Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 21, 2007
Неаполитанский залив, воды которого часто бороздили российские корабли, воспет многими отечественными поэтами, писателями и художниками. Неаполь был символом земного блаженства, и даже А.С.Пушкин, никогда там не бывавший, в одном из своих крымских писем приводит такие строки: “В Юрзуфе жил я сиднем, купался в море и объедался виноградом; я тотчас привык к полуденной природе и наслаждался ею со всем равнодушием и беспечностию неаполитанского Lazzaroni”1.
Но сначала — несколько слов об истории отношений России и Неаполитанского королевства, — здесь нам снова поможет русский поэт. В “Истории Петра” А.С. Пушкин посвятил несколько строк царевичу Алексею — старшему сыну Петра I и Евдокии Лопухиной. Недовольное Петром духовенство подчинило Алексея своему влиянию, и он стал высказывать недовольство петровскими реформами. После смерти своей супруги — Софии-Шарлотты, принцессы Вольфенбюттельской (+1715 г.) у царевича Алексея наступил полный разлад с отцом и он бежал за границу. В записках Пушкина читаем: “Петр получил от Румянцева известие, что царевич находится в Тироле в крепости Эренсберге. Петр требовал его выдачи; цесарь тайно переслал царевича в Неаполь, где и скрыл его в тамошнем замке”2.
Здесь речь идет о “кесаре” — Карле VI (1685–1740), который после смерти своего брата Иосифа I (+1711) стал римско-германским императором и наследником австрийских владений. В 1713 г. Карл VI начал войну за “испанское наследство”, но, согласно мирному договору в Раштадте (1714 г.), он сохранил за собой лишь Неаполь, Милан, Сицилию и Нидерланды. Именно в Неаполь Карл VI и “переслал” царевича Алексея в 1717 году.
Но в конце концов царевич Алексей был возвращен в Россию (1718 г.) и судим. В Успенском соборе Московского Кремля был прочитан манифест Петра I о том, что Алексей лишается прав престолонаследия и, как пишет Пушкин, царевич “причастился… и тут же объявил о двух своих письмах, писанных им из Неаполя, будто бы по наущению Карла VI-го — одно Сенату, другое архиереям”3. “Неапольский эпизод” был вменен в вину царевичу, наряду с прочими обвинениями. Он был приговорен к смертной казни и умер под пытками в том же 1718 году.
Прошло еще несколько десятилетий и Россия установила дипломатические отношения с Неаполем (1778 г.).
(Лишь в 1782 г. за Неаполем последовала Венеция, а затем Турин и Генуя (1783 г.). Грамота Екатерины II неаполитанскому королю Фердинанду о назначении А.К.Разумовского российским полномочным министром в Неаполе была подписана 20 января 1777 г. Сохранилась грамота неаполитанского короля Фердинанда от 30 мая 1779 г. о назначении герцога Сан Никола полномочным министром в С.Петербурге4.
С этого времени выходцы из Неаполя все чаще стали бывать в Петербурге, и это нашло отражение в одном из произведений А.С.Пушкина. В I-й главе “Египетских ночей” повествуется о том, как героя повести — Чарского — в С.Петербурге посетил итальянский художник: “Я неаполитанский художник, — говорил незнакомый, —
обстоятельства принудили меня оставить отечество; я приехал в Россию в надежде на свой талант”5.
Русские путешественники в эти годы также посещали Неаполь. Один из них — потомок знаменитого уральского промышленника Демидова — Никита Акинфиевич Демидов, посетил Италию в екатерининскую эпоху; в своем путевом дневнике, опубликованном в 1786 г., он писал: “Пристань города Неаполя, находящаяся на востоке, составляет четвероугольник около 150 сажен во все стороны простирающейся; она защищена гаванью от востока и полудня, а небольшим болверком от севера. Пристань может вместить в себя 4 корабля о 80 пушках; однакож в бытность нашу в ней стояли только 2 фрегата с несколькими тартанами и двумя галерами6”.
Сойдя с корабля, русские паломники обычно отправлялись на осмотр города и святынь, имеющихся в местных храмах. “Vede Napoli a poi mori” (“видеть Неаполь и после умереть”), — так говорили итальянцы в старину о прекрасной панораме города. Именно здесь особенно почитается память святого Януария (Ианнуария), в честь которого первоначально был наречен дед А.С.Пушкина —
Осип Абрамович Ганнибал. “Дед мой, Осип Абрамович (настоящее имя его было Януарий)… дед мой служил во флоте”7. Писал А.С.Пушкин в автобиографии. Вот еще несколько строк великого русского поэта: “Есть люди, не имеющие никакого понятия о житии того св. угодника, чье имя носят от купели до могилы и чью память празднуют ежегодно, — писал Пушкин. — Не дозволяя себе никакой укоризны, не можем, по крайней мере, не дивиться крайнему их нелюбопытству”8. Но русские паломники, посещавшие Неаполь, отличались “крайним любопытством” и спешили в местный кафедральный собор, чтобы лицезреть святыни, связанные с именем св.Януария.
В XIX столетии Неаполь утратил часть своей романтической атмосферы: там шла интенсивная застройка кварталов, примыкавших к заливу. “Неаполь не похож на прочие итальянские города, точно также как Петербург на чисто русские города, — отмечал один из наших литераторов в 1880-х годах. — Только некоторые кварталы, преимущественно бедные, сохранили еще физиономию итальянских городов; во всех же прочих частях Неаполь — сколок с любого большого города Западной
Европы”9.
Но, тем не менее, и сегодня в Неаполе сохранились старинные уголки, куда и направлялись русские паломники. Выйдя на виа Дуомо, они следовали по этой улице к Домскому (кафедральному) собору, чтобы поклониться честной крови священномученика Ианнуария (+ около 305 г.), память которого Православная Церковь отмечает 21 апреля по старому стилю (4 мая н.ст.). В середине 1820-х гг. перед величественным порталом этого храма стоял наш соотечественник Д.Горихвостов, который пришел сюда, чтобы почтить память этого святого. “Многие церкви достопримечательны и здесь великолепием и древностью, особенно кафедральная, — писал русский путешественник. — Сия церковь сохраняет голову и кровь св.Януария, бывшего епископа Беневентского, заступника Неаполя, обезглавленного в царствование императора Диоклитиана. Два раза в год, в празднуемые дни сему святому, сгущенная кровь его, находящаяся в хрустальной склянке, подносимая в голове, разжижается. В противном случае — горе Неаполю! Бедствие предвозвещается, и жители поражаются ужасом. Мраморный обелиск с бронзовой статуей св. Януария возвышается пред сим храмом”10.
Русскому паломнику, сообщившему об этой древней традиции, не довелось быть очевидцем “чуда святого Януария”. Но он мог утешать себя тем, что некоторые его предшественники-россияне бывали в Неаполе в дни этого празднества. И действительно, в дневнике посольства, возглавлявшегося князем Б.П.Шереметьевым, под 23 мая 1698 г. читаем: “Маия 23 числа в Неаполе будучи присылал арцыбискуп (архиепископ — авт.) нунциус папежский (папский нунций — авт.) (к боярину) Б.П.Шереметьеву — авт.)” объявить, чтобы того дня боярин изволил ехать в девичий монастырь, в котором, сказал, содержится кровь святого великого угодника Господня Януария, которая кровь у тех законниц в сокровищницы с процессиею в церковь, и ставят на престол и служат литургию. Многажды же во время святыя литургии оная святая кровь причудесно показуется кипением, аки бы жива. И прислал оный арцыбискуп к боярину свою карету о шести возниках, с маршалком дому своего с патром (священником — авт.), который ездил с боярином”11
Дальнейшее повествование представляет большой интерес, поскольку сам российский посол и его свита были “самовидцы онаго преславнаго чудеси”. Вот что увидели в храме русские посланцы: “Как пришел боярин в церковь, то мало подождав, принесли оную святую кровь с великим благоговением и процессиею в церковь, и поставили на престол. Сия святая кровь хранится в малом хрустальном сосуде; в половину того сосудца видением, аки бы запеклась, и тот сосудец повернули вверх дном; кровь же не переливается, а видится, аки бы засохла, и стоит вверху того сосудца; а как начали служить литургию, и как прочитали Евангелие, то оная святая кровь помалу начала опускаться вниз, и опустилась до самого дна, не распустившися во весь сосудец, но отстояша от всех боковых сторон начала кипеть и перебираться вверх и вниз зело пречудесно и удивительно, что видя все люди, находившиеся в той церкви, в великом были радовании, и по обыкновению латинскому били в свои перси (грудь — авт.), премногие же плакали. По отправлении литургии оную святую кровь кипящую все целовали с великим страхом и слезами, благодаря Бога за такое превелие чрез оную святую кровь показанное чудодействование. Потом отнесли опять с процессиею в сокровищницу. Сказывали тут в церкве боярину иереи служители тоя церкви, что де оная святая кровь износится из сокровищницы не многажды в год, и показует де она тое чудо чрез кипение, иногда на первой литургии, иногда на второй и на третьей, а иногда и на многих литургиях не показуется чудо, и то де приписуем мы тогда великому нашему согрешению, и молящеся чиним де процессии и потом де видению того чудеси
сподобляемся”12.
Свидетельства об этом чуде восходят к XII веку; особенно часто об этом упоминается в хрониках, относящихся к XV столетию. Можно ли попытаться постигнуть это чудо разумом? Заглянем в богословскую энциклопедию. Вот что сообщается там по этому поводу: “Все натуралистические объяснения этого чуда настолько неудачны, что ничего не остается как только признать, что таким чудесным явлением Бог укрепляет и вознаграждает веру христиан”13.
Жители Неаполя чтят память святого мученика Ианнуария: в городе есть часовни и статуи, воздвигнутые в его честь. Он был обезглавлен в начале IV века близ Неаполя, и некоторым русским путешественникам доводилось бывать на месте его гибели. Смерть настигла мученика на пути между городами Путеолы (Поццуоли) и Партенопея (древнее название Неаполя). В 1820-х гг. здесь побывал Д.Горихвостов: “Взяв несколько влево, —
пишет он, — мы зашли в церковь монастыря капуцинского, построенного на месте казни св. Януария, и увидели достопамятность ея: окровавленный камень, на котором сей святой был обезглавлен, и картину, изображающую сие кровавое происшествие”14.
О месте гибели св. Ианнуария пишет и А.Н.Муравь-ев — автор целого ряда книг о христианских святынях Запада и Востока. “Память о нем сохранилась и в амфитеатре Путеольском, — пишет русский путешествен-
ник. — Там показывают тот покой (темницу — авт.), куда заключен был св.Януарий, один из первых епископов Неаполя в III веке, когда обрекли его на съедение зверям; но звери не дерзнули коснуться освященного старца, и под мечом, более жестоких спекулаторов, окончил он мученическую жизнь”15.
Однако вернемся снова в кафедральный собор Неаполя, где ежегодно бывает “чудо святого Януария”. Член русской миссии в Неаполе А.Я.Булгаков имел возможность посетить праздничное богослужение, во время которого “делается чудо, la liquifaction du sang de St. Janvier”. Но русскому посланнику и его спутникам не повезло: они опоздали к началу богослужения. “Мы в церковь приехали, чудо сделано, кусок отверделой крови святого сам собою растаял и наполнил склянку, в которой сия кровь сохраняется”16, писал он.
Но некоторым русским паломникам доводилось присутствовать на этом празднестве с самого его начала. Описание, составленное А.Н.Муравьевым, наиболее интересное из всех, и поэтому следует привести его полностью. “Мы приехали в Неаполь в самые дни его народных празднеств, потому что это была неделя, исключительно посвященная главному его патрону, священномученику Януарию, и в соборном его храме ежедневно совершалось чудо пред всем народом: кипение запекшейся его крови”17, пишет русский автор.
Из записок А.Н.Муравьева следует, что празднество, которое повторяется в Неаполе весной и осенью, длилось в течение целой недели.
“Еще накануне встретилась нам торжественная процессия, которая переносила из соборного храма св.Януария в церковь св.Клары серебряные изваяния святых, — продолжает А.Н.Муравьев. — По четыре человека, в странных одеждах, с трудом несли каждое изваяние, на досках поверх головы, и по мере того как они проходили, некоторые из толпы называли по имени мимоносимых святых, как бы знакомых им людей”18.
На второй день праздника А.Н.Муравьев и его спутники отправились в кафедральный собор, где “успели осмотреть великолепную его ризницу, и красоту самого здания, еще прежде начала церемонии”19. Православным гостям из России было оказано особое уважение; они могли встать около самого престола, и таким образом видели “совершенно вблизи все происходившее”. И это — несмотря на местное поверье, согласно которому инославные христиане не должны присутствовать при чуде святого Януария. “Иногда, по несколько часов, не закипает остывшая кровь в фиале, и нередко изгоняют из церкви иноверцев, как препятствующих совершению чуда”20, пишет Муравьев.
Действительно, православному христианину необычно было видеть местные обычаи, которые неаполитанцы сохраняли в отношении “своего” святого. “Около самой решетки алтаря стояли десять женщин, старых и безобразных, которые слывут в народе фамилиею св.Януария, — продолжает Муравьев. — Пронзительными воплями и слезами, они не только испрашивали, но и требовали от него чуда, и даже дерзают укорять его, неприличными выражениями гнева и нетерпения, если, по какому-либо случаю, замедлит исполнить их пламенные
мольбы”21.
Сделаем небольшое стихотворное отступление и послушаем, как в поэтической форме чувства простых неаполитанцев выразил А.Н.Майков. В своем “Неаполитанском альбоме” он пишет:
“Золотой архиепископ”,
Синьория и народ
Иностранцы в черных фраках,
Весь Неаполь чуда ждет.
Взоры всех на склянке с кровью…
Только кровь все не кипит…
Сан-Дженнаро, Сан-Дженнаро!
Или ты на нас сердит!
Или есть меж нами грешник?
Бейте ж в грудь себя сильней!
Бейтесь об пол головами!
Плачьте громче и сильней!22
Далее снова послушаем А.Н.Муравьева, который приступает к описанию основной части празднества. “Священники, в облачениях, вынесли из ризницы серебряное изваяние св.Януария, и поставив его на престол, облекли в драгоценную ризу и надели на него богатую митру, — пишет русский автор. — Потом старший из них подошел к алтарю, с кристальным фиалом в руках, внутри коего видна была запекшаяся кровь. Он показывал сей фиал на все стороны как бы для некоего представления, при свете свечи, которую держал пред сосудом диакон, чтобы никто не усомнился в том, что точно в нем запеклась кровь. Тогда стал обращать в руках своих фиал, при чтении молитв и вопле женщин, до тех пор, пока действительно закипела кровь, неизвестно каким образом; во все время свеча не отходила от фиала, чтобы можно было постепенно видеть преложение крови, и может быть теплота рук и огня содействовала ее кипению. Радостные вопли раздались в церкви и все устремились целовать фиал, который с торжеством показывал священник народу, и тем кончилась церемония”23.
Как видим, этот отрывок, принадлежащий перу А.Н.Муравьева, дополняет то описание, которое было сделано в конце XVIII в. одним из членов посольства Б.П.Шереметьева. Муравьев сообщает также, что праздничная церемония повторилась на следующий день — “в присутствии короля и всего его семейства; они ездили в парадных каретах на поклонение святому, и, от его лица торжественно пронесли во дворец благословенные цветы, в дар королевской фамилии”24.
А теперь продолжим рассказ о россиянах, посещавших Неаполь, и приведем сообщение еще одного автора —
Константина Аполлоновича Скальковского (1843–1906). Этот удивительный человек сочетал в себе самые неожиданные занятия и увлечения. По профессии горный инженер, он был также писателем-публицистом, историком балета и… благочестивым паломником. В 1886 г. он, как и его предшественники — русские богомольцы, прибыл в Неаполь, чтобы присутствовать при чуде святого Януария.
“Я довольно удачно попал к последнему дню, когда кипит или, вернее, делается жидкой кровь св.Дженаро. Это чудо совершается три раза в год, и народ ожидает его с величайшим нетерпением”25, пишет К.А.Скальковский. Каким же представился кафедральный собор взору нашего паломника? “Кровь св.Дженаро хранится в соборе, великолепном здании, наружный фасад которого заново отделывается, — пишет любознательный автор. —
День был воскресный, погода прекрасная и зрелище представилось любопытное. Огромный храм был переполнен молящимися, в каждом из многочисленных приделов собора шла служба, епископ совершал миропомазание, но главный интерес сосредотачивался на капелле патрона города. Эта капелла сама по себе большой храм, почти сплошь отделанный и заставленный массивными серебряными украшениями и ярко освещенный”26.
Некоторые из русских авторов, побывавшие в этом храме до К.А.Скальковского, сообщали о том, что чудо святого Януария совершалось иногда с “запозданием”, и верующие старались ублажить праведника, каясь в своих прегрешениях. Но однажды чудо запоздало так надолго, что Скальковский уделил этому событию много места в своих записках. “Дело было в 1799 году, когда французы занимали Неаполь и основали эфемерную Партенопейскую республику, — пишет русский паломник. — Духовенство, само собой разумеется, было на стороне Бурбонов и недовольно нашествием атеистов. Оно старалось внушить черни, что св.Дженаро также недоволен, почему кровь его и остается в неизменном виде. Чернь взволновалась. Но командовавший французами генерал был себе на уме. Он без длинной церемонии позвал настоятеля собора и объявил ему, что если молитвами его священников кровь св.Дженаро не закипит, то настоятель будет в 24 часа расстрелян, и что ж? Чудо недолго заставило себя ждать; на другой же день неаполитанцы были осчастливлены известием, что покровитель их сжалился над городом и кровь его
стала жидкой”27.
Насколько достоверно это сообщение — судить читателю: ведь К.А.Скальковский приводит эти сведения тоже с чужих слов. Но его личные впечатления представляют особый интерес — ведь это свидетельства очевидца. Итак, завершая свой рассказ о празднике, наш автор отмечает: “У входа в алтарь, отделяющегося мраморной балюстрадой, стояли два городовых в шапках. Когда вынесли кровь св.Дженаро, городовые отдали честь и держали пальцы у козырька, а публика выстроилась покоем. Кровь заключается в трубочке, вделанной в стеклянный большой флакон с серебряным крестом на пробке. Настоятель обходил молящихся и давал каждому целовать флакон, причем для того, чтобы показать, что кровь действительно жидкая, он, дав поцеловать флакон прямо, немедленно переворачивал его вверх ногами и в таком виде подавал его целовать следующему прикладывавшемуся, затем снова переворачивал
флакон и т.д.”28
…Юг Италии издревле населяли греки, а в эпоху Юстиниана (VI в.) эти земли вошли в состав Византийской империи. Ведь и само название города — “Неа полис” —
в переводе с греческого значит “Новый город” (Новгород). И в прошлом в Неаполе имелась православная церковь, прихожанами которой являлись немногочисленные греки, жившие здесь. Русские путешественники, приезжавшие в Неаполь, посещали именно этот храм; в их числе были и русские офицеры, жившие в Неаполе зимой 1770/1771 гг. Они прибыли сюда с целью привлечь добровольцев и собрать средства для возобновления войны в Греции против турецкого господства.
Флорентийская газета “Notizio del mondo” от 16 марта 1771 г. описывала необычное для Неаполя зрелище: “Господа русские офицеры” в воскресенье направлялись в греческую церковь на богослужение. А 20 апреля в той же газете описывается русская Пасха в Неаполе и приезд генерал-лейтенанта Шувалова. 10 мая сообщалось: “Утром около 10 часов, в наш город прибыл генерал граф Алексей Орлов; после короткой остановки на несколько часов он сразу же отправился в Ливорно”29.
История православного храма в Неаполе довольно сложная, — ведь он находился в одном из центров католического мира. Касаясь этого вопроса, член русской миссии в Неаполе А.Я.Булгаков в 1804 г. писал о том, что в Неаполе “будет построена православная греческая церковь. По сие время была все униатская, зависевшая от папы, и служба шла по-гречески. Мы построим церковь во имя св.Александра, тогда-то пойдет у нас богомолье”30.
Православный храм действительно был построен с помощью русских пожертвований, но впоследствии его постигла та же участь, что и ту церковь, которая была воздвигнута в Неаполе ранее. Об этом упоминает знаток восточного и западного христианства А.Н.Муравьев, автор книги “Римские письма” (Спб. 1846). В его записках, относящихся к началу 1840-х гг., читаем: “Несколько лет тому назад нынешний король перевел в унию единственную православную церковь в Неаполе, сооруженную для греков, которые нанимались в войска его предков, и закрыл последние православные церкви в Сицилии”31.
Поэтому среди членов русской православной общины, живших в Неаполе, возникла мысль об учреждении русского православного храма. Выстроенная при российском посольстве в столице Неаполитанского королевства, эта церковь вскоре стала духовным центром как для россиян, постоянно живших в Неаполе, так и для тех паломников из России, которые посещали святыни южной Италии32. Здесь побывал, например, русский пешеходец из Иркутска, направлявшийся в Бари на поклонение мощам св.Николая; он молился в Неаполе в пасхальные дни 1854 года. Отметив, что в эти годы в Неаполе, при русской миссии, жил священник Т.Серединский, ученый богослов и лингвист33, паломник-иркутянин сообщает далее, что “он был у заутрени в домовой церкви русского посольства, и по окончании Божественной литургии отправился в сопровождении прочих русских, которых собралось в храме довольно, по приглашению священника, в его квартиру, в том же доме”34.
В Неаполе находятся древние христианские катакомбы, которые также посещали русские путешественники. А.Н.Муравьев прибыл в Неаполь из Рима, где он осматривал древние катакомбы. По поводу неапольских подземных кладбищ он пишет: “Есть катакомбы и в Неаполе, при обширной богадельне св.Иануария, напоминающие римские и более их украшенные, потому что они в три яруса и иссечены в скале, а не в земле. Это также могильное царство, где гробами унизаны все стены, как бы ячейками пчел в улье, потому что здесь собирался сладостный мед учения Христова, когда первые епископы Неаполя еще проповедовали под землей слово, долженствовавшее покорить вселенную; тут был погребен вначале и св.Иануарий. Сохранились две церкви в сих катакомбах, одна более пространная, разделенная по образу восточных на три отделения; другая же, при самом входе, гораздо меньше, но с уцелевшим алтарем, кафедрой и сопрестолием”35.
Россияне, жившие в Неаполе в XIX веке, могли неторопливо знакомиться с достопамятностями этого города и его окрестностей. “Обстоятельства благоприятные, устранив препятствия в сообщениях, дали удобность объехать большое пространство сей прекрасной земли, богатое древними памятниками. Неаполь особенно представил обилие предметов, любопытное на замечание”36, писал Д.Горихвостов в начале XIX в.
В 1880-х гг. в Неаполе был отель “Россия”, а рядом с ним — лавка русского купца Беляева: “он торгует мозаичными изделиями, мраморами, разноцветными камнями и т.п., также частью картинами и редкостями”, — писал в 1888 году другой русский путешественник — А.Л.Кекин, отмечая при этом, что “много русских постоянно живут в Неаполе по плохому здоровью или благодаря тем удобствам, которые представляет этот город: очень хорошо в нем жить”37.
Многое из старинного церковного быта Неаполя было утрачено еще в начале XIX века. В 1806–1815 гг. в Неаполитанском королевстве было упразднено более 1300 храмов, часовень и монастырей, принадлежавших десяткам орденов и конгрегаций, в том числе — ордену иезуитов, которые были изгнаны из Неаполитанского королевства38. Д.Горихвостов, побывавший в Неаполе уже после всех этих событий, созерцая старинную крепость, увенчивавшую панораму города, писал: “Крепость St. Elme, построенная на самом возвышении города, господствует над ним. Церковь в ней, разноцветным мрамором, скульптурою и живописью украшенная, почитается благовиднейшею из всех неаполитанских. Прежде она состояла при монастыре картезианском; ныне принадлежит к Дому инвалидов”39.
Но все же много храмов сохранилось, и А.Н.Муравьев смог отыскать их среди однообразной застройки неаполитанских кварталов. “После великолепного собора св.Иануария, — пишет русский автор, — достойны особенного внимания: церковь св. Клары, где погребался род Ангевинский и господствует над всеми гробница доброго короля Роберта, позади главного алтаря; обитель доминиканская, украшенная мавзолеями многих королей дома Аррагонского, почиющих во всеоружии поверх своих гробов; церковь св. Иоанна Карбонары, где королева Иоанна II-я соорудила великолепный памятник брату своему венгерскому королю Владиславу, и церковь св. Марии Кармильской, на городской площади, ознаменованной бунтом Мазаниелло и казнью несчастного отрока Конрадина, внука императора Фридриха II-го. Печальная мать скромно погребла его в сей церкви, сооруженной ею во имя Богоматери на те деньги, которые напрасно предлагала для его выкупа. Виновник жестокой казни, Карл, первый из королей рода Ангевинского, похитивший престол Неаполя у династии Кесарей, гордо покоится над главными вратами соборного храма св.Ианнуария. Весьма замечательны еще, по своим мраморам, церкви св. Троицы и св.Апостолов и особенно богатая живописью церковь блаженного Филиппа Нери, где есть много картин Гвидо Рени и Эспанио-лето, и домовая церковь князей Сан-Северино, славящаяся своими изваяниями”40.
* * *
Таковы краткие заметки российских паломников о святыне Неаполя. Многие из них проделывали долгий путь, чтобы поклониться чудотворным реликвиям. С особым чувством покидали они потом этот город, где издревле были переплетены традиции Западной и Восточной Церквей. Их настроения хорошо выразил православный богомолец — А.К.Муравьев; его строки, написанные более 150 лет тому назад, и сегодня обращены к сердцу каждого христианина: “Уже якорь был брошен посреди итальянских кораблей и вечерняя звезда пробудила обычный звон колокольчиков на всех палубах, и торжественное “Аве Мария” огласило воды, вверяя Пречистой Деве житейские бури пловцов и пучин. Я присоединил молитвенный голос мой к общему гимну, ибо в сей торжественный миг все мое странствие казалось мне мечтанием одной священной ночи”41.
1. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений. Т.IV. Поэмы 1817–1824 гг. М. 1937. Отрывок из письма., с. 175.
2. Пушкин А.С., указ. соч., т.X. М., 1938. История Петра., с. 232.
3. Там же, с. 239.
4. Тимофеев Н.И. СССР–Италия. Культурные связи. М. 1980, с. 12–13.
5. Пушкин А.С., указ. соч. Т. VIII, ч. I. Романы и повести. Путешествия. М. 1938. Египетские ночи., с. 265.
6. Журнал путешествия Никиты Акинфиевича Демидова. М. 1786, с. 118.
7. Пушкин А.С., указ. соч., т. XII. Критика. Автобиография. М. 1949, с. 313.
8. Там же, с. 102–103. (Рецензия на книгу: Словарь о святых, прославленных в Российской Церкви, и о некоторых подвижниках благочестия местно-чтимых. Спб. 1836).
9. Верн Михаил. Прогулка по Средиземному морю. М. 1883, с. 44.
10. Горихвостов Д. Записки россиянина, путешествовавшего по Европе. Т. 2. М. 1832, с. 19.
11. Из “Статейного списка посольства Б.П.Шереметьева”. В сборнике: Сивков К.В. Путешествия русских людей за границу в XVIII веке. Спб. 1914, с. 32.
12. Там же, с. 32–33.
13. Полный православный богословский энциклопедический словарь. Т. I, Спб. 1913, с. 1014–1015.
14. Горихвостов Д., указ. соч., с. 76.
15. Муравьев А.Н. Римские письма. Т. II. Спб. 1846, с. 278.
16. Письма А.Я.Булгакова. “Русский архив”, №5, 1899, с. 25. Письмо от 19 сентября 1803 г.
17. Муравьев А.Н., указ. соч., с. 204.
18. Там же, с. 204–205.
19. Там же, с. 205.
20. Там же, с. 206.
21. Там же, с. 206.
22. Майков А.Н. Полное собрание сочинений. Т. I. Спб. 1893, (изд. 6-е), с. 322.
23. Муравьев А.Н., указ. соч., с. 207.
24. Там же, с. 207.
25. Скальковский К.А. Новые путевые впечатления. Спб. 1889, с. 26.
26. Там же, с. 26.
27. Там же, с. 26.
28. Там же, с. 26–27.
29. Вентури Ф. Неаполитанские отклики на русско-турецкую войну (1768–1774). В сборнике: Русская литература XVIII в. и ее международные связи. Л. 1975, с. 120–121. (Сборник “XVIII век”, № 10).
30. Письма А.Я.Булгакова… с. 34. Неаполь, 1 мая 1804 г.
31. Муравьев А.Н., указ. соч., с. 298.
32. Подробнее см.: История древнего православного храма в Неаполе. Спб. 1898.
33. Путешествие иркутянина в Бар-град. Спб. 1861, с. 3.
34. Там же, с. 10.
35. Муравьев А.Н., указ. соч., с. 297–298.
36. Горихвостов Д., указ. соч., т. I, с. V (предисловие).
37. Кекин А.Л. Из Петербурга в Рим, Бари, Неаполь, Александрию, Каир, Иерусалим, Константинополь и Батуми. Спб. 1888, с. 39, 45.
38. История Италии. Т. 2. М. 1970, с. 72.
39. Горихвостов Д., указ. соч., т. 2, с. 18.
40. Муравьев А.Н., указ. соч. Т. 2, с. 296–297.
41. Муравьев А.Н. Путешествие к святым местам в 1830 году. Ч. 2. Спб. 1833, с. 245.