, разрушены правительственные здания и даже фундамент нового ханского дворца возле Бахчисарая. Новое крымское руководство обратилось в Стамбул и в Петербург с посланиями и с просьбой о признании. Но Порта отказалась признать его, а Россия, отказавшись вести с ним какие-либо переговоры, приняла решение силой восстановить власть Шагин-Гирея.
“Наведением порядка” в сентябре–октябре 1782 года занялись на территории Крыма генерал-подпоручик Бальмен, а на территории С.-З. Кавказа Суворов, вновь возглавивший Кубанский корпус. О том как это происходило, можно судить по краткому сообщению источника из Топкапы. В Крыму: “разорение татарских сел, сопротивление татарских принцев (Бахадыр и Арслан Гиреев). Население Крыма в отчаянии. Шагин-Гирей действует в полном согласии с русскими и по указаниям русских генералов, которые его сопровождают”. На С.-З. Кавказе: “по полученным сведениям, кубанские татары были также принуждены подчиниться Шагин-Гирею и русским”21.
К ноябрю все было кончено. Сторонники Бахадыр-Гирея, кто успел, ушли через Кубань на османскую территорию. Бахадыр-Гирей был схвачен и заключен в тюрьму. В 1783 году ему удалось бежать к “абхазам”. В 1789 году он был приглашен в Порту, где и умер в 1791 году. Он был последним независимым ханом Крымского ханства, если не считать вновь пришедшего на какое-то короткое время до февраля 1783 года с русской помощью к власти Шагин-Гирея.
События показали шаткость положения России в регионе. Власть Шагин-Гирея и его камарильи держалась только на русских штыках. Неприятие прорусского курса хана, восстание адыгов, ногайцев и крымских татар на С.-З.К. и в Крыму показало Петербургу, что единственным возможным вариантом не упустить Крым была его аннексия. Только включив его в состав России, можно было рассчитывать установить там имперские порядки и удержать эту территорию.
Россия сделала этот шаг еще и потому, что находилась в стадии активной экспансии, в то время как Османская империя слабела не по дням, а по часам. Этносоциальные системы двух империй работали в разных режимах. Одна на подъеме, другая на спуске.
8 февраля 1783 года Екатерина II издала манифест о присоединении Крыма, правобережной Кубани и Тамани к России. Этому важнейшему шагу предшествовали следующие события.
Поводом для манифеста было поведение Шагин-Гирея в возвращенном ему ханстве. Он с таким рвением уничтожал своих противников и малейшую оппозицию, что даже Потемкин заявил ему протест. В конце 1782 года хан торжественно объявил крымским старейшинам, что “не хочет быть ханом такого коварного народа”, и отрекся от престола22. Русский флот немедленно был придвинут к побережью Крыма, а русская армия полностью оккупировала полуостров.
В январе 1783 года русская императрица заявила, что вследствие допущенных жестокостей по отношению к своим подданым, Шагин-Гирей не может более быть главой государства. Ему было предложено поселиться на территории России.
Шагин-Гирей жил сперва в Воронеже, а затем в Калуге под полицейским надзором. В 1784 году ставший ненужным хан вернул Екатерине II пожалованный ему когда-то крест Святого Андрея и обратился с просьбой уехать в Порту. В январе 1787 года он пересек османскую границу, был сослан властями на остров Родос и летом этого же года был там казнен23.
Что же касается С.-З. Кавказа, то в его этносфере развернулись драматические события, связанные с действиями русских по аннексии С.-З.К. как части Крымского ханства. Главным препятствием служила неопределенность поведения ногайцев, раздираемых противоречиями и постоянно колеблющихся, чью сторону принять в сложных межэтнических коллизиях, сотрясавших всю ногайскую этносферу.
С одной стороны, Россия после манифеста Екатерины II готовилась к приведению к присяге ногайцев, с другой стороны, Порта укрепляла свои вооруженные силы и приморские крепости на случай нового конфликта с Россией. Судя по всему, если ногайцев более или менее удовлетворяло пребывание в составе Крымского ханства, то после аннексии Крыма русскими их общим стремлением было уйти подальше от жесткой военно-административной опеки Российской империи.
В конце января 1783 года на совещании в Херсоне командиров южных русских корпусов Потемкин поручил Суворову решить проблему присоединения северной части С.-З.К. к России: “Вы, ваше превосходительство, отправляйтесь в Прикубанье. Держите свой корпус на готовой ноге, как для ограждения собственных границ и установления между ногайцами нового подданства, так и для произведения сильного удара на них, если б противиться стали, и на закубанские орды при малейшем их колебании, дабы тех и других привести на долгое время не в состояние присоединиться к туркам…”24
В течение всей весны и начала лета 1783 года Суворов предпринимал огромные усилия, чтобы вернуть ушедших за Кубань ногайцев. Ведь нужно было кого-то привести к присяге, а судя по документам, значительная их часть, если не бóльшая, предпочла уйти с территории, аннексированной Россией.
Суворов рассылал письма, гонцов и войска, чтобы любым способом ко дню восшествия Екатерины II на престол (28 июня) собрать как можно больше ногайцев. Но желающих, судя по следующей фразе из рапорта Суворова Потемкину, было немного: “О желающих к перекочеванию в Россию ничего верного вашей светлости донесть не могу”25.
Правда, были и кой-какие успехи. Суворову удалось склонить к прорусской ориентации главного ногайского мурзу Халил-Агу-Эфенди, который управлял оставшимися на правом берегу Кубани ногайцами из Едисанской, Едичкульской, Джамбулукской и, частично, Буджакской Орды.
25 июня Суворов разослал приказы о приведении ногайцев на подданство России. Вот как задумано было это мероприятие:
“…извольте сих чиновников (ногайских. — В.Г.) с старшими и при них находящимися привесть торжественно к присяге по их обычаям, при восклицании, пальбе из пушек и мелкого ружья за высочайшее здравие нашей всеобщей матери отечества.
Потом того же часу начните великолепное празднество по вкусу сих народов, прибавьте к тому приличное военное увеселение до глубокой ночи и продолжите парадирование войск по вашему рассмотрению…” И далее конкретные меры после принятия присяги: “Бедных татар отправляйте к коммисионеру господину подполковнику и кавалеру Лешкевичу для переселения на Дон беспечно с вашими билетами. Ваше превосходительство ежевременно вводите в войсках обычай с татарами обращаться как с истинными собратьями их…”26 В цитируемом отрывке очень четко проступают как особенности российской экспансии, так и русской этнопсихологии. Веселье приказано и организовано, не забыта и отеческая забота о народе. Ведь главной имперской заботой было послушание властям, и об этом Суворов напоминал своим подчиненным. А затем при соблюдении этого послушания обращение как с равными себе.
Все прошло как нельзя лучше, как и было предусмотрено и организовано Суворовым. Правда, на всякий случай к Ейску, где происходила главная церемония приведения к присяге, были стянуты войска.
После трехдневных торжеств — они подробно описаны в исторической литературе — ногайцы разъехались по своим кочевьям, сопровождаемые так называемыми приставами, офицерами-надзирателями за поведением ногайцев. Церемония растянулась на несколько дней. К началу июля принятие российского подданства ногайцами было завершено. Одновременно многим мурзам и влиятельным ногайцам были даны офицерские чины и назначены пенсии.
Уже 5 июля Суворов доложил Потемкину о приведении к присяге всех (имеется, видимо, в виду оставшихся на правом берегу Кубани. — В.Г.) ногайцев. Так было оформлено вхождение Правобережной Кубани и Тамани в состав России.
За присоединение ногайской этносферы к России, или, как говорилось в рескрипте Екатерины II от 28 июля, “по случаю присоединения разных кубанских народов к Всероссийской империи”, Суворов был награжден Орденом Святого Владимира первой степени27.
Но ногайцев сделали российскими подданными не для того, чтобы оставить их в покое, как они могли полагать по своему “природному легкомыслию”, а для беспрекословного подчинения указаниям властей. А власти, еще до приведения ногайцев к присяге, решили, что для блага Российского государства будет лучше убрать подальше из приграничной зоны ненадежных свежеиспеченных подданных. Еще 21 июня Суворов получил от Потемкина приказание переселить ногайцев в приуральские степи.
Еще до принятия присяги ногайцами началась подготовка к их депортации за Урал и в Тамбовское и Саратовское наместничества. Часть купленных чинами и подарками предводителей была готова уйти с Кубани. Главный ногайский мурза Халил-ага-Эфенди в письмах Екатерине II изложил приемлемые для переселения условия. Среди 11 пунктов условий напоминалось, что “ногайцы добровольно вступили в русское подданство”, и ставилось условие, что они “должны независимо жить, во внутреннем правовом устройстве: никто не должен вмешиваться ни в их разбирательства и порядки, ни в мусульманские законы”28. Организация переселения была, естественно, поручена Суворову, как уже имевшему опыт в этом деле (вывод греков и армян из Крыма в 1779 г.).
Депортация была подготовлена им по-военному четко и точно. Суворов наметил, какими маршрутами ногайцам двигаться за Урал, обозначил переправы через Волгу и “даже составил карту расселения на новом месте”29.
Переселение началось под усиленным конвоем русских и казачьих войск. Сам Суворов следовал позади. Нараставшее недовольство ногайцев перешло в возмущение, возмущение в восстание. Произошло столкновение между ногайцами, сторонниками и противниками депортации, причем на стороне так называемых “мирных” ногайцев выступили казаки и русские. Их вмешательство привело к тому, что часть ногайцев, прорвав русско-казачье оцепление, большими партиями стала уходить на юг. Но русско-казачьи войска перекрыли все удобные броды через реку Ею в сторону Кубани. У речки Урукйылгасы, при броде через Ею, 1 августа 1783 года произошла ожесточенная битва ногайцев с русскими и с донскими казаками, после которой вся степь была покрыта убитыми ногайцами30.
Какая-то часть ногайцев все же прорвалась к реке Кубани и ушла в Закубанье в район впадения в нее реки Лабы.
Суворов доложил о провале депортации Потемкину и в ответ получил приказание “считать возмутившихся ногайцев не подданными России, а врагами отечества, достойных всякого наказания оружием…”31
На основе приказа Потемкина Суворов срочно разработал план похода за Кубань для усмирения или разгрома ногайцев. Скрытно Суворов с русскими войсками совершил быстрый переход к устью Лабы, где его уже ожидал атаман Иловайский с десятью полками донских казаков. В ночь на 1 октября войска перешли Кубань и внезапно напали на ногайцев, расположившихся огромным лагерем в урочище Керменчик. Битва продолжалась целый день. Резня закончилась только около 10 часов вечера: “…местность была усыпана десятками тысяч трупов”, в плен были взяты тысячи людей, огромное количество скота. Уничтожены предводители ногайцев — мурзы. За теми, кто сумел уйти, были отправлены специальные поисковые отряды, которые довершили уничтожение и взяли в плен оставшихся от разгрома 1 октября32. Какая-то часть попала в плен к адыгам.
Октябрьский поход русско-казачьих войск оказался трагическим поворотом в этнической истории ногайского народа. Ногайская этническая система была разбита. Ее системные связи были оборваны и разрушены. В результате неблагоприятного этнического контакта ногайской и русской этнических систем произошло нарушение естественного хода ногайской этнической истории — смещение. Ногайский этнос был частично разрушен и полностью выбит из степной части этносферы С.-З.К. Путь для российской экспансии к горам Западного Кавказа был расчищен. Между донской этносферой и адыгской этносферой образовалась этническая пустота, которая стала заполняться оседлым населением в результате военно-колонизационной политики Российской империи.
Ногайцы рассеялись разрозненными группами по Закубанью возле Анапы, рядом с адыгами, в их этносфере, по всему Северному Кавказу вплоть до Прикаспийских степей и низовьев Волги. Около 700 тысяч ногайцев ушли в эмиграцию в Османскую империю. Они положили начало первой волне эмиграции. Вторая будет иметь место в конце Кавказской войны.
Политическим итогом аннексии Крымского ханства, С.-З. Кавказа как его составной части и разгрома ногайской этнической системы стало официальное признание Портой сложившейся ситуации. 20 декабря 1783 года состоялось заседание большого имперского совета под председательством Великого Визиря Испартали Халил Хамид Паши. На повестке дня стоял только один вопрос: признать или не признать аннексию Крымского ханства. Ввиду важности источника мы приведем его полностью:
“Обсуждение текста договора, выработанного в результате переговоров в Айналы-Каваке. Российское правительство потребовало признания аннексии Крыма, Тамани и Кубани.
Великий Визирь, изложив ситуацию, попросил каждого высказать свое мнение, ответив на два следующих вопроса:
— следует ли отвергнуть русские требования, что означает возобновление войны, исход которой может быть гибельным
— или же следует принять русские предложения?
Обсуждение и принятие единодушно резолюции о подписании предложенного договора, при единственном условии: потребовать от русских эвакуации из Грузии”33.
Подписание Константинопольской конвенции в январе 1784 года, по другим данным — 28 декабря 1783 года, завершило очередной этап российской экспансии. На С.-З. Кавказе в Российскую империю были включены земли между реками Еей и Кубанью. Река Кубань стала пограничной рекой России с адыгской этносферой, которая считалась османами и русскими сферой влияния Османской империи. Адыги же считали себя самостоятельными и независимыми как от России, так и от Порты.
В результате аннексии Крымского ханства Россия отныне полностью контролировала Приазовье и значительную часть Северного Причерноморья. Для ее дальнейшей экспансии открылась горская этносфера Западного Кавказа и османская этносфера Черноморского побережья Кавказа. С геополитической точки зрения Георгиевский трактат с Грузией (август 1783 г.) и Константинопольская конвенция создали еще две точки опоры для развертывания российской экспансии уже непосредственно в Кавказской суперэтносфере.
Главной фигурой аннексии Крымского ханства был, безусловно, Суворов, имевший богатый опыт двух депортаций (правда, второй, ногайской, неудачный) и военного подавления и разгрома несогласных и недовольных. Российская империя за все эти заслуги наградила его в ноябре 1784 года золотой медалью.
Но этим награждением и Константинопольской конвенцией борьба за Крым не закончилась. Она разгорелась с новой силой в конце 80-х — начале 90-х годов, переросши в очередную русско-османскую войну 1787–1791 годов.
Тем временем началось вытеснение крымско-татарского этноса из его этносферы, его рассеяние и эмиграция. Осуществлялся процесс деэтнизации, аналогичный тому, что совершили с ногайцами.
Начало этому процессу положило образование в феврале 1784 года Таврической области. В нее вошла территория Крымского полуострова с прилегающей к нему с севера степью и часть территории С.-З.К., а именно Таманский полуостров. Ее создание отвечало не историческим или этническим традициям, а политическим и экономическим целям России, рассматривавшей аннексированную территорию как часть южной пограничной зоны.
Прежде всего началась раздача земель екатерининским фаворитам и лицам российской администрации в Крыму. Им были розданы десятки тысяч десятин государственных земель. Не забыли и высших татарских сановников, пошедших на службу Российской империи. Так, Ширин-бей, председатель правительства Крымского района, получил свыше 27 тысяч десятин34.
И это был не единственный случай, поскольку Екатерина проводила политику ассимиляции и интеграции татарских мурз в российское дворянство как на территории всей империи, так и в Крыму. Путь был проверен: раздача земель и привилегий. Но возникла одна непредвиденная проблема — на этих землях работать было некому, так как у татар не было крепостного права, а количество русских крепостных, переселенных из России, было незначительно. По некоторым данным, к началу XIX века в Крыму было всего 8746 крепостных, включая детей35. Крымские же татары работать на землях русских помещиков не могли и не хотели. Насаждаемые на аннексированной территории российские этносоциальные стереотипы поведения полностью противоречили крымско-татарским традициям. Попытки заставить их работать на помещичьих землях ни к чему не приводили. Более того, они вызывали сопротивление, как активное, так и пассивное. Активное сопротивление нашло свое выражение во вспышках мятежей и восстаний, а пассивное в эмиграции.
Эмиграция началась сразу же после захвата Крымского ханства. Крымские татары, уезжая, бросали землю и имущество, т.к. покупателей не было. Они тут же захватывались либо местными мурзами, либо нахлынувшими из России авантюристами. Буквально за несколько лет крымская экономика развалилась, что вызвало постоянный и все более увеличивающийся исход крым-
ских татар.
Первыми эмигрантами были крымские татары из рода Шагин-Гирея. После его смещения они в 1783–1784 годах начали покидать Крым. Уехали все крымские татары, бывшие подданными Османской империи. Поток эмигрантов еще больше возрос в 1785–1788 годах. Цифры различны и колеблются от 8 до 30 и даже до 100 тысяч человек. Но особенно много крымских татар стало уезжать после русско-османской войны 1787–1792 годов. Ясский договор окончательно разрушил все их надежды на восстановление былого статуса Крымского ханства и восстановление традиций и его прежней этносоциальной структуры. Начался настоящий исход из Крыма. Особенно много уехало крымских татар-степняков и ногайцев. Оставалось в основном оседлое население: горное и южнобережное36.
Этнической доминантой крымских татар стал призыв мулл “оставить землю отцов ради сохранения жизни и веры”. Российское правительство всполошилось, т.к. теряло своих новых крымских подданных, на труде которых держалась крымская экономика. Были отданы запоздалые распоряжения “об улучшении жизни татар”. Но было поздно. Уходили деревни и целые роды. Всего в этой волне послевоенной эмиграции Крым покинуло чуть менее 100 тыс. человек37.
К углублению конфликтной ситуации на всем Северном Кавказе привело создание в 1785 году Кавказского наместничества, южная граница которого проходила по рекам Кубани и Тереку. Основой ее стала Кавказская кордонная линия, для укрепления которой посылались постоянно казаки. Российская суперэтническая система вошла в непосредственный контакт с Кавказской суперэтнической системой.
Постоянные конфликты двух систем были вызваны их абсолютно противоположными стремлениями. Если горцы требовали снести русские укрепления, считая их построенными на их земле, то российская администрация пыталась распростанить свою власть на этносы, расположенные к югу от Кубани и Терека. Таким образом, российско-кавказская контактная зона превратилась в зону постоянных стычек, конфликтов и боевых действий. В более широком контексте их, а также начавшееся в 1785 году антироссийское движение горцев Чечни и Дагестана под руководством Мансура нужно рассматривать как продолжение начавшейся значительно раньше Кавказской войны. Об этом более подробно будет сказано ниже. Да и вспыхнувшая через 2 года османско-российская война стала одним из эпизодов соперничества двух империй на фоне Кавказской войны.
Горско-русская война под руководством Мансура (Ушурмы) была ответной реакцией горцев на российскую экспансию на Кавказе, а это движение было направлено против русского продвижения на Кавказ и носило характер “священной войны” против неверных, то есть было межэтнической войной с религиозной доминантой. В зонах действия Мансура: в Чечне, Дагестане и Западном Кавказе — русского правления не было. Зато были попытки распространить российское влияние на горские этносферы. Вот как раз против этих попыток и вы-
ступил Мансур.
“Священная война” Мансура, как, впрочем, и вся Кавказская война, была порождением реального конфликта между кавказским суперэтническим стереотипом поведения и российским. Ушурма был первым, кто осознал, почувствовал основательность внедрения ислама на Cеверном Кавказе, первым придал поискам горцев своей идентичности в конфликте с Россией иcламскую окраску. С тех пор исламская оболочка “священной войны” будет постоянной во время каких-либо конфликтов на Северном Кавказе во времена как Российской, так и Советской империй, вплоть до кавказских событий уже постсоветского периода.
На первом этапе движения (1785–1787 гг.) Мансуру не удалось даже с османской помощью поднять чеченцев, дагестанцев, кумыков и кабардинцев на массовую борьбу против русских. Часть их либо не желала воевать против кого-либо, либо оставалась настроена пророссийски. Второй этап (1787–1791 гг.) был связан с С.-З. Кавказом и происходил уже в условиях начавшейся русско-османской войны.
Война 1787-1792 годов между Россией и Портой была неизбежна, поскольку планы обеих сторон после аннексии Крыма Россией носили прямо противоположный характер.
Вынужденная в 1783 году подписать Константинопольскую конвенцию, Порта не смирилась с потерей Крыма и степной части С.-З.К. Она укрепляла свои крепости на Черноморском побережье Кавказа, рассылала своих агентов по всему Северному Кавказу, подыскивала подходящие кандидатуры на крымский престол и выжидала удобного момента для начала войны. Складывавшаяся ситуация подсказывала решение: начать восстановление независимости Крыма с С.-З. Кавказа, опираясь на адыгов, ногайцев и крымских татар, объединенных под знаменем “священной войны” Мансуром.
Россия, опьяненная относительно легкой аннексией Крыма, мечтала о превращении всего Черного моря в “русское озеро”. Но оно могло стать таковым лишь после установления российского контроля над Босфором, а для этого ни много ни мало надо было овладеть Стамбулом. Во всяком случае эти планы витали в российских правительственных кругах, о чем свидетельствовала выбитая на городских воротах Севастополя надпись к моменту прибытия Екатерины со свитой в Крым: “Дорога в Константинополь”38.
Когда Порте стало ясно, что Россия готовится к продолжению своей экспансии в бассейне Черного моря, она потребовала от нее прекратить нарушение статей Кючук-Кайнарджийского договора и вернуть Крым. В ответ в сентябре 1787 года Россия разорвала дипломатические отношения с Османской империей. Началась очередная русско-османская война, двумя основными Т.В.Д. которой стали Северо-Западное Причерноморье и С.-З. Кавказ.
Еще летом 1787 г., то есть до официального разрыва русско-османских отношений, к горцам Западного Кавказа прибыл Мансур. В августе он получил подкрепление в виде османского отряда. Планы горцев были ясны: атаковать русских где-то в районе границы по реке Кубани, в направлении Тамани, и затем из Тамани двинуться на освобождение Крыма.
Об этих планах стало известно русским. На Кубань для организации похода против горцев был послан генерал Текелли, тот самый, который в 1775 году разрушил Запорожскую Сечь.
Поход Текелли был организован как карательный за единичные набеги адыгов на русскую территорию и превентивный для разгрома потенциального противника. В середине октября русские войска, укрепленные донцами, совершили быстрый марш в район сосредоточения горских отрядов под руководством Ушурмы. В результате этого быстрого и неожиданного удара были разгромлены горцы в верховьях Урупа и Малого и Большого Зеленчуков.
Какая-то часть адыгов после этого разгрома была переселена русскими на плоскость, на территорию Кавказской губернии; часть ногайцев, абазинцев и адыгов приняла присягу на верность России. Сам Ушурма с уцелевшими сторонниками бежал через Главный Кавказский хребет к османам. Отныне он занимался исключительно религиозной пропагандой среди горцев. Из османских анклавов — крепостей Анапа и Суджук-Кале — Мансур призывал их к продолжению “священной войны” против русских.
Поход Текелли в Закубанье, несмотря на разрушительные последствия, не привел, однако, к желаемому результату — устрашить горцев, с тем чтобы они прекратили свои набеги. С весны 1788 года эти набеги возобновились. Более того, горцы под влиянием призывов Мансура собирались принять активное участие в османских операциях по отвоеванию Крыма.
В августе 1789 года среди горских народов Северного Кавказа был распространен фирман султана, который, как мы помним, оставался религиозным главой мусульман. Его призывы продолжать борьбу с неверными перекликались с такими же призывами Мансура и оказывали сильное воздействие на умонастроения горцев. В архиве Государственного Совета есть об этом такой документ: “3 сентября (1789 г. — В.Г.) читан рапорт графа Салтыкова из Георгиевска от 18 августа, об уходе за Кубань бригадира султана Селима-Гирея и фирман турецкого султана к народам черкесским, кумыцким и дагестанским для побуждения их на действие противу России”39.
Поход против Анапы уже под руководством Бибикова зимой 1790 года проходил в условиях враждебности адыгов и закончился полной неудачей. Часть горцев, как всегда, оставив свои аулы, скрылась в горах, часть под угрозой силы изъявила покорность. Положение русской армии становилось все хуже по мере углубления в адыгскую этносферу. Горцы применяли свою обычную тактику: впереди движения отряда “устраивали завалы и преграждения из срубленного леса, а сами “появлялись с тыла”. Измотанная русская армия вышла наконец к Анапе. Но взять мощную крепость с сильным гарнизоном она не могла. 14-дневная осада, начавшаяся 24 марта, ничего не принесла40. При отступлении погибли тысячи солдат. Обратно вернулась только треть армии.
Обстановка определила цель османского похода осенью 1790 года — соединиться с горцами Центрального Кавказа, нанести удар по главной крепости Кавказской линии — Кизляру и восстановить свою сферу влияния на всем Северном Кавказе от Черного до Каспийского моря.
Исполнение этого плана было возложено на Батал-пашу. Османско-горская армия отправилась от Анапы в верховья Кубани в сторону Кабарды. Для того чтобы остановить ее, был отправлен русский отряд под руководством генерала Германа. Не дожидаясь подхода подкреплений, 30 сентября 1790 года русские войска атаковали часть османской армии на реке Тохтамыш, в районе нынешнего города Черкесска. 4-тысячный русский отряд разбил значительно превосходящую его по численности османскую армию. Сам Батал-паша попал в плен. Позже на месте битвы возникло русское укрепление, а в 1825 году станица Баталпашинская, в названии которой сохранилась память об этом событии.
За это поражение Хусейн Батал-паша был смещен Портой со своего поста правителя Трапезунда. Напротив, Екатерина II приказала “отвести знатному пленнику под Симферополем 10 тыс. десятин земли и пенсион в 1 тыс. рублей в месяц”41.
Через несколько лет Батал-паша получил прощение от османского правительства и вернулся на родину, где и умер в 1801 году.
Велико было значение поражения османско-горских войск для дальнейшего развития событий на всем Северном Кавказе. Значительно возрос престиж русских как воинов в глазах горцев, которые сами были прекрасными воинами и умели ценить воинскую доблесть в своих противниках. Часть горских субэтносов и кланов, а также часть ногайцев пожелали принять российское подданство.
Победа Германа над Батал-пашой резко изменила баланс сил на всем Северном Кавказе в пользу России, особенно на фоне побед, одержанных русскими войсками в Северо-Западном Причерноморье.
Армия Батал-паши была разгромлена. Флот Ушакова господствовал на Черном море, препятствуя регулярному снабжению единственных оставшихся на С.-З.К. османских анклавов — Анапы и Суджук-Кале. Тем не менее, они оставались мощными крепостями. Анапа, которую уже дважды безуспешно пытались взять русские войска, считалась неприступной. Укрепленная французскими военными инженерами, защищенная естественными преградами с моря и суши, пушками и османско-татарско-адыгским гарнизоном, она оставалась базой османского влияния на всем С.-З.К.
Руководство крепостью осуществлял Мустафа-паша. Шейх Мансур по-прежнему побуждал горцев к сопротивлению русским.
Поэтому русское командование решило предпринять новый поход на Анапу. Осуществление его было поручено генералу Гудовичу. Переправившись через Кубань в районе современного Краснодара, Гудович двинулся вдоль ее левого берега к Анапе. Не имея осадной артиллерии, подвергаясь со всех сторон нападениям горцев, понимая, что длительная блокада крепости ни к чему не приведет, и зная, что к Анапе движется османский флот, Гудович решил взять ее штурмом.
После 5-часового боя в ночь с 21 на 22 июня Анапа пала. В плен попали сам Мустафа-паша, сын Батал-паши и шейх Мансур. Последний был отправлен в Санкт-Петербург и заключен в Шлиссельбургскую крепость, где и умер в 1794 году. После падения Анапы сопротивление гарнизона Суджук-Кале стало бессмысленно. Османы сами разрушили Суджук-Кале и ушли в горы к адыгам. Затем он был занят русскими войсками. Срыв до основания анапские укрепления, разрушив сам город, русские войска отправились обратно. Как это уже стало привычным после военных русских побед, часть горцев по пути следования армии изъявляла желание принять российское подданство.
Ясский мирный договор 29 декабря 1791 года подтвердил Кючук-Кайнарджийский мир и аннексию Крыма Россией. 6-я статья договора касалась С.-З. Кавказа. Была подтверждена русско-османская граница по реке Кубани. Османы обязывались держать под контролем народы левобережья Кубани, удерживать их от набегов на русскую территорию.
Итак, в течение XVIII века Российская империя, созданная энергичным, находившимся на подъеме русским этносом, сломав упорное сопротивление, сумела включить в себя и подчинить две сильные степные этносферы, расположенные в западной части Великой Степи: казачью (донцы и запорожцы) и тюркскую (крымцы и ногайцы).
Кавказская война
Во второй половине XVIII века Россия вступила в непосредственный контакт с Кавказским суперэтносом, звеньями которого были различные горские этносы Северного Кавказа. Непосредственный российско-кавказский контакт на суперэтническом уровне стал возможным после включения в состав империи казачьей и тюркской этносфер.
Выбив тюркское звено с С.-З. Кавказа (в лице крымских татар и ногайцев), русские натолкнулись на доминирующий на Западном Кавказе адыгский этнос, прикрывавший оставшуюся на Черноморском побережье узкую полосу османских укреплений. События 1780–1790 годов XVIII века показали, что адыги отнюдь не собирались подчиняться России. Более того, когда исчезла их сугубо номинальная зависимость от Крымского ханства, они почувствовали себя полностью независимыми от кого бы то ни было. Их включенность в османскую сферу влияния (поскольку официальная граница между Россией и Портой проходила по Кубани) ничего не меняла.
Россия впервые в своей истории столкнулась напрямую с горским этносом. До этого она продвигалась к югу по обширным степным пространствам, населенным степными этносами: казаками, калмыками, татарами и т.д. В ходе борьбы с народами Степи Россия выработала как свою стратегию, так и тактику, которые пригодились ей для завоевания Кавказа. Вспомним хотя бы “засеч-
ные черты”.
В российской историографии существует мнение, что логика борьбы с южными кочевниками “заставляла Россию стремиться к установлению стабильных границ, которые можно было бы защищать. Но вплоть до Кавказских гор, Черного и Каспийского морей на юге таких границ не было”. Это утверждение верно, но лишь отчасти. Действительно, естественных географических границ в южном направлении экспансии России до второй половины XVIII века не было. Не было гор, морей. Крупные реки, которые часто являются границами государств, текли, как правило, с севера на юг в меридианальном направлении.
Но следуя “логике борьбы”, следовало бы остановиться на рубеже, обозначенном двумя реками, текущими в широтном направлении: Кубани и Тереке, которые представляют из себя естественную границу, отделяющую Степь от Кавказа.
Однако этого не произошло. Правда, в этом виновата не изначально агрессивная сущность России, как это утверждается некоторыми концепциями. В фазе подъема экспансии “агрессивен” любой этнос. Впрочем, термин “агрессивный” носит аксиологический характер и некорректен в отношении объективных и закономерных процессов. Не “логика борьбы” и не “агрессивная сущность России”, а логика экспансии, закон расширения этнической системы в пространстве гнал Россию вперед и вперед. С этнологической точки зрения следует отметить другое, более важное, на наш взгляд, явление, чем “логика борьбы”: колоссальный выброс энергии русской этнической системой, создавшей Российскую империю в XVIII и в XIХ веках. Его хватило, чтобы завоевать в XIХ веке не только кавказский суперэтнос, но и всю Среднюю Азию. Причем одновременно только в первой половине века Россия вела ряд войн: с Портой (1806–1812, 1828–1829), с Персией (1804–1813, 1826–1828), со Швецией (1808–1809). К этому же времени относятся война с Наполеоном и подавление польского национального восстания. В начале века территория России составляла 17 млн кв. км. К 60-м годам она выросла еще на 3 млн кв. км. Русский этнос находился на вершине
своего развития.
Кавказская война с точки зрения межэтнических отношений была столкновением двух суперэтносов: евразийского и кавказского, в контактной зоне двух ландшафтных систем: Степи и Гор. Это столкновение было болезненным и трагичным. Российская империя упорно пробивалась через кавказскую суперэтносферу к Черному и Каспийскому морям, Османская империя спасала то, что еще могла спасти, горцы Северного Кавказа сражались за свое этническое выживание.
С геополитической точки зрения Россия продолжала дело, начатое еще Петром I, а именно прорыв к южным морям. Российское правительство разработало мероприятия по закреплению России на трех южных морях: Черном, Азовском и Каспийском. Более того, было намечено дальнейшее общее продвижение на юг “в трех направлениях: от Астрахани, от Пятигорска и от Азова”. В ходе дальнейшей экспансии на юг выяснилось, что слабеющая Османская империя уступает одну позицию за другой. Поэтому начала просматриваться следующая геостратегическая цель: овладение выходом в Средиземное море для молодого русского черноморского флота, то есть проливами Босфор и Дарданеллы. Идея дойти до Константинополя была идеей окончательного решения “татарской проблемы” на южных границах России.
Продвижение России к Восточному побережью Черного моря через С.-З.К. и Кавказская война стали составной частью так называемого “Восточного вопроса”. Суть его заключалась в вовлеченности практически всех европейских государств и России в процесс дезинтеграции Османской империи.
Из всех европейских стран событиями на Кавказе больше всех интересовалась Великобритания, считавшая, что завоевание Кавказа Россией откроет ей (то есть России) путь на Ближний и Средний Восток, традиционную сферу британских колониальных интересов. Это привело Англию к поддержке Порты и сопротивления западнокавказских горцев российскому вторжению.
Стратегия России во время Кавказской войны, разработанная Суворовым, развитая и усовершенствованная генералами Ермоловым и Вельяминовым, была не чем иным, по точному определению Л.Н.Толстого в “Хаджи-Мурате”, как “планом медленного движения в область неприятеля посредством вырубки лесов и истребления продовольствия”42. Толстой точно определил один из методов достижения русскими своих целей в войне: уничтожение лесов всей северокавказской этносферы, которые являлись надежным укрытием для горцев. Причем делалось это с методичностью и упорством, достойным лучшего применения. Это была чужая для русских этносфера, чужой ландшафт, поэтому “можно” было его уничтожать. Рубка северокавказского предгорного леса стала одним из основных занятий русских войск на Северном Кавказе и производилась несколько десятилетий в первой половине XIХ века. Медленно, но упорно разрушалась среда обитания горцев. А казачьи станицы, поселявшиеся на завоеванной территории, все сильнее прижимали их к Кавказскому хребту.
Одним из самых запутанных вопросов Кавказской войны является ее хронология. Причем называются разные даты как ее начала, так и ее окончания. Иногда даже считается, что Кавказская война не закончилась до сих пор. Такой разнобой в хронологии связан как с политической и историографической конъюнктурой, так и с различными точками отсчета, которые принимаются за основу. Особенно большой временной разброс наблюдается в определении начала Кавказской войны.
Некоторые кавказские историки имеют тенденцию расширять хронологические рамки войны и возводят ее начало к времени Петра I, Екатерины II, то есть к XVIII веку. Русские историки, наоборот, имеют тенденцию к сокращению ее хронологических рамок. Называются даты: 1711, 1763, 1764, 1798, 1816, 1817 годы и т.д. Наиболее общепринятая дата Кавказской войны в российской историографии — 1817 год.
С точки зрения межэтнических отношений, то есть с точки зрения контактов между этническими и суперэтническими системами, начало обострения и возникновения первой конфликтной ситуации между Россией и Северным Кавказом можно вполне обоснованно отнести к 1764 году. Именно в этом году завершилось строительство Моздокской крепости, положившей начало завоеванию Кавказа. Кабардинцы потребовали снести Моздокскую линию, построенную на их земле. Русские ответили укреплением линии и постройкой новых опорных пунктов в их этносфере. Между кабардинцами и русскими начались постоянные стычки, переросшие в затянувшуюся войну.
Это была первая война из целой серии межэтнических войн, которая и получила общее название Кавказской войны. Американо-евразийский суперэтнос столкнулся с кавказской цивилизацией. Началось длительное сопротивление Северного Кавказа как составной части Кавказского суперэтноса российской экспансии. Война длилась около ста лет и закончилась в 1864 году.
Начало Кавказской войны для С.-З.К. это весна 1778 года, когда было закончено строительство Кубанской кордонной линии вдоль реки Кубани от Тамани до Ставрополя. В ходе ее строительства, и в рамках российской экспансии в целом, русско-казачьи воинские соединения вступили в непосредственные межэтнические контакты с горцами и более всего с самой мощной в этом регионе адыгской этнической системой. Это были не просто контакты. Кубанская кордонная линия не только обрубала вековые контакты адыгов со Степью: с татарами, ногайцами, но она создала препятствие для реализации одного из основных адыгских этнических стереотипов поведения — наездничества. Кроме всего прочего, линейные укрепления были возведены на земле, которую адыги считали своей. Какая-то часть адыгских поселений располагалась на правом берегу реки Кубани, а на Тамани линия прошла по краю адыгской этносферы. Именно тогда и начались постоянные стычки адыгов с русскими. Адыги не желали уступать кому бы то ни было свою территорию и прерывать свои контакты со степняками. Вся энергия наездничества обрушилась на укрепления Кубанской кордонной линии. Русские отвечали репрессиями. Отныне взаимные набеги, стычки и сражения, то затихая, то разгораясь, станут постоянным явлением межэтнических контактов на С.-З.К. Поэтому нам представляется логичным с точки зрения межэтнических отношений определить следующие хронологические рамки Кавказской войны. Начало в 1764 г. — окончание в 1864 г.
(официально в России окончание войны было объявлено 21 мая 1864 г.). Она длилась ровно сто лет и была самой долгой войной в истории как Кавказа, так и России. Для С.-З.К. ее хронологические рамки 1778–1864 гг.,
то есть 86 лет.
Кавказскую войну на С.-З. Кавказе можно разделить на следующие этапы.
1-й этап: 1778–1793 гг. Начало войны: “расчищение” тюркской этносферы в ходе российской экспансии на юг.
2-й этап: 1793–1817 гг. Переселение черноморцев на С.-З. Кавказ, втягивание их в войну с горцами.
3-й этап: 1817–1830 гг. Массированное вторжение русских и казачьих войск в горскую этносферу Западно-
го Кавказа. Взятие последнего тюркского анклава в реги-
оне — османской крепости Анапа. Заключение Адрианопольского договора, по которому Черноморское побережье Кавказа отошло к России. Включение адыго-абхазской этносферы в границы Российской империи.
4-й этап: 1830–1840 гг. Освободительная война горцев. Взятие русских черноморских береговых укреплений и отвоевание выхода к Черному морю.
5-й этап: 1840–1860 гг. Завоевание русскими Закубанья, выдавливание горцев из их этносферы, заселение казачьими станицами.
6-й этап: 1860–1864 гг. Геноцид против адыгов, абхазцев, абазинцев, карачаевцев и т.д. посредством изгнания. Массовая эмиграция горцев в Османскую империю.
Первый этап Кавказской войны на С.-З.К. был втягиванием этого региона в конфликт с Россией. Это была “ползучая война”, в ходе которой русские в процессе экспансии разрывали вековые симбиозные связи между тюркской этносферой в лице татар, ногайцев и османов и горцами Западного Кавказа.
Причем Россия не только разорвала связи горцев со степняками (ногайцами и татарами), но и “расчистила” от них степь к северу от реки Кубани. Вспомним разгром войсками Суворова ногайцев в устье Лабы в октябре 1783 года. Степь опустела, и теперь адыгские набеги значительно расширили свою географию. Если раньше они зачастую довольствовались набегами на ногайцев, то теперь адыги проскакивали “пустую” степь и вторгались в донскую этносферу и даже русскую (Воронежская
губерния).
Весь С.-З.К. превратился в регион, где перекрещивались и сталкивались интересы адыгов, уцелевшей от разгрома части ногайцев, донских казаков и русских. Особенно активны были адыги. Обычно их набеги начинались с переправы через Кубань, на которой они прекрасно знали все 32 брода на протяжении 320 верст. Затем они нападали на русские или казачьи посты и прорывались в степь. Иногда стычки превращались в настоящие сражения. Ничто не могло сдержать горские прорывы и набеги. Иногда русские прибегали к крайним мерам, чтобы предупредить их. Леса, покрывавшие кубанское левобережье, служили хорошим прикрытием для горских вылазок, поэтому генерал Райзер, например, начал выжигать леса вдоль Кубани. За это он получил соответствующее внушение от Суворова, который потребовал вместо выжигания лесов, которыми и так бедна Кубань, усилить бдительность.
Постоянное напряженное состояние было нетерпимо для империи, стремившейся к порядку на своих южных окраинах. Поэтому для того, чтобы закрыть “пустое” степное пространство для набегов горцев, было решено переселить сюда черноморских казаков. А построенная вдоль Кубани Черноморская кордонная линия фактически являлась восстановленной Кубанской кордонной линией Суворова. Тем не менее, горское наездничество, запертое этой линией в Закубанье, продолжало находить выход в прорывах через нее в степь и в ожесточенных столкновениях с казаками и русскими войсками.
Второй этап Кавказской войны на С.-З.К. начался в 1793 году с переселением черноморцев на Кубань. Империя “подставила” казаков под горское наездничество во всех его проявлениях. Началась горско-казачья “перманентная” война, являвшаяся составной частью симбиоза Степь–Горы.
В этой войне не было ничего постоянного. Все двигалось и перемещалось. Аулы, станицы, пикеты, субэтносы и т.д. У адыгов не было обычая защищать свои аулы при приближении казачьих или русских отрядов. Население обычно покидало их и укрывалось в окрестностях, что было легко в гористой и лесной местности. Если даже аул был разорен, то возвратившееся население быстро восстанавливало свои плетеные турлучные хижины. Но если казаки (русские) успевали окружить аул, то все его население, включая женщин, оказывало ожесточенное сопротивление. Точно так же казачьи станицы, опасаясь набегов горцев, старались уйти подальше от пограничной реки Кубани. Адыги отработали в совершенстве свою тактику нападения на Черноморию. Они обычно собирались группами в 20–50 человек. Объектом нападений были дома на окраинах станиц, небольшие хутора и т.д. На линейном участке Кубани горцы объединялись в значительно бόльшие группы для прорыва. Это могли быть сотни горцев. Они нападали даже на окрестности Ставрополя, грабя, беря в плен и угоняя скот.
Чаще всего такие набеги совершались зимой, когда адыги могли свободно переправляться через Кубань, болота, плавни и лиманы. Летом они переправлялись вплавь на лошадях и плотах.
Рубеж XVIII и XIХ веков обозначил изменение характера борьбы казаков с горскими набегами. После очередного крупного вторжения адыгов в Черноморию зимой–весной 1800 года атаман Бурсак обратился с просьбой к царю разрешить преследовать горцев на их территории, то есть в Закубанье. В апреле на имя атамана пришел рескрипт Павла I с разрешением организовывать ответные военные экспедиции в горскую этносферу. Цель экспедиций была определена следующим образом: “Господин полковник Бурсак! По случаю покушений, делаемых черкесами и абазинцами на селения вверенного вам Черноморского войска, дал я повеление… учинение оным горским народам репрессалий, в наказание их дерзости”43.
После рескрипта Павла I казаки под предводительством атамана Бурсака начали совершать регулярные операции преследования адыгов. Но “репрессалии” так и не достигли своей цели. Горские аулы быстро восстанавливались, и наездничество продолжалось.
Этот этап Кавказской войны развертывался на сложном фоне русско-османских, адыго-османских и русско-казачьих отношений. Осложнения адыго-казачьих отношений вследствие наездничества и ответных рейдов казаков тут же сказывались на русско-османских контактах. Это понятно, поскольку формально горцы совершали набеги с территории, контролируемой Портой. Одной из задач анапского паши по Ясскому трактату 1791 года было удерживание адыгов от набегов на кордонную линию. Но фактически сделать он ничего не мог, даже если хотел. А на угрозу применить оружие они “отвечали, что черкесы — вольный народ, не признающий никакой власти — ни русской, ни турецкой, и будут с оружием в руках защищать свою свободу от всякого посягательства на нее со стороны турецкого чиновника…”44
Когда османам было нужно, они, напротив, подстрекали горцев к еще более частым нападениям. Так было, например, в годы русско-османской войны 1806–1812 годов, когда русские и казачьи войска вынуждены были вести войну на два фронта: с османами и с горцами.
В ходе этой войны в июне 1809 года русские овладели Анапой, что дало им возможность совершать карательные набеги против адыгов в глубь их территории. Но по Бухарестскому договору 1812 года Россия вернула Анапу и Суджук-Кале, и Западный Кавказ снова оказался в сфере влияния Порты.
Третий этап Кавказской войны (1817–1830) характеризуется прежде всего резко возросшим военным присутствием России в регионе. Объясняется это особенностями российской экспансии на Кавказе в целом. В сферу влияния Российской империи с 1801 по 1817 год вошло Закавказье, представленное Грузией, Мингрелией и т.д., а также Дагестан. Создалось положение, при котором образовался разрыв в виде Западного Кавказа, являвшийся препятствием для коммуникаций между империей и только что присоединенными закавказскими землями. Россия решила ликвидировать этот разрыв. Идеологическим обоснованием экспансии была старая как мир колонизаторская идея: “цивилизовать” “дикие” народы. К ним Россия относила горцев Северного Кавказа. Причем эта цивилизаторская идея владела умами даже самых просвещенных и радикальных борцов против царизма. Борясь против самодержавия как оплота крепостничества в самой России, они, тем не менее, во внешней политике стояли за самую активную колонизацию. Вот что, например, писал в “Русской правде” (программа переустройства России. — В.Г.) декабрист Пестель:
“1. Решительно покорить все народы, живущие к северу от границы… между Россией и Персией, а равно и с Турцией… 2. Разделить все кавказские народы на два разряда: мирные и буйные. Первых оставить в их жилищах и дать им российское правление и устройство, а вторых — семейно переселить во внутренность России, раздробить их меньшими количествами по всем Русским ведомостям. 3. Завести в кавказской земле русские селения и всем русским переселенцам раздать все земли, отнятые у прежних буйных жителей, дабы всем способом изгладить на Кавказе даже все признаки его обитателей и обратить сей край в спокойную и благоустроенную область русскую”45.
На этом этапе войны начала применяться стратегия генерала Ермолова, ставшего в 1816 году во главе русских войск, дислоцированных на Кавказе. Суть ее состояла в следующем: опираясь на военные базы вдоль подножия Северного Кавказа, колонизовать горскую этносферу, прижать горцев к Главному хребту и заставить их капитулировать. На С.-З.К. осуществление этого плана началось с 1817 года. Кавказская линия по Кубани и Тереку начинает продвигаться в глубь адыгской этносферы и к началу 1830-х годов выходит к реке Лабе.
Ермолов ввел в Черноморском войске воинские русские порядки, начал предавать казаков военному суду, штрафовать офицеров, пленных казаков приказал не выкупать. Он сместил атамана Матвеева, заменив его решительным и жестоким генералом Власовым. Под командованием Власова резко изменился характер горско-казачьих стычек. Горцев преследовали в Закубанье, разоряя их аулы, как мирные, так и не мирные. К тому же Власов продолжил традицию генерала Бринка — вырубать леса в адыгской этносфере. В конце концов ретивый генерал был отстранен от командования Черноморским войском.
Тем не менее, Ермолов продолжал проводить свою жесткую линию, которую он сам обозначил такими словами: “Хочу, чтобы имя мое стерегло страхом наши границы крепче цепей и укреплений, чтобы слово мое было для азиатцев законом вернее неизбежной смерти. Снисхождение в глазах азиатцев знак слабости, и я прямо из человеколюбия бываю строг неумолимо. Одна казнь сохранит сотни русских от гибели и тысячи мусульман
от измены”46.
Результатом казачьих и русских карательных походов было оттеснение адыгов от Черноморской кордонной линии в глубь Закубанья. Зато усилились набеги на Кавказскую линию. Начались походы генерала Вельяминова за Кубань, в которых вместе с линейцами участвовали и черноморские полки. Но результат был тот же самый. Взаимные набеги продолжались, и конца им не было видно.
В апреле 1828 года началась русско-османская война. На Западном Кавказе русские войска и флот блокировали главную османскую базу — Анапу. Анапа представляла из себя мощную крепость с толстыми стенами, артиллерийскими батареями и 4-тысячным гарнизоном. Построенная в 1782 году по последнему слову западной военной инженерии, она была еще дополнительно укреплена в 1820–1821 годах. Началась осада, в которой на османской стороне выступала часть адыгов, а на русской — четыре полка черноморских казаков во главе с атаманом Бескровным. После трехмесячной осады Анапа была взята.
2 сентября 1829 года между Россией и Османской империей был заключен Адрианопольский договор. По нему к России отошло побережье Кавказа от Анапы до крепости Святого Николая (южнее Поти). По условиям мира Порта “уступила” земли западных адыгов России. Эта “уступка” земель была юридически обоснована только в глазах России и Порты, поскольку горцы никогда не подчинялись османскому правительству и всегда считали себя независимыми от кого бы то ни было. Поэтому шапсуги, абадзехи и натухайцы отказались признать условия Адрианопольского договора.
Северо-Западный Кавказ вступил в новый, четвертый период Кавказской войны, характер которой теперь изменился. И для этого были веские причины. Адыгская этносфера после заключения договора оказалась внутри границ Российской империи, и подчинение адыгов стало ее внутренним делом. Адрианопольский договор развязал ей руки, и она начала планомерное наступление на адыгскую этносферу с целью безоговорочного ее подчинения российским порядкам. Этому наступлению способствовала относительная стабильность установленной по договору русско-османской границы вплоть до 1878 года.
“Черкесский вопрос” стал одним из самых важных вопросов российской политики на Кавказе. Адыги оставались самым сильным и многочисленным этносом всего Северного Кавказа. Правда, расхождения в оценке численности адыгов значительны. Некоторые исследователи дают на 30-е годы цифру в 600 тысяч человек (без кабардинцев), другие — в 3-4 миллиона. Как бы то ни было, бесспорно одно: адыги были самым значительным этносом Западного Кавказа, где они соседствовали с другими меньшими кавказскими этносами, такими, как черкесо-гаи, абазинцы, карачаевцы и др.
Российская империя занялась вплотную покорением “милого свободе края”. И занималась она этим без малого еще 35 лет, с 1830 года по 1864-й.
Российская стратегия в общем виде представляла из себя окружение со всех сторон горской этносферы с помощью линий и укреплений и их постепенное продвижение в глубь Кавказа. По сути дела, это была стратегия удушения и вытеснения адыгов и других горских этносов из их собственной этносферы. Но окончательному закреплению этих земель за Россией должна была способствовать казачья колонизация. По военному точно и кратко вся эта стратегия была изложена в мае 1833 года в письме генерала-лейтенанта Вельяминова командиру Кавказского корпуса барону Розену:
“1. Главное и надежное средство к прочному овладению горами и к покорению обитающих в оных народов состоит в занятии укреплениями важнейших в топографическом отношении мест. 2. Средство ускорить покорение горцев состоит в отнятии у них плоскостей и заселении оных казачьими станицами. 3. Истребление полей их в продолжении пяти лет сразу даст возможность обезоружить их и тем обеспечить все дальнейшие действия. 4. Полезнее всего, по моему мнению, начать с истребления полей. Овладев плоскостями, поселить на оных казачьи станицы. Наконец, по поселении станиц, устроить в приличных местах укрепления”47.
Этот план вступил в силу и начал последовательно осуществляться на Западном Кавказе. Ошибка генерала была в недооценке сопротивления горцев. Поэтому покорение их земель заняло не 5 лет, а почти 35.
Наступление на горскую этносферу осуществлялось с 3 основных направлений: с устья реки Кубани, с ее верховьев и с Черноморского побережья.
С 1830 года вступил в силу план командующего русскими войсками на Кавказе графа Паскевича, сутью которого было устройство укреплений от Кубани до Черного моря между Екатеринодаром и Геленджиком. Эти линии укреплений возводились на землях двух пограничных адыгских субэтносов: натухайцев и шапсугов, что вызвало их яростное сопротивление.
Почти одновременно русские войска заняли стратегически важные пункты на побережье: в 1830 году — Гагры, в 1831 году — Геленджик. Для связи с ними началось строительство новых укреплений в адыгской этносфере теперь уже генералом Вельяминовым. Во второй половине 30-х годов наибольшее внимание было уделено строительству береговых укреплений. Всего в 1830–1842 годах между Анапой и Сухуми возникло 17 укреплений, образовавших Черноморскую береговую линию. Фактически это была блокада адыгов. Дело в том, что была не только прервана их связь с Портой, но и нарушена органическая связь этноса со средой. Блокада лишила адыгов, убыхов и абхазцев возможности пользоваться зимой пастбищами в прибрежной зоне. Это привело к падежу скота и голоду. Коменданты же береговых укреплений горцам хлеб не продавали, несмотря на их просьбы.
С 1838 года в верхнюю часть Кубани начались походы генерала Засса. Они охватывали значительную часть горской этносферы между Кубанью и Лабой. Результатом этих военных экспедиций было перенесение кордонной линии с Кубани на Лабу и заселение этого пространства линейными станицами. Заселялась также новыми станицами очищенная от горцев “земля между устьем Кубани и Анапой.
Кордонные линии стягивали горскую этносферу все туже и туже. Не желая подчиняться русским, горцы забирались в горы все выше и выше. Но карательные экспедиции доставали их и там. Война дотянулась и до тех, кто до поры до времени жил высоко в горах, прикрытый другими этносами, как, например, до абазинского субэтноса шкараувцев.
Кавказская война все сильнее перетасовывала горские этносы и субэтносы, увеличивая и ускоряя их перемещения во все больше суживающемся пространстве. Нарастанию этнического хаоса способствовала проводимая на С.-З.К. российская политика. Она имела следующие характерные черты:
Во-первых, российская администрация старалась покровительствовать части адыгских бигменов, склоняя их чинами и подарками к принятию присяги на верность империи.
Во-вторых, выдачу беглых горцев Россия поставила в зависимость от позиции владельцев. Мирным князьям беглецы выдавались обратно, а беглецы непокорных бигменов удерживались в России.
В-третьих, на колонизованных территориях сознательно ломались традиционные этносоциальные структуры горцев, с тем чтобы привести их в соответствие с этносоциальными структурами Российской империи. Для этого была введена жесткая система надзора за горцами, получившая название приставства. Нечто подобное было в свое время апробировано по отношению к ногайцам, ушедшим, как мы помним, от суворовской опеки и разгромленным им в 1783 году в устье Лабы.
В-четвертых, принудительное выселение горцев на плоскость для облегчения контроля за ними.
Сопротивлению горцев российской экспансии способствовало сохранение их традиционных связей с Портой. Они не только сохранялись, но и продолжали развиваться, несмотря на то, что “юридически” Западный Кавказ вошел в состав Российской империи. Объясняется это сложившимися в течение веков симбиозными связями между горцами и османами.
Порта продолжала снабжать горцев оружием, боеприпасами и разного рода товарами. В обмен она получала прежде всего рабов, остававшихся основным предметом вывоза из адыгской этносферы, что было, в свою очередь, обусловлено традицией наездничества.
Как Османская империя, так и адыги были заинтересованы в сохранении такого положения дел, что абсолютно не устраивало Россию, “получившую” права на Западный Кавказ по Адрианопольскому миру.
Поэтому она своей главной задачей 30-х годов считала прекращение связей горцев с Портой. Был проведен ряд мероприятий, как-то: крейсерство вдоль берега Черного моря и постройка укреплений, которые фактически являлись блокадой всей абхазо-адыгской этносферы.
Но несмотря на блокаду и на возведения укреплений так называемой Черноморской береговой линии, торговля между адыгами и османами продолжалась. В ней было постоянно задействовано 150 судов, совершавших регулярные рейсы между Самсуном и Синопом и Восточным побережьем Черного моря.
Контрабандными перевозками занимались как османы, так и англичане. 30-е годы отмечены повышенной активностью Англии в этом регионе. Наряду с таким османским эмиссаром, как Сефер-бей Зан, антирусскую пропаганду среди горцев вели член британского посольства в Порте Уркварт, известный среди адыгов как “Дауд-бей”, Белл, Лингворт и другие. Летом 1834 года Уркварт, получив от Сефер-бей Зана рекомендательные письма к адыгским бигменам, высадился на Кавказском побережье в районе Туапсе. Его деятельность состояла в поощрении адыгов к независимости, то есть объективно к созданию барьера на пути российской экспансии. В середине сентября он вернулся в Стамбул, где в докладе британскому послу Понсонби изложил свои соображения. Суть их заключалась в рекомендации, чтобы Англия в ее собственных интересах не позволяла России овладеть Кавказом. В 1835 году Уркварт в основанном им журнале опубликовал “Декларацию независимости черкесов”, в которой констатировал, что “Кавказ никогда не был частью России и что русские хотят завоевать его”48. Великобритания приняла активное участие в снабжении адыгов контрабандными товарами, прежде всего оружием и боеприпасами.
Качественные изменения в ходе Кавказской войны произошли на ее пятом этапе, начавшемся в 40-е годы и закончившемся в 60-е годы XIХ века. Он характеризуется прежде всего решительным прорывом русских и казаков в Закубанье, оттеснением горцев дальше в горы или их переселением на плоскость под контроль российской администрации, а также колонизацией завоеванных
территорий.
Наступление русских и казаков на горцев началось в 1841 году созданием Лабинской линии, предложенной генералом Зассом.
Колонизация новой линии началась в 1841-м и закончилась в 1860 году. В течение этих двадцати лет было основано 32 станицы. Они были заселены главным образом казаками Кавказского линейного войска и некоторым количеством иногородних.
Медленная колонизация окраин адыгской этносферы сопровождалась постоянными военными экспедициями в глубь ее. Ни один из адыгских субэтносов, даже самых отдаленных, прижатых к Главному Кавказскому хребту, не остался вне пределов их досягаемости. Набеги добрались даже до территории абадзехов, расположенной в глубине гор в верховьях реки Белой.
В 1848–1850 годах впервые в истории адыгского этноса была предпринята попытка создания государственности, попытка объединения адыгских субэтносов в рамках единого государства. К концу 40-х годов стало ясно, что, несмотря ни на какое отчаянное сопротивление, разрозненные адыгские субэтносы рано или поздно будут включены в Российскую империю. Перед лицом угрозы существованию этноса инстинкт самосохранения этнической системы подсказал решение: объединиться в единое государство.
Нужна была этническая и политическая доминанта, которая могла бы сплотить адыгов перед лицом российской экспансии. Опыт объединения пришел с Восточного Кавказа, где ислам сыграл решающую роль в сплочении различных этносов Дагестана и Чечни в борьбе за независимость. Но если ислам смог объединить различные этносы Восточного Кавказа, то он тем более смог бы сплотить субэтносы одной адыгской этнической системы в сопротивлении Российской империи. Это был последний шанс, и он был использован.
Еще в 1840 году на Восточном Кавказе, в Дагестане и Чечне началось антирусское сопротивление, которое возглавил имам Шамиль. Он провозгласил независимое теократическое государство-имамат, в котором религиозное учение мюридизм выступило в форме военно-политической организации этого государства. Идея создания нового государства-имамата с северными границами по Тереку и Кубани была поддержана османами. Порту вполне устроило бы такое буферное северокавказское государство, духовным главой которого через имама был бы османский султан.
Для осуществления своей идеи Шамиль начал засылать на Западный Кавказ своих эмиссаров, с тем чтобы распространить свое влияние на Черкесию и в конечном итоге включить ее в состав единого северокавказского исламского государства. Наиболее благодатную почву мюризм нашел среди абадзехов, в землю которых и направился первый официальный посланник Шамиля — Хаджи-Мухаммед. Появившись у абадзехов в мае 1842 года, он распространил призыв Шамиля начать военные действия против русских. Имам обещал военную помощь и призвал овладеть русскими укреплениями на Кубани и Лабе и разгромить Ставрополь. Хаджи-Мухаммеда, умершего в мае 1844 года, сменил Сулейман-Эфенди, который закончил свою деятельность тем,что перешел на сторону русских.
По просьбе абадзехов на Западный Кавказ прибыл посланник Шамиля — наиб Мухаммед-Амин. Он провел ряд решительных реформ, которые привели к созданию социально-политической структуры, являющейся основой государственности. Было создано постоянное войско со строгой дисциплиной, а также стройная система государственного управления. Все судебные процессы велись по законам шариата.
Объединенные в теократическом государстве Мухаммед-Амина горцы предприняли ряд нападений на казачьи и русские войска. Они совершались из адыгской и убыхской этносфер в самых различных направлениях.
Активность Мухаммед-Амина в 1852 году была непосредственно связана с надвигающейся Крымской войной. Крымская и Кавказская войны переплетались, взаимно влияя друг на друга. По сути дела, речь шла о Крымско-Кавказской войне, хотя как известно, основные военные операции проводились в Крыму. И утверждать это нам дает цель, которую преследовали Турция, Англия и Франция в этой войне. Цель была ясна и очевидна: остановить российскую экспансию на Кавказе и в Крыму, возвратить Порте влияние на потерянных кавказских и крымских территориях. Для осуществления этой цели и разыгрывалась карта независимости северокавказских народов и крымских татар.
С самого начала войны среди горцев распространились слухи о поддержке османами, англичанами и французами независимого адыгского государства, созданного Мухаммед-Амином. Союзники сделали все возможное, чтобы укрепить его положение, открыв боевые действия на кавказском направлении. Они заключались прежде всего в нападении на береговые укрепления Черноморского и Азовского побережий англо-французской объединенной эскадры.
Русские войска, блокированные в укреплениях Черноморской береговой линии с моря союзниками, опасаясь горских ударов с тыла, оставляли одну крепость за другой. После того как союзный флот овладел Керченским проливом, русские войска, боясь быть отрезанными от Черномории, оставили последние крепости Анапу и Новороссийск и ушли в Темрюк. Анапа и Новороссийск были заняты османами и горцами под руководством Сефер-бея. Кульминацией совместных действий союзников и горцев была высадка союзников на Тамани и попытка Сефер-бея захватить Екатеринодар. В ночь с 28 на 29 декабря 1855 года его отряды ворвались в столицу Черномории и даже заняли кварталы, прилегающие к Кубани. Но затем казаки выбили их оттуда с большими потерями49.
В постоянном контакте с союзниками действовал и Мухаммед-Амин. Летом 1854 года он установил контакт со штаб-квартирой англо-французской армии в Варне и предложил представить в распоряжение союзников 40 000 горцев. После высадки в Сухуми в марте 1855 года османских войск он установил с ними контакт. Главнокомандующий османскими войсками Омер-паша объявил Мухаммед-Амина “начальником всех горских ополчений Западного Кавказа, присвоив ему звание паши и подарив генеральские эполеты”50.
В ходе войны стало ясно, что адыги сражаются за свою независимость, а не за то, чтобы, освободившись от русского господства, добровольно согласиться на любое другое. Это во многом определило позиции англичан и французов на Парижском конгрессе 1856 года.
Если в начале переговоров англичане в соответствии с инструкцией Пальмерстока настаивали на “признании независимости Северного Кавказа или во всяком случае Черкесии”, то позже в ходе переговоров они сняли это требование. Это изменение в английской позиции подверглось критике в Палате лордов, которую лорд Maлмесбери высказал в следующих словах: “Говоря откровенно, мои лорды, мы покинули черкесов, предоставив их ужасной участи, после того как воспользовались их помощью, и, позвольте мне добавить, мы эксплуатировали ее в высшей степени”51.
В результате вопрос о независимости Черкесии на заседаниях конгресса даже не поднимался. Это означало молчаливое признание адыгской проблемы внутренним делом России, чем она не преминула воспользоваться.
После окончания Крымской войны Кавказская война разгорелась с новой силой. С одной стороны, Россия усилила свой натиск на Западный и Восточный Кавказ с целью их окончательного покорения. С другой стороны, горцы, оставшись практически без союзников и осознав смертельную угрозу самому существованию многих кавказских этносов, оказывали отчаянное сопротивление натиску огромной американско-евразийской
империи.
Князь Барятинский, назначенный главнокомандующим Кавказской армии, начал проводить активную политику колонизации предгорьев Кавказа и выселения горцев на плоскость. 1856–1859 годы стали годами непрерывных боевых действий против горцев, в сочетании с рубкой леса и выселением горцев на равнину. Горцы отвечали партизанской войной с постоянными вылазками на территорию Черномории.
Западный Кавказ был открыт для колонизации, тем более что его ландшафт сильно изменился. Леса были вырублены более чем на 50%, а оставшиеся леса изрезаны просеками. В “усмиренную” горскую этносферу началось переселение казаков, русских, украинцев, греков, немцев, болгар и т.д. Одновременно началось усиленное выселение горцев на плоскость под постоянный контроль русских властей.
1859 год стал переломным в ходе Кавказской войны. Летом этого года русские войска взяли штурмом аул Гуниб, где находилась ставка Шамиля. Сам он был взят в плен. Восточный Кавказ был покорен.
Русские войска были переброшены на Западный Кавказ, где продолжались ожесточенные бои. В ноябре Мухаммед-Амин признал бессмысленность сопротивления и сдался русским войскам. Сефер-бей продолжал призывать адыгов к сопротивлению, но в декабре этого же года умер.
Казалось, что горцы прекратят боевые действия и признают господство России над собой. Но этого не произошло по двум причинам. Во-первых, адыгская этническая система была полна энергии, находясь на вершине своего этнического развития. Во-вторых, адыгская этнопсихология абсолютно исключала возможность повиновения любой иноземной власти, что, как мы знаем, было, в свою очередь, обусловлено сложившимися столетиями стереотипами поведения.
Начался последний, шестой этап войны на Западном Кавказе и в целом Кавказской войны. Среди горцев нашлись новые лидеры, готовые сражаться до конца, среди которых был сын Сефер-бея Карабатыр и самая влиятельная оставшаяся на Западном Кавказе фигура — убыхский бигмен Хаджи Керендук.
Адыги сражались не на жизнь, а на смерть. Причем вся их этносфера превратилась в сплошное поле битвы, где нападения можно было ожидать где угодно.
Несмотря на отчаянное сопротивление горцев, конец приближался неумолимо: слишком неравны были силы. В 1862–1863 годах было раздавлено сопротивление шапсугов и абадзехов, в марте 1864 года — убыхов. Активное участие в последних операциях на Западном Кавказе приняли казаки под командованием генерала Бабыча. Все русские и казачьи отряды соединились для подавления последнего очага сопротивления в районе урочища Кбаада (сейчас Красная Поляна). К концу мая все было кончено. 21 мая 1864 года в этом месте было отпраздновано покорение Западного Каваказа.
Таким образом, через 5 лет после завоевания Восточного Кавказа был покорен Западный Кавказ.
Примечания
1. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. М.: Товарищество Клышников, Комаров и К., 1992. С. 433.
2. Documents concernant l’Empire Ottoman… P. 208.
3. Возгрин В.Е. Исторические судьбы крымских татар. М.: Мысль, 1992. С. 243.
4. История народов Северного Кавказа… С. 408.
5. Возгрин В.Е. Ук. соч. С. 249–251.
6. Короленко П.П. Двухсотлетие Кубанского Казачьего Войска. 1696–1896. Исторический очерк. Екатеринодар: Типография Кубанского областного правления, 1896. С. 18.
7. Documents concernant l’Empire Ottoman… P. 269.
8. Соловьев В.А. Суворов на Кубани, 1778–1793. Краснодар, 1992. С. 32.
9. Возгрин В.Е. Ук. соч. С. 263.
10. Анфимов Н.В., Юркин Н.Ф., Кусый В.А. История Родного края. Краснодар: Краснодарское кн. изд-во, 1976. С. 17.
11. Fisher A. The Crimean Tatars. Stanford (California): Hoover Institution Press Stanford University, 1978. P. 56.
12. Возгрин В.Е. Ук. соч. С. 267.
13. Documents concernants l’Empire Ottoman… P. 288, 355; Возгрин В.Е. Ук. соч. С. 268.
14. Соловьев В.А. Ук. соч. С. 35.
15. Прошлое и настоящее Кубани в курсе отечественной истории. Ч. I. Краснодар: Изд-во Краснодарского экспериментального центра развития образования, 1994. С. 64.
16. По страницам истории Кубани. Краснодар: Изд-во Советская Кубань, 1993. С. 62.
17. Феофилактова Т.М. На военных дорогах Кубани (вторая половина XVIII в.). Краснодар, 1992. С. 24.
18. Fisher A. Op. cit. P. 59.
19. Documents concernant l’Empire Ottoman… P. 286.
20. Ibid. P. 359.
21. Ibid. P. 289.
21. Возгрин В.Е. Ук. соч. С. 271.
23. Там же. С. 272–273; Documents concernant… P. 359.
24. Cоловьев В.А. Ук. соч. С. 177.
25. Суворов А.В. Документы. Т. 2. М.: Воениздат, 1951. С. 257.
26. Там же. С. 267.
27. Суворов А.В. Ук. соч. С. 272.
28. Керейтов Р.К. К истории участия ногайцев в Кавказской войне//Кавказская война: уроки истории и современность. Краснодар: КГУ, 1995. С. 91.
29. Там же.
30. Там же. С. 92.
31. Там же.
32. Керейтов Р.К. Ук. соч. С. 93–94.
33. Documents concernant l’Empire Ottoman… P. 293.
34. Fisher A. Op. cit. P. 82.
35. Ibid. P. 79.
36. Возгрин В.Е. Ук. соч. С. 290, 298–299.
37. Там же. С. 297–298.
38. Возгрин В.Е.Ук. соч. С. 295–296.
39. Архив Государственного Совета. Совет в царствование императрицы Екатерины II (1768–1796). Спб.: 1869. С. 785.
40. История Кубани в датах. Краснодар: ЗАО полиграфсервис, 1996. С. 7.
41. По страницам истории Кубани… С. 69.
42. Толстой Л.Н. Хаджи-Мурат. Пг.: 1918. С. 122.
43. По страницам истории Кубани… С. 207.
44. Фелицин Е.Д., Щербина Ф.А. Кубанское казачье войско. Репринтное издание. Краснодар: Советская Кубань, 1996. С. 138.
45. Савичев В. Чеченцы не хотят понимать русский язык силы. Аргументы и факты, №45, 1991.
46. Цит. по: Очерки истории Кубани с древнейших времен по 1920 г. Краснодар: Советская Кубань, 1996. С. 246.
47. Панеш Е.К. Этническая психология и межнациональные отношения. Взаимодействие и особенности эволюции (На примере Западного Кавказа).СПб.: Европейский Дом, 1996.
С. 256–257.
48. Hatuki K. Great Britain and the North Caucasian War. In: The Caucasus, №1/6, January 1952. P. 9.
49. Очерки истории Кубани… С. 260–262.
50. История СССР с древнейших времен до наших дней. В двух сериях, в двенадцати томах. Первая серия. Т. 4. М.: Наука, 1967. С. 556–557.
51. Hatuki K. Op. cit. P. 11.