Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 19, 2007
Часы
Часы торопят в разнобой
Мой дом как улей,
А жизнь покинула покой —
Несется пулей.
Что мне назначено в предел,
Кто дал отсрочку,
Возможно, ангел не хотел
Поставить точку.
Вот стрелки замыкают бег
Тяжелым боем,
Я начинаю новый век
Опять изгоем.
Мне говорят, что время нет
Все субъективно,
Но у зеркал другой ответ
Так очевидно.
И бьется пойманный в селок
Мой день кукушкой
Закрытой в маленький острог
Сквозной избушкой.
И тянет за собой другой
Тугой пружиной
И выгибает жизнь дугой
И половиной.
Запах страха
Чем пахнет страх ?
Анисом или мускусом,
Повисло расставание в дверях,
Как пахнет страх ?
Чуть уловимым искусом
Халатиком, накинутым в запах.
Листвою прелой парковых дорожек
И темным лаком липовых аллей,
И горечью, не вынутых из ножен
Моих не состоявшихся затей.
И сыростью, и чернотою ночи,
Колодцем без воды и рыбой на песке,
Как пустота и даже, многоточием
Закрывшем мной немереность в строке.
Он царствует над всем, единственно рожденный,
Свое тавро на чувства наложив,
А тень всегда коленопреклоненной,
И ты как тень его – ни мертв, ни жив.
Страх дергает за ниточки событий
Марионеткой корчится сюжет,
И кратость, непредвиденность соитий
Ложится пыльным следом на манжет.
Стряхнул и позабыл, на то они и будни,
Чтоб шесть дней из семи казались многотрудней
Разнообразною своею нищетой,
А день седьмой являлся с пустой.
Так я сама придумала названье,
И запахи, фантазии, углы,
Страх есть цветок, пробивший созерцанье,
То, чем здесь стали друг для друга мы.
С тобой и без тебя
Сгорает дней щадящая свеча
И сумерки крадут упрямый почерк
А жизнь теплом касается плеча
И ставит свой неповторимый росчерк.
В конце пути все четче и скупей,
Приобретает эпитафий жесткость,
Свобода не игра, а явь страстей
Успех ведет из откровенья в косность.
Где время встречи катится назад
И старость настигает чье-то детство,
Здесь среди дней означенный расклад
Составит неизбежное наследство.
Среда безвременья по капле тянет синь
За жизнь из угасающего лета.
Цикорий – воин с вечностью один,
Ждет приговор души в обрывках света.
Лишь память соблюдает свой закон
По контуру годов, но спозаранку
Я выбираю юность – точный тон,
Почти забытый с легкостью осанки.
И путь нетореный, что кажется крутым,
Опасным, даже на границе срыва,
Стирает в пыль нас, но еще летим,
Во власти чувств влекущего порыва.
Пусть чаша искупления полна
Слезами точно талою водою,
Пронзит закат последний блеск огня
За тьму ночей непрожитых с тобою.
Проблема роста
Мы вырастаем из своих желаний,
Противоречий, детских расписаний,
Из чувств, что были велики,
Из кратких мыслей на размер строки.
Мы вырастаем, нам мало пространство
У очага, где душно постоянство
И близкие так стали далеки
Лишь “да” и “нет” на все тугие дни,
Как домино нанизывай упрямо,
А жизнь по жанру ни эссе, ни драма
Затерт сюжет от пальцев и тоски.
Ни в клочья разорвать плохую пьесу,
Ни заново переписать, не позабыть,
Ни в карты проиграть по интересу
Нельзя, ты в ней судья, актер-повеса
И зритель, и билетный контролер,
Афишу ветер оторвал и стер.
Мы вырастаем, мир проходит мимо
Неспешною походкой пилигрима,
Он равнодушен к нашим именам,
Наградам, достиженьям, должностям.
Остаться страшно в малых формах детства,
Игрушек мягких близкое соседство,
Пугает беззащитностью любви,
А волшебство ушло как сказки, книги, сны.
Мы вырастаем, я зарок не дам,
Что вспомню всех по прежним именам,
У новой жизни жесткие законы –
Ты в одиночестве врастаешь в вечность сам.
Память сердца
Прозрачны сумерки, снег липнет к проводам,
Натянутым, как жертвенные суры,
Бродяга день спешит к чужим домам
Рвет ночи в объявленьях партитуры.
У театральных тумб и дальше, у метро,
Кристаллизуется случайное тепло —
Обрывки фраз, дыханье чьих-то губ,
Но иней как наждак необъяснимо груб
И удержать мгновение отвага.
Реклама повествует точно сага
О действах, для которых чужд испуг,
Но смята жизнь – газетная бумага,
Лишь плещет на ветру пустым окном досуг.
Беседа еще теплится, волна
Уставших чувств, бросает мне слова,
Я собираю камни их украдкой
Тяжелые и емкие, но складка,
Непонимания разглажена тобой.
Здесь в каждом жесте ощутим покой,
Не замутненный будничной повадкой —
В любом сюжете видеть план второй,
И запахов разрозненных охапка
Мне брошена на скользкой мостовой.
Так что же день ушедший был пустой,
А память сердца тяжела и сладка.