Толкования
Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 19, 2007
Мы печатаем “Сонник разума. История человека от абажура до ящика” в журнальном, сокращенном варианте. В скором времени эта вещь появится в одном из столичных издательств. И пусть читатель не удивляется, увидев на страницах “Вестника Европы” иллюстрации, знакомые по “Золотому Веку”. Дело в том, что их автор – художник и писатель К.Победин – одно лицо. Приятных сновидений!
От редакции
Все сонники одинаково малоутешительны. Тот, который вы сейчас видите перед собой, кажется не лучше и не хуже. Стоит лишь допустить, что видите вы его во сне. Во сне люди летают, читают, говорят на неведомых языках, любят, дерутся, едят, голодают, недоумевают, гадают. Древнейшая, едва ли не первобытная идея о том, что человеческая жизнь – сон, общеизвестна. Все мы более или менее жизнелюбивы. И суеверны.
С ужасом и надеждой мы вглядываемся в завтрашний день, как наши предки – в день позавчерашний.
Мир сновидений, так называемая обычная жизнь и искусство равноудалены друг от друга. Друг от друга – потому, что они друзья. Которые порой обмениваются на расстоянии весьма многозначительными приветствиями.
Что в них общего? Одушевленное творчество, физическая реальность и вещие сны всегда сбываются. И возобновляются. Во все времена между ними ворочается с боку на бок всякий живой человек. Почему с боку на бок? Да потому, что лишь во сне он способен стать подлинным центром такого довольно мнимого треугольника. За-чем ему это? Да затем, что более просторного помещения человеку во веки веков не занять.
АВТОБУС
Можно родить-ся в Па-ри-же, на Ели-сей-ских По-лях, или в Моск-ве на по-лях аэ-ра-ции и по-на-ча-лу не за-ме-тить су-ще-ст-вен-ной раз-ни-цы. Один мой знако-мый ро-дил-ся в За-рай-ском рай-о-не, в по-сел-ке Жил-кон-цы. А по-том его се-мья пе-ре-бра-лась в Кле-паль-ни-ки. Меж-ду эти-ми дву-мя на-се-лен-ны-ми пунк-та-ми рас-по-ло-же-но… что -бы вы ду-ма-ли? – се-ло с уди-ви-тель-ным на-зва-ни-ем Ста-ро-по-да-с-т-ра-мь-е-во. Кто вы-рос и ок-реп в За-рай-ском рай-о-не, ни-че-му, по-хо-же, не удив-ля-ет-ся. Су-пру-га мо-е-го зна-ко-мо-го ро-ди-лась в Мя-си-щах, а те-перь они вме-с-те жи-вут в Сы-рье. И это Сы-рье – не черт зна-ет что та-кое, а нор-маль-ное на-зва-ние ме-с-та, где бо-рют-ся с ли-ше-ни-я-ми нор-маль-ные лю-ди. Мо-жет быть, Па-риж то-же что-ни-будь дву-смыс-лен-ное на ка-ком-ни-будь язы-ке зна-чит!
Ведь не толь-ко Па-риж или ка-кие-ни-будь там Пном-пень с Пхе-нь-я-ном, но и де-рев-ня Лу-жа, да что там де-рев-ня! – ав-то-бус, иду-щий от пя-тач-ка “Мо-ло-ко-за-вод” до плат-фор-мы Вла-ди-мир-Шпа-ло-рез-ка, – это пра-зд-ник, ко-то-рый все-гда с то-бой, по-то-му что ес-ли те-бе в ав-то-бу-се что-то не так – ни-ка-ко-го пра-зд-ни-ка ни-где на све-те не по-лу-чит-ся, да-же в зо-ло-том бас-сей-не, хоть ты его за-ка-чай ко-нь-я-ком с шам-пан-ским, чер-ной ик-рой и го-лы-ми ба-ба-ми, хоть те-бе ту-да це-лый Лас-Ве-гас на-пру-ди – не пра-зд-ник это, а свал-ка и по-мой-ка, по-то-му что ты – уны-лый.
То-с-к-ли-вое на-ст-ро-е-ние во сне озна-чает, что за до-б-рые по-ступ-ки те-бе за-пла-тят чер-ной не-бла-го-дар-но-с-тью; вы-зы-вать у ок-ру-жа-ю-щих уны-ние – вер-ный при-знак то-го, что ско-ро по-па-дешь в от-вра-ти-тель-ную нуж-ду.
Ес-ли при-ни-ма-ешь уча-с-тие в шум-ном пра-зд-ни-ке – на-яву ста-нешь пре-не-бре-гать су-ро-вы-ми жи-тей-ски-ми ре-а-ли-я-ми.
Оно, мо-жет быть, и к луч-ше-му.
По-то-му что ез-дить во сне на ав-то-бу-се озна-чает оп-ре-де-лен-но од-но: впе-ре-ди труд-ные вре-ме-на.
Про-сы-пай-ся. Ко-неч-ная. Вла-ди-мир-Шпа-ло-рез-ка. Раз-ре-ши на-пос-ле-док за-дать во-прос: что ты здесь за-был или, на-обо-рот, вспом-нил? Впро-чем, мо-жешь и не отвечать…
АЗИЯ
Название кар-ти-ны: “Две ты-ся-чи пя-ти-со-тое, юби-лей-ное, заб-ве-ние выс-ши-ми долж-но-ст-ны-ми ли-ца-ми Турк-ме-ни-с-та-на нуж-д про-сто-го на-ро-да”. Вы-пол-не-на в тех-ни-ке ком-пли-мен-тар-но-го ко-в-рот-ка-че-ст-ва из иде-о-ло-ги-че-с-ки чи-с-той ове-чь-ей шер-сти.
По-вст-ре-чать-ся во сне с ази-а-том или не-ча-ян-но очу-тить-ся в Азии – к пу-с-тым обе-ща-ни-ям.
АМЕРИКА
Одна кра-си-вая де-вуш-ка, не-важ-но, как ее зва-ли (Аня Пер-сиц ее зва-ли), за-хо-те-ла жить не до-ма, а в Аме-ри-ке. Она это-го до-би-ва-лась, но не до-би-лась.
Рас-про-щав-шись с ро-ди-те-ля-ми, при-ехав в Аме-ри-ку на-всег-да, Аня ед-ва ли не на сле-ду-ю-щий день по-па-ла под ма-ши-ну и по-гиб-ла.
Мо-жет по-ка-зать-ся, что Бог рав-но-ду-шен к кра-си-вым де-вуш-кам. Мо-жет по-ка-зать-ся, что Бог рав-но-ду-шен к их упо-ва-ни-ям. Мо-жет по-ка-зать-ся, что Бог рав-но-ду-шен к Сво-бо-де.
Мо-жет по-ка-зать-ся, что Бог рав-но-ду-шен.
Да, Бог рав-но-ду-шен, ма-ло-за-ме-тен, пло-хо на-ри-со-ван. Он сиг-на-лит в по-след-нюю се-кун-ду.
Ес-ли снит-ся Аме-ри-ка: ру-ко-во-ди-те-ли вы-со-ко-го ран-га долж-ны по-за-бо-тить-ся о де-лах го-су-дар-ст-ва. Все ос-таль-ные по-сту-пят пра-виль-но, по-за-бо-тив-шись о соб-ст-вен-ной пер-со-не, ибо по-сле это-го сна их ожи-да-ют не-при-ят-но-с-ти.
АНЕКДОТ
Девица в не-мец-ких ро-ма-нах не-пре-мен-но тре-пе-щет.
В дей-ст-ви-тель-но-с-ти она, мо-жет быть, и не все-гда
тре-пе-щет!
И.С.Тур-ге-нев
…От-тре-пе-та-ла и ти-ха бы-ла в со-зна-нии гре-ха. Вдруг за-хо-хо-та-ла. Тур-ге-нев пред-по-ло-жил, что свел свою фройн-дин с ума.
Ког-да ус-по-ко-и-лась, пе-ре-ве-ла дух, пе-ре-ве-ла: ста-ру-хи-со-сед-ки под ок-ном по-те-ша-ют друг друж-ку, од-на толь-ко что рас-ска-за-ла анек-дот, ус-лы-шан-ный по ра-дио: во взво-де есть очень пло-хой сол-дат, его все вре-мя дрю-чат, а он – все та-кой же тор-моз-ной. Ка-п-рал вы-вел это-го уро-да из строя и спра-ши-ва-ет:
– Хоть что-ни-будь ты мо-жешь де-лать бы-с-т-ро?
– Да, – от-ве-ча-ет сол-дат. – Я бы-с-т-ро ус-таю…
Тур-ге-нев со-чув-ст-вен-но по-хи-хи-кал и сно-во при-нял-ся го-ря-чо до-ка-зы-вать свою не-сги-ба-е-мую ре-ши-тель-ность.
Сме-ять-ся над анек-до-том – к за-слу-жен-но-му уп-ре-ку.
В чем? Да хо-тя бы в том, что Кла-ра из-ме-ня-ла му-жу, Тур-ге-нев – же-не, его же-на счи-та-ла Кла-ру сво-ей по-дру-гой, а муж Кла-ры Тур-ге-не-ва – хоть и рус-ским, но все же по-ря-доч-ным че-ло-ве-ком. Но Кла-ра за -то и лю-би-ла Тур-ге-не-ва, что ни-ка-кой он не по-ря-доч-ный че-ло-век, а са-мый на-сто-я-щий вос-точ-ный вар-вар. Ко-то-рый хо-ро-шо по-ни-ма-ет ла-с-ку и пло-хо пе-ре-но-сит уг-ры-зе-ния со-ве-с-ти.
Фа-ми-лия Тур-ге-не-ва бы-ла То-ми-лин. Кла-ру то-же не Кла-рой зва-ли. Ка-кая раз-ни-ца! Де-ло дав-нее, тем-ное. Вспо-ми-на-ет-ся ред-ко, да и то лишь те-ми, чья про-фес-сия – со-чи-не-ние во-про-сов для школь-ных эк-за-ме-на-ци-он-ных би-ле-тов. Вспо-ми-на-ет-ся – и сра-зу за-бы-ва-ет-ся вви-ду пол-но-го не-со-от-вет-ст-вия тре-бо-ва-ни-ям Ми-ни-с-тер-ст-ва сред-не-го об-ра-зо-ва-ния.
Это ми-ни-с-тер-ст-во тре-бу-ет, что-бы каж-дый сред-не-об-ра-зо-ван-ный че-ло-век с ува-же-ни-ем от-но-сил-ся к ближ-не-му, за-щи-щал сла-бых, го-во-рил прав-ду и чет-ко по-ни-мал раз-ни-цу меж-ду сло-ва-ми “под-лость” и “под-лин-ность”.
АР-МИЯ
Пер-во-быт-но-об-щин-ным стро-ем воз-вра-ща-лись сол-да-ты в ка-зар-му, и ни-кто не хо-тел быть ге-ро-ем, и ни-кто не хо-тел быть в ар-мии. Все хо-те-ли раз-деть-ся, ра-зуть-ся, все хо-те-ли ку-да-ни-будь деть-ся, воз-вра-тить-ся об-рат-но в дет-ст-во, воз-вра-тить-ся об-рат-но в серд-це.
Ви-деть во сне ар-мию и сол-дат – к по-те-ре дру-зей из-за об-сто-я-тельств, ко-то-рые не за-ви-сят от вас. Ви-деть ар-мию по-бе-ди-те-лей оз-на-ча-ет, что вас ожи-дают го-ре и пе-чаль. Ви-деть ар-мию по-беж-ден-ную оз-на-ча-ет, что дол-гое уха-жи-ва-ние за ва-ми окон-чит-ся ничем.
АРТИЛЛЕРИЯ, АРТИСТ, АРФА, АРХИЕПИСКОП, АРХИТЕКТОР, АСТМА, АСТРОЛОГ, АСФАЛЬТ,
АТАКА, АТЕЛЬЕ, АТЛЕТ, АУКЦИОН, АФИША, АЭРОПОРТ
БИТ-ВА
На-зва-ние кар-ти-ны: “Бит-ва бе-ло-ру-сов с бе-ло-гвар-дей-ца-ми”. Крас-ным от-ме-че-ны крас-ные кро-вя-ные тель-ца. Бе-лые кро-вя-ные тель-ца не-раз-ли-чи-мы на об-щем фо-не.
Кар-ти-на пред-став-ля-ет боль-шую ан-ти-ис-то-ри-че-с-кую и ан-ти-ху-до-же-ст-вен-ную цен-ность. В ней ху-дож-ник по-пы-тал-ся пе-ре-дать то, че-го да-же в са-мом страш-ном сне не уви-дишь. И с этой за-да-чей он бле-с-тя-ще спра-вил-ся.
Че-го сто-ит хо-тя бы прон-зи-тель-ный взгляд ата-ма-на Ку-ла-шен-ко, ме-чу-ще-го ви-лы в ба-ро-на Вран-ге-ля, обо-ро-ня-ю-ще-го-ся бо-ро-ной. Или свер-ка-ю-щие ата-ман-ские са-по-ги, не-сколь-ко, впро-чем, за-ли-зан-ные. Бег-ло на-ме-че-ны от-сту-па-ю-щие тол-пы бе-ло-гвар-дей-цев; вы-пук-ло да-ны ред-кие по кра-со-те фи-гу-ры бе-ло-рус-ских бо-га-ты-рей, сре-ди ко-то-рых цве-том тру-сов и ма-ек вы-де-ля-ют-ся фут-бо-ли-с-ты са-мо-го си-ло-во-го спор-тив-но-го клу-ба ре-с-пуб-ли-ки – мин-ско-го “Ди-на-мо”. Не-до-би-тый враг ухо-дит за кор-дон, под кры-лыш-ко бур-жу-аз-ных бе-ло-по-ля-ков.
На оче-ре-ди бе-ло-че-хи, бе-ло-фин-ны, Бе-ло-мор-ка-нал, Бел-ка и Стрел-ка, бе-лые но-чи в го-ро-де на Не-ве, “Бе-лое солн-це пу-с-ты-ни”, ко-нь-як “Бе-лый аист”, Бе-ло-веж-ские со-гла-ше-ния, бе-лая го-ряч-ка.
В сво-ей по-след-ней бит-ве ху-дож-ник с моль-бер-том на-пе-ре-вес пы-та-ет-ся штур-мом взять Бе-лый дом. Эту его от-ча-ян-ную по-пыт-ку пре-се-ка-ют аме-ри-кан-ские по-ли-цей-ские. Что ха-рак-тер-но – чер-ные. Гру-бо на-ру-шив тем са-мым об-щую цве-то-вую гам-му, они де-ла-ют даль-ней-шее раз-ви-тие сю-же-та аб-со-лют-но бес-смыс-лен-ным.
Бить че-ло-ве-ка – к по-те-ре. Бить ре-бен-ка – к при-бы-ли. Бить же-ну или му-жа – к дол-гой се-мей-ной жиз-ни. Бить под-чи-нен-ных – к добру.
БОБРЫ
Предки пи-са-те-ля N бы-ли скор-ня-ка-ми, ко-то-рые на-жи-ва-лись на под-дел-ке до-ро-гих кам-чат-ских бо-б-ро-вых шку-рок: в ме-з-д-ру де-ше-во-го поль-ско-го бо-б-ра они, при по-мо-щи тон-кой игол-ки и с боль-шой лов-ко-с-тью, встав-ля-ли се-дые во-ло-сы ено-та.
Ви-деть во сне жи-во-го бо-б-ра оз-на-ча-ет, что бла-го-да-ря усер-дию вы до-бье-тесь вы-со-ко-го по-ло-же-ния. Но-сить шап-ку или шу-бу из бо-б-ра – к не-пре-мен-но-му бо-гат-ст-ву. А вот уби-вать бо-б-ров ра-ди ме-ха – пред-зна-ме-но-ва-ние скан-да-ла и об-ви-не-ний в тем-ных ма-хи-на-ци-ях.
Во сне, как и в жиз-ни, ко-му-то пре-ду-го-то-ва-ны рос-кош-ные шу-бы и по-чет, а ко-му-то – по-зор, тюрь-ма и ка-тор-га. Кто-то ве-се-лит-ся и ли-ку-ет в краю де-ше-вых бо-б-ров, а кто-то ка-та-ет тач-ку и гре-мит кан-да-ла-ми в ме-ст-но-с-ти, изо-би-лу-ю-щей до-ро-ги-ми…
N на-пи-сал це-лый ро-ман про ге-роя, пра-пра-де-да, ко-то-рый еще в юные го-ды вы-дви-нул ре-во-лю-ци-он-ную идею: встав-лять “не-множ-ко бо-б-ра в сплош-но-го ено-та” и вы-да-вать сие из-де-лие за мех ни-кем ра-нее не ви-дан-но-го, ред-чай-ше-го “ко-лым-ско-го бо-б-ра”. Как от-но-си-лись в цар-ской Рос-сии к ре-во-лю-ци-о-не-рам, все зна-ют. Сво-бо-до-мыс-ля-щий скор-няк был вско-ре ра-зоб-ла-чен, су-дим, ли-шен всех прав со-сто-я-ния и со-слан на по-се-ле-ние в де-б-ри Вос-точ-ной Си-би-ри. От-ку-да, по ве-ле-нью ра-зу-ма и при по-пу-с-ти-тель-ст-ве вла-с-тей, бе-жал еще вос-точ-нее.
Для тех, кто ро-дил-ся сча-ст-ли-вым, да-же Вос-ток обо-ра-чи-ва-ет-ся са-мым на-сто-я-щим За-па-дом.
В Аме-ри-ке, стра-не ве-ли-ких воз-мож-но-с-тей, мо-ло-дой че-ло-век за-нял-ся лю-би-мым де-лом: ока-зы-ва-ет-ся, под оп-ре-де-лен-ным уг-лом зре-ния ка-ли-фор-ний-ско-го сус-ли-ка мож-но сме-ло при-нять за си-бир-ско-го со-бо-ля! Аме-ри-кан-цы – на-род сме-лый, де-неж-ный, и угол зре-ния у них – ту-пей не при-ду-ма-ешь.
Вер-ные за-ве-там ли-хо-го скор-ня-ка его мно-го-чис-лен-ные по-том-ки се-го-дня тру-дят-ся на ни-ве пла-с-ти-че-с-кой хи-рур-гии: вши-ва-ют бо-га-тым пе-ре-стар-кам зо-ло-тые ни-ти под ко-жу. Она от это-го ста-но-вит-ся как бы кра-ше. И, ес-те-ст-вен-но, на-мно-го до-ро-же. Ро-ман на-зы-ва-ет-ся “Мо-ше-мо-шен-ник”.
“Бо-бр” по-ан-г-лий-ски – beaver. Ши-тые зо-ло-том па-ци-ен-ты на-се-ля-ют всем из-ве-ст-ный рай-он Beverly Hills. Есть от -че-го за-ду-мать-ся, но луч-ше не ду-мать. По-то-му что это слу-чай-ное, аб-со-лют-но бес-смыс-лен-ное сов-па-де-ние. Са-ми по-су-ди-те: от-ку-да бо-б-рам на хол-мах взять-ся? Им для сча-ст-ли-вой жиз-ни ни-зи-ны, за-пру-ды нуж-ны. Бо-б-ры – они та-кие. Скор-ня-ки – дру-гие. Пи-са-те-ли – тре-тьи. Вы – чет-вер-тые в этой би-о-ло-ги-че-с-кой це-поч-ке.
БУКВЫ
Всем из-ве-ст-но, что на Се-ве-ре жи-вут на-ро-ды за-га-доч-ные. То есть ни-ко-му не из-ве-ст-но, чем они там за-ни-ма-ют-ся, и во-об-ще не-по-нят-но, от-че-го жи-вут имен-но на Се-ве-ре. Ведь хо-лод-но это! И во всех от-но-ше-ни-ях не-удоб-но!
Дви-жи-мый юно-ше-с-ким лю-бо-пыт-ст-вом, я ког-да-то, ка-жет-ся в 1981 году, от-пра-вил-ся в За-по-ля-рье по пу-тев-ке ком-со-мо-ла. Так, нуж-но бы-ло за-ме-тить в су-ще-ст-ву-ю-щей жиз-ни что-то ха-рак-тер-ное или, еще луч-ше, вы-да-ю-ще-е-ся и за-тем от-ра-зить в соб-ст-вен-ном ху-до-же-ст-вен-ном твор-че-ст-ве. Что, ка-жет-ся, и уда-лось, хо-тя, к со-жа-ле-нию, в не столь мас-штаб-ных об-ра-зах, ко-то-рые там бук-валь-но мо-зо-ли-ли глаз.
На-при-мер, в по-сел-ке Д. по ка-кой-то очень боль-шой нуж-де ме-ст-ные жи-те-ли со-ору-ди-ли ком-по-зи-цию из свар-но-го ме-тал-ла. Пять-де-сят две от-дель-но сто-я-щие бук-вы плюс ка-выч-ки, две за-пя-тые и вос-кли-ца-тель-ный знак, в сум-ме за-ве-ряв-шие каж-до-го, кто не слеп и гра-мо-тен, в том, что “пар-тия Ле-ни-на, си-ла на-род-ная, нас к тор-же-ст-ву ком-му-низ-ма ве-дет!”
Та-ким гро-мо-глас-ным ут-верж-де-ни-ям по-не-во-ле ве-рит вся-кий ма-лень-кий че-ло-век. Че-ло-век – он хоть и ме-ра всех ве-щей, но ме-ра мел-кая и вре-мен-ная. Се-го-дня он ме-ра, а за-в-т-ра, гля-дишь, и не ме-ра во-все. Иное де-ло бук-вы – каж-дая вы-со-той ме-т-ров пять, да еще и на па-ре свай из при-лич-но-го се-че-ния труб, по-сколь-ку в за-по-ляр-ную мерз-ло-ту все про-чее поч-ти точ-но не по-ле-зет. Ус-та-но-ви-ли соде-ян-ное на соп-ке, над по-сел-ком, что-бы с мо-ря, из-да-ли, же-ла-ю-щим бы-ло чи-тать удоб-но, а са-ми ме-ст-ные на эту соп-ку не име-ли при-выч-ки ча-с-то ози-рать-ся. Од-но вре-мя, прав-да, осо-бо на-блю-да-тель-ных (а это обыч-но лю-ди до-су-жие), так вот кое-ка-ких без-дель-ни-ков за-бав-ля-ло спе-ци-фи-че-с-ки при-род-ное яв-ле-ние: на бук-ву “е” в сло-ве “Ле-ни-на” по-сто-ян-но са-ди-лись раз-ные ди-кие пти-цы, и все боль-ше па-ра-ми. Как-то са-мо собой, в гар-мо-нии с су-ро-вым кли-ма-том и здра-вым смыс-лом, вы-хо-ди-ло, что пар-тия – Лё-ни-на…
А зи-мой эти пу-с-тые же-лез-ные ко-роб-ки ве-тер все до од-ной по-ва-лил и раз-бро-сал в со-вер-шен-но не-удо-бо-чи-та-е-мых ком-би-на-ци-ях. Бук-ву “у” да-же за-нес-ло в по-се-лок, и она на бре-ю-щем по-ле-те по-вре-ди-ла ли-нию эле-к-т-ро-снаб-же-ния. Вес-ной на соп-ку при-шли как сле-ду-ет от-дох-нув-шие за дол-гую по-ляр-ную ночь стро-и-те-ли свет-ло-го бу-ду-ще-го и сво-лок-ли ос-таль-ные бук-вы по од-ной, за-ча-лив буль-до-зе-ром, вниз, в по-се-лок. Из бук-вы “П” они со-ору-ди-ли крыль-цо ма-га-зи-на “Во-доч-ные из-де-лия”, а из “Л”, “т”, “я” – что-то вро-де тро-ту-а-ра пе-ред этим са-мым по-се-ща-е-мым тор-го-вым пунк-том. От-пра-вить ко-го-ни-будь за бу-тыл-кой с тех пор по-ме-ст-но-му зву-ча-ло так: “А не по-шел бы ты в П”. И ме-ня не раз ту-да по-сы-ла-ли! И я с ра-до-с-тью бе-жал, как на встре-чу с пре-крас-ным, и с каж-дым ра-зом все боль-ше убеж-дал-ся в том, что ес-ли не чи-с-тое ис-кус-ст-во, то уж на-гляд-ная аги-та-ция, да-же так оче-вид-но “уда-рив-шая в грязь ли-цом”, мо-жет при-но-сить хоть ка-кую-то че-ло-ве-че-с-кую поль-зу.
Уви-дев-ший во сне не-о-бык-но-вен-ные бук-вы твор-че-с-кий че-ло-век впра-ве на-де-ять-ся на то, что его спо-соб-но-с-ти рас-кро-ют-ся и меч-ты осу-ще-ст-вят-ся.
По-хо-же на то. Го-ра над Гол-ли-ву-дом то-же не-ма-лень-ки-ми бук-ва-ми украшена…
БУ-ТЫЛ-КИ
Вы-пи-вать – за-ня-тие от-но-си-тель-но ве-се-лое. Сда-вать пу-с-тую по-су-ду – до-воль-но гру-ст-ное. Для ма-ло-обе-с-пе-чен-ных лю-дей – это пе-чаль-ная не-об-хо-ди-мость.
Ис-точ-ни-ком вдох-но-ве-ния Мо-ран-ди слу-жи-ли пу-с-тые бу-тыл-ки (как пу-с-той со-суд мо-жет слу-жить ис-точ-ни-ком че-го-ли-бо – во-прос, ви-ди-мо, фи-ло-соф-ский). Скрип-ка ведь зву-чит толь-ко тог-да, ког-да су-ха и пу-с-та. На-пол-ни ее чер-ной ик-рой, и она ста-нет не-ма, как осетр или кон-серв-ная бан-ка.
Но это так, к сло-ву. Ни ик-ры, ни осе-т-ров в мо-ем дет-ст-ве не во-ди-лось.
…Сей-час мне де-сять лет и я пре-бы-ваю в вос-тор-жен-ном не-до-уме-нии во дво-ре до-ма №12 на ули-це Куль-ту-ры в Харь-ко-ве. Пер-вый этаж в на-шем до-ме поч-ти це-ли-ком за-ни-мает га-с-тро-ном “Темп”. На за-дах по-доб-ных ма-га-зи-нов обя-за-тель-но от-кры-ва-ет-ся пункт при-ема стек-ло-та-ры. По-это-му пья-ни-цы, пен-си-о-не-ры, не осо-бен-но уча-ща-я-ся де-тво-ра и про-чая две-над-ца-ти-ко-пе-еч-ная пуб-ли-ка в ланд-шаф-те мо-ей па-мя-ти срод-ни бе-рез-ке, кле-ну и ря-би-не в но-с-таль-ги-че-с-кой ли-ри-ке Есе-ни-на…
При чем тут Есе-нин? Да ведь вся-кий зна-ет, сколь бе-зу-держ-но пью-щим был этот по-эт. Но что из-ве-ст-но лишь из-бран-ным – ни-ког-да не сда-вал пу-с-той по-су-ды. И во-об-ще к ней ни-как не тя-го-тел. В от-ли-чие от чу-да-ка-ита-ль-ян-ца, при ви-де пу-с-той бу-тыл-ки в рус-ской ду-ше Есе-ни-на ни-че-го не по-еки-ва-ло и не по-бря-ки-ва-ло. Не то что у не-ко-то-рых!
…Двое сла-бо-силь-ных пьян-чуг та-щат за уши це-лое со-кро-ви-ще – ме-шок пу-с-тых бу-ты-лок. Вро-де бы об-щее де-ло де-ла-ют, но как-то не очень друж-но.
– Да… ты! – кри-чит один.
– Сам по-шел на …, …!
– Я вот щас за … как …!
– Ага! Раз-бе-жал-ся! Ру-ки ко-рот-ки!
Ко-то-рый по-гор-ла-с-тее бро-са-ет ме-шок и вя-ло, как-то да-же по-дев-ча-чьи, пи-ха-ет на-пар-ни-ка обе-и-ми ру-ка-ми в грудь. Тот сми-рен-но ва-лит-ся.
Бу-тыл-ки в мас-со-вом по-ряд-ке бьют-ся об ас-фальт.
– Ну? И шо даль-ше? Шо ты хо-тел этим ска-зать? – не впол-не жи-во ин-те-ре-су-ет-ся ле-жа-чий, или, луч-ше ска-зать, пад-ший.
– А то, шо по-нял… – ту-ман-но от-кли-ка-ет-ся его то-ва-рищ по не-сча-с-тью (на на-ших гла-зах толь-ко что про-изо-ш-ло боль-шое не-сча-с-тье: столь-ко бу-ты-лок пе-ре-би-то!). Этот, ска-жем так, верх-ний не-сча-ст-ный, яв-но ко-леб-лет-ся. Ес-ли кто не мог рань-ше пред-ста-вить се-бе, как вы-гля-дит мыс-ля-щий тро-ст-ник, – пред-ставь-те сей-час. И по-то-ро-пи-тесь. Не-при-ят-ное чув-ст-во ви-ны вот-вот за-тмит-ся при-выч-ным стрем-ле-ни-ем най-ти ко-го-ни-будь дру-го-го ви-но-ва-то-го, и “тро-ст-ник” сно-ва за-ду-дит все в ту же ду-ду:
– Шо, па-цан, вы-лу-пил-ся! Щас как пой-маю, щас как ухи на-де-ру!
Не страш-но! Не на-де-решь, не до-го-нишь! Как ве-лю, так и бу-дет, бес-силь-ный, глу-пый дядь-ка! Взды-хай и рас-ка-чи-вай-ся, всхли-пы-вай и тря-с-и нече-сан-ной баш-кой там, где я те-бя на-ве-ки ос-та-вил: по-сре-ди жиз-ни, ко-то-рая дав-но и без-воз-врат-но ми-но-ва-ла…
Ви-деть во сне пу-с-тые бу-тыл-ки – к гря-ду-щим не-при-ят-но-с-тям.
Мо-ран-ди – ху-дож-ник тон-кий и глу-бо-кий, но я бы его на-тюр-мор-ты в соб-ст-вен-ной спаль-не ве-шать не стал. Шут-ка. Они мне не по кар-ма-ну. Иные пу-с-тые бу-тыл-ки сто-ят в ты-ся-чи раз до-ро-же пол-ных. Есе-нин до-сту-пен каж-до-му.
ВАННА
Как буд-то сек-су нет пре-град. Как буд-то серд-це – это слиш-ком. Люб-ве-о-биль-ные маль-чиш-ки у края де-воч-ки сто-ят.
Кто уг-ло-ват, кто ма-ло-ват, кто пло-хо учит-ся на трой-ки, кто от-кро-вен-но та-щит в кой-ку, кто не по-смел по-це-ло-вать. Не ве-сел тот, а этот – очень, ве-дет се-бя, как иди-от. Со-ст-рит и сам же за-хо-хо-чет. Дру-гую он се-бе най-дет и, ве-ро-ят-но, пло-хо кон-чит.
Ей все не в си-лах уго-дить. А где же бу-ду-щий из-бран-ник? Сей-час он до-ма, в теп-лой ван-не, не-дви-жен, слов-но кро-ко-дил, от удо-воль-ст-вия зе-ва-ет.
Она ему де-тей ро-дит и ста-нет им ру-ко-во-дить. По-сколь-ку он обыч-ный Ва-ня, – ру-ко-во-дить не по-вре-дит.
Их бу-ду-щее – впе-ре-ди. Сей-час он сам – ру-ко-во-ди-тель. Он пе-с-ту-ет свой от-вер-ди-тель под сло-ем пе-ны и во-ды. И ни-ко-му ни-кто не зри-тель.
Он за-нят са-мо-об-ла-да-ни-ем. Она – сво-ей са-мо-оцен-кой. Та-кая, в об-щем, мо-ло-дая и не-на-тя-ну-тая сцен-ка.
Кто го-во-рит, что все прой-дет? И кто за-чем ко-му да-ет? Что все мы это про-хо-ди-ли? Ле-жи-те в ван-нах, кро-ко-ди-лы! Ле-жи-те за-дом на-пе-ред!
Лю-би-мое су-ще-ст-во, ку-па-ю-ще-е-ся в ван-не, – сно-вид-че-с-кое пре-ду-преж-де-ние о ри-с-ке низ-ко пасть в его гла-зах.
Сны, впро-чем, не гла-за-ми ви-дят-ся, и па-дать в них, то есть в гла-зах, да-же на-яву фи-зи-че-с-ки не боль-но. А что до чувств? Чув-ст-вам еще пред-сто-ит на-хлы-нуть.
ВИНТ
Видеть во сне ма-лень-кий вин-тик – пред-зна-ме-но-ва-ние боль-шо-го ус-пе-ха во всех де-лах; боль-шой винт снит-ся к ог-ром-ным не-при-ят-но-с-тям из-за ва-ших лю-бов-ных при-клю-че-ний.
Во всем, как мы ви-дим, вы-год-но со-блю-дать ме-ру. Во сне оно, ко-неч-но, очень хо-ро-шо вид-но, да толь-ко уж боль-но бе-зум-на и без-мер-на на-ша явь. Что пред-по-чтет лю-бой с ви-ду ра-зум-ный че-ло-век, пред-ло-жи ему на вы-бор мел-кий вин-тик или винт вну-ши-тель-ный, пусть ни тот, ни дру-гой ему сей-час и ввин-чи-вать не во что? Ес-те-ст-вен-но, про за-пас, про судь-бу свою, сле-пую и жад-ную, схва-тит-ся он за тот, что по-боль-ше!
И бу-дет по-том всю жизнь стра-дать.
По-то-му что ни-кто ему во-вре-мя не объ-яс-нил про-стой ис-ти-ны: не че-ло-век ис-пы-ты-ва-ет тех-ни-ку, а тех-ни-ка – че-ло-ве-ка. И все на-чи-на-ет-ся с про-сто-го вин-ти-ка.
ВНУТРЕННОСТИ. ДЯДЯ КОЛЯ
Коля, ко-ло-кол на-ко-ли на кол.
Ко-ли на-ко-лол – око-ле-вай око-ло!
Участь рус-ско-го че-ло-ве-ка
в драз-нил-ках и под-нач-ках
Как дав-но это бы-ло! Зме-ем Ва-су-ки бо-ги, слов-но му-тов-кой, сби-ва-ли пе-ну Мо-лоч-но-го оке-а-на. Бо-ги пах-та-ли Мо-лоч-ный оке-ан, Ог-нен-ный ту-ман, и по-лу-чи-лось мас-ло – твер-дая зем-ля. На этой зем-ле бо-ги на-пи-та-лись, во-пло-ти-лись и да-ли на-ча-ло че-ло-ве-че-с-ко-му ро-ду.
А дя-дя Ко-ля поль-зо-вал-ся вся-кой под-руч-ной па-лоч-кой. Он за-жи-мал ее в па-тро-не свер-лиль-но-го стан-ка. Вме-с-то Мо-лоч-но-го оке-а-на в це-ху име-лась боч-ка “во-семь-де-сят вось-мо-го”, что ли, клея. Дя-дя Ко-ля на-ко-вы-ри-вал в же-с-тя-ную бан-ку бу-ро-го во-ню-че-го ки-се-ля, всы-пал по-ва-рен-ной со-ли, под-став-лял бан-ку под па-лоч-ку и вру-бал обо-ро-ты. Клей вол-шеб-но рас-сла-и-вал-ся, на де-ре-вян-ную ось на-ма-ты-вал-ся тол-стень-кий ка-у-чу-ко-вый ко-кон, и дя-дя Ко-ля на-жи-мал на кноп-ку “Стоп”. С этой ми-ну-ты ста-нок его боль-ше не ин-те-ре-со-вал. А ин-те-ре-со-ва-ло то, что ос-та-лось в бан-ке хо-ро-ше-го, да во-да в умы-валь-ни-ке.
Дя-дя Ко-ля вы-пу-с-кал из кра-на на во-лю мак-си-маль-ную струю, за-жму-ри-вал-ся, де-лал вы-дох и ра-зом осу-шал ба-ноч-ку. Ис-пол-нив эту свою ко-рон-ную пар-тию, он ар-ти-с-ти-че-с-ки кла-нял-ся, под-став-ляя те-мя под ос-ве-жа-ю-щую во-ди-цу, де-лал шаг вбок, буд-то тан-цуя, дру-гой и тре-тий, за-клю-чи-тель-ный – в без-дну.
Уди-ви-тель-но бы-ло, по-че-му он не рас-ши-ба-ет се-бе баш-ку, не ло-ма-ет ру-ки-но-ги, вся-кий раз шле-па-ясь на бе-тон-ный пол, буд-то мо-к-рая тряп-ка, бро-шен-ная в серд-цах злою ба-бой. Но ба-бы на са-мом де-ле не так уж ча-с-то бро-са-ют му-жи-ков, да-же ес-ли эти – по-след-ние тряп-ки. И дя-дю Ко-лю то-же ни-кто осо-бо не бро-сал. Еще в быт-ность муж-чи-ной он сам с эти-ми тва-ря-ми не це-ре-мо-нил-ся. Тва-ри, то есть по-дру-ги, ду-ры, лю-бов-но на-зы-ва-ли дя-дю Ко-лю “мой ми-лень-кий”, хотя был он во-все не ми-ло-ви-ден, а шер-шав, кри-во-ног, как го-во-рит-ся, “не на рейс-му-се стро-ган”. По-дру-ги шеп-та-ли: “Мой ма-лень-кий… Мой глу-пень-кий”. А раз-ве был дя-дя Ко-ля ког-да-ни-будь глуп и мал? Од-на на-зы-ва-ла его “го-ре мое горь-кое, Ни-ко-ла-ша”.
– Ка-кой я те-бе Ни-ко-ла-ша!.. Ни-ко-лаш-ку еще в ре-во-лю-цию грох-ну-ли. Са-ма ты Ни-ко-лаш-ка, ни Ко-лаш-ка, ни Дво-раш-ка!
И все в один го-лос: “Мой… Мой… Мой”, а был дя-дя Ко-ля сов-сем не их-ний. О жиз-ни дя-ди Ко-ли в пе-ри-од тех-ни-че-с-ких и со-ци-аль-ных ре-во-лю-ций на-пи-са-ны бы-ли де-сят-ки оди-на-ко-вых кни-жек про ра-бо-че-го па-рень-ка с на-след-ст-вен-ной тя-гой к спра-вед-ли-во-с-ти и к вод-ке. Во всех этих книж-ках он, как жи-вой, за-ми-ра-ет на по-ро-ге ре-ша-ю-щих со-бы-тий. И здесь, на этой стра-ни-це, то-же по-ка ни-че-го не ре-ша-ет-ся. Мож-но пе-ре-ве-с-ти дух. По-ку-рить, да-же че-го-ни-будь вы-пить, ес-ли по-ле-зет. Ждать не-дол-го при-дет-ся. За-се-кай-те вре-мя…
……………………………………………………………………………………………………………………………………………
………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………….. Все.
Как ни уди-ви-тель-но, его по-след-ней ци-ку-той ока-зал-ся обык-но-вен-ный оде-ко-лон. На-пи-ток лег-кий, дам-ский, поч-ти ди-е-ти-че-с-кий. Те-ло про-ле-та-рия ра-ди ин-те-ре-са вскры-ли, про-зек-тор-ская на-пол-ни-лась за-па-ха-ми слег-ка под-гнив-ших па-рик-ма-хер-ских рас-те-ний. Мозг, по-ки-нув при-выч-ное ло-го-во, мер-цал на эма-ли-ро-ван-ном под-но-се, буд-то еще не про-сох-ший си-ре-не-вый сад ки-с-ти Ван Го-га. Ко-го-то из де-ву-шек стош-ни-ло.
– Ничего особенного, дорогие мои. В эпоху Мавзолея, в наши откровенно языческие времена тру-дящиеся при жизни активно бальзамируют себя чем попало, дабы неосознанно, на уровне магии, поддерживать химическую сохранность мумии своего великого вож-дя. Кста-ти, уже мно-го лет при на-шей ка-фе-д-ре ста-ра-ни-я-ми эн-ту-зи-а-с-тов про-во-дят-ся се-ми-на-ры по га-ру-с-пи-ке, древ-не-ла-тин-ской жре-че-с-кой дис-цип-ли-не, трак-ту-ю-щей о судь-бах оте-че-ст-ва по рас-по-ло-же-нию вну-т-рен-но-с-тей жерт-вен-ных жи-вот-ных, – ус-по-ко-ил сту-ден-тов до-цент-па-то-ло-го-а-на-том, по обык-но-ве-нию всех жиз-не-лю-би-вых ци-ни-ков умы-вая ру-ки.
Эта ин-тел-ли-гент-ская за-дроч-ка, в сущ-но-с-ти – глу-пая шут-ка, по-вис-ла в воз-ду-хе и там ос-та-нет-ся не-вос-тре-бо-ван-ной. Па-то-ло-го-а-на-том, гра-мо-тей, лю-би-мец жен-щин, уме-лец рас-ска-зы-вать во время за-сто-лья про страш-нень-кое, но-си-тель эс-па-нь-ол-ки на жир-ном ли-це – этот зла-то-уст вы-шел из ака-де-ми-че-с-ко-го, име-ни то-ва-ри-ща Фор-ма-ли-на, ана-то-ми-че-с-ко-го те-а-т-ра, во-шел в трол-лей-бус, про-бил в ком-по-с-те-ре та-лон и упал на пас-са-жир-ку, юную де-вуш-ку. Он, тя-же-лень-кий, ед-ва не сме-с-тил ей шей-ные по-звон-ки. Но мо-ло-дой, креп-кий ор-га-низм по-бе-дил. Де-вуш-ка вы-жи-ла. Вы-шла за-муж, ро-ди-ла ре-бен-ка, ко-то-рый уже за-кан-чи-ва-ет эко—но-ми-че-с-кий вуз и го-то-вит-ся к ро-ман-ти-че-с-кой ка-рь-е-ре спе-ку-лян-та не-дви-жи-мо-с-тью.
А до-цент умер, ни-ког-да не бы-вать ему про-фес-со-ром. Над-мен-ное серд-це его лоп-ну-ло, слов-но ро-зо-вый воз-душ-ный ша-рик.
На-смеш-ник над те-нью или те-лом Ле-ни-на (что, по су-ти, оди-на-ко-во) дав-но все-ми за-быт. Ле-ни-на, Ста-ли-на, а за-од-но и Хру-ще-ва с Бреж-не-вым ни-кто не за-бы-ва-ет. По-доб-ные фи-гу-ры бы-ли и бу-дут не-об-хо-ди-мы в рус-ской ис-то-рии для то-го, что-бы по-ко-ле-ния сла-ба-ков спи-сы-ва-ли на них зад-ним чис-лом свои соб-ст-вен-ные глу-по-с-ти, же-с-то-ко-с-ти и не-сча-с-тья. За при-ме-ра-ми хо-дить да-ле-ко не на-до:
Да-же Змея Ва-су-ки
ком-му-ни-с-ты за-му-чи-ли, су-ки!..
Ес-ли при-сни-лось, что у вас из-вле-че-ны вну-т-рен-но-с-ти, это оз-на-ча-ет, что кто-то, на что-то очень силь-но оби-дев-шись, по-ки-нет ваш дом, чем, в пер-вую оче-редь, очень на-вре-дит се-бе. Но вас, тем не ме-нее, за-му-ча-ет смут-ное чув-ст-во ви-ны – за то, что этот кто-то и это что-то уже ни-ка-ки-ми си-ла-ми не вер-нуть, не ис-пра-вить и не оживить.
ВОДНЫЕ ПРОЦЕДУРЫ.
РАЗГАДКА ЗАГАДОЧНОЙ РУССКОЙ ДУШИ
Колчак и Ча-па-ев бы-ли нераз-лейво-да. Ког-да Ва-си-лий Ива-но-вич уто-пал в Ура-ле, ад-ми-рал при-ста-вил к его серд-цу те-ле-фон-ную труб-ку и ды-шал в нее до тех пор, по-ка ком-див не по-шел ко дну.
Но и сам не-на-дол-го пе-ре-жил хра-б-ро-го уса-ча. Кол-ча-ка рас-ст-ре-ля-ли и бро-си-ли в Ир-тыш твер-дые ле-нин-цы. Поз-же эти со-бы-тия по-лу-чи-ли за-слу-жен-ное на-зва-ние Граж-дан-ской вой-ны. Мно-гие дру-гие со-бы-тия то-же его по-лу-чи-ли.
Не-ма-ло во-ды утек-ло с тех пор – в эти. Мы пе-ре-хо-дим от об-ще-го к ча-ст-но-му. От про-сто-го к слож-но-му, из жид-ко-го в га-зо-об-раз-ное.
Рос-сия бо-га-та га-зом. В этом за-лог ее бу-ду-ще-го. А про-шлое не по-вер-нуть вспять. В рус-ском язы-ке мно-го гла-го-лов и все хо-ро-шие. Но гла-го-лы “спать” и “спя-тить” не-да-ром так со-звуч-ны. В них – ду-ша на-ро-да. Ее стрем-ле-ние к по-кою и во-ле.
Ни в ка-ких раз-гад-ках рус-ская ду-ша не нуж-да-ет-ся. А то раз-га-да-ешь – гля-дишь, ни-че-го от нее не ос-та-лось…
ВОПРОС
Каждый че-ло-век есть не-кий во-прос, за-да-ва-е-мый дру-гим во-про-сам, то есть ок-ру-жа-ю-щим. Ес-ли он ждет ка-ко-го-ни-будь вра-зу-ми-тель-но-го от-ве-та, зна-чит, он – глу-пый во-прос.
Ес-ли во сне вас о чем-ни-будь спра-ши-ва-ют, зна-чит, в ре-аль-ной жиз-ни обой-дут-ся не-спра-вед-ли-во.
Так сто-ит ли все это вы-слу-ши-вать, тем бо-лее – от-ве-чать?
ВОШЬ И КЛОП
Восточная тра-ди-ция, как пра-ви-ло, упо-доб-ля-ет по-стель по-лю лю-бов-ной бит-вы. Но нет пра-вил без ис-клю-че-ний. Од-на из та-ких ис-клю-чи-тель-ных ис-то-рий про-изо-ш-ла мно-го ве-ков на-зад в Ин-дии. Вот, вкрат-це, ее суть.
В опо-чи-валь-не ца-ря, на рос-кош-ном ло-же, в по-кры-ва-ле, ок-ру-жен-ная мно-го-чис-лен-ным по-том-ст-вом, жи-ла вошь по име-ни Ман-да-ви-сар-пи-ни*. Она по-сто-ян-но пи-та-лась бла-го-род-ной кро-вью вла-ды-ки, отче-го и са-ма ста-ла весь-ма зна-чи-тель-ной. Но вот од-наж-ды на это ло-же за-нес-ло ве-т-ром кло-па по име-ни Дун-ду-ка**. Зре-ли-ще про-стор-но-го, мяг-ко-го и бла-го-ухан-но-го ло-жа вскру-жи-ло кло-пу го-ло-ву. Не ве-ря в соб-ст-вен-ное сча-с-тье, Дун-ду-ка стал бе-гать взад и впе-ред, по-ка на-ко-нец не по-вст-ре-чал-ся с Ман-да-ви-сар-пи-ни. Уви-дев пе-ред со-бой про-сто-го, то-ще-го, смуг-ло-го кло-па, вошь изу-ми-лась: “Как ты, ог-нен-но-ро-тый, про-ник в эту оби-тель не-ги, пред-наз-на-чен-ную для ца-ря? Не-мед-лен-но сту-пай прочь!”
– О, по-чтен-ней-шая! – вос-клик-нул клоп. – Мо-гу ли я по-ве-рить соб-ст-вен-ным ушам?! Ведь не-по-чи-та-ние гос-тя – удел не-вежд и ве-ли-чай-ший из гре-хов!
– Гость гос-тю – рознь, – от-ве-ча-ла вошь. – Не о та-ких ли, как ты, про-хо-дим-цах ска-за-но в “Пан-ча-тан-т-ре”:
Кто ме-с-та, вре-ме-ни,
Дру-гих, се-бя и дел сво-их не зна-ет
И по-сту-па-ет без-рас-суд-но,
Тот не до-стиг-нет сча-с-тья ни-ког-да.
Ус-лы-шав столь крас-но-ре-чи-вую от-по-ведь, Дун-ду-ка за-лил-ся го-рю-чи-ми сле-за-ми, пал ниц и при-нял-ся так жа-лоб-но сте-нать, что серд-це Ман-да-ви-сар-пи-ни дрог-ну-ло:
– Лад-но. Че-го уж там… Ос-та-вай-ся. Но с ус-ло-ви-ем: ты не дол-жен пи-тать-ся кро-вью ца-ря в не-под-хо-дя-щем ме-с-те и в не-под-хо-дя-щее вре-мя.
Дун-ду-ка ми-гом по-ве-се-лел:
– О, бла-го-род-ней-шая вошь! Что ты име-ешь в ви-ду? Я про-сто сго-раю от не-тер-пе-ния это уз-нать!
– Ког-да те-лом ца-ря ов-ла-де-ет глу-бо-кий сон, мо-жешь ос-то-рож-но ку-сать его за но-ги. Вот ме-с-то и вре-мя.
Клоп обе-щал ско-рей уме-реть, чем на-ру-шить это ус-ло-вие, но той же но-чью, оду-рев от бли-зо-с-ти хо-ле-ной че-ло-ве-че-с-кой пло-ти, уку-сил ед-ва за-дре-мав-ше-го ца-ря в спи-ну. Тот, слов-но обо-жжен-ный рас-ка-лен-ным же-ле-зом, вско-чил и за-кри-чал:
– Эй! Все сю-да! Ка-кая-то мерз-кая тварь ужа-ли-ла ме-ня! Не-мед-лен-но пой-май-те и при-кон-чи-те ее! А не то вам са-мим не поз-до-ро-вит-ся!
Про-вор-ный Дун-ду-ка ед-ва ус-пел за-бить-ся в щель кро-ва-ти, как при-бе-жа-ли слу-ги со све-тиль-ни-ка-ми и при-ня-лись пе-ре-тря-хи-вать по-стель. Во-лею судь-бы они об-на-ру-жи-ли Ман-да-ви-сар-пи-ни, спря-тав-шу-ю-ся в шер-сти по-кры-ва-ла, и без-жа-ло-ст-но умерт-ви-ли ее вме-с-те со все-ми род-ст-вен-ни-ка-ми.
Есть ли у этой, до-воль-но ба-сен-ной, ис-то-рии мо-раль?
Ра-зу-ме-ет-ся. На-при-мер: по-ря-доч-ная жен-щи-на силь-но ри-с-ку-ет, пу-с-кая в по-стель абы ко-го. Или: ни од-но до-б-рое де-ло не ос-та-ет-ся без-на-ка-зан-ным.
Эти, как, впро-чем, и лю-бые иные, мо-ра-ли пре-до-став-ля-ют-ся в пол-ное рас-по-ря-же-ние чи-та-те-лей.
За-вши-веть во сне – судь-ба из-ме-нит-ся к худ-ше-му, но за-то уви-деть вшей на ком-то – пред-ве-с-тье ва-шей бу-ду-щей уда-чи.
По-ста-рай-тесь в этом слу-чае уви-деть их по-боль-ше: зре-ли-ще мно-же-ст-ва вшей су-лит бо-гат-ст-во.
Не ва-ши вши для вас хо-ро-ши.
О кло-пах вы уз-на-е-те не-сколь-ко поз-же. И, уве-ряю вас, ни-че-го хо-ро-ше-го не узнаете.
ГОЛОВА. ПЕ-РЬЯ
Дет-ст-во луч-ше зре-ло-с-ти тем, что че-ло-век бы-с-т-ро ме-ня-ет-ся фи-зи-че-с-ки и все ему ка-жет-ся не на-сов-сем. Да и со-ста-рить-ся, долж-но быть, не ху-до. Про-жить жиз-ни тел раз-лич-ной вы-со-ты, си-лы и гиб-ко-с-ти с од-ной и той же го-ло-вой на пле-чах.
Ви-деть во сне соб-ст-вен-ную го-ло-ву – к бо-лез-ни. Дру-гое де-ло, ес-ли у вас сра-зу две го-ло-вы – та-кой кру-го-зор-кий са-мо-дер-жав-ный сон пред-ве-ща-ет стре-ми-тель-ное про-дви-же-ние по ка-рь-ер-ной ле-ст-ни-це. Так же бла-го-при-ят-но зре-ли-ще рас-пух-шей го-ло-вы, а так-же го-ло-вы ре-бен-ка.
Сон про го-ло-ву, при-снив-ший-ся очень дав-но.
Вой-ска у стен ос-та-но-ви-лись, что-бы ут-ром сыз-но-ва на-чать, но тут она к ца-рю яви-лась. И царь оч-нул-ся от ме-ча. Его со-зна-нье, буд-то ре-па, по-вис-ло на бот-ве во-лос, а те-ло го-лое не-ле-по в лю-бов-ный сон обо-рва-лось и, при-ли-пая к оде-я-лам, за от-де-лен-ной го-ло-вой кро-ва-вый пень при-по-ды-ма-ло, как не-кий при-знак по-ло-вой. И вро-де да-рен-ых объ-ед-ков с его би-вач-но-го сто-ла она в кор-зи-не под сал-фет-кой ца-ря из ла-ге-ря не-сла. Све-та-ло. Уг-ли вы-цве-та-ли. Вдо-гон-ку ржа-ли сто-ро-жа, мол, го-ро-жан-ки ге-ни-та-лии долж-ны в го-тов-но-с-ти дер-жать!.. Но вот ме-ща-не сла-зят с ба-шен, за-слы-шав-ши о го-ло-ве: те-перь ни-сколь-ко им не стра-шен тро-фей-ный, кве-лый Оло-ферн. Сме-ют-ся, за усы та-с-ка-ют, под-бра-сы-ва-ют на ру-ках; гла-за за-сох-шие ус-та-ли ос-та-ток не-ба ку-выр-кать. Сей-час над этим ба-ла-га-ном ца-ря под-ни-мут на ко-пье, и он уп-рет-ся, не ми-гая, в ши-ро-кое не-бы-тие…
Во-ен-ные дей-ст-вия в Из-ра-и-ле тра-ди-ци-он-но ве-дут-ся ка-ки-ми-то ви-ти-е-ва-ты-ми и под-лы-ми спо-со-ба-ми. Оло-фер-ну, мни-тель-но-му во-е-на-чаль-ни-ку ас-си-рий-цев, при-сни-лось, что он уже не ге-не-рал, а на-сто-я-щий царь. Оло-ферн пу-с-тил в свой по-ход-ный ша-тер ми-ло-вид-ную ев-рей-ку, и они там с ней хо-ро-шень-ко под-да-ли, лег-ли спать, и эта суч-ка но-чью его соб-ст-вен-ным ме-чом от-ру-би-ла ему го-ло-ву! Оло-ферн про-снул-ся в страш-ной яро-с-ти и тут же при-ка-зал сте-реть с ли-ца зем-ли го-род Ве-ти-лую, ко-то-рый он до той по-ры до-ста-точ-но ле-ни-во и бес-печ-но осаж-дал. Из пу-ха и пра-ха, ос-тав-ше-го-ся на ме-с-те Ве-ти-луи, бы-ла впос-лед-ствии слеп-ле-на иде-о-ло-ги-че-с-ки и фи-зи-о-ло-ги-че-с-ки вы-дер-жан-ная ле-ген-да про пар-ти-зан-ку Ю-дифь. При-чем, по-хо-же, что не са-ми ев-реи ее вы-ду-ма-ли. А ес-ли са-ми, то уж точ-но на свою го-ло-ву!
Прах пра-хом, но взять, к при-ме-ру, пух: ев-рей-ские по-г-ро-мы, ког-да бы они ни про-ис-хо-ди-ли, по-ми-мо про-чих от-вра-ти-тель-ных бе-зо-б-ра-зий, все-гда со-про-вож-да-ют-ся обя-за-тель-ным вспа-ры-ва-ни-ем всех под-вер-нув-ших-ся под ру-ку по-ду-шек и пе-рин. По-че-му? У окон-ча-тель-ных ре-ша-те-лей ев-рей-ско-го во-про-са есть на это не ме-нее окон-ча-тель-ный от-вет: это про-стая муж-ская месть за гнус-ное юди-фи-че-с-кое по-стель-ное ве-ро-лом-ст-во!
Ев-реи! Ви-деть во сне пе-рья, ле-та-ю-щие в воз-ду-хе, – к бес-по-кой-ст-ву из-за ка-ко-го-то де-ла, ка-са-ю-ще-го-ся вас лич-но или ко-го-то очень близ-ко-го вам. Хри-с-ти-а-не, му-суль-ма-не, ате-и-с-ты, все, кто ког-да-ни-будь про-чтет эту книж-ку! Эти пе-рья вас то-же ка-са-ют-ся. Или кос-нут-ся. По-то-му что воз-дух – на всех один.
ГОР-ЛО. ВЕ-ЩИЙ СОН
За-бо-ле-ло буд-то бы у вас гор-ло. Что-то бо-лит и бо-лит. Гло-тать боль-но. Го-во-рить на-до. И от-пра-ви-лись вы к вра-чу. Врач ос-мо-т-рел ва-шу гор-тань, по-тро-гал ее хо-лод-ной хро-ми-ро-ван-ной ло-па-точ-кой и как-то мно-го-зна-чи-тель-но при-уныл. И мед-се-с-т-ре бро-вью на вас ука-зал, гу-бы скри-вил. Мед-се-с-т-ра ему в от-вет глаз-ка-ми кив-ну-ла. Взды-ха-ет. Вы это, ко-неч-но, за-ме-ча-е-те, бес-по-ко-и-тесь: “Что, док-тор? Что-то се-рь-ез-ное?” – “Уж и не знаю, как вам ска-зать…” – “Ну, не мучь-те, ска-жи-те”. – “Да вы не вол-нуй-тесь, что вы вол-ну-е-тесь, вол-но-вать-ся не на-до, вол-не-ние нам ни к че-му…”
И в гла-за не гля-дит, что-то буд-то на сто-ле ищет. Бу-маж-ки ка-кой-то ему не-до-ста-ет, ав-то-руч-ки не хва-та-ет. И мед-се-с-т-ра, чер-тов-ка, бро-си-лась кру-жить по ка-би-не-ту, за-гля-ды-вать в уг-лы да шкаф-чи-ки.
“Я не вол-ну-юсь, я спо-ко-ен, как Царь-ко-ло-кол, толь-ко ра-ди бо-га, что слу-чи-лось?” – “А ни-че-го не слу-чи-лось. Ни-че-го еще та-ко-го не слу-чи-лось, кто го-во-рит, что что-то слу-чи-лось? Вот вы ска-жи-те луч-ше: на ап-пе-тит в по-след-нее вре-мя не жа-лу-е-тесь?” – “Да нет, ап-пе-тит нор-маль-ный…” – “Ну, нор-маль-ный – не нор-маль-ный, как по по-во-ду спирт-но-го? Не стре-ми-тесь все, что есть на сто-ле, обя-за-тель-но до-пить?” – “Да, ка-юсь, есть грех, так ведь и то-ва-ри-щи то-же…” – “Ну, то-ва-ри-щей мы ос-та-вим в по-кое, то-ва-ри-щи к нам не об-ра-ща-лись по-ку-да. А вот чем вы это объ-яс-ни-те: жад-но-с-тью или стрем-ле-ни-ем опь-я-неть, за-быть-ся, за-глу-шить чув-ст-во тре-во-ги?” – “Да ка-кая жад-ность! Ка-кая тре-во-га! Ча-ще все-го и пьем-то мы со ску-ки. Раз-вле-ка-ем-ся бол-тов-ней, жрат-вой да вы-пив-кой…” – “Ну, вот и пре-крас-но, вот и чу-дес-но, вот вы са-ми се-бе и от-ве-ти-ли. От все-го это-го у вас ста-ло за-ра-с-тать гор-ло. Да, по-верь-те, в на-ше вре-мя это до-воль-но ти-пич-ное за-бо-ле-ва-ние. В це-лом по стра-не оно, по-жа-луй, но-сит ха-рак-тер тща-тель-но скры-ва-е-мой эпи-де-мии. Мин-з-драв не пре-ду-преж-да-ет…” – “О бо-же! А это… это опас-но?” – “Нет, в об-щем, нет, то есть да…” – “Док-тор, умо-ляю, ска-жи-те пря-мо: это смер-тель-но?” – “Смер-тель-но? По-жа-луй. Черт возь-ми, что вы от ме-ня хо-ти-те ус-лы-шать?! Смер-тель-но! Смер-то-нос-но! Смер-то-убий-ст-вен-но! А что, по-ва-ше-му, не смер-тель-но? Нер-вы мне мо-тать – это, по-ва-ше-му, не смер-тель-но? Ох, что это я!.. Про-сти-те, го-луб-чик, нер-вы дей-ст-ви-тель-но про-сто ни-ку-дыш-ные. Вы ведь у ме-ня ше-ст-над-ца-тый та-кой за се-го-дня. Ну, возь-ми-те се-бя в ру-ки, го-луб-чик! Не на-до от-ча-и-вать-ся. Сту-пай-те, сту-пай-те до-мой и ска-жи-те близ-ким, что-бы они по-сто-ян-но при-слу-ши-ва-лись к ва-ше-му дыханию”.
ГРОБ
Сту-дент-ху-дож-ник за-ка-зы-ва-ет ста-ри-ку-крас-но-де-рев-щи-ку про-стую глу-бо-кую ра-му из со-сны.
– Смо-же-те?
– Оби-жа-е-те, мо-ло-дой че-ло-век! Это же про-стой за-пил под гро-бо-вой угол. Я с это-го в маль-чи-ках на-чи-нал.
Уви-деть во сне гроб – к дол-гой жизни.
ДЕ-ЛИ-КА-ТЕ-СЫ
Как при-ят-но на-ва-рить пол-ную ма-лень-кую ка-с-т-рюль-ку бор-ща: по-ло-жить ту-да мор-скую свек-лу, гор-ную ка-пу-с-ту, мя-со опос-су-ма, обя-за-тель-но пе-ли-ка-нь-их шква-ро-чек, все это тща-тель-но пе-ре-же-вать и про-гло-тить.
И что-бы без сви-де-те-лей. И что-бы про-изо-ш-ло это где-ни-будь в Ан-го-ле или Ан-дор-ре, и что-бы ни од-на ме-ст-ная по-ли-цей-ская ищей-ка не про-ню-ха-ла. Ина-че – про-вал. Ина-че всем все ста-нет яс-но. Ок-ру-жа-ю-щие пой-мут, что вы – агент ук-ра-ин-ской раз-вед-ки. Но толь-ко на пер-вый взгляд. В глу-би-не ду-ши вы дав-но сим-па-ти-зи-ру-е-те рос-сий-ским спец-служ-бам. Но это – меж-ду на-ми, аб-со-лют-но кон-спи-ра-тив-но. Те-перь лег-ко до-га-дать-ся, по-че-му вы ни при ка-ких ус-ло-ви-ях не со-гла-си-тесь ле-пить пель-ме-ни. Толь-ко ва-ре-ни-ки. И то – с на-чин-кой из апель-си-нов. Центр со-об-ща-ет, что вам над-ле-жит за-сы-пать-ся на пе-ре-да-че ста-ка-на жа-ре-ных се-ме-чек. И про-ве-с-ти ос-та-ток сро-ка в за-стен-ках од-ной со-пре-дель-ной дер-жа-вы, до-ка-зы-вая соб-ст-вен-ным при-ме-ром рас-хо-жую ис-ти-ну: “Че-ло-век есть то, что он ест”. Пи-тать-ся ис-клю-чи-тель-но со-ле-ны-ми шу-точ-ка-ми, кис-лы-ми ми-на-ми и слад-ки-ми греза-ми.
Ок-ру-жа-ю-щие уже ря-дом. От-ход не-воз-мо-жен. Про-ры-вать-ся не поз-во-ля-ют за-ча-точ-ные ин-стинк-ты. Все, чем вы рас-по-ла-га-е-те, – это од-на-две ми-ну-ты и пол-ный хо-ло-диль-ник ме-ст-ных де-ли-ка-те-сов. По-то-ро-пи-тесь: да-же съе-ден-ный во сне де-ли-ка-тес пред-ве-ща-ет бо-гат-ст-во и сча-с-тье.
Мо-жет, и на-яву все еще как-ни-будь об-ра-зу-ет-ся. На-при-мер, вас об-ме-ня-ют. На ко-го? Да от-ку-да же нам знать, кто вам по-ис-ти-не равноценен?!.
ДУРАКИ И ДУ-РЫ
Ру-мя-ная ста-руш-ка в тре-ни-ро-воч-ном ко-с-тюм-чи-ке и с яв-ным физ-культ-при-ве-том от-чи-ты-ва-ет при-ла-реч-ную рас-пад-ную пьянь:
– И ког-да вам уже на-до-ест?!. И сколь-ко же мож-но этой га-до-с-тью тра-вить-ся?!. Вы же под-та-чи-ва-е-те ге-но-фонд на-ции! Это же все на ру-ку вре-мен-щи-кам и ино-род-цам! Вас же еще эта нем-ка про-кля-тая, Ека-те-ри-на II, спа-и-вать на-ча-ла, а вы, ду-ра-ки, все ни-как ос-та-но-вить-ся не мо-же-те!..
Как вам это по-нра-вит-ся? Мгно-вен-но воз-гор-див-ши-е-ся ал-ка-ши по-ка-зац-ки, с ка-ра-чек, пу-с-тясь в кру-го-вую при-сяд-ку, бро-си-лись, бы-ло, ло-бы-зать, а то-го гля-ди, и ка-чать на ру-ках свою оча-ро-ва-тель-ную по-ри-ца-тель-ни-цу, но та кое-как от этих бес-смерт-ных бу-ха-ри-ков сум-кой от-би-лась и сбе-жа-ла в мо-лоч-ный ма-га-зин. Для лю-дей, склон-ных к по-сто-ян-но-му чте-нию жур-на-ла “На здо-ро-вье”, весь мир – бе-го-вая до-рож-ка. С сов-сем не-зна-чи-тель-ны-ми ум-ст-вен-ны-ми пре-пят-ст-ви-я-ми.
Ус-лы-шать во сне в свой ад-рес: “ду-ра-к” или “ду-ра” – не обид-но: вас ува-жа-ют дру-зья, с ва-ми счи-та-ют-ся не-дру-ги.
ДУША
Думаю я о хо-ро-шем на Та-ган-ской пло-ща-ди, в цен-т-ре ми-ро-зда-ния, как вдруг ви-жу, что муж-чи-на один на про-ез-жей ча-с-ти де-ма-те-ри-а-ли-зу-ет-ся. Упал, при-под-нял-ся, сно-ва упал. Мо-жет, вы-пил, мо-жет, вол-ки рва-ли, бро-си-ли, те-перь вот тре-пе-щет. По-ку-да я вы-хо-дил из за-дум-чи-во-с-ти, ма-ши-ны ки-ну-лись на зе-ле-ный свет, за-виз-жа-ли над ним. Тут, от-ку-да ни возь-мись, юно-ши по-до-спе-ли, под-ня-ли ра-не-но-го, по-во-лок-ли на тро-ту-ар и даль-ше че-рез га-зон на ла-воч-ку. Уса-ди-ли бед-ня-гу и по-ш-ли се-бе. По-сту-пок от-кро-вен-но гу-ман-ный. Мы все-гда, ког-да хо-чет-ся по-лю-бить лю-дей, про та-кое вспо-ми-на-ем.
Но, не ус-пел я эти-ми пар-ня-ми на-сла-дить-ся, один из них, по-хо-дя, тут же на га-зо-не тра-ха-ю-щим-ся бро-дя-чим со-бач-кам как но-жи-щей на-под-даст! Их скле-щи-ло, бед-ных, пла-чут, дер-га-ют-ся, а ма-лый сме-ет-ся.
За-га-доч-на все-та-ки че-ло-ве-че-с-кая ду-ша. До че-го она, пад-ла, за-га-доч-на…
И че-го ей спо-соб-но по-су-лить рас-те-рян-ное про-ви-де-ние?
Ведь спа-сать ко-го-то от че-го-ни-будь – это к сча-с-тью, здо-ро-вью, к ус-пе-ху во вся-ком на-чи-на-нии, а бить жи-вот-ное – к по-те-ре, бо-лез-ни и то-с-ке. Сны не-по-сред-ст-вен-но о ду-ше я тол-ко-вать не хо-чу, по-то-му что это в бук-валь-ном смыс-ле гиб-лое дело.
ЖЕРЕБЦЫ
Есть, как из-ве-ст-но, гор-дые на-ро-ды. Есть на-ро-ды как на-ро-ды. И не-гор-дые на-ро-ды то-же есть. Не знаю, к ка-ко-му на-ро-ду вы от-но-си-тесь, но вот я от-но-шусь к не-гор-до-му на-ро-ду. Хо-тя, по край-но-с-ти, слу-ча-ет-ся, и мы гор-дим-ся.
За-ме-че-но, что гор-дые на-ро-ды лю-бят ло-ша-дей. По-то-му что в па-ре с ло-ша-дью лю-бой на-род вы-гля-дит гор-до. Ког-да-то, дав-ным-дав-но, ло-ша-дей в Рос-сии бы-ло не-смет-ное чис-ло. Мой пра-дед был кон-но-за-вод-чик. Он раз-во-дил ры-са-ков в Там-бов-ской гу-бер-нии. Сколь-ко их он там раз-вел, не знаю, толь-ко из-ве-ли всех их, да за-од-но и мно-гих про-чих, в мо-ем Оте-че-ст-ве не-гор-дые лю-ди. И вме-с-то ло-ша-дей са-ми раз-ве-лись. До то-го де-ло до-шло, что я на ко-не не умею си-деть. Не-где на-учить-ся. В Мон-го-лии толь-ко ле-гонь-ко по-ка-тал-ся. И по-нял: ес-ли ло-шадь за-хо-чет, она сы-г-ра-ет со мной лю-бую иг-ру. Ло-шадь все чув-ст-ву-ет.
Она, кста-ти, сы-г-ра-ет обя-за-тель-но, еже-ли учу-ет, что вы пред-ста-ви-тель слиш-ком гор-до-го на-ро-да. Ока-зы-ва-ет-ся, край-но-с-ти воз-му-ща-ют жи-вот-ных.
Од-наж-ды при-ехал в эту са-мую Мон-го-лию млад-ший брат ша-ха. Не та-ко-го, ко-неч-но, ша-ха, ка-кие в сказ-ках сви-реп-ст-ву-ют. Нет, этот шах был впол-не ре-с-пек-та-бель-ный. (Что, за-ме-тим, ему в кон-це кон-цов и под-га-ди-ло. По-мень-ше бы ему этой ре-с-пек-та-бель-но-с-ти.) Но ка-кое нам сей-час до не-го де-ло? Он, в кон-це кон-цов, не мон-голь-ский шах. О бра-те его пой-дет речь.
Вот он как раз яв-лял-ся об-раз-цом чрез-вы-чай-но гор-до-го на-ро-да. Уж он был и ор-де-но-но-сец, и ге-не-рал, и ка-ва-ле-рист, и кра-са-вец, и охот-ник, и уси-ки но-сил, и брат у не-го – на-сто-я-щий шах. Толь-ко вот, к со-жа-ле-нию, не мон-голь-ский. Так что брат был в Мон-го-лии в гос-тях, как вы те-перь по-ни-ма-е-те. Там он рез-вил-ся на бес-край-них про-сто-рах, стре-лял в ред-ких жи-вот-ных из кол-лек-ци-он-ных ру-жей. Пе-ре-дви-га-ли его мон-го-лы, оче-вид-но, на ма-ши-не, ина-че не-из-беж-ное еще бы рань-ше про-изо-ш-ло. Этот чи-с-то-кров-ный гор-дец об-ра-тил свое цар-ст-вен-ное вни-ма-ние на то, что ме-ст-ные ло-ша-ди не-ве-ли-ки. И стал над ни-ми тру-нить и из-де-вать-ся: “Что это, де-с-кать, за ло-ша-ди!.. Это ос-лы, а не ло-ша-ди!.. Вот у нас ло-ша-ди!.. Да я на та-кую ло-шадь!.. Да я ее!..” и т.д.
Мон-голь-ский на-род хоть и веж-ли-вый, но то-же гор-дый. Он оби-дел-ся. Его ми-лых, силь-ных, вы-нос-ли-вых ло-ша-док ни за что сме-ши-ва-ли с дерь-мом. И тут ко-му-то при-шла в го-ло-ву ве-се-лая идея: пусть все-та-ки Его Вы-со-че-ст-во на од-ной из них по-ка-та-ет-ся.
Яс-но, что по-сле сво-их та-ких слов шах-ский брат не мог от-ка-зать-ся. Его бы со-чли пу-с-то-зво-ном. Для гор-до-го че-ло-ве-ка это смер-тель-но. А про-ка-тить-ся? От-че-го бы и не про-ка-тить-ся? Он ез-дил вер-хом ед-ва ли не с рож-де-ния.
Итак, принц со-из-во-лил. Ме-ст-ные функ-ци-о-не-ры по-бе-жа-ли за-сед-лы-вать конь-ка. В не-бе ви-сел орел, а в нор-ках сви-с-те-ли степ-ные мы-ши. Ко-ней бы-ло мно-го, но вы-бра-ли од-но-го.
Ког-да принц при-бли-зил-ся, ко-нек сра-зу за-ар-та-чил-ся, на-чал от-сту-пать бо-ком, гла-зом ко-сить. Та-ко-го на-до с хо-ду об-ро-тать, на-вя-зать ему свою во-лю. Так, вид-но, рас-суж-дал наш ка-ва-ле-рист. Но не-дол-го он был на-шим. Как толь-ко вско-чил в сед-ло – что на-ча-лось! Конь с не-о-жи-дан-ной пры-тью по-нес-ся в степь и там за-пры-гал, за-ля-гал-ся, за-вер-тел-ся, буд-то сно-ва оди-чал. Шах-ский брат, от-да-дим ему долж-ное, не-ко-то-рое вре-мя вы-дер-жи-вал все эти кон-ские вы-ход-ки. Но судь-ба есть судь-ба – он все-та-ки вы-ле-тел из сед-ла, за-пу-тал-ся но-гою в стре-ме-ни, по-вис, по-во-лок-ся баш-кою кам-ни счи-тать. И свет по-гас.
Мон-го-лы, ког-да при-бли-зи-лись, ко-неч-но, пе-ре-пу-га-лись. Они по-чув-ст-во-ва-ли се-бя ви-но-ва-ты-ми. “Те-перь, – по-ду-ма-ли они, – шах на нас вой-ной пой-дет”. Но шах, хоть и уд-ру-чил-ся по-те-рей сво-е-го гор-до-го бра-та, вой-ной на них не по-шел. Не знал, долж-но быть, как сквозь че-ты-ре стра-ны в Мон-го-лию вой-ско про-ве-с-ти.
Ска-кать во сне вер-хом на кра-си-вом же-реб-це оз-на-ча-ет, что ваш ав-то-ри-тет ста-нет для ок-ру-жа-ю-щих не-пре-ре-ка-е-мым, но до-стиг-нуть это-го при-дет-ся бес-со-ве-ст-ны-ми и бес-че-ло-веч-ны-ми спо-со-ба-ми.
Ви-де-ние взбе-сив-ше-го-ся же-реб-ца пре-ду-преж-да-ет: ок-ру-жа-ю-щие рос-кошь и ра-бо-ле-пие сде-ла-ют вас на-столь-ко чван-ли-вым и на-глым, что да-же не-мно-гие преж-ние дру-зья пред-по-чтут уда-лить-ся, ос-та-вив бе-зум-ца на про-из-вол судь-бы.
ЖИ-ЛЕЦ
Ес-ли жен-щи-не снит-ся, буд-то в ее до-ме есть жиль-цы, – это оз-на-ча-ет, что она бу-дет свя-за-на с ка-ки-ми-то чужими се-к-ре-та-ми.
Ес-ли один из жиль-цов съе-дет с квар-ти-ры, не за-пла-тив, – ее ждут не-пред-ви-ден-ные не-при-ят-но-с-ти с муж-чи-на-ми.
Ес-ли хоть один из них за-пла-тит за жи-лье, – это знак уда-чи и на-коп-ле-ния де-нег в ско-ром бу-ду-щем.
Сон-ни-ки по-рой яв-ля-ют уди-ви-тель-ные при-ме-ры бы-то-во-го здра-во-мыс-лия. Что-то вро-де ин-ст-рук-ций по эф-фек-тив-ной и бе-зо-пас-ной экс-плу-а-та-ции шат-ко-го бы-тия.
Л.П.Бе-рия – это опе-чат-ка на-зва-ния стра-ны Ли-бе-рии, граж-да-не ко-то-рой обыч-но вы-ра-жа-ют свой па-т-ри-о-тизм в звер-ских меж-ду-усо-би-цах. По-ло-жи-тель-ные свой-ст-ва опе-ча-ток Бе-рия вы-со-ко це-нил. На-при-мер, за-ду-мал и осу-ще-ст-вил опе-ру: “По-лет Баш-ки-рий”.
На вол-не оче-вид-но-го ус-пе-ха он да-же по-ми-ло-вал ка-ко-го-то Ваг-не-ра, не-мец-ко-го шпи-о-на. Тот дей-ст-во-вал в на-шем ты-лу под ви-дом дет-ско-го вра-ча. “Врач” и “враг” пи-шут-ся прак-ти-че-с-ки оди-на-ко-во. Нуж-на по-сто-ян-ная бди-тель-ность для то-го, что-бы бе-зо-ши-боч-но их раз-ли-чать.
Этот Ваг-нер в ла-ге-ре, где, сла-ва бо-гу, не бы-ло де-тей, ле-чил за-клю-чен-ных и ра-бот-ни-ков ад-ми-ни-с-т-ра-ции. Ког-да его ни за что ни про что вы-пу-с-ти-ли – все го-ре-ва-ли. Ведь хо-ро-шие спе-ци-а-ли-с-ты вез-де по-за-рез нуж-ны.
Ка-кая-то ужас-ная опе-чат-ка при-сни-лась ге-ро-и-не филь-ма “Зер-ка-ло”. Она там, в сво-ей со-мнам-бу-ли-че-с-кой ре-аль-но-с-ти, ра-бо-та-ла кор-рек-то-ром! Что мо-жет быть ди-чей и му-чи-тель-ней: за-ста-вить че-ло-ве-ка вы-чи-ты-вать чу-жие тек-с-ты в со-сто-я-нии пол-ной соб-ст-вен-ной бе-зот-чет-но-с-ти?!. Нор-маль-ным, по-лу-гра-мот-ным лю-дям опе-чат-ки не снят-ся, как не снят-ся, ска-жем, вче-раш-няя пе-пель-ни-ца с окур-ка-ми или за-в-т-раш-няя по-се-ти-тель-ни-ца с при-ду-рью.
Опе-чат-ки снят-ся толь-ко скру-пу-лез-ным за-ну-дам и, по-вто-рим, про-фес-си-о-наль-ным бор-цам за на-род-ное сча-с-тье – кор-рек-то-рам. Но сча-с-тье на-род-ное не в пра-во-пи-са-нии, а в прав-до-пи-са-нии.
Ког-да-то, при Ста-ли-не, на по-ги-бель-ном Кав-ка-зе был из-дан учеб-ник для ме-ст-ных на-ци-о-наль-ных школ: “Рус-ский язык. Пра-ви-ла прав-до-пи-са-ния”. Ви-нов-ные да-же под пыт-ка-ми не при-зна-лись в том, ка-ким об-ра-зом это у них так не-хо-ро-шо по-лу-чи-лось. По лич-но-му рас-по-ря-же-нию тов. Бе-рии весь их вре-ди-тель-ский нар-ко-мат об-ра-зо-ва-ния по-этап-но из-жа-ри-ли на мед-лен-ном ог-не, раз-де-ла-ли на пор-ци-он-ные ку-с-ки и по-да-ли на тор-же-ст-вен-ном обе-де, ус-т-ро-ен-ном ру-ко-вод-ст-вом НКВД в честь от-лич-ни-ков-вы-пу-ск-ни-ков сред-них школ За-кав-ка-зья.
У сна про опе-чат-ки ве-ли-кое мно-же-ст-во тол-ко-ва-ний. Но все они, как лег-ко до-га-дать-ся, – пре-врат-ны, оши-боч-ны, не-до-сто-вер-ны…
ЗООПАРК
Банным ве-ни-ком кор-мят жи-ра-фа. За корм-ле-ние с рук пан-те-ры ус-та-нов-ле-ны ме-ры и штра-фы, вплоть до вы-сыл-ки за стопер-вый. У ма-ка-ка та-кая алая – яр-че пра-зд-нич-но-го уб-ран-ст-ва. Вас по-ки-ну-ла ва-ша ми-лая. И лю-бые сло-ва на-прас-ны.
За кон-фет-ку в сво-ей ка-зар-ме ко-зы-ря-ют се-дые миш-ки. Крас-ный зоб по-ка-зав, ка-зар-ка со сты-да пря-чет клюв под- мыш-ку. Вот и пру-дик, где блик на бли-ке с кро-ко-ди-ла-ми всех со-сло-вий, вот и слон про-ти-ра-ет дыр-ки на по-дош-вах сво-их сло-но-вь-их. Не-скон-ча-е-мый волк со ску-ки по си-с-те-ме “мор-ско-го боя” тщит-ся вы-чис-лить в клет-ках су-ку за из-мыз-ган-ною сте-ною. И сну-ет по во-лье-ру уш-лый, бес-по-лез-но-об-лез-лый со-боль – со-бо-лез-но-ва-ний не жду-щий, со-бо-лез-но-вать не спо-соб-ный…
Ни-ко-му ни-ко-го не жал-ко. Оди-но-че-ст-во ва-ше с ва-ми – не-от-вяз-ною гряз-ной шав-кой пре-смы-ка-ет-ся под но-га-ми. Вы в пер-на-той те-ни ака-ций под-жи-га-е-те па-пи-ро-су: на-до все-та-ки под-ни-мать-ся, да-же ес-ли же-с-то-ко бро-сят. Чтоб в по-сты-лой сво-ей сво-бо-де, че-ло-ве-ко-об-раз-но стоя, из-ры-гать ни-ко-тин, как во-ду во-до-мет в не-бе-со пу-с-тое…
По-се-щать зо-о-парк – к яр-ким со-бы-ти-ям в ва-шей жиз-ни. Вы бу-де-те бо-га-ты и сча-ст-ли-вы, вам уго-то-ва-но се-мей-ное бла-го-по-лу-чие и вер-ная друж-ба, но тот, ко-го вы лю-би-те, за-хо-чет эми-г-ри-ро-вать, и ва-ши по-пыт-ки от-го-во-рить его окон-чат-ся ни-чем.
Все поч-ти так и вы-шло. Де-вуш-ка – в Аме-ри-ке, я – в кру-гу се-мьи. Каж-дый зверь – в сво-ей неволе.
ИЗДАТЕЛЬ
Госпожа П. ве-ла стро-гий учет сво-им сви-да-ни-ям с ро-ман-ти-че-с-ки-ми не-зна-ком-ца-ми. По-сле каж-до-го та-ко-го при-ят-но-го слу-чая ри-со-ва-ла в спе-ци-аль-ной те-т-рад-ке па-лоч-ку. За дол-гую, уме-ло про-жи-тую жизнь на-ко-пи-лось один-над-цать гу-с-то за-шт-ри-хо-ван-ных тол-стых те-т-ра-дей. В две-над-ца-той пу-с-то-ва-ло не бо-лее тре-ти стра-ниц. Ис-крен-не же-лая по-де-лить-ся с людь-ми всем са-мым со-кро-вен-ным, П. из-да-ла этот свой “от-чет о про-де-лан-ной ра-бо-те” от-дель-ным то-мом. Ти-раж ра-зо-шел-ся в счи-тан-ные дни, обо-га-тив из-да-те-ля. Гос-по-жа П. тот-час при-сту-пи-ла к ра-бо-те над вто-рой ча-с-тью сво-е-го жиз-не-опи-са-ния. “На мой век бу-ма-ги хва-тит!” – бо-д-ро за-яви-ла она. Во-об-ще, из-да-те-ли не лю-бят из-да-вать слиш-ком тол-стые кни-ги – воз-ни-ка-ют про-бле-мы с транс-пор-ти-ров-кой, скла-ди-ро-ва-ни-ем, сбы-том. Из-да-те-ли – у них од-на ком-мер-ция на уме. Мо-жет, от-то-го и сны про из-да-те-лей так эле-мен-тар-ны: ес-ли из-да-тель от-кло-нит ва-шу ру-ко-пись – за-вет-ным меч-там не да-но осу-ще-ст-вить-ся, ес-ли при-мет – по-ра-ду-е-тесь ис-пол-не-нию са-мых ра-дуж-ных на-дежд. Ес-ли из-да-тель по-те-ря-ет ва-шу ру-ко-пись – вы по-ст-ра-да-е-те от рук не-зна-ком-цев. Вру-чать из-да-те-лю ру-ко-пись в един-ст-вен-ном эк-земп-ля-ре – зна-чит без-рас-суд-но ис-ку-шать судь-бу.
Из-да-те-ли не-о-бя-за-тель-ны в той же ме-ре, сколь и не-зна-ком-цы – не-зна-ко-мы. Из-да-те-ли с не-зна-ком-ца-ми за-од-но. Но не так ро-ман-тич-ны. И в са-мом де-ле, не до ро-ман-ти-ки! Сов-сем не-дав-но на из-да-те-ля ме-му-а-ров гос-по-жи П. по-да-ло в суд “Об-ще-ст-во рев-ни-те-лей ва-ви-лон-ской кли-но-пи-си”. Он об-ви-ня-ет-ся в ос-кор-б-ле-нии на-уки и рас-про-ст-ра-не-нии пор-но-гра-фии. Кое-ка-кие па-лоч-ки яко-бы уда-лось рас-ши-ф-ро-вать и сло-жить в по-до-бие фраз. Эти фра-зы по-ка-за-лись пыт-ли-вым уче-ным пре-дель-но вы-зы-ва-ю-щи-ми! Их тре-бо-ва-ния: впредь снаб-жать по-доб-ные тек-с-ты спе-ци-аль-ны-ми пре-до-хра-ни-тель-ны-ми ком-мен-та-ри-я-ми, по-яс-ни-тель-ны-ми сно-с-ка-ми и пунк-тир-ны-ми ино-ска-за-ни-я-ми.
Из-да-тель за-явил, что бу-дет бо-роть-ся до кон-ца. Его по-зи-ция на-хо-дит под-держ-ку у лю-би-те-лей ли-те-ра-тур-ных но-ви-нок.
ИСКРОМЕТНОСТЬ
Сочинительство – ме-нее до-ход-ное де-ло, чем тор-гов-ля за-жи-гал-ка-ми. Тор-гуй Лер-мон-тов всю свою ко-рот-кую, но яр-кую жизнь за-жи-гал-ка-ми, на-вер-ня-ка бы озо-ло-тил-ся. Но, как мы зна-ем, ни-че-го та-ко-го у не-го не по-лу-чи-лось. Иро-ния судь-бы: той по-ры пи-с-то-лет-ный за-мок и вся-кая за-жи-гал-ка ус-т-ро-е-ны в прин-ци-пе оди-на-ко-во. Царь Ни-ко-лай Пав-ло-вич, стра-дая ди-дак-ти-кой, как иные рев-ма-тиз-мом или одыш-кой, по-ве-лел на-чер-тать на над-гроб-ном кам-не: “Здесь по-ко-ит-ся Лер-мон-тов, по-да-вав-ший боль-ше на-деж-ды. Пусть смерть по-слу-жит без-дель-ни-ку хо-ро-шим уро-ком”.
В Граж-дан-скую с име-нем Лер-мон-то-ва на ус-тах крас-но-ар-мей-цы ухо-ди-ли в бой; зна-ме-ни-тая ду-эль-ная пло-щад-ка на го-ре Ма-шук ста-ла для них из-люб-лен-ным ме-с-том рас-ст-ре-ла плен-ных бе-ля-ков и бур-жу-ев. Лю-бо-пыт-ная де-таль: до сих пор сре-ди жи-те-лей Пя-ти-гор-ска, Кис-ло-вод-ска, Ес-сен-ту-ков, Же-лез-но-вод-ска днем с ог-нем не най-ти хоть ко-го-ни-будь по фа-ми-лии Мар-ты-нов. Не-сколь-ко ина-че де-ла об-сто-ят в рай-о-не Ге-ор-ги-ев-ска. Там в при-го-род-ной ста-ни-це Не-злоб-ной офи-ци-аль-но за-ре-ги-с-т-ри-ро-ва-на от-но-си-тель-но мо-ло-дая че-та Мар-ты-но-вых. Впол-не ве-ро-ят-но, что она вско-ре даст со-от-вет-ст-ву-ю-щее по-том-ст-во.
Бу-дем на-де-ять-ся, что свет-лую па-мять о Лер-мон-то-ве эти ги-по-те-ти-че-с-кие де-тиш-ки бу-дут не в си-лах ом-ра-чить.
Но мы от-влек-лись.
Вы-се-кать ис-кры – из соб-ст-вен-но-го бо-же-ст-вен-но-го да-ра или по-сред-ст-вом про-за-и-че-с-кой за-жи-гал-ки – в лю-бом слу-чае это пред-ве-с-тие боль-шо-го скан-да-ла, ко-то-рый вы са-ми же и ус-т-ро-и-те.
ИСТОРИЯ
Название кар-ти-ны: “Со-ци-а-ли-с-ты-ре-во-лю-ци-о-не-ры Са-вин-ков, Швей-цер и По-ко-ти-лов об-суж-да-ют план по-ку-ше-ния на ми-ни-с-т-ра вну-т-рен-них дел Пле-ве у мо-ги-лы ком-по-зи-то-ра Чай-ков-ско-го на клад-би-ще Алек-сан-д-ро-Нев-ской ла-в-ры в Пе-тер-бур-ге 16 мар-та 1904 г.”.
Еще од-на кар-ти-на:
“Убий-ца мос-ков-ско-го ге-не-рал-гу-бер-на-то-ра Ве-ли-ко-го кня-зя Сер-гея Алек-сан-д-ро-ви-ча, со-ци-а-лист-ре-во-лю-ци-о-нер Иван Ка-ля-ев на су-де в осо-бом при-сут-ст-вии се-на-та 5 ап-ре-ля 1905 г. Его за-щи-ща-ют при-сяж-ные по-ве-рен-ные Жда-нов и Ман-дель-ш-там”.
Же-ла-ю-щих убе-дить-ся в ис-тин-но-с-ти этих куль-тур-но-тер-ро-ри-с-ти-че-с-ких сов-па-де-ний от-сы-лаю ку-да по-даль-ше, к кни-ге Бо-ри-са Са-вин-ко-ва “За-пи-с-ки тер-ро-ри-с-та”, ко-то-рую он сам да-ти-ру-ет ав-гу-с-том 1909 г. По-эт Осип Ман-дель-ш-там, двад-ца-ти-лет-ний в ту по-ру, пи-сал:
Да-но мне те-ло – что мне де-лать с ним,
Та-ким еди-ным и та-ким мо-им?
За ра-дость ти-хую ды-шать и жить,
Ко-го, ска-жи-те, мне бла-го-да-рить?
Я и са-дов-ник, я же и цве-ток,
В тем-ни-це ми-ра я не оди-нок.
На стек-ла веч-но-с-ти уже лег-ло
Мое ды-ха-ние, мое теп-ло.
За-пе-чат-ле-ет-ся на нем узор,
Не-уз-на-ва-е-мый с не-дав-них пор.
Пу-с-кай мгно-ве-ния сте-ка-ет муть –
Узо-ра ми-ло-го не за-черк-нуть.
Чем в 1909 г. под-поль-но или ле-галь-но за-ни-мал-ся бу-ду-щий ста-лин-ский при-хво-с-тень, жу-ко-ва-тый не-лю-би-тель Зо-щен-ко, Ах-ма-то-вой и Шо-с-та-ко-ви-ча, не-га-дан-ный-не-ждан-ный то-ва-рищ Жда-нов? А черт его зна-ет чем! До-пу-с-тим, за-ни-мал-ся эс-те-ти-че-с-ким са-мо-об-ра-зо-ва-ни-ем: ра-зу-чи-вал “Мой Ли-зо-чек так уж мал, так уж мал” на гар-мош-ке и не оси-лил. До-пу-с-тим, что его зна-ме-ни-тый “Сум-бур вме-с-то му-зы-ки” – не яв-ный по-ли-ти-че-с-кий при-го-вор со-вре-мен-ным ком-по-зи-то-рам, а тай-ная по-пыт-ка за-до-б-рить свет-лую ме-ло-ди-че-с-кую па-мять Пе-т-ра Иль-и-ча, не-о-до-ли-мо-го для ку-ца-пых жда-нов-ских паль-цев…
Мож-но до-пу-с-кать все что угод-но. Ис-то-рия – род ли-те-ра-ту-ры, а во-все не на-ука. Для вся-ко-го ма-ло-маль-ски об-ра-зо-ван-но-го че-ло-ве-ка это оче-вид-но. В со-вет-ское вре-мя ис-то-рию пе-ре-пи-сы-ва-ли чуть ли не к каж-до-му сле-ду-ю-ще-му пар-тий-но-му съез-ду. Ис-то-рия СССР – жанр ли-ри-ко-эпи-че-с-кой по-яс-ни-тель-ной за-пи-с-ки, под-тверж-де-ние глу-бин-ной ис-то-ри-че-с-кой пра-во-ты каж-до-го сле-ду-ю-ще-го ген-се-ка.
То, что Ста-лин – на-след-ник Ива-на Гроз-но-го, то есть ти-ран, а Бреж-нев – про-дол-жа-тель де-ла Алек-сея Ми-хай-ло-ви-ча или, ска-жем, Алек-сан-д-ра III, то есть без-дель-ник, – и тог-да и сей-час ни-кто не стал бы ос-па-ри-вать. О бо-же! И ког-да же мы на-ко-нец по-за-бу-дем всех этих уро-дов? На ка-кой вся-кий не-сча-ст-ный слу-чай мы их по-мним, по-мним и по-мним?..
Чте-ние во сне ис-то-ри-че-с-кой ли-те-ра-ту-ры оз-на-ча-ет дли-тель-ный и при-ят-ный от-дых, ожи-да-ю-щий вас в не-да-ле-ком бу-ду-щем. Мой со-вет: не чи-тай-те рус-скую ис-то-ри-че-с-кую ли-те-ра-ту-ру, по-то-му что в Рос-сии ни-кто не поз-во-лит вам дли-тель-но и при-ят-но от-ды-хать.
Мы толь-ко с го-ло-са пой-мем,
Что там ца-ра-па-лось, бо-ро-лось,
И чер-ст-вый гри-фель по-ве-дем
Ту-да, ку-да ука-жет го-лос.
Ло-маю ночь, го-ря-щий мел
Для твер-дой за-пи-си мгно-вен-ной,
Ме-няю шум на пе-нье стрел,
Ме-няю строй на стре-пет гнев-ный.
Осип Ман-дель-ш-там
Гри-фель-ная ода. 1923
Сро-ков знать не да-но. Но вста-нет ро-ди-на – вста-нет на-шей кро-вью, вста-нет из на-род-ных глу-бин. Пусть мы “пух”. Пусть нас и воз-но-сит не-на-с-тье. Мы, сле-пые и не-на-ви-дя-щие друг дру-га, по-кор-ны од-но-му, не-ска-зан-но-му за-ко-ну. Да, не мы из-ме-рим наш грех. О, и не мы из-ме-рим на-шу ма-лую жерт-ву… И ког-да он снял тре-тью пе-чать, я слы-шал тре-тье жи-вот-ное, го-во-ря-щее: иди и смо-т-ри. Я взгля-нул, и вот конь во-ро-ной, и на нем всад-ник, име-ю-щий ме-ру в ру-ке сво-ей.
Бо-рис Са-вин-ков (В.Роп-шин)
Конь Во-ро-ной. 1923
КАНАЛ
Под мер-ный ро-пот в трю-ме па-ро-хо-да спи-са-нью под-ле-жа-ще-го на-ро-да мо-ли-лись мы.
На-чаль-ст-во без кон-ца и без на-ча-ла, свер-кая га-ба-рит-ны-ми оча-ми из мрач-ной мглы, в мо-роз-ный ру-пор ка-ш-ля-ло, кри-ча-ло, се-рь-ез-ных воз-ра-же-ний не встре-ча-ло, скри-пе-ло тра-пом и пра-ва ка-ча-ло…
Мы, что смог-ли, вам вы-ко-па-ли, но че-го ко-па-ли, в то и по-па-ли…
Ви-деть во-ду в ка-на-ле гряз-ной и за-цве-та-ю-щей – пред-ве-с-тие бо-лез-ней, же-лу-доч-ных рас-ст-ройств, про-ис-ков вра-гов. Но ес-ли во-ды чи-с-тые – вам пред-сто-ит спо-кой-ная жизнь и пре-дан-ность дру-зей. Для мо-ло-дой жен-щи-ны сон о ло-доч-ной про-гул-ке по ка-на-лу оз-на-ча-ет це-ло-му-д-рен-ную жизнь и вер-но-го лю-бя-ще-го му-жа. Опять же, ес-ли во-да в ка-на-ле чи-с-тая. Но ес-ли мут-ная – ни-ка-кая лод-ка не в ра-дость. В этом слу-чае жен-щи-не суж-де-но стать жерт-вой ча-с-тых нерв-ных сры-вов из-за стес-нен-ных жи-тей-ских об-сто-я-тельств и мо-раль-ных за-труд-не-ний.
Бед-ные жен-щи-ны! Все на-ши рос-сий-ские ка-на-лы, вы-ры-тые “на хри-пу” кре-по-ст-ны-ми ра-ба-ми или зэ-ка-ми, из-ве-ст-но, как чи-с-ты. Да и гол-ланд-ские с ве-не-ци-ан-ски-ми – раз-ве ри-ск-нет ка-кой су-мас-шед-ший в их жи-во-пис-ные во-ды до-б-рою во-лей оку-нуть-ся?
По-хо-же, что ка-на-лы и во сне, и на-яву – ги-д-ро-со-ору-же-ния все-го лишь “пе-чаль-но не-об-хо-ди-мые”.
КЛАДБИЩЕ
Понагрузивши на мо-би-лы друг дру-гу гру-бые сло-ва, в экс-тра-ва-гань-ков-ских мо-ги-лах спит утом-лен-ная брат-ва. Про-ти-во-тан-ко-вых раз-ме-ров над ни-ми вы-сят-ся кре-с-ты во имя су-ме-реч-ной ве-ры и бес-про-свет-ной кра-со-ты. Увы! Гос-подь – те-ло-хра-ни-тель пред-по-сы-ла-ет под ко-нец мно-го-зна-чи-тель-ным бан-ди-там нра-во-учи-тель-ный сви-нец.
Ока-зать-ся во сне на клад-би-ще – к спо-кой-ной жиз-ни по-сле дол-гих испытаний.
КОЗЛИК
Бабушка коз-ли-ка очень лю-би-ла: ба-буш-ка коз-ли-ку день-ги пла-ти-ла… Вот как, вот как дей-ст-ву-ет вод-ка, вод-ка, за-ку-с-ка, креп-кая тет-ка. Коз-ли-ка зва-ли, ка-жет-ся, Во-вкой. Ба-буш-ку, ка-жет-ся, Ма-рь-ей Пе-т-ров-ной. Сек-су все воз-ра-с-ты будь-те по-кор-ны! Будь-те го-то-вы, как пи-о-не-ры, сле-до-вать пе-ре-до-во-му при-ме-ру: не-мо-ло-дые жен-щи-ны то-же не-бес-по-лез-ны для мо-ло-де-жи!
Ви-деть во сне коз-ла – зна-чит иметь боль-ше сча-с-тья, чем ума.
КОМНАТА
Фраза: “В ком-на-ту во-шли два на-род-ных лю-бим-ца: пи-са-тель Ро-ма-нов и со-чи-ни-тель Сти-хов”. От-верг-ну-та в си-лу из-лиш-ней ком-пли-мен-тар-но-с-ти.
Вто-рая ре-дак-ция: “Сти-хов, ав-тор на-шу-мев-шей по-эмы “Ис-те-ри-ка Те-ре-ка”, и Ро-ма-нов, пе-ру ко-то-ро-го при-над-ле-жат по-лю-бив-ши-е-ся чи-та-те-лям ли-те-ра-тур-ные кни-го-из-да-ния: “Ошиб-ка пре-зи-ден-та”, “Про-вал пре-зи-ден-ту-ры”, “За-го-род-ная пре-зи-ден-ция”, “Впа-де-ние в пре-зи-дент-ст-во”, “Пре-зи-де-душ-ка” и, на-ко-нец, “Под окош-ком мо-им рас-цве-ла пре-зе-да”, – эти двое во-шли в ком-на-ту, как иные вхо-дят в ис-то-рию че-ло-ве-че-ст-ва: без го-ло-вных убо-ров, с уве-рен-но-с-тью в за-в-т-раш-нем дне, на-пи-сан-ной на се-го-дняш-них ли-цах”.
Тре-тья ре-дак-ция: “В ком-на-ту, где рас-по-ла-га-ет-ся тре-тья ре-дак-ция ра-ди-каль-ной га-зе-ты “За-в-т-раш-нее дно”, во-шли пе-чат-но-из-ве-ст-ные твор-цы Ро-ма-нов и Сти-хов. Они яв-но ошиб-лись две-рью. Их не-изящ-но вы-ста-ви-ли вон”.
Чет-вер-тая ре-дак-ция: “От-ря-хи-ва-ясь и ози-ра-ясь, они во-шли в со-став ред-кол-ле-гии “Ком-на-та”, где бы-ли вос-при-ня-ты как долж-ное: Ро-ма-нов! Сти-хов! По-боль-ше бы нам та-ких! При-хо-ди-те еще, при-во-ди-те нам по-ка-за-тель-ные при-ме-ры!”
Пя-тая ре-дак-ция: “Увы, Ро-ма-нов и Сти-хов! Те-перь их боль-ше не чи-та-ют. Биб-ли-о-те-ка-ри счи-та-ют, что это – за-го-вор вер-хов. Чтоб низ-ко пав-ше-му на-ро-ду не при-под-нять-ся ни-ког-да. Но толь-ко знай-те, гос-по-да! На-род при-хо-дит и ухо-дит! Он в ва-шу ком-на-ту вой-дет и все вверх дном пе-ре-вер-нет! И вый-дет так, что ва-ши дни – бес-поч-вен-ны и со-чте-ны!”
Ше-с-тая ре-дак-ция: “Чи-с-то-пи-са-тель пре-зи-ден-та, Ро-ма-нов, на-пи-сав не-ма-ло, по-рыл-ся в па-мя-ти: в ан-на-лах ее хра-ни-лись эле-мен-ты, фраг-мен-ты, це-пи ана-ло-гий, ос-во-бож-де-нье от на-ло-гов. Че-ты-ре за-го-род-ных до-ма и це-лый парк ав-то-мо-би-лей, и как Сти-хов кай-лом и ло-мом сам вы-ко-пал се-бе мо-ги-лу, и как его сту-ча-ли зу-бы… Ро-ма-нов, че-ло-век ра-зум-ный, в мо-мент при-ду-мал све-жий бренд: зуб-ная па-с-та “Пре-зи-дент”. Ее уже не про-из-во-дят – на-род при-хо-дит и ухо-дит…”
На-хо-дить-ся во сне в стран-ной ком-на-те – к удов-ле-тво-ре-нию ва-ших ам-би-ций.
КОПРОЛАЛИЯ
Крым-ским фрук-там по-свя-ща-ет-ся
Бы-ло это дав-но, но не очень. Ко-ро-ва уже не сто-и-ла три руб-ля, но за де-сять ко-пе-ек лю-ди мог-ли поз-во-лить се-бе ста-кан жа-ре-ных се-ме-чек или сред-ней кра-со-ты пер-сик. В ту эпо-ху су-ще-ст-во-ва-ла ку-ча пи-са-ных и не-пи-са-ных пра-вил. Од-но из не-пи-са-ных гла-си-ло: хо-чешь что-ни-будь пут-ное по-ст-ро-ить – ищи ар-хи-тек-то-ра. Да-же для по-ст-ро-е-ния креп-кой со-вет-ской се-мьи без ар-хи-тек-то-ра, бы-ва-ло, не об-хо-ди-лось. До-ка-за-тель-ный при-мер? Из-воль-те.
Ми-ло-вид-ная от-ды-ха-ю-щая де-вуш-ка ку-пи-ла на рын-ке в Кок-те-бе-ле не то де-ся-ток аб-ри-ко-сов, не то семь пер-си-ков. И, же-лая за-стать ут-рен-нее сол-ныш-ко, по-спе-ши-ла на пляж. А там эти свои ви-та-ми-ны не-мы-тые съе-ла. За-го-ре-ла, пе-ре-гре-лась, бро-си-лась в мо-ре ох-лаж-дать-ся, и в мо-ре при-клю-чи-лось с де-вуш-кой сра-зу два при-клю-че-ния: с ле-вой ру-ки под-плыл сим-па-тич-ный мо-ло-дой че-ло-век со сво-и-ми ком-пли-мен-та-ми, а сни-зу, из глу-бин ес-те-ст-ва, на-ка-тил по-зыв на стул со сво-и-ми глу-хи-ми уг-ро-за-ми.
То есть по-зыв на “не-мед-лен-ный стул”, ес-ли мож-но так, ба-рах-та-ясь в иди-о-мах, вы-ра-зить-ся.
Де-вуш-ка ока-за-лась в по-ло-же-нии на-сто-я-щей тра-ги-че-с-кой ге-ро-и-ни, раз-ди-ра-е-мой меж-ду чув-ст-вом и дол-гом. Как быть? Ну, хо-тя бы так. Про-дол-жая уме-ло ко-кет-ни-чать на пла-ву, при-от-кры-ла сме-лая де-вуш-ка кое-ка-кие кинг-сто-ны и жи-вень-ко сбро-си-ла бал-ласт за борт. Мо-жет, по-флот-ски что-то здесь и не слиш-ком глад-ко ска-за-но, за-то на серд-це сра-зу ста-ло лег-че. Сра-зу, но не окон-ча-тель-но. По-то-му что про дерь-мо в сред-ней шко-ле эта де-вуш-ка ни-че-го не про-хо-ди-ла, а выс-ше-го об-ра-зо-ва-ния не име-ла – в те-а-т-раль-ный ин-сти-тут дваж-ды по-сту-па-ла, да не про-шла по кон-кур-су. И по-се-му на-ив-но по-ла-га-ла, что эти ее тай-ные мо-ти-вы не всплы-вут на по-верх-ность. Но ино-гда тай-ное ста-но-вит-ся яв-ным с изу-ми-тель-ной бы-с-т-ро-той. Мо-ло-дой че-ло-век, вос-хи-щен-но кру-жа око-ло, за-ме-тил на по-верх-но-с-ти во-ды ка-кой-то пред-мет, груп-пу пред-ме-тов.
– Стран-но, от-ку-да в мо-ре ке-рам-зит?! – то-ном бо-д-рой оза-бо-чен-но-с-ти про-из-нес он. – Со строй-ки, что ли, смы-ло?
– Как вы го-во-ри-те? Ке-ро-син? Ах, ке-рам-зит! Как ин-те-рес-но! Ни-ког-да не слы-ша-ла про та-кое! – за-ча-с-ти-ла де-вуш-ка ру-ка-ми и но-га-ми по-даль-ше от этой те-мы. – А вы уве-ре-ны, что это… ну это… ну, что оно дей-ст-ви-тель-но со строй-ки?
– Я ар-хи-тек-тор, – от-ре-ко-мен-до-вал-ся мо-ло-дой че-ло-век. – Дип-лом-ник Мос-ков-ско-го ар-хи-тек-тур-но-го ин-сти-ту-та. Ке-рам-зит – это ши-ро-ко при-ме-ня-е-мый в стро-и-тель-ст-ве теп-ло-изо-ля-ци-он-ный ма-те-ри-ал, гра-ну-ли-ро-ван-ный вспе-нен-ный шлак, ока-тыш…
“Ка-кой воз-вы-шен-ный маль-чик сам плы-вет мне в ру-ки”, – вос-хи-ти-лась де-вуш-ка и, бу-ду-чи, как мы уже за-ме-ти-ли, пусть не впол-не про-све-щен-ной, но весь-ма ре-ши-тель-ной от-ды-ха-ю-щей, тут же, пря-мо из мо-ря, вы-ско-чи-ла за не-го за-муж.
И жи-ли мо-ло-дые лю-ди до-воль-но дол-го и от-но-си-тель-но сча-ст-ли-во, по-ка он не про-зрел, а ей не ос-то-чер-те-ло. Но в Дон-басс, в род-ной го-род Де-баль-це-во, ко-то-рый са-ма де-вуш-ка на-зы-ва-ет не ина-че как Де-биль-це-во, она ни-ког-да не вер-нет-ся. По-то-му что ар-хи-тек-тор по-ст-ро-ил ей в Моск-ве ко-о-пе-ра-тив-ную квар-ти-ру. И вот в этой квар-ти-ре не-удав-ша-я-ся ак-т-ри-са, со-ро-ка-лет-ний куз-нец сво-е-го сча-с-тья в сфе-ре тор-гов-ли, си-дит сей-час за сто-лом и уго-ща-ет ме-ня вод-кой. Она моя по-дру-га. Ка-жет-ся, это так на-зы-ва-ет-ся.
– Я тут про-чи-та-ла в од-ной ум-ной книж-ке, что ес-ли у че-ло-ве-ка склон-ность го-во-рить про дерь-мо, во-об-ще ча-с-то про-из-но-сить это сло-во, зна-чит, с ним не все в по-ряд-ке, это сек-со-па-то-ло-гия, бо-лезнь. На-зы-ва-ет-ся “ко-про-ла-лия”. Уди-ви-тель-но, но да-же и это сло-во на-по-ми-на-ет мне про быв-ше-го му-жа. По-томy что “ко-п-ры”, “ко-пер” – это то-же что-то зем-ле-рой-ное, из об-ла-с-ти стро-и-тель-ст-ва… Я раз-врат-ная, да?..
Дерь-мо, на-пом-ним, снит-ся к день-гам. Ко-про-ла-лия, ви-ди-мо, к раз-го-во-рам про день-ги…
КОРОВА
У пар-ти-за-на Же-луд-ко-ва вра-ги со-жг-ли весь му-сор во дво-ре, вы-ру-би-ли сор-ня-ки на ого-ро-де и по-ве-си-ли су-шить-ся бе-лье. Же-ну Же-луд-ко-ва они на-силь-но уг-на-ли в ба-ню, а по-том еще не-сколь-ко раз за-став-ля-ли ут-ром при-че-сы-вать-ся. Дол-гих три ме-ся-ца длил-ся этот кош-мар. По-том он сме-нил-ся на дру-гой.
Ока-за-лось, что Же-луд-ков не пар-ти-зан, а па-то-ло-ги-че-с-кий ло-дырь, вра-ги – ша-баш-ни-ки из Мол-да-вии, а же-на – во-об-ще ко-ро-ва без-ро-гая.
Ког-да все точ-ки над i рас-став-ле-ны, жизнь ут-ра-чи-ва-ет пер-во-здан-ную пре-лесть, ос-та-нав-ли-ва-ет-ся са-ма у се-бя на обо-чи-не и гля-дит ис-под-ло-бья на вся-кую про-ле-та-ю-щую ми-мо ма-ши-ну. Как на ма-ши-ну вре-ме-ни, в ко-то-рой во-зят скот то на про-шлую, то на гря-ду-щую бой-ню. Ту-да – сю-да. Ту-да – сю-да.
Без-ро-гая (ко-мо-лая) ко-ро-ва снит-ся к по-те-ре ра-бо-ты или к бо-лез-ни ре-бен-ка. А ес-ли вы еще не про-пи-ли соб-ст-вен-ную ко-ро-ву, та-кой сон оз-на-ча-ет, что в этом го-ду она ос-та-нет-ся не-тель-ной.
Не по-ми-най-те ко-мо-лую ко-ро-ву всуе. Тем бо-лее не об-зы-вай-те столь вре-до-нос-ным про-зви-щем ка-кую-ни-ка-кую, мо-жет быть, и не иде-аль-ную, но все-та-ки за-кон-ную су-пру-гу.
Бра-ки за-клю-ча-ют-ся не на не-бе-сах, а в сель-со-ве-те. А вот от-клю-ча-ют-ся – точ-но, на не-бе-сах.
КРАБ
Однажды Алик с де-душ-кой по-се-тил му-зей. Там на все-об-щее обо-зре-ние бы-ли вы-став-ле-ны са-мые не-о-жи-дан-ные ве-щи со все-го све-та. Вос-хи-щен-ный Алик ре-шил, что не-пло-хо бы-ло бы от-пра-вить ка-кую-ни-будь соб-ст-вен-ную вещь в этот му-зей.
Яс-но, что мя-чик или юла не го-ди-лись. Все-рьез мож-но бы-ло рас-сма-т-ри-вать лишь по-лу-чен-ную в по-да-рок от ро-ди-те-лей за-стек-лен-ную ко-роб-ку с над-пи-сью: “При-вет из Кры-ма!”. Вну-т-ри ко-роб-ки по-ме-щал-ся су-ше-ный краб в ок-ру-же-нии мел-ких ра-пан-чи-ков. Вся эта за-тей-ли-вая шер-ша-вая бра-тия рас-по-ла-га-лась на про-кле-ен-ном мор-ском пе-соч-ке. Да, вещь бы-ла впол-не под-хо-дя-щая.
За ужи-ном Алик объ-я-вил о сво-ем ре-ше-нии. Ни-кто из стар-ших да-же не по-перх-нул-ся. Есть со-вет-ское по-ве-рье, что в мгно-ве-ние не-лов-кой за-столь-ной ти-ши-ны где-то на-рож-да-ют-ся ми-ли-ци-о-не-ры. В тот ду-рац-кий мо-мент 1952 го-да ес-ли и ус-пел ро-дить-ся ми-ли-ци-о-нер, то уж на-вер-ня-ка мел-кий чин. Ибо де-душ-ка не-дол-го хра-нил мол-ча-ние. Он вы-со-ко оце-нил идею, вы-дви-ну-тую пре-ды-ду-щим ора-то-ром. Он вы-ра-зил го-ря-чее же-ла-ние со-дей-ст-во-вать до-став-ке кра-ба в му-зей, для че-го за-в-т-ра же, с ут-ра, обе-щал лич-но от-не-с-ти ко-роб-ку на поч-ту. Он пред-ло-жил да-же на-пи-сать со-про-во-ди-тель-ное пись-мо. И на-пи-сал его по-сле ужи-на, за тем же обе-ден-ным сто-лом, кра-си-вым, ров-ным по-чер-ком, под дик-тов-ку вну-ка.
Да, кста-ти: не-лиш-не знать, что му-зей, ко-то-рый так по-нра-вил-ся ре-бен-ку, на-зы-вал-ся Му-зе-ем Ре-во-лю-ции, но по су-ще-ст-ву яв-лял-ся вы-став-кой по-дар-ков И.В.Ста-ли-ну.
За-тем при-на-ря-дил-ся в ша-ры Но-вый год, съе-хав па-ру раз с сан-ной гор-ки, рас-ква-си-лась вес-на, и по-че-му-то, ни с то-го ни с се-го, в са-мую грязь, под-вел, скон-чал-ся Ста-лин.
Эта но-вость ужас-но рас-ст-ро-и-ла Али-ка. Его вол-но-ва-ла судь-ба по-дар-ка: ус-пел ли “При-вет из Кры-ма!” про-из-ве-с-ти при-жиз-нен-ное впе-чат-ле-ние на вож-дя? Ка-жет-ся, ус-пел. Че-рез па-ру не-дель де-душ-ка от-пер ящик сто-ла, до-стал ко-роб-ку с кра-бом и вру-чил вну-ку.
– Зна-ешь, Алик, это вче-ра при-нес-ли из му-зея. Ста-ли-ну те-перь уже ни-че-го не нуж-но, и они все по-дар-ки воз-вра-ща-ют преж-ним вла-дель-цам…
Ста-ли-ну в его но-вой стек-лян-ной ко-роб-ке в Мав-зо-лее дей-ст-ви-тель-но ни до че-го не бы-ло де-ла. Он да-же на сво-е-го на-пар-ни-ка Иль-и-ча ни ра-зу не по-ко-сил-ся. Ле-жал се-бе и, что на-зы-ва-ет-ся, в ус не дул. Но и Ле-нин хо-рош! Бро-вью не по-вел, ви-ду не по-дал.
Су-ше-ные кра-бы в лю-бой си-ту-а-ции уме-ют со-хра-нять вну-т-рен-нее до-сто-ин-ст-во. Ес-ли вы ви-ди-те во сне кра-ба – буд-те ос-то-рож-ны с за-ко-на-ми.
Сын и внук вра-чей, то есть бо-лее или ме-нее ма-те-ри-а-ли-с-тов, Алик в дет-ст-ве сон-ни-ки не чи-тал. Да и во-об-ще он ка-кой-то бодр-ст-вен-ный по-лу-чил-ся. Вы-рос, за-вел моз-ги на свой лад, бле-с-тя-ще сдал, бле-с-тя-ще по-сту-пил, ос-ту-пил-ся, стал дис-си-ден-том, и его за вы-да-ю-щи-е-ся спо-соб-но-с-ти со-вать свой нос ту-да, ку-да не на-до, вы-гна-ли из СССР в Аме-ри-ку, где он сде-лал вы-да-ю-щи-е-ся от-кры-тия в ге-не-ти-ке, ко-то-рую Ста-лин пра-виль-но счи-тал лже-на-у-кой. По-то-му что не по-ни-мал, бла-го-да-ря ка-ким та-ким ге-нам он, та-кой все-ви-дя-щий и все-объ-ем-лю-щий, про-изо-шел от та-ко-го от-вра-ти-тель-но-го от-ца и от та-кой ни-чтож-ной ма-те-ри. Осо-бен-но во всей этой тре-хо-му-дии ко-ро-би-ло вож-дя сло-во “хро-мо-со-ма”. Его ро-ди-тель Вис-са-ри-он Джу-гаш-ви-ли, бед-ный пья-ни-ца-са-пож-ник, был хро-мой. Ста-ли-ну все-рьез ка-за-лось, что все эти бо-та-ни-ки-би-о-ло-ги про-сто сго-во-ри-лись, что-бы драз-нить его этой по-стыд-ной “хро-мо-со-мо-с-тью”. Прав-да, смеш-но?..
Вот и Алик – все су-е-тит-ся, шу-мит, что-то ко-му-то до-ка-зы-ва-ет, а де-душ-ка все-го до-би-вал-ся, ни-как поч-ти не дей-ст-вуя. Вро-де как не-род-ной.
КРОВЬ. СОН БЕЗ ЗАГАДКИ И РАЗГАДКИ
То, что об-раз со-вет-ско-го во-и-на ни-ког-да не из-гла-дит-ся в па-мя-ти не-мец-ко-го на-ро-да, – не фи-гу-ра ре-чи, а горь-кая кон-ста-та-ция.
Обык-но-вен-ный под-пол-ков-ник вы-шел из до-му и при-сту-пил к выс-шей нерв-ной де-я-тель-но-с-ти – от-пра-вил-ся в ин-спек-ци-он-ную по-езд-ку. Не очень да-ле-кую. Не очень от-вет-ст-вен-ную. Он сто раз в та-ких бы-вал.
Офи-ци-аль-ные це-ли этой по-езд-ки нам неиз-ве-ст-ны, ибо со-став-ля-ют во-ен-ную тай-ну. Но вот вто-рая, ли-ри-че-с-кая, так ска-зать, часть про-грам-мы – не та-кая уж и тай-на. Про это-го под-пол-ков-ни-ка из-ве-ст-но то, что он, в от-ли-чие от дру-гих во-ен-ных, обо-жа-ет по-дар-ки. Бу-дем от-кро-вен-ны до кон-ца: он лю-бит не да-рить по-дар-ки, а по-лу-чать. Но так как ин-спек-тор яв-ля-ет-ся по-все-ме-ст-но до-ро-гим гос-тем, а гос-тю по-ло-же-ны гос-тин-цы, зна-чит, ин-спек-ти-ро-ва-ние со-став-ля-ет как бы ду-хов-ную по-треб-ность на-ше-го ли-те-ра-тур-но-го ге-роя.
И ве-ли-чи-на его бо-е-во-го бу-ро-го порт-фе-ля ни-ко-го не долж-на изум-лять.
Не ста-нем вас дол-го му-чить. Ин-спек-ция да-ла по-ло-жи-тель-ные ре-зуль-та-ты. Са-мые сме-лые на-деж-ды ин-спек-то-ра за-ме-ча-тель-но оп-рав-да-лись. “Толь-ко в знак ува-же-ния” бы-ли по-лу-че-ны здо-ро-вен-ный шмат пар-но-го мя-са с кух-ни, литр спир-та со скла-да и де-сять бу-ты-лок пи-ва “Ра-де-бер-гер” “на до-б-рую па-мять”. Пи-во “Ра-де-бер-гер”, как из-ве-ст-но, ва-ри-ли в Вос-точ-ной Гер-ма-нии. По-это-му нет сил скры-вать бо-лее, что вся эта пре-лесть там и про-ис-хо-ди-ла. Ни-че-го уди-ви-тель-но-го! У нас в по-вер-жен-ной Гер-ма-нии мно-гие ты-ся-чи са-мых раз-но-об-раз-ных под-пол-ков-ни-ков со-дер-жа-лись. И им есть что вспом-нить.
Над-лом-лен-ный на-сто-я-щим муж-ским обе-дом, от-мо-тав ру-ки за-вет-ною но-шей, из-ну-ря-е-мый ши-не-лью, тя-же-лой и жар-кой, как чу-гун-ная печь, под-пол-ков-ник вва-лил-ся в ве-чер-ний по-езд, во-дру-зил порт-фель на сет-ча-тую ба-гаж-ную пол-ку, по-тес-нил не-мчу-ру, плюх-нул-ся на си-де-нье и за-дре-мал, за-снул. По-ко-рен-ные на-ро-ды по-сте-пен-но по-вы-лез-ли на сво-их бес-ко-неч-ных мел-ких стан-ци-ях.
Бы-ла уже ночь, ког-да не-мец-кий кон-дук-тор во-шел в пу-с-той ва-гон и стру-сил. Пе-ред ним, за-про-ки-нув ок-ро-вав-лен-ную го-ло-ву, си-де-ло те-ло офи-це-ра-со-юз-ни-ка в зим-ней фор-ме одеж-ды. Кар-ти-на сви-де-тель-ст-во-ва-ла о на-силь-ст-вен-ной смер-ти. Ум-ный кон-дук-тор пред-по-чел не при-ка-сать-ся к тру-пу и по-ско-рее поз-вать сви-де-те-лей. Был со-рван стоп-кран.
По-смо-т-реть на мерт-ве-ца на-шлось не-о-жи-дан-но мно-го же-ла-ю-щих. Бы-ли вы-ска-за-ны лю-бо-пыт-ные пред-по-ло-же-ния.
Под-пол-ков-ни-ку сни-лось, что он пла-ва-ет в теп-лом пру-ду, а во-круг го-го-чут гу-си. Вне-зап-но его ста-ло кре-нить, буд-то бы по-тя-ну-ло на дно. Он взмах-нул ру-ка-ми, вы-ныр-нул, оч-нул-ся. Про-ст-ран-ст-во во-круг не-го бы-ло за-би-то ка-ки-ми-то взвол-но-ван-ны-ми штат-ски-ми. Кто-то за-кри-чал, и, как в па-мят-ном со-рок пя-том, не-мец-кий на-род на-чал в ужа-се пя-тить-ся, всем ско-пом пы-та-ясь вы-ско-чить в уз-кие две-ри там-бу-ра.
“Без па-ни-ки!” – по-ду-мал под-пол-ков-ник и встал, и шаг-нул к лю-дям, за-ли-тый хо-лод-ной сви-ной кро-вью, кра-си-во про-тек-шей из порт-фе-ля ему на ви-сок.
– Без па-ни-ки! – по-рус-ски ско-ман-до-вал под-пол-ков-ник.
ЛАУРЕАТЫ. СОН БЕСПРОБУДНЫЙ
Название кар-ти-ны: “Дни Ки-е-ва в Моск-ве. Ла-у-ре-а-ты Го-су-дар-ст-вен-ной пре-мии пи-са-те-ли До-род-ный и Из-ве-ст-няк об-щи-ми уси-ли-я-ми пе-ре-во-дят с ук-ра-ин-ско-го на зве-зд-ный сло-во “буль-вар””.
На са-мом де-ле этим двум ли-те-ра-тур-ным стра-с-то-терп-цам честь за-де-лать-ся ге-ро-я-ми жи-во-пис-ной кар-ти-ны да-же не сни-лась. А вот го-су-дар-ст-вен-ное ла-у-ре-ат-ст-во – сни-лось. Так ча-с-то, что да-же пре-вра-ти-лось в род ноч-но-го кош-ма-ра. До-род-но-му по-сто-ян-но кон-фи-ден-ци-аль-но, под-соз-на-тель-но на-ме-ка-лось, что вме-с-то не-го гос-пре-мию по-лу-чит Из-ве-ст-няк. Из-ве-ст-ня-ку вся-кий раз впо-ть-мах ме-ре-щи-лось, что его обо-шел До-род-ный. Пи-са-те-ли по-лу-чи-ли свои вож-де-лен-ные пре-мии од-но-вре-мен-но, их име-на кра-со-ва-лись ря-дом в по-ста-нов-ле-нии пра-ви-тель-ст-ва. Это на-столь-ко рас-сла-би-ло и сбли-зи-ло ма-с-те-ров за-ви-ст-ли-во-го сло-ва, что они от всей ду-ши по-лю-би-ли друг дру-га. И бу-ду-чи не в си-лах пе-ре-не-с-ти но-вое, ни-ког-да до-то-ле не ис-пы-тан-ное чув-ст-во, умер-ли в один день, не при-хо-дя в обыч-ное, по-до-зри-тель-ное со-зна-ние. Их по-хо-ро-ни-ли ря-дом, на вы-со-ком бе-ре-гу Дне-п-ра, и про-плы-ва-ю-щие ми-мо боль-шие па-ро-хо-ды спе-ци-аль-но не да-ют гуд-ков, что-бы без-мя-теж-но спа-ли в род-ной зем-ле До-род-ный и Из-ве-ст-няк. По-то-му что и без них по по-верх-но-с-ти этой пре-крас-ной зем-ли еще не-ма-ло не-чи-с-ти мечется.
ЛЕ-С-БИ-ЯН-КИ
При-сни-лись две де-ви-цы: Ру-фи-на и Та-ми-ла, не-раз-ли-чи-мо пре-крас-ные, аб-со-лют-но рав-но-душ-ные к мо-е-му муж-ско-му чув-ст-ву, поль-щен-ные, впро-чем, по-сто-рон-ним вос-хи-ще-ни-ем. Про них я вы-ду-мал ка-лам-бур “бес-по-лез-бос”, он их очень раз-ве-се-лил. Хо-хо-ча, они при-ня-лись ти-с-кать-ся, а за-тем так оха-жи-вать друг друж-ку, что я оп-ро-ме-тью бро-сил-ся вон из это-го сно-ви-де-ния, как вы-бе-га-ют прочь из спаль-ни в пло-хом ки-но хо-ро-шие ге-рои.
Ви-деть, как ле-с-би-ян-ки лю-бят друг дру-га, для муж-чин – к ду-шев-но-му вол-не-нию (пе-ре-хо-дя-ще-му в бе-зот-чет-ное же-ла-ние са-мо-му ока-зать-ся в неж-ной жен-ской шкур-ке).
Ес-ли жен-щи-не снит-ся, что она име-ет по-ло-вую связь с по-дру-гой, – зна-чит, что ка-кая-то важ-ная тай-на вско-ре от-кро-ет-ся и это при-не-сет стра-да-ния; спать с не-зна-ко-мой жен-щи-ной – к тщет-ным тру-дам и боль-шим за-бо-там; ес-ли жен-щи-не снит-ся, что ею ов-ла-де-ла жен-щи-на, а са-ма она иг-ра-ет пас-сив-ную роль, в ре-аль-ной жиз-ни она раз-ве-дет-ся или ов-до-ве-ет или чем-то очень су-ще-ст-вен-ным по-жерт-ву-ет.
Те-ло жен-щи-ны – пре-крас-но, а до-ля – тя-же-ла. Ду-ша – по-тем-ки, а му-жи-ки пред-по-чи-та-ют блон-ди-нок. Вот та-кая ди-а-лек-ти-ка, вот та-кая ду-а-ли-с-ти-ка. Жен-щи-на, ус-т-рем-ля-ясь в тож-де-ст-вен-ные объ-я-тия, ни-ко-му, кро-ме се-бя, вре-да не при-чи-нит. Еще в древ-но-с-ти за-ме-че-но: “Че-ло-век так ус-т-ро-ен, что до-б-ро он мо-жет при-не-с-ти толь-ко дру-гим, а зло – толь-ко се-бе”.
МИЛЛИОНЕР
Название кар-ти-ны: “Лич-ный се-к-ре-тарь Рас-пу-ти-на, ку-пец пер-вой гиль-дии Арон Си-ма-но-вич объ-яс-ня-ет ев-рей-ским мил-ли-о-не-рам Гинц-бур-гу, Со-ло-вей-чи-ку, Ма-ну-су и Ка-мин-ке, чем они, по мне-нию Гри-го-рия Ефи-мо-ви-ча, мо-гут быть по-лез-ны для Рос-сии”. Гол-ланд-ский холст, во-ло-год-ское мас-ло, 1915. Раз-ме-ры мак-си-маль-но же-ла-тель-ные.
Ви-деть ог-ром-ные день-ги – к ра-зо-ча-ро-ва-нию. Быть во сне мил-ли-о-не-ром озна-чает, что на-яву вас ожи-да-ет са-мая на-сто-я-щая бед-ность.
Ес-ли не ска-зать – нищета.
НА-ГРА-ДА
По-лу-чить на-гра-ду во сне – ука-за-ние на то, что вам воз-даст-ся по за-слу-гам как за хо-ро-шее, так и за пло-хое. Этот сон мо-жет оз-на-чать про-вал ва-ших пла-нов из-за то-го, что вы до-ве-ри-лись дру-гим лю-дям.
Как тут не вспом-нить ле-ген-дар-но-го Су-хэ-Ба-то-ра! Из-ве-ст-но, что за мо-ло-дец-кое об-ра-ще-ние с пу-ле-ме-том он по-лу-чил в ста-рой мон-голь-ской ар-мии древ-ний, весь-ма по-чет-ный на-град-ной знак, офи-ци-аль-ное на-зва-ние ко-то-ро-го – “Ша-рик пер-вой сте-пе-ни с гу-си-ным пе-ром”. Но-сить оный по-ла-га-лось на шап-ке.
Вско-ре по-сле окон-ча-ния так на-зы-ва-е-мой на-род-ной ре-во-лю-ции, ко-то-рую Су-хэ-Ба-тор столь же мо-ло-дец-ки воз-гла-вил, ре-ак-ци-он-ные ла-мы под ви-дом пи-люль от про-сту-ды под-нес-ли про-грес-сив-но-му ге-рою смер-тель-ный яд. Пи-лю-ли эти, как вы, на-вер-ное, уже до-га-да-лись, так-же име-ли фор-му ша-ри-ков.
По-кор-ный за-ко-ну кар-ми-че-с-ко-го воз-мез-дия, Су-хэ-Ба-тор скон-чал-ся в страш-ных му-ках, а оси-ро-тев-шие мон-го-лы при-ня-лись в ме-ру сил и воз-мож-но-с-тей стро-ить в сво-ей стра-не со-ци-а-лизм. Под это бес-ко-неч-но важ-ное ме-ро-при-я-тие ком-му-ни-с-ти-че-с-ки-ми иде-о-ло-га-ми бы-ла под-ве-де-на не сов-сем марк-сист-ская идея о том, что в со-ци-а-лизм, при боль-шом же-ла-нии, ка-кой угод-но на-род мо-жет по-пасть пря-мо из фе-о-да-лиз-ма, ми-нуя ка-пи-та-ли-с-ти-че-с-кую ста-дию раз-ви-тия. Для на-гляд-но-с-ти ста-ли изо-б-ра-жать всад-ни-ка на бе-лом ко-не, ко-то-рый все так же мо-ло-дец-ки пе-ре-пры-ги-ва-ет че-рез зем-ной ша-рик. На ша-ри-ке по-яс-ни-тель-ная над-пись: “Ка-пи-та-лиз-мын”.
Не бе-русь су-дить о том, чья за-слу-га ка-пи-та-лизм. Хо-рош он или плох. А то, что со-ци-а-лизм – за-слу-га на-ша, со-вет-ская, и при-том ве-ли-кая, знаю точ-но и убе-дил-ся в этом, ед-ва сту-пив на мон-голь-скую зем-лю. Пер-вое, что я уви-дел в аэ-ро-пор-ту Улан-Ба-то-ра, – ги-гант-ское жи-во-пис-ное пан-но все с тем же бес-пре-пят-ст-вен-ным ска-ку-ном, всад-ни-ком, ка-пи-та-лиз-мы-ном…
На-до всей этой ал-ле-го-ри-че-с-кой че-пу-хой убе-ди-тель-но ре-я-ло крас-ное зна-мя, на ко-то-ром по-нят-ны-ми рус-ски-ми бук-ва-ми, до-ход-чи-во для вся-ко-го со-вет-ско-го че-ло-ве-ка по-мон-голь-ски бы-ло на-чер-та-но: “Со-ци-а-лиз-мын аху-ин!” У пер-во-го же рус-ско-го-во-ря-ще-го мон-го-ла я спро-сил, что это зна-чит.
Пе-ре-вод: “Со-ци-а-лизм по-бе-дит!” – ме-ня ни-сколь-ко не уди-вил. Ме-ня удив-ля-ет, по-че-му этот са-мый офи-ги-тель-ный со-ци-а-лизм не по-бе-дил? По-че-му на-ши пла-ны рух-ну-ли? Ко-му до-ве-ри-лись мы? И кто до-ве-рил-ся нам, се-бе на погибель?..
НОГТИ
Зо-си-ка тут все по-мнят и ро-ди-те-лей его, мать с от-цом, лю-ди бы-ли хо-ро-шие. Она на за-во-де ра-бо-та-ла, и он то-же на за-во-де, на том же са-мом. А Зо-сик, что про не-го мож-но ска-зать? Ни-чем осо-бен-но не вы-де-лял-ся, веж-ли-вый та-кой был маль-чик, ти-хий, я да-же не знаю…
Ну си-дел он, ко-неч-но, по мо-ло-до-с-ти… за из-на-си-ло-ва-ние од-ной пре-ста-ре-лой. А кто не си-дел?! Это де-ло та-кое: при-дет срок, и ся-дешь. По-том, ког-да вер-нул-ся, – ни-че-го вро-де бы пло-хо-го не де-лал, на-го-ва-ри-вать не ста-ну, толь-ко лю-ди его сто-ро-ни-лись.
Он, по-ни-ма-е-те, по-сто-ян-но се-меч-ки ел и ко всем при-ста-вал, пред-ла-гал эти се-меч-ки, толь-ко мы брез-га-ли уго-щать-ся. По-то-му что это бы-ли не се-меч-ки, а че-ло-ве-че-с-кие жа-ре-ные ног-ти. Зо-сик тог-да с Клав-ди-ей со-шел-ся, жил с ней, а она в пе-ди-кюр-ном ка-би-не-те убор-щи-цей ра-бо-та-ла. Ног-тей на-ст-ри-жен-ных ему, зна-чит, с по-ла за день пол-ли-т-ро-вую бан-ку на-под-ме-тет и до-мой та-щит… Все про это зна-ли.
Но-вый уча-ст-ко-вый, Чи-жов, он во все вни-кал, как-то раз по-про-бо-вал по-лу-згать эти се-меч-ки – по-том дол-го пле-вал-ся! А к от-вет-ст-вен-но-с-ти не при-влек.
Нет, го-во-рит, на-счет ног-тей ни-ка-кой ста-тьи. Вот ес-ли бы лю-до-ед-ст-во! Это – по-жа-луй-ста.
А по-том Зо-сик бро-сил свою Клав-дию и стал жить с дру-гой жен-щи-ной. Та-кая при-ят-ная с ви-ду, по-ло-жи-тель-ная, ра-бо-та-ла в боль-ни-це опе-ра-ци-он-ной са-ни-тар-кой. Гу-лей зва-ли. Не-рус-ское имя ка-кое-то. А нам-то что? Ну Гу-ля и Гу-ля. Так эта Гу-ля ста-ла Зо-си-ку с ра-бо-ты кой-что по-се-рь-ез-нее ног-тей но-сить. Чтоб, зна-чит, хо-ро-шо пи-тал-ся. Он, бы-ва-ло, еще вый-дет во двор, глад-кий та-кой, пря-мо как ин-дий-ский ар-тист, и хва-с-та-ет-ся: у ме-ня те-перь не дом, а пол-ная ча-ша! Поз-во-ляю се-бе все, что по-же-лаю, и на пер-вое, и на вто-рое, и на бу-тер-б-род по-ло-жить. А мы, зна-чит, не-до-уме-ва-ем: от-ку-да? На ка-кие та-кие сред-ст-ва? Мо-жет, это толь-ко од-ни раз-го-во-ры, что са-ни-тар-ка, а на са-мом де-ле па-нель-ная? Тог-да по-нят-но. А так – не-по-нят-но.
Ну, в об-щем, не-дол-го это сча-с-тье у них дли-лось. Аре-с-то-ва-ли го-луб-ков, как ми-лень-ких, да еще со скан-да-лом. На-ча-лось с то-го, что про-па-ла из боль-ни-цы ам-пу-ти-ро-ван-ная но-га. В боль-ни-це обыч-но ка-кой учет? Ну, ле-кар-ст-ва там, бин-ты, про-сты-ни, уж не знаю. А че-ло-ве-че-с-кие об-рез-ки – это ж каж-дый бо-жий день сколь-ко их! Кто там за ни-ми сле-дит? Вот уж точ-но: бе-ри – не хо-чу!
А тут ока-зы-ва-ет-ся, что но-га эта не абы ка-кая, а, как го-во-рит-ся, важ-ная де-таль – от ге-роя-лет-чи-ка ее уда-ли-ли. И ее, зна-чит, по-ла-га-ет-ся со все-ми по-че-с-тя-ми где-то там на спе-ци-аль-ном по-ли-го-не по-гре-бать. Во-ен-ные шум под-ня-ли, в ми-ли-цию об-ра-ти-лись. Да толь-ко как у нас ищут? Мед-лен-но ищут, по-то-му что не свое. Ког-да на-шли – от той но-ги и ос-та-лось-то, мо-жет, с пол-бе-д-ра.
Поч-ти все мя-со с нее Гу-ля Зо-си-ку на кот-ле-ты пе-ре-кру-ти-ла, там еще в мя-со-руб-ке на-шли ве-ще-ст-вен-ные до-ка-за-тель-ст-ва, не знаю уж ка-кие. Не ста-ну врать. Го-во-рят, что ку-со-чек та-ту-и-ров-ки. Вро-де звез-доч-ки.
Ну по-том суд, ко-неч-но, за-кры-тое слу-ша-ние. По-тому что ка-кая же ог-ла-с-ка! Всем сра-зу ин-те-рес-но – как та-кие из-вер-ги в жиз-ни вы-гля-дят! Це-лые тол-пы во-круг су-да со-би-ра-лись, а мы не хо-ди-ли. Нам-то все за-ра-нее из-ве-ст-но бы-ло. Разъ-ел-ся, па-ра-зит, при об-ще-ст-вен-ном по-пу-с-ти-тель-ст-ве. Вот все кру-гом спра-ши-ва-ют: “За-ме-ча-ли ли вы рань-ше что-ни-будь не-о-быч-ное?” А что им от-ве-чать? Ну, за-ме-ча-ли. И рань-ше за-ме-ча-ли, и те-перь. Мы все за-ме-ча-ем: и обыч-ное, и не-о-быч-ное. Нас бы кто за-ме-тил, вот в чем во-прос ин-те-рес-ный!
Грызть во сне соб-ст-вен-ные ног-ти – к оби-де на лю-дей. Что зна-чит грызть чу-жие ног-ти, а также но-ги – про это в сон-ни-ках ни-че-го не ска-за-но. До-сад-ное упу-ще-ние. Хо-чет-ся быть го-то-вым ко все-му.
ОБЪЯВЛЕНИЕ
Отдельный ди-вер-си-он-но-ис-тре-би-тель-ный ба-та-ль-он МО Рос-сий-ской Фе-де-ра-ции “Ми-нин и По-жар-ский” объ-яв-ля-ет на-бор на сроч-ное за-ме-ще-ние долж-но-с-тей кон-тракт-но-го ря-до-во-го со-ста-ва в элит-ных ро-тах: “Раз-ру-ши-тель-ное на-ча-ло”, “Эф-фект-ное про-дол-же-ние”, “Слав-ный ко-нец”.
Сны – пло-хое сред-ст-во для свя-зи с об-ще-ст-вен-нос-тью. Раз-ме-щать в них соб-ст-вен-ные объ-яв-ле-ния – вер-ный при-знак то-го, что вско-ре при-дет-ся за-нять-ся тя-же-лым фи-зи-че-с-ким тру-дом ра-ди ку-с-ка хле-ба; чи-тая чу-жие, буд-ьте уве-ре-ны: ва-ши не-до-б-ро-же-ла-те-ли ока-жут-ся силь-нее вас. И без-за-с-тен-чи-во вос-поль-зу-ют-ся этим сво-им пре-вос-ход-ст-вом.
ПЕН-СИ-О-НЕ-РЫ
Все то, что вам ду-де-ло в уши, вы вер-но по-ня-ли ед-ва ли: про-хло-па-ли все, что про-слу-ша-ли, че-му вос-лед го-ло-со-ва-ли. И вот те-перь лю-бая ма-лость как ми-ло-с-ты-ня по-да-ет-ся. Вам ни-че-го не ос-та-ва-лось и ни-че-го не до-ста-ет-ся.
Ес-ли во сне фир-ма, где вы дол-го и упор-но ра-бо-та-ли, на-зна-чи-ла вам пен-сию, зна-чит, вы ус-лы-ши-те в свой ад-рес мно-го обид-ных и ос-кор-би-тель-ных слов, ко-то-рые боль-но ра-нят вас, по-то-му что вы очень за-ви-си-те от лю-дей, на-де-лен-ных вла-с-тью.
ПЕРЕВОДЧИК
Во вре-ме-на Ека-те-ри-ны Ве-ли-кой Ман-дель-ш-там под-ви-зал-ся на по-при-ще пе-ре-вод-чи-ка с про-сто-на-род-но-го, где за-тмил да-же Фон-ви-зи-на, из-ве-ст-но-го пе-ре-смеш-ни-ка. Ког-да Ми-хель-сон пле-нил Пу-га-че-ва, Мандельштам пер-вым до-пра-ши-вал зло-дея. Еме-ль-ян и Осип хо-ро-шо по-ни-ма-ли друг дру-га, а Ми-хель-сон все по-ни-мал пре-врат-но.
До по-ры не-мец тер-пел ев-рея, но для очи-ст-ки со-ве-с-ти ре-гу-ляр-но пи-сал на не-го до-но-сы. Ман-дель-ш-там яко-бы на-учил Пу-га-че-ва на-зы-вать-ся име-нем по-кой-но-го им-пе-ра-то-ра Пе-т-ра III, а тот, не по-ду-мав-ши, со-гла-сил-ся. Этот вздор сто-ил Ман-дель-ш-та-му ссыл-ки, а Пу-га-че-ву го-ло-вы. Ми-хель-со-ну он ни-че-го не сто-ил.
Быть во сне пе-ре-вод-чи-ком – на-яву за-те-ять се-рь-ез-ное де-ло, ко-то-рое об-ма-нет ва-ши расчеты.
ПИНГВИНЫ
Каждое сло-во по от-дель-но-с-ти при-над-ле-жит всем, со-бран-ные в ку-чу, они ве-ли-ча-ют-ся чьим-ни-будь про-из-ве-де-ни-ем. “Про-из-ве-де-ние”. А что, в сущ-но-с-ти, про-из-ве-де-но?
“Ле-нин, уми-рая, за-ве-щал по-хо-ро-нить се-бя на Ог-нен-ной зем-ле, что и бы-ло ис-пол-не-но”. От-ку-да эта фра-за? Кто ее про-из-нес, за-пи-сал? Кто от-пра-вил труп Иль-и-ча че-рез оке-ан в трю-ме па-ро-хо-да “Ком-пра-дор”? Кто рвал ам-мо-на-лом не-по-дат-ли-вый па-та-гон-ский гнейс? Кто дал про-щаль-ный залп, вспуг-нув та-бу-нок лю-бо-пыт-ных пинг-ви-нов? Кто дал ин-дей-цу че-ты-ре се-нта-во в об-мен на его мол-ча-ние? Кто, на-ко-нец, спу-с-тя го-ды дал нам воз-мож-ность уз-нать эту бес-по-лез-ную прав-ду?
Уви-деть во сне пинг-ви-нов – к со-бо-лез-но-ва-нию. Или к по-хо-ло-да-нию. Или к удивлению.
ПЛЕВКИ
Ребенок N очень хо-тел стать по-хо-жим на блат-но-го. Об-раз-цом для под-ра-жа-ния ему слу-жил со-сед-ский Ар-ка-ша – су-ще-ст-во, рас-цвет-шее в тюрь-ме для ма-ло-ле-ток.
Осо-бен-но за-во-ра-жи-ва-ло Ар-ка-ши-но спле-вы-ва-ние. Так как-то изящ-но по-пле-вы-вал, что ка-за-лось, буд-то он не зем-лю пач-ка-ет, а са-мо-вы-ра-жа-ет-ся. Это бы-ва-ет: вот со-ло-вей по-ет по сво-ей по-ло-вой нуж-де, а лю-дям – ра-дость.
Ре-бе-нок N под-ра-жал Ар-ка-ше очень ста-ра-тель-но. Он вы-учил-ся по-пле-вы-вать с не-во-об-ра-зи-мой ча-с-то-тою. Ска-жем так: он ча-ще пле-вал, чем мор-гал. Ды-ха-ние? Ды-шал он, ко-неч-но, все-та-ки ча-ще, но са-мую ма-лость.
Раз-го-ва-ри-вать ста-ло труд-но – рот по-сто-ян-но за-нят. Опять же уче-ба – при-шлось бро-сить шко-лу. А ре-бен-ку, ко-то-рый бро-сил шко-лу, это всем из-ве-ст-но из учеб-ни-ков, од-на до-ро-га – в уго-лов-ный мир. В этом не-ли-це-при-ят-ном ми-ре ре-бе-нок N по-лу-чил вско-ре за свою при-выч-ку пле-вать на-столь-ко мерз-кую кли-ку-ху, что да-же по-ос-тыл к лю-би-мо-му за-ня-тию. Но де-ло, как го-во-рит-ся, бы-ло сде-ла-но, и сей-час его преж-не-го име-ни ни од-на жи-вая ду-ша не вспом-нит. А вот имя Ар-ка-ши ос-та-лось в па-мя-ти лю-дей.
По-то-му что ис-то-рия со-хра-ня-ет име-на по-сред-ст-вен-но-с-тей. В гу-ще вся-кой эпо-хи на-вер-ня-ка бро-ди-ли эк-земп-ля-ры по-яд-ре-ней, по-за-ко-вы-ри-с-тей Це-за-ря, Чин-ги-с-ха-на, Гит-ле-ра, на-ших оте-че-ст-вен-ных пу-гал. Все-гда го-то-вый ум-ни-чать ав-тор зна-ет, что пес Пи-рат уме-ет ска-лить пасть и, го-во-рят, ку-са-ет-ся, но где-то, на поч-ти-тель-ном рас-сто-я-нии от этих строк, сло-ня-ет-ся бе-зы-мян-ный вол-ча-ра. И вот его пасть убеж-да-ет как-то боль-ше.
По сло-ву клас-си-ка, “в че-ло-ве-ке долж-но быть все пре-крас-но”. Да, но пре-крас-нее все-го, по на-ше-му мне-нию, в че-ло-ве-ке долж-но быть раз-ви-то во-об-ра-же-ние. Ведь че-ло-ве-ка без во-об-ра-же-ния, ку-да его де-вать? Опять в ре-бен-ки, что ли, плев-ки ре-пе-ти-ро-вать?
Ес-ли снит-ся, что по-рог ва-шей квар-ти-ры за-пле-ван, – вам при-дет-ся столк-нуть-ся с не-по-ни-ма-ни-ем и пре-не-бре-жи-тель-ным от-но-ше-ни-ем. Ес-ли у вас столь-ко слю-ны, что нуж-но по-сто-ян-но спле-вы-вать, – зна-чит, вы пол-ны иде-я-ми, но не во-пло-ща-е-те их в жизнь, и они бес-след-но пропадают.
ПОРТФЕЛЬ КРО-КО-ДИ-ЛО-ВОЙ КО-ЖИ
Быв-шие со-вет-ские лю-ди уме-ют вос-хи-щать-ся ста-лин-ским вре-ме-нем бе-зо вся-ко-го ли-це-ме-рия: со-ци-аль-ный строй был, мо-жет, и по-га-ный, но жизнь пре-крас-ная. Как это по-нять? А ни-как по-ни-мать и не на-до. На-при-мер:
Кро-ко-ди-лов лю-ди не лю-бят и да-же бо-ят-ся, а вот из-де-лия из ко-жи этих га-дин по-чи-та-ют за рос-кошь. Эр-зац кро-ко-ди-ло-вой ко-жи из-го-тов-ля-ет-ся, как пра-ви-ло, из сви-ной, ме-то-дом тис-не-ния. Из та-ко-го уже впол-не свой-ско-го сы-рья рань-ше ши-лись порт-фе-ли (в ко-то-рых муж-чи-ны но-си-ли важ-ные бу-ма-ги) и ри-ди-кю-ли (в ко-то-рых жен-щи-ны но-си-ли еще бо-лее важ-ные пред-ме-ты: по-ма-ду, пу-д-ру, зер-каль-це и рас-че-с-ку).
И на что эти муж-чи-ны, эти жен-щи-ны се-го-дня год-ны, кро-ме свет-лых вос-по-ми-на-ний? И на что уж, ка-за-лось бы, стра-шен кро-ко-дил, а ни-ка-кой он на по-вер-ку не кро-ко-дил. Про-стая со-вет-ская сви-нья. “Бог не вы-даст – сви-нья не съест”. Их, лич-но их, Бог не вы-дал.
Уви-деть во сне кро-ко-ди-ла оз-на-ча-ет, что вас ок-ру-жа-ют злые и за-ви-ст-ли-вые лю-ди.
Сви-нья – не луч-ше. Это сим-вол сво-е-ко-ры-ст-ных, бес-по-лез-ных для об-ще-ст-ва лю-дей. И на-ко-нец, порт-фель – при-знак то-го, что ва-ша служ-ба уни-зи-тель-на и хо-ро-шо бы най-ти ей по-ско-рей ка-кую-ни-будь при-стой-ную за-ме-ну. Дам-ская су-моч-ка – сим-вол скрыт-но-с-ти.
Ка-кую мо-зо-ли-с-тую ду-шу нуж-но иметь, что-бы про-дол-жать лю-бить та-кое тисненое прошлое?
РАССТАВАНИЕ. СОН, ПОХОЖИЙ НА ПРОБУЖДЕНИЕ
Кобыла по клич-ке “Что бы-ло, то бы-ло” – в ко-нюш-не. На-ме-ти-лись сдви-ги – сколь-зят по пар-ке-ту ко-пы-та. Ни-кто ни-ко-му не со-вет-чик, взай-мы не да-валь-щик, пе-няй на се-бя и на серд-це по-ка-зы-вай паль-цем.
Вес-на на-сту-па-ет, сол-да-ты в по-лях зе-ле-не-ют, аг-рар-ная даль за-со-ря-ет-ся чер-ной ра-бо-той, дру-зья воз-вра-ща-ют-ся с юга взвол-но-ван-ным кли-ном, па-рад-ное ше-ст-вие туч, на-бу-ха-ние же-лез.
Ос-та-вим по-дроб-но-с-ти, ссып-лем сло-ва в ал-фа-ви-ты, раз-гла-дим бу-ма-гу, за-кле-им пу-с-тые кон-вер-ты. Мы не рас-ста-ем-ся – мы та-ем без пя-тен и тайн и схо-дим, как Дон, по кро-вин-ке, в Азот-ное мо-ре.
РО-ЗЫ
У нас, для то-го что-бы взять де-вуш-ку в же-ны, мо-ло-дой че-ло-век при-хо-дит в дом ее ро-ди-те-лей и про-сит-ся в ра-бот-ни-ки. Он го-тов ра-бо-тать дол-го, бе-зот-каз-но и за-да-ром. А там вид-но бу-дет.
И вот он ра-бо-та-ет. Род-ня де-вуш-ки долж-на все-сто-рон-не оце-нить его и пол-но-стью удов-ле-тво-рить-ся. Про-хо-дит год, ино-гда и не один, преж-де чем ис-пы-та-ние за-кан-чи-ва-ет-ся. За это вре-мя не-ве-с-та ус-пе-ва-ет как сле-ду-ет раз-гля-деть сво-е-го са-мо-от-вер-жен-но-го же-ни-ха. На-ко-нец ро-ди-те-ли вы-но-сят ре-ше-ние: мо-жет ли па-рень брать дев-ку.
Ес-ли мо-жет, то он сра-зу пы-та-ет-ся ее взять. Но это не так про-сто. По обы-чаю, же-них дол-жен схва-тить свою из-бран-ни-цу за при-чин-ное ме-с-то. А ее на-роч-но по та-ко-му слу-чаю ку-та-ют в раз-ные зим-ние одеж-ки, об-ма-ты-ва-ют бе-чев-ка-ми, ку-ша-ка-ми, за-ка-ты-ва-ют в ры-бо-лов-ные се-ти. Ма-ло то-го, со-сед-ские де-вуш-ки обя-за-ны обо-ро-нять свою по-друж-ку. А на-ши дев-ча-та, еже-ли на-ле-тят ско-пом, уде-ла-ют лю-бо-го мо-лод-ца. Так что толь-ко ге-рой-ские ре-бя-та спо-соб-ны взять не-ве-с-ту с од-но-го ра-за. Для не-удач-ни-ков де-ло че-с-ти – ос-та-вать-ся в ра-бот-ни-ках и до-жи-дать-ся объ-яв-ле-ния но-вой по-пыт-ки. В кон-це кон-цов – так ли, эдак – боль-шин-ст-во же-ни-хов до-би-ва-ют-ся сво-е-го.
Иван взял Ма-рию аж с чет-вер-то-го ра-за. Ее ро-ди-те-ли са-ми со-чли за бла-го раз-вя-зать-ся с этим за-тя-нув-шим-ся сва-тов-ст-вом. Ка-кие-то на-ня-тые ба-бен-ки ра-зо-рва-ли на Ма-рии за-го-дя под-по-ро-тую ста-рую шу-бу и пих-ну-ли, сер-деш-ную, пря-мо Ива-ну в ла-пы. По-том, ко-неч-но, при-ня-лись ве-ре-щать, пи-нать, щи-пать, драть за во-ло-сы обал-дев-ше-го пар-ня.
Иван, ка-жет-ся, и не за-ме-тил, что с ним сы-г-ра-ли в под-дав-ки. Ра-до-вал-ся очень. И все бы-ли за не-го ра-ды. И Ма-рия ра-до-ва-лась за не-го. Ведь ее за-муж-ние свер-ст-ни-цы уже ус-пе-ли пол-ули-цы де-тей по-на-ро-жать.
Од-наж-ды Ма-рия от-пра-ви-лась в ма-га-зин, что-бы ку-пить са-ха-ру. В на-ших кра-ях все муж-чи-ны, и Иван в том чис-ле, пьют чай с са-ха-ром. Ес-ли са-хар в до-ме кон-ча-ет-ся, жен-щин ох-ва-ты-ва-ет бес-по-кой-ст-во. И они идут в ма-га-зин. Ка-жет-ся, все тут яс-но.
Око-ло ма-га-зи-на ос-та-но-ви-лась бе-лая ма-ши-на, и из нее вы-шла свет-ло-во-ло-сая жен-щи-на с ог-ром-ным бу-ке-том алых роз. Ма-ши-на от-ча-ли-ла, а жен-щи-на за-сты-ла, буд-то на кар-ти-не, и так сто-я-ла ми-ну-ту или все де-сять, ров-но столь-ко, сколь-ко гля-де-ла на нее Ма-рия. За-тем кра-са-ви-ца (с пер-вой се-кун-ды со-вер-шен-но яс-но бы-ло, что это са-мая на-сто-я-щая кра-са-ви-ца!) по-до-шла к Ма-рии и ска-за-ла вот что:
– Ми-лая моя! Я чув-ст-вую, что вы смо-же-те мне по-мочь. Ви-ди-те ли, мне сей-час нуж-но воз-вра-щать-ся до-мой, а там… Ко-ро-че, вы по-ни-ма-е-те!.. Я не мо-гу по-явить-ся до-ма с этим… Я вас очень про-шу: возь-ми-те цве-ты се-бе, ес-ли вам не труд-но. Да? Ну и пре-крас-но, ну и чу-дес-но. Спа-си-бо, ог-ром-ное спа-си-бо, ми-лая! Дай вам Бог сча-с-тья. Вы да-же не пред-став-ля-е-те, как вы ме-ня вы-ру-чи-ли…
И эта рос-кош-ная жен-щи-на, ше-ле-с-тя на-ря-да-ми, об-лег-чен-но упорх-ну-ла в ту са-мую на-шу един-ст-вен-ную де-вя-ти-этаж-ку, где в пер-вом эта-же про-дук-то-вый ма-га-зин, а вы-ше – квар-ти-ры для чи-с-той пуб-ли-ки.
Ма-рия шла до-мой с бу-ке-том роз, вид-ная лю-дям. Ино-гда она ос-та-нав-ли-ва-лась и го-во-ри-ла ка-кой-ни-будь встреч-ной жен-щи-не: “Жен-щи-на! Вой-ди-те в мое по-ло-же-ние. Мне нуж-но по-ско-рее по-пасть до-мой, возь-ми-те этот цве-то-чек!” – и вру-ча-ла про-хо-жей жен-щи-не ро-зу.
Жен-щи-ны ка-ким-то об-ра-зом по-ни-ма-ют друг дру-га. До-мой Ма-рия вер-ну-лась без цве-тов. Но так-же и без са-ха-ра. Иван, то-с-куя, вы-пил го-ло-го чаю и ре-шил, что, ес-ли по-доб-ное еще раз по-вто-рит-ся, он сде-ла-ет Ма-рии вну-ше-ние.
Иван и рань-ше за-ме-чал за Ма-ри-ей кое-ка-кие стран-но-с-ти. Но что-бы так: пой-ти за са-ха-ром и вер-нуть-ся ни с чем… Та-кое рас-ска-зать ко-му – не по-ве-рят.
По-лу-чить во сне бу-кет алых роз вес-ной – к сча-с-тью, зи-мой – к тщет-но-му ожи-да-нию.
А де-ло бы-ло не то по-зд-ним ле-том, не то ран-ней осе-нью. По-это-му да-же не знаю, за-чем я вам эти-ми цве-та-ми го-ло-ву мо-ро-чу…
СЛЕЗЫ
Под мер-ный гро-хот всех ство-лов – ар-тил-ле-рий-ских и дре-вес-ных пред на-ми с це-лью не-из-ве-ст-ной пред-стал фельд-мар-шал Ши-во-лов.
– Я – Ши-во-лов! – ска-зал он нам. – Я по-гу-бил вра-гов От-чиз-ны!
Его се-дые ор-де-на си-я-ли све-том но-вой жиз-ни.
– Во мне по-след-ний свой при-ют на-шли вра-ги на по-ле бра-ни. Од-ни – вот там, а эти – тут…
Он ор-де-на свои оп-ра-вил.
О, сколь-ко са-мой раз-ной дря-ни и вся-кой сво-ло-чи лег-ло под этой му-же-ст-вен-ной дла-нью! Как мно-го кро-ви утек-ло!
А сколь-ко про-ли-ло-ся на-шей по ма-но-ве-нию ея!..
За-пла-кал со-ве-ст-ли-вый мар-шал, и от-сы-ре-ла мать-зем-ля…
Пла-чешь во сне – об-хо-хо-чешь-ся на-яву. И на-обо-рот.
СЫН
Сей-час в это с тру-дом ве-рит-ся, но бы-ло вре-мя, ког-да про-стые огур-цы страш-но це-ни-лись. Ту-рец-кий сул-тан Ма-го-мет II по-ве-лел вспо-роть жи-во-ты се-ми при-двор-ным, что-бы вы-яс-нить, кто из них по-смел съесть огу-рец, при-слан-ный ему в по-да-рок из Ин-дии. Ви-нов-ни-ка об-на-ру-жить не уда-лось. Даль-ней-шие изы-с-ка-ния сул-тан при-ос-та-но-вил по здра-во-му рас-суж-де-нию: все про-чие по-до-зре-ва-е-мые уже ус-пе-ли от стра-ха на-ло-жить в шаль-ва-ры, под-мыть-ся и пе-ре-одеть-ся в чи-с-тое.
А съел огу-рец маль-чик-во-ше-бой, сын по-стель-ни-че-го. По ро-ду служ-бы он был до-пу-щен в ин-тим-ные по-кои. Уви-дел се-ре-б-ря-ное блю-до с ди-ко-вин-ны-ми пло-да-ми и не утер-пел. Там их бы-ло не-сколь-ко… Од-ним боль-ше, од-ним мень-ше – кто их ста-нет счи-тать? У ве-ли-ко-го сул-та-на все-го в из-быт-ке!.. Од-на-ко же со-счи-та-ли и пер-вым за-по-доз-ри-ли па-па-шу…
Да-вая во-лю сле-зам со-чув-ст-вия, вспо-ми-наю свое дет-ст-во, впе-чат-ле-ние от рас-ска-за Л.Н.Тол-сто-го о ма-лень-ком маль-чи-ке, ко-то-рый без спро-су съел сли-ву из та-рел-ки на обе-ден-ном сто-ле. Идут ве-ка, ме-ня-ют-ся стра-ны, но взрос-лые – не-ис-пра-ви-мы: “Мать со-чла сли-вы”. До сих пор со-дро-га-юсь от это-го мерз-ко-го “сли-во-со-че-та-ния”. Мать еще раз “со-чла” – со-чла не-об-хо-ди-мым по-ве-дать о фак-те не-до-ста-чи от-цу, ко-то-рый (та же по-ро-да!) счел за бла-го по-ве-дать уг-рю-мо мол-ча-ще-му от-пры-с-ку, что де-ло не в сли-ве (мы хоть и не сул-та-ны, но лю-ди не бед-ные), а в том, что сли-ву мож-но, по про-сто-те ду-шев-ной, про-гло-тить це-ли-ком с ко-с-точ-кой, от-че-го пло-хие де-ти пря-ми-ком без за-держ-ки от-прав-ля-ют-ся на клад-би-ще, в сы-рую тем-ную мо-ги-лу со страш-ны-ми чер-вя-ка-ми. Эта ле-де-ня-щая ду-шу про-по-ведь пре-ры-ва-ет-ся по-ка-ян-ным ре-вом. Ма-лют-ка не огор-чит сво-ей смер-тью папа и мама. Он вы-бро-сил ко-с-точ-ку за окош-ко.
Здесь Тол-стой удов-ле-тво-рен-но смол-ка-ет. Хо-тя с че-го бы это? В са-мый раз на-пом-нить всем нам, что вы-бра-сы-вать в ок-но раз-лич-ные твер-дые пред-ме-ты – то-же грех. Мож-но, на-при-мер, по-пасть в глаз про-хо-же-му – мно-го-дет-но-му кре-с-ть-я-ни-ну. А что ес-ли этот мно-го-дет-ный кре-с-ть-я-нин и так уже од-но-глаз? В дет-ст-ве ма-мань-ку не слу-шал, по де-ре-вь-ям ла-зил и на су-чок на-по-рол-ся… А и сам су-чок этот – де-ло рук дру-го-го не-слу-ха, ко-то-ро-му ба-тянь-ка стро-го-на-ст-ро-го ве-лел вет-ки на де-ре-вь-ях по-чем зря не об-ла-мы-вать, по-то-му как де-ре-во – что твой че-ло-век: оно все чув-ст-ву-ет. Чув-ст-ву-ет, чув-ст-ву-ет! Без вся-ких шу-ток.
Вос-пи-та-ние де-тей – от-вет-ст-вен-ное за-ня-тие. “А ко-роль-то – го-лый!” – крик-нул сме-лый ан-дер-се-нов-ский маль-чиш-ка. Вос-кли-ца-тель-ным зна-ком окан-чи-ва-ет-ся сказ-ка, но не кон-ча-ет-ся на-ша тре-во-га: кто зна-ет, за ка-кой мо-жай за-гна-ли ро-ди-те-лей это-го мел-ко-го про-зор-лив-ца все-ви-дя-щие ко-ро-лев-ские кле-в-ре-ты?..
У ки-тай-ца спро-си-ли: по-че-му он не оп-ла-ки-ва-ет кон-чи-ну лю-би-мо-го сы-на? Тот от-ве-тил: “Ког-да у ме-ня не бы-ло сы-на, я не го-ре-вал. Те-перь у ме-ня его сно-ва нет. По-че-му я дол-жен го-ре-вать?” Про ки-тай-ца – это так, к сло-ву при-шлось. Ки-тай-цы – са-мый мно-го-чис-лен-ный на-род на Зем-ле. И от-то-го очень ча-с-то к сло-ву при-хо-дят-ся.
Ес-ли у вас есть сын и вы ви-ди-те его во сне кра-си-вым и по-слуш-ным – зна-чит, вам бу-дет чем гор-дить-ся, а стре-мить-ся вы бу-де-те к вы-со-ким по-че-с-тям. В та-кой не-сколь-ко ра-хат-лу-кум-ной ма-не-ре пред-по-чи-тал по-ни-мать соб-ст-вен-ные сно-ви-де-ния са-мо-от-вер-жен-ный слу-га Ма-го-ме-та.
Ес-ли снит-ся, что ва-ше-му сы-ну уг-ро-жа-ет смер-тель-ная опас-ность, но ее уда-ет-ся избе-жать бла-го-да-ря ре-ши-тель-ным дей-ст-ви-ям, – это сле-ду-ет вос-при-ни-мать как по-буж-де-ние к ос-мо-т-ри-тель-но-с-ти. Что Тол-стой и де-лал. Вос-при-ни-мал и по-буж-дал-ся. Ос-ма-т-ри-вал де-тей, их стол, их стул, под-ме-чал ха-рак-тер-ное вы-ра-же-ние не-про-хо-ди-мой бе-ды на их ли-чи-ках и тре-во-жил-ся…
Дат-ские за-ко-ны не су-ро-вы. Ну, сда-ли хра-б-ро-го кри-ку-на в дат-ский дет-ский при-ют. Па-ру раз вы-сек-ли, на-учи-ли хо-ро-во-му по-мал-ки-ва-нию – и де-ло с кон-цом.
В ки-тай-ской тра-ди-ции сон о сы-не – к при-бы-ли. Ну, до-пу-с-тим. Что даль-ше? Даль-ше-то что?..
ТРАГИЧЕСКАЯ АКТРИСА
Название кар-ти-ны: “Офе-лия ут-ра-чи-ва-ет рас-су-док и уто-па-ет в рос-ко-ши, вый-дя за-муж за Гам-ле-та Гай-ко-ви-ча Ка-ра-пе-тя-на, хо-зя-и-на под-поль-но-го обув-но-го це-ха, че-ло-ве-ка в выс-шей сте-пе-ни тон-ко-го и бла-го-род-но-го”.
При-сут-ст-во-вать во сне на пред-став-ле-нии тра-ге-дии оз-на-ча-ет: вы ри-с-ку-е-те по-те-рять рас-по-ло-же-ние дру-зей, а так-же все на-жи-тое; за-нять-ся ра-бо-той, ко-то-рая при-не-сет вам лишь не-при-ят-но-с-ти и огор-че-ния.
Ак-т-ри-сы, сколь бы до-б-ро-де-тель-ны-ми эти жен-щи-ны ни ка-за-лись в обыч-ной, по-верх-но-ст-но зри-мой жиз-ни, пред-став пе-ред ва-ми на аван-сце-не сно-ви-де-ния, они спо-соб-ны оли-це-тво-рять, увы, лишь под-лую из-ме-ну и ос-кор-б-лен-ное чув-ст-во.
Ес-ли от ста-рух во дво-ре вы уз-на-е-те, что Гам-ле-та Сар-ки-ся-на при-го-во-ри-ли к две-над-ца-ти го-дам при-ну-ди-тель-но-го тру-да в ко-ло-нии уси-лен-но-го ре-жи-ма с кон-фи-с-ка-ци-ей иму-ще-ст-ва, а его при-вык-шая к рос-ко-ши су-пру-га ско-рень-ко с ним раз-ве-лась и ста-ла от-кры-то со-жи-тель-ст-во-вать с боль-шой шиш-кой в ОБХСС Крас-но-дар-ско-го края, – ес-ли вы уз-на-е-те это от ста-рух во дво-ре, раз-ве вы им не по-ве-ри-те? Ко-неч-но, по-ве-ри-те, по-то-му что ту-да всем этим хо-зя-е-вам жиз-ни и до-ро-га. По-то-му что и круп-но-ка-ли-бер-ный ми-ли-ци-о-нер этот вско-ре по-го-рит на вы-мо-га-тель-ст-ве антигуманных взя-ток…
И ак-т-ри-са, ког-да-то вы-жи-мав-шая из чув-ст-ви-тель-ных крас-но-дар-ских те-а-т-ра-лов би-до-ны ско-ро-спе-лых слез, преж-няя хруп-кая Офе-лия, из-ве-ст-ная как Зи-на-и-да Бо-ри-сов-на Шмать-ко, без-дет-ная пя-ти-де-ся-ти-лет-няя пе-ре-ки-се-во-до-род-ная секс-бом-ба, жен-щи-на-вамп, те-перь по-дви-га-ет уже, ка-жет-ся, ше-с-то-го сво-е-го со-жи-те-ля на кон-фликт с за-ко-ном. Черт зна-ет что, а не ба-ба.
Кста-ти, о вам-пи-рах: ин-фор-ма-ция для ищу-щих се-бе мер-кан-тиль-но-го при-ме-не-ния смаз-ли-вых лиц муж-ско-го по-ла. Ес-ли снит-ся вам-пир – будь-те уве-ре-ны: вы же-ни-тесь на день-гах, но ско-ро убе-ди-тесь, что это бы-ла не луч-шая сдел-ка в ва-шей жиз-ни.
Не-мно-гие лю-ди спо-соб-ны от-ве-тить на во-прос, для че-го они жи-вут на бе-лом све-те. Еще мень-ше тех, кто мо-жет внят-но объ-яс-нить, по-че-му они жи-вут имен-но с те-ми, с кем живут.
УБИЙ-СТ-ВО
Бан-ди-та Ко-с-тю-чен-ко от-ра-ви-ли ря-же-ной вод-кой зна-ко-мые ми-ли-ци-о-не-ры, а вы-хо-ди-ла по-сто-рон-няя жен-щи-на Хром-чен-ко, глу-хо-не-мая.
Ког-да Ко-с-тю-чен-ко по-пра-вил-ся, он пер-вым де-лом убил му-жа Хром-чен-ко. Этот Хром-чен-ко был ра-нее су-ди-мым за во-ров-ст-во дет-ских ко-ля-сок из жен-ской кон-суль-та-ции. Ин-те-рес-но, что и сбы-вал кра-де-ное он там же.
Его за это под-лое де-ло сто раз мог-ли убить ба-бы, а убил му-жик, при-чем ни за что. Ко-с-тю-чен-ко с глу-хо-не-мой Хром-чен-ко стро-ить сов-ме-ст-ную жизнь не со-би-рал-ся, муж в та-ком слу-чае не по-ме-ха. Да и ка-кой он был муж? Ви-ди-мость од-на! Ког-да хо-ро-ни-ли, так глу-хо-не-мая Хром-чен-ко да-же не пла-ка-ла.
Ко-с-тю-чен-ко уе-хал к ма-те-ри в Ка-хов-ку, по-это-му нет ни-ка-ко-го смыс-ла даль-ше о нем вспо-ми-нать. За-быть все, как страш-ный сон. По-то-му что ес-ли снят-ся убий-цы, убий-ст-во, уби-тые – это, как ска-зал по-эт: “…про-гноз хо-лод-ной, ве-т-ре-ной не-вз-го-ды, дур-ных дож-дей и мерз-ких но-во-стей”. Ес-ли ко-му хо-чет-ся, пусть луч-ше лю-бу-ет-ся убий-ст-ва-ми в ки-но. Глав-ное – не за-снуть при этом. Бе-ды не накликать.
УЛИЦА
Родиться в Сер-ги-е-вом По-са-де на ули-це Пти-це-град-ской, или в Оре-хо-во-Зу-е-во – на Тор-фо-б-ри-кет-ной, или в Ка-лу-ге – на уг-лу Тру-да и Те-ле-ви-зи-он-ной, в Ту-ле – на Воз-ду-хо-ф-лот-ской, в Ря-за-ни ес-те-ст-вен-но – на Вы-со-ко-вольт-ной, в Пуш-ки-не – на Че-хо-ва, в Лоб-не – на Ка-тюш-ках, в Мы-ти-щах – на Си-ли-кат-ной, в Же-лез-но-до-рож-ном – на Ке-ра-ми-че-с-кой; в Ду-б-ро-ви-цах – там, где реч-ки Мо-ча и Дес-на, не-брез-г-ли-во сли-ва-ясь, впа-да-ют в Па-х-ру; в Ях-ро-ме – воз-ле Жи-во-ти-но, в Дми-т-ро-ве – воз-ле Ха-ми-лов-ки, в Эле-к-т-ро-ста-ли – не хо-чет-ся, в Га-га-ри-не – на Га-га-ри-на; в Ма-ло-яро-слав-це – воз-ле мос-та че-рез Кры-жу, или Лу-жу, или Ле-гай-ку (это все реч-ки та-кие ма-лые, ма-лые яро-сла-вец-кие); в Об-нин-ске – на Крас-ных Зорь, в Сер-пу-хо-ве – на Ав-то-про-клад-ке; в Та-ру-се – на Ле-ни-на, Лу-на-чар-ско-го, Горь-ко-го, Шмид-та (вы-бор без-бреж-ный!); в Лу-хо-ви-цах – где глав-ные реч-ки Воб-ля с Гни-лу-шей (ви-ди-мо, это – судь-ба, и цен-т-раль-ная ули-ца Пуш-ки-на да-ле-ко не ве-дет).
У трез-вых ро-ди-те-лей рож-да-ют-ся рез-вые маль-чи-ки не без за-дат-ков, убе-га-ют в Моск-ву, что-бы скон-чать свои дни в упо-е-нии вод-кой “Сто-лич-ной” где-ни-будь на Шос-сей-ной, или на Крас-ном Стро-и-те-ле, или на ули-це с са-мым не-ле-пым на-зва-ни-ем в ми-ре: Кир-пич-ные Вы-ем-ки.
Ну, хо-ро-шо. Я еще как-то мо-гу по-нять, что су-ще-ст-ву-ет по-се-лок Рас-су-до-во. Но вот Бе-ка-со-во-Сор-ти-ро-воч-ная! Что это та-кое, чем там за-ни-ма-ют-ся лю-ди?
Ес-ли вам снит-ся, что вы в су-мер-ках иде-те по зна-ко-мой ули-це в да-ле-ком го-ро-де, – зна-чит, вам пред-сто-ит от-пра-вить-ся в пу-те-ше-ст-вие, ко-то-рое не при-не-сет ни ожи-да-е-мой ра-до-с-ти, ни поль-зы.
Ес-ли ули-ца в ва-шем сне яр-ко ос-ве-ще-на – вы при-ме-те уча-с-тие в ка-ком-то раз-вле-че-нии, ко-то-рое бы-с-т-ро за-кон-чит-ся и не даст вам утешения.
УЧЕ-НЫЙ
На-ука и цир-роз пе-че-ни про-грес-си-ру-ют аб-со-лют-но оди-на-ко-во. Здо-ро-вый че-ло-век ста-но-вит-ся не-из-ле-чи-мым пья-ни-цей ме-то-дом проб и оши-бок.
Ес-ли при-снил-ся уче-ный – на-яву ос-те-ре-гай-тесь ка-ко-го-ни-будь хи-т-ро-ум-но-го под-во-ха. Тол-ко-ва-ние сна име-ет впол-не про-зрач-ный рас-ши-ри-тель-ный смысл: на-ука все вре-мя что-то изо-б-ре-та-ет та-кое, от-че-го по-том не зна-ет, как спа-с-ти ото-ро-пе-лое че-ло-ве-че-ст-во.
ФРУК-ТЫ
Есть пе-ред сном вред-но. А во сне – да-же опас-но. Ес-ли мо-ло-дой де-вуш-ке снит-ся, что она ест вкус-ные пло-ды – ее ожи-да-ет не-из-беж-ное нрав-ст-вен-ное па-де-ние.
У на-ро-дов Се-ве-ра, ко-то-рые от-ро-дясь не еда-ли ни-ка-ких фрук-тов, мо-ло-дые де-вуш-ки, по-ви-ди-мо-му, ни-от-ку-да и ни-ку-да нрав-ст-вен-но не па-да-ют.
ХРУСТАЛЬ
Алиса на-де-ле-на неж-ным, ми-ло-серд-ным во-об-ра-же-ни-ем. Ли-с-та-ла кни-гу “The Russian Century” и уви-де-ла фо-то-гра-фию гос-пи-та-ля для ниж-них чи-нов, ус-т-ро-ен-но-го по ав-гу-с-тей-ше-му рас-по-ря-же-нию в од-ном из па-рад-ных за-лов Зим-не-го двор-ца.
“Пред-став-ля-ешь, – го-во-рит, – де-ре-вен-ский или ра-бо-чий пар-ниш-ка дни и но-чи на-про-лет ле-жит на-вз-ничь на ко-еч-ке под та-кой вот здо-ро-вен-ной лю-с-т-рой и как го-ло-вою не вер-тит – все в гла-зах этот умо-по-мра-чи-тель-ный пред-мет. Ведь так не-дол-го и спя-тить!”
Те-му хру-с-та-ля и бед-няж-ки про-дол-жи-ла ули-ца. Вер-нее, про-спект Ми-ра (сла-ва Бо-гу, что не про-спект Пер-вой ми-ро-вой вой-ны). Шли мы с Али-с-ой из ре-дак-ци-он-но-го офи-са к ме-т-ро, про что-то бол-та-ли, вдруг она за-сме-я-лась: “Смо-т-ри, Ко-с-тя, что за пре-лесть на-пи-са-на!” На две-ри ма-га-зина чи-таю: “ТОО “ЗО-ЛУШ-КА” ТРЕ-БУ-ЕТ-СЯ УБОР-ЩИ-ЦА”.
Зо-луш-ка, ес-ли кто по-мнит, “вы-шла в лю-ди” в хру-с-таль-ных баш-мач-ках. Сде-ла-лась прин-цес-сой, ста-ла жить во двор-це. А там, по-нят-но, не толь-ко обувь – лю-с-т-ры, сер-ви-зы. Каж-дая рюм-ка – не ме-лочь пу-за-тая, а “ва-ше си-я-тель-ст-во”. В об-щем, явь по-доб-на сну. Что, на са-мом де-ле, не к до-б-ру.
Ес-ли жен-щи-на ви-дит во сне изо-би-лие хру-с-та-ля – зна-чит, ско-ро она усом-нит-ся в до-сто-ин-ст-вах сво-е-го из-бран-ни-ка.
И дей-ст-ви-тель-но: что это за ска-зоч-ное из-вра-ще-ние – вы-би-рать же-ну по раз-ме-ру но-ги? Ви-ди-мо, не все так уж без-бо-лез-нен-но в го-ло-ве у пре-крас-но-го прин-ца бы-ло…
Муж-чи-не, да-же не боль-но-му и не ра-не-но-му, зре-ли-ще хру-с-та-ля так же ма-ло-при-ят-но в га-да-тель-ном зна-че-нии. Это пред-ве-с-тие упад-ка в де-лах и ос-лож-не-ний в че-ло-ве-че-с-ких от-но-ше-ни-ях.
Ве-те-ра-ны со-вет-ско-го пар-тий-но-хо-зяй-ст-вен-но-го ожи-ре-ния, чуть дай им во-лю, на-чи-на-ют сте-нать о преж-них вре-ме-нах, ког-да хо-ро-шим то-ном счи-та-лось в три ря-да и в че-ты-ре ка-с-ка-да чеш-ски-ми хру-с-та-ля-ми сер-ван-ты ус-тав-лять и по-тол-ки уве-ши-вать. А те-перь им, ви-ди-те ли, все не так…
ЦИРК, ЦЫГАН, ЦЫП-ЛЕ-НОК
С Цы-пой ме-ня по-зна-ко-мил Па-ш-тет, мел-кий фар-цов-щик. Цы-па был мель-чай-шим фар-цов-щи-ком: рост – чуть повыше пе-ре-го-род-ки в ми-ли-цей-ском уча-ст-ке, афе-ры – не-су-раз-ные, до-хо-ды – кап-ле-вид-ные. Что-бы не за-гре-меть по ста-тье “ту-не-яд-ст-во”, он ус-т-ро-ил-ся на работу в сов-сем уж гре-му-чее за-ве-де-ние – цир-к. Его взя-ли на амп-луа “маль-чик-уни-фор-мист”, ко-то-ро-го еже-ве-чер-не шпы-ня-ют, ва-ля-ют, пря-чут и рас-пи-ли-ва-ют уро-ды-кло-уны и пья-ные фо-кус-ни-ки.
Цы-пу тя-ну-ло к лю-дям куль-ту-ры вро-де ме-ня. (Я жил на ули-це Куль-ту-ры и учил-ся в ху-до-же-ст-вен-ном ин-сти-ту-те). Хме-лея с пи-пет-ки порт-вей-на, Цы-па за-во-дил-ся про ис-клю-чи-тель-ность твор-че-с-ких на-тур. Свою ис-клю-чи-тель-ность он ут-верж-дал на том шат-ком ос-но-ва-нии, что у не-го па-па – чи-с-то-кров-ный цы-ган, а в рус-ской грам-ма-ти-ке толь-ко “цы-ган”, “цып-ле-нок”, да еще “цып-ки”, “цы-поч-ки” и “цыц!” – ис-клю-че-ние из пра-вил. А еще ка-кая-то его те-тя – ос-нов-ная в те-а-т-ре “Ро-мэн”, ку-да Цы-пу с его ог-ром-ным та-лан-том не при-ня-ли толь-ко из-за не-боль-шо-го рос-та.
В цир-ке мне не ве-се-ло. Там мо-е-го при-яте-ля би-ли по баш-ке тре-с-ку-чей пал-кой. Са-мое смеш-ное, это ког-да Цы-па пред-ла-гал ку-пить со скид-кой верх-нюю треть пор-но-жур-наль-чи-ка, рас-пи-лен-но-го вдоль. Кон-тра-бан-ди-с-ты-ак-ро-ба-ты при-вез-ли из за-гра-ни-цы эту нуж-ную лю-дям ли-те-ра-ту-ру в труб-ча-тых ше-с-тах-пер-шах, и че-го-то у них не вы-шло. То есть не вы-лез-ло. От-сы-ре-ло. На-бух-ло. При-шлось на-уда-чу эти кре-тин-ские ше-с-ты по-чи-кать, пре-вра-щая от-кро-вен-ные, цель-ные об-ра-зы в бо-лее или ме-нее та-ин-ст-вен-ные. Пи-шу-щий-ся че-рез “и” бес-прин-цип-ный ци-ник Па-ш-тет на-звал уви-ден-ное “мяс-ны-ми ру-ле-ти-ка-ми”. А я за-пом-нил.
Цирк – сон-пре-ду-преж-де-ние: у вас по-яви-лись дур-ные эго-ис-ти-че-с-кие при-выч-ки. По-ку-пать что-то у цы-ган – к по-те-ре де-нег. Этот сон – ино-ска-за-ние: не сле-ду-ет при-да-вать боль-шое зна-че-ние ма-те-ри-аль-ной сто-ро-не жиз-ни.
Ма-лень-кие цып-ля-та – сон-уте-ше-ние: все бу-дет хо-ро-шо.
Эго-ис-ти-чен – да. Ма-те-ри-аль-ной – не при-даю. Хо-ро-шо – и лад-но. Это – я. А Па-ш-тет? А Цы-па? Ка-ко-во им спит-ся в ро-ли ли-те-ра-тур-ных ге-ро-ев? Встре-тить-ся во сне с ав-то-ром – сон-атас: бе-ре-ги-тесь во-ра; быть ав-то-ром са-мо-му – ожи-дай-те сла-вы. Од-на-ко по-мни-те: у вся-кой сла-вы – свой рос-то-мер.
ШАХТА
Под кра-с-кой сты-да, под гри-ма-сой то-с-ки жи-ла Ерун-да, на-ша-ты-ря ви-с-ки. Она раз-дра-жа-ла шо-фе-ров так-си рас-ска-за-ми про не-ве-ли-чье Ру-си. И даль-не-му род-ст-вен-ни-ку в Ка-ра-ган-ду пи-са-ла она ерун-ду.
“При-вет, Ерун-да! Я – в по-ряд-ке. А ты? Слы-ха-ла, сто-ли-цу из Ал-ма-Аты сул-тан Крас-но-ба-ев, ко-лос-ский Ро-дос в го-лод-ную степь пе-ре-нес?
Чтоб с это-го све-та уб-ра-лись на тот, кто как-то и где-то уже – не на-род: ми-ни-с-т-ры, чи-нов-ни-ки и тор-га-ши, ман-ты, беш-бар-мак, бе-ля-ши.
Свой жиз-нен-ный опыт де-лю я, лю-бя: об-ле-пят они, как ми-к-ро-бы, те-бя и в оче-редь ста-нут в без-вод-ной сте-пи ра-бо-чую кро-вуш-ку пить.
Бро-сай, Ерун-да, не-пас-сив-ный свой труд на шах-те, где ско-ро твой до-бле-ст-ный труп от-ва-лит в от-вал, в не-бле-с-тя-щий ка-рь-ер, раз-ру-шен, как СССР. И яз-ву те-бе про-бо-да-ет ко-за, и ко-со по-смо-т-рит вдо-гон-ку ка-зах, мо-гиль-ные кам-ни на-ло-жат в шта-ны оп-рич-ни-ки из Ас-та-ны!”
На шах-ту, где смо-ло-ду впряг-ся в яр-мо вто-рой Ерун-да, при-ле-та-ет пись-мо. В боль-шом са-мо-ле-те: кон-верт и пе-чать. Че-го на не-го от-ве-чать?..
Чи-та-ет за-бой-щик и чув-ст-ву-ет он, что не Ерун-да он, а ка-ра-ган-дон, и мрач-ные мыс-ли при-хо-дят во тьму со-зна-нья в за-бое ему.
Шах-тер-ская лам-поч-ка све-тит во лбу. И он не в оби-де на су-ку-судь-бу, по-сколь-ку до-ступ-ны ему за гро-ши ман-ты, беш-бар-мак, бе-ля-ши.
“Та-кая ся-кая на-ве-ки стра-на! Виг-вам На-зар-бая, моя Ас-та-на! Рас-пя-тье мое, коль на это по-ш-ло – про-стое муж-ское кай-ло!
Как лох у Ал-ла-ха, в сте-пях му-суль-ман на-бью се-бе пра-хом ды-ря-вый кар-ман и с этим без стра-ха отъ-е-ду ту-да, где про-зви-ще мне – Ерун-да”.
На-хо-дить-ся во сне в уголь-ной шах-те оз-на-ча-ет, что злые си-лы со-би-ра-ют-ся на-вре-дить вам.
ШИШКА
Шишка ста-рая ле-жа-ла
на ок-ра-и-не се-ла.
Дев-ка шиш-ку при-ла-с-ка-ла –
Шиш-ка вста-ла и по-ш-ла.
Рус-ская на-род-ная ча-с-туш-ка
Со-би-рать ело-вые или со-сно-вые шиш-ки: вес-ной – к уда-че, ле-том – к спо-кой-ной жиз-ни, осе-нью – к ра-зо-ча-ро-ва-нию, зи-мой – к не-сбы-точ-ным на-деж-дам. Рус-ский на-род-ный Фрейд.
ШКО-ЛА. СЕЙ-ЧАС И ТОГ-ДА
Моя ма-лая ро-ди-на – по-се-лок го-род-ско-го ти-па, он ох-ра-ня-ет-ся го-су-дар-ст-вом как па-мят-ник ма-те-ри-аль-ной куль-ту-ры на-ших пред-ков. Про них мы хра-ним свя-щен-ную па-мять. Шко-ла ме-ня мно-го-му на-учи-ла, в про-шлом го-ду ее окон-чи-ли ее вы-пу-ск-ни-ки. Про-зве-нел по-след-ний зво-нок. Боль-ше все-го я меч-таю стать ми-ли-ци-о-не-ром, по-то-му что все еще ма-ло по-ряд-ка. Нуж-но, что-бы кто-то за этим по-сто-ян-но сле-дил. Ес-ли я ста-ну ми-ли-ци-о-не-ром – вы-сох-нут сле-зы на гла-зах ма-те-рей и ни-кто не по-сме-ет оби-деть млад-ше-го. Я рав-ня-юсь на об-ра-зы, при-ви-тые с дет-ст-ва. Они по-сто-ян-но до-ка-зы-ва-ют свою пра-во-ту. Моя пер-вая учи-тель-ни-ца от-ли-ча-ет-ся от по-след-ней име-нем, от-че-ст-вом и фа-ми-ли-ей. Я их ни-ког-да не за-бу-ду. Па-мять нуж-но по-сто-ян-но тре-ни-ро-вать.
Ес-ли вам снит-ся, что вы мо-ло-ды, а шко-ла ва-ше-го сна – это шко-ла ва-шей юно-с-ти, зна-чит, вы об-на-ру-жи-те, что пре-врат-но-с-ти судь-бы за-ста-вят вас то-с-ко-вать о про-стых ис-ти-нах и не-за-тей-ли-вых ра-до-с-тях преж-них дней.
ШУМ
Об-зор го-ра-ми ог-ра-ни-чен, под гор-ло ко-мья по-до-шли. Тут в ок-ру-же-ньи их ве-ли-честв твое вы-со-че-ст-во тош-нит.
Что ска-чет в то-по-те по-то-ка и от-ле-та-ет от сте-ны глу-хим го-ро-хом от по-том-ков с пу-тев-ка-ми за пол-це-ны?
Здесь тра-ви-ат-ам из то-ль-ят-тий на-ха-лы из Ма-хач-ка-лы про-стер-ли кры-лья для объ-я-тий, как во-ло-са-тые ор-лы. Но эти кам-ни-за-ка-вы-ки от тех эпох не-да-ле-ки, ког-да бес-смыс-лен-ные пи-ки ки-да-ли в ре-ку ка-за-ки, ког-да в по-след-ней ру-ко-паш-ной с об-ры-ва на-ча-ли спол-зать при-кла-ды, зад-ни-цы и шаш-ки, кин-жа-лы, паль-цы и гла-за…
Тут в ожи-да-нье веч-ной сла-вы за-снул во вспе-нен-ной ре-ке по-ру-чик ми-лый, од-но-гла-вый и с сол-ныш-ком на ко-зырь-ке!..
Слы-шать стран-ные шу-мы во сне – к улуч-ше-нию ва-ше-го по-ло-же-ния бла-го-да-ря смер-ти ка-ко-го-то че-ло-ве-ка.
ЭТАЖ
Эта-жи сим-во-ли-зи-ру-ют на-шу са-мо-оцен-ку.
Ес-ли во сне вы ни-как не мо-же-те по-пасть на нуж-ный этаж – на-яву тщет-но пы-та-е-тесь на-ве-с-ти по-ря-док в де-лах. Ес-ли спра-ши-ва-ют, на ка-ком эта-же жи-ве-те, а вы не по-ни-ма-е-те, – за-ели мел-кие хло-по-ты. Ес-ли из ок-на пер-во-го эта-жа рас-кры-ва-ет-ся па-но-рам-ный вид – вас ждет ка-рь-ер-ный взлет и фи-нан-со-вая под-держ-ка. Ес-ли вы не мо-же-те ра-зо-брать над-пись, ука-зы-ва-ю-щую на но-мер эта-жа, – вас вво-дят в за-блуж-де-ние и важ-ное ре-ше-ние не бу-дет при-ня-то.
В се-ле Кон-стан-ти-но-во, где ро-дил-ся и ок-реп Сер-гей Есе-нин, все до-ма од-но-этаж-ные, с ок-на-ми на та-кую за-ок-с-кую даль, что серд-це на-чи-на-ет по-сви-с-ты-вать, буд-то пти-ца или за-ки-па-ю-щий чай-ник.
Из всех кон-стан-ти-нов-ских один Есе-нин сде-лал боль-шую ка-рь-е-ру, а фи-нан-со-вую под-держ-ку не по-лу-чил ни-кто.
ЮРИСТ
Книж-ка под-хо-дит к кон-цу.
Ка-жет-ся, са-мое пло-хое уже по-за-ди. Дей-ст-ви-тель-но, оно – там. При-та-и-лось в без-на-ка-зан-ной не-раз-га-дан-но-с-ти.
Аги-та-тор, ад-во-кат, ар-хи-тек-тор, ат-лет, бан-кир, бан-дит, бар-мен, вор, дан-тист, двор-ник, ди-рек-тор, док-тор, за-клю-чен-ный, зем-ле-коп, иди-от, из-воз-чик, ин-ва-лид, кас-сир, кол-дун, кон-дук-тор, кон-ку-рент, ми-ли-ци-о-нер, ми-нистр, па-лач, по-вар, пре-зи-дент, пре-ступ-ник, при-слу-га, сле-до-ва-тель, со-се-д, толпа, ту-рист, учи-тель, юве-лир и, на-ко-нец, юрист – все они боль-шие ма-с-те-ра от-рав-лять на-ши сно-ви-де-ния пред-чув-ст-ви-ем уни-зи-тель-ных не-удач и об-ма-нов.
Юри-с-ты в этом зло-дей-ском спи-с-ке – по-след-ние по-то-му, что нет их все-яд-ней и без-жа-ло-ст-ней.
ЯЗЫК
Те юно-ши, что клят-ву да-ли
Раз-ру-шить язы-ки, –
Их име-на вы уга-да-ли –
Идут увен-ча-ны в вен-ки.
И в дерз-ко бро-шен-ной ов-чи-не
Про-хо-дишь ты, бу-ен и смел,
Что-бы за-жечь ко-с-тер по-чи-на
Зем-но-го бы-та пе-ре-мен.
Ве-ли-мир Хлеб-ни-ков. Ла-до-мир. 1921
Вось-мой век до на-шей эры. Кни-га Ле-цзы.
Сю-ань-ван, пра-ви-тель цар-ст-ва Чжоу, при-звал Цзи Синц-зы для вос-пи-та-ния бой-цо-во-го пе-ту-ха. Уже че-рез де-сять дней по-тре-бо-вал от-че-та.
– О, по-ве-ли-тель! В на-шем де-ле с на-ско-ку ни-че-го не до-бьешь-ся. Пе-тух не го-тов. Он са-мо-на-де-ян, глуп и на-пы-щен…
Сно-ва про-шло де-сять дней. Та же ис-то-рия:
– По-ка не го-тов. Бро-са-ет-ся на всех, от-кли-ка-ет-ся на лю-бой звук. За-па-сись тер-пе-ни-ем, о ве-ли-кий Ван!
Про-шло еще де-сять дней.
– Ну?!. Дол-го ли еще ждать?
– Хо-ро-ший пе-тух, но еще не го-тов. Яро-ст-но ози-ра-ет-ся, не зна-ет, ку-да си-лу де-вать.
До-су-жие дни мед-лен-но те-кут, и тер-пе-ние вла-с-те-ли-на небез-гра-нич-но:
– На-до-ело! По-ка-зы-вай, как есть!
– Вот… Уже поч-ти го-тов. Не ше-лох-нет-ся, да-же ес-ли ус-лы-шит дру-го-го пе-ту-ха. Спо-ко-ен и тверд, буд-то вы-ре-зан из креп-чай-ше-го бу-ка. Ни один пе-тух не дерз-нет от-клик-нуть-ся на его вы-зов. Вос-тре-пе-щет и убе-жит.
На-ша эра, двад-ца-тый век. Быль, бай-ка, пыль ис-то-рии.
Один из вос-па-лив-ших-ся на ли-це зем-ли крас-ных, не то ком-бриг, не то ком-див, су-дя по шпо-рам – ка-ва-ле-рист, не-кий сум-мар-ный то-ва-рищ К. по-пал зи-мой 1920 го-да в мос-ков-ское ар-ти-с-ти-че-с-кое ка-фе “Бро-дя-чая со-ба-ка”. Там зна-ко-мые че-ки-с-ты по-ка-за-ли ему Ма-я-ков-ско-го.
Рас-пах-нув дра-по-вое паль-то с ка-ра-ку-лем и об-на-жив бур-жу-аз-ную бе-лую ма-ниш-ку, зна-ме-ни-тый по-эт убеж-дал в чем-то су-ту-ло-го граж-да-ни-на, оде-то-го в кра-шен-ный лу-ко-вой ше-лу-хой на-голь-ный жен-ский ту-луп. Граж-да-нин грел ру-ки, об-ла-пив за-ва-роч-ный чай-ник, и пу-с-то-гла-зо, мол-ча ки-вал го-ло-вой.
То-ва-рищ К. сыз-ма-лу ува-жал раз-ные сти-хи, а по-то-му, не те-ряя вре-ме-ни да-ром, сра-зу под-сел к Ма-я-ков-ско-му и стал с ним энер-гич-но зна-ко-мить-ся.
– Мы же вы-да-ю-щие лич-но-с-ти, то-ва-рищ Ма-я-ков-ский! Ви-дишь ор-ден? Его вче-ра мне лич-но вру-чил Пред-рев-во-ен-со-ве-та то-ва-рищ Троц-кий. Вот, чи-тай: На-град-ное удо-с-то-ве-ре-ние к ор-де-ну Бо-е-во-го Крас-но-го Зна-ме-ни за но-ме-ром один-над-цать. По-лу-ча-ет-ся, что в ре-с-пуб-ли-ке та-ких, как я, на се-го-дняш-ний мо-мент все-го один-над-цать че-ло-век!..
– По-ду-ма-ешь, один-над-цать! Та-ких, как я, – во-об-ще один! – с хо-ду око-ро-тил то-ва-ри-ща К. бес-ко-неч-но на-глый пе-вец ре-во-лю-ции.
– А та-ких, как я, – во-об-ще нет… – про-бор-мо-тал су-ту-лый.
– Из-ви-ни, то-ва-рищ, ты-то сам кем бу-дешь?
– Да вы что?!. Это же ве-ли-чай-ший по-эт со-вре-мен-но-с-ти, Пред-се-да-тель Зем-но-го Ша-ра Ве-ли-мир Хлеб-ни-ков!.. – Ма-я-ков-ский за-жи-во вму-ро-вы-вал ото-ро-пе-ло-го во-и-на в на-пе-ред всем из-ве-ст-ный ли-те-ра-тур-но-ис-то-ри-че-с-кий анек-дот…
– Ни-ког-да не чи-тал… Очень при-ят-но… Н-да!.. – то-ва-рищ К. по-че-сал те-мя, ог-ла-дил ку-ла-ком усы и, не най-дя ли-цу сво-е-му ни-ка-ко-го бо-лее зна-чи-тель-но-го при-ме-не-ния, ре-ти-ро-вал-ся, со-кру-шен-но скри-пя и поз-вя-ки-вая.
– А вы про-чи-тай-те!.. Про-чи-тай-те!.. – гор-ла-нил вдо-гон-ку без-жа-ло-ст-ный ав-тор “Ле-во-го мар-ша”.
По-том на-ча-лось пред-став-ле-ние. И сно-ва до-ста-лось то-ва-ри-щу К. Ка-кая-то по-ло-ум-ная ак-тер-ка, сбе-жав с эс-т-ра-ды, плюх-ну-лась к не-му на ко-ле-ни, кри-ча:
…еги-пет-ские пи-ра-ми-ды
пой-дут за на-ми по пе-с-кам
на-вст-ре-чу крас-но-му рас-све-ту.
И ты воз-гла-вишь их по-ход,
вер-хом на Сфинк-се вос-се-дая!..
В об-щем, не по-нра-ви-лись и пред-став-ле-ние, и пуб-ли-ка. Без со-жа-ле-ния по-ки-дая “Бро-дя-чую со-ба-ку”, то-ва-рищ К. для се-бя ре-шил, что за-ве-де-ние, где так за-про-с-то бес-че-с-тят за-слу-жен-ных ге-ро-ев, “есть са-мая на-ту-раль-ная сво-ло-чар-ня”, что Ма-я-ков-ский при-ма-зы-ва-ет-ся к ре-во-лю-ции, а этот убо-гий, ко-то-ро-го “во-об-ще нет”, со-сто-ит при нем вро-де ду-рач-ка при ца-ре…
В фе-в-ра-ле 1941 го-да то-ва-ри-щу К. до-ве-лось за-ле-чи-вать ста-рые слав-ные ра-ны и но-вые, со-вер-шен-но бес-слав-ные мо-раль-ные трав-мы в Под-мо-с-ко-вье, в не-боль-шом, при-над-ле-жа-щем Нар-ко-ма-ту обо-ро-ны До-ме от-ды-ха, на-зва-ние ко-то-ро-му ДОСКККА “Бе-рез-ки” вы-ду-мал слов-но ка-кой-ни-будь иди-от-за-ика. Офи-ци-аль-но аб-бре-ви-а-ту-ра рас-ши-ф-ро-вы-ва-лась так: “Дом От-ды-ха Ста-рых Ко-манд-ных Ка-д-ров Крас-ной Ар-мии”.
Вско-ре по-сле Но-во-го го-да то-ва-рищ К. был сме-щен с по-ста ко-ман-ду-ю-ще-го ар-ми-ей и ос-тав-лен в то-го ро-да слу-жеб-ной не-о-пре-де-лен-но-с-ти, ка-ко-вая по горь-ко-му опы-ту по-след-них лет пред-ва-ря-ет по-ги-бель-ный арест. На-ст-ро-е-ние гнус-ное. То-ва-рищ К. в це-лях са-мо-ис-ступ-ле-ния ча-са-ми вы-ша-ги-ва-ет по не-мно-гим рас-чи-щен-ным от сне-га ал-ле-ям в пар-ке, но об-валь-ные сне-го-па-ды вско-ре ли-ша-ют его воз-мож-но-с-ти со-вер-шать мо-ци-он. Прось-ба об уча-с-тии в пил-ке и кол-ке дров на хоз-дво-ре “про-сто так, для здо-ро-вья” пу-га-ет ко-мен-дан-та. “Вам не по-ло-же-но”. Си-деть сы-чом в сво-ей ком-на-туш-ке – сой-дешь с ума. Что ос-та-ет-ся? Шаш-ки-шах-ма-ты? Биб-ли-о-те-ка? В до-мот-ды-хов-ской биб-ли-о-те-ке хо-ро-шо: на-столь-ные лам-пы с зе-ле-ны-ми аба-жу-ра-ми, ти-хо, кни-ги вы-ст-ро-е-ны в пра-виль-ные ря-ды. То-ва-рищ К. про-бу-ет за-быть-ся чте-ни-ем, ро-ет-ся в стел-ла-жах. Как мно-го на-пи-са-ли Тол-стой, Тур-ге-нев, Че-хов! Це-лые ящи-ки со-чи-не-ний! Ле-вей Че-хо-ва – пя-ти-том-ное Со-бра-ние про-из-ве-де-ний Ве-ли-ми-ра Хлеб-ни-ко-ва, Л., 1928–1933. Вот те-бе и раз!..
– Пред-став-ля-е-те! На-ды-бал тут у вас со-чи-не-ния од-но-го ста-ро-го зна-ко-мо-го! Еще с Граж-дан-ской… Хлеб-ни-ков. Не чи-та-ли?
– Не чи-та-ли… – рав-но-душ-но от-зы-ва-ет-ся биб-ли-о-те-кар-ша, са-мая на-ту-раль-ная сну-лая ры-ба.
– Ну как же! Ве-ли-ча-ю-щий по-эт!
– Очень ра-да за вас. Здесь чи-тать бу-де-те?
– Так точ-но.
То-ва-рищ К. об-сто-я-тель-но уса-жи-ва-ет-ся, рас-кры-ва-ет на-угад один из то-ми-ков и тот-час по-гру-жа-ет-ся с го-ло-вой в тря-си-ну от-ча-ян-но до-сад-ной бе-ли-бер-ды, в ка-кую-то пря-ную сло-вес-ную рво-ту. Не по-ш-ло. Про-ли-с-тал. По-про-бо-вал с дру-го-го ме-с-та – глу-хо. Что они там, в из-да-тель-ст-ве, се-бе ду-ма-ют? Мо-жет быть, нуж-но на-чать с пре-дис-ло-вия? Бо-лее все-го по-ра-зи-ло то, что Пред-се-да-те-лем Зем-но-го Ша-ра Хлеб-ни-ков про-воз-гла-сил се-бя сам и ни-кто ему да-же в 1941 го-ду в этом не пе-ре-чит. Не-из-ве-ст-но от-ку-да и ку-да про-мельк-ну-ла мысль о Ста-ли-не. На-ве-лась мгно-вен-ная рез-кость. Сде-ла-лось яр-ко, свет-ло и боль-но. Сде-лал-ся ин-фаркт ми-о-кар-да. То-ва-рищ К. упал ли-цом на один-над-ца-тую стра-ни-цу пер-во-го то-ма и за-хри-пел. Ве-те-ра-ны Граж-дан-ской вой-ны, по-бро-сав свои га-зе-ты и жур-на-лы, под-хва-ти-ли пав-ше-го и от-во-лок-ли в сан-часть.
От чте-ния сти-хов то-ва-рищ К., ра-зу-ме-ет-ся, не умер. Это бы-ло бы во всех от-но-ше-ни-ях гру-бой на-тяж-кой. Но и в ар-мию не вер-нул-ся – уго-дил по ин-ва-лид-но-с-ти в глу-бо-чай-ший, да-же эн-ка-вэ-дэш-ни-кам не ин-те-рес-ный за-пас. Ху-до-бед-но пе-ре-жил вой-ну, двух жен, пя-те-рых вож-дей, а за-од-но и поч-ти всех сво-их свер-ст-ни-ков. На скло-не лет, без по-сто-рон-ней по-мо-щи, на-пи-сал ри-то-ри-ко-ре-во-лю-ци-он-ные ме-му-а-ры, опуб-ли-ко-вать ко-то-рые, впро-чем, не уда-лось. А жаль! Вре-ме-на-ми они за-бав-ны. Зна-ме-на-тель-ны опи-с-ки вро-де “на-град-но-го кар-ма-на” и “на-груд-но-го удо-с-то-ве-ре-ния”, ка-ри-ка-тур-но ко-ряв Ма-я-ков-ский из опи-са-ния па-мят-ной встре-чи с ним: “Вла-ди-мир Вла-ди-ми-ро-вич на-кло-нил-ся в мое ухо и взвол-но-ван-ным ше-по-том про-из-нес: “За-ду-мы-ваю со-чи-нить по-эму о Ле-ни-не. Вы, как один из са-мых пер-вых ге-ро-ев-ор-де-но-нос-цев, долж-ны по до-сто-ин-ст-ву оце-нить идею. Сти-хов-то уже по-на-пи-са-но мно-же-ст-во, а на-сто-я-щей, ге-ни-аль-ной по-эмы – нет”. Я го-ря-чо под-дер-жал на-чи-на-ние жи-во-го клас-си-ка <…> Те-а-т-раль-ная по-ста-нов-ка нам обо-им не по-нра-ви-лась…”
О Хлеб-ни-ко-ве в ме-му-а-рах то-же кое-что име-ет-ся: “Этот Хлеб-ни-ков – счи-та-ет-ся ве-ли-кий пи-са-тель. Тем бо-лее что я ему, мож-но ска-зать, жиз-нью обя-зан. Но толь-ко в ка-ком смыс-ле? Раз-ве что в рез-ко от-ри-ца-тель-ном. Его сти-хи со-вер-шен-но не по-нят-ны для чте-ния. Это ка-кие-то ки-тай-ские го-ло-во-лом-ки. О та-ких в на-ро-де го-во-рят: “Сам черт но-гу сло-мит!”
А ни-кто и не тре-бу-ет, что-бы но-ги у чер-та ос-та-ва-лись в це-ло-с-ти. Ни-кто не тре-бу-ет, что-бы ве-ли-ко-го по-эта чи-та-ли. Вот и Ма-я-ков-ско-го ни-кто уже дав-но не чи-та-ет.
Я жду не дож-дусь при-ше-ст-вия по-эта, за-слы-ша ко-то-ро-го, со-дрог-нут-ся не чи-та-те-ли, но по-пя-тит-ся в стра-хе, за-бьет-ся в тем-ный угол ку-рят-ни-ка са-ма на-ша до ико-ты ис-ку-дах-тав-ша-я-ся род-ная рус-ская речь.
Бой-цо-вый пе-тух – сим-вол то-го, что ва-шим че-с-то-лю-би-вым пла-нам не суж-де-но ис-пол-нить-ся. За-го-во-рить во сне на не-по-нят-ном язы-ке: в ночь на по-не-дель-ник – при-дет-ся что-то скры-вать от сво-их зна-ко-мых; в ночь на втор-ник, сре-ду, чет-верг и пят-ни-цу – пу-с-тые раз-го-во-ры и без-де-лье на-чи-на-ют нас уг-не-тать; та-ра-бар-щи-ну в ночь на суб-бо-ту или вос-кре-се-нье долж-но по-ни-мать как обе-ща-ние – ра-но или по-зд-но вы все-та-ки пой-ме-те, че-го от вас хо-тят ок-ру-жа-ю-щие.
Ра-но или по-зд-но – в за-ви-си-мо-с-ти от то-го, ког-да вы ло-жи-тесь спать и ког-да про-сы-па-е-тесь. И в ка-кой стра-не. В ка-кое ис-то-ри-че-с-кое вре-мя.
ЯЙ-ЦА
Муш-ка Лю-ци-лия Бу-фо-ни-во-ра ока-зы-ва-ет-ся в же-луд-ке ля-гуш-ки не по сво-ей во-ле: зе-ле-ная са-ма ее гло-та-ет. Не-воз-му-ти-мая Лю-ци-лия от-кла-ды-ва-ет в про-стор-ную сы-рую ля-гуш-ку яй-ца и на вре-мя вы-хо-дит из иг-ры.
Вско-ре в ля-гуш-ки-ной го-ло-ве на-чи-на-ет че-сать-ся, по-хру-с-ты-вать, мерк-нуть. В но-су и гла-зах пе-ной вски-па-ют ми-ри-а-ды пло-то-яд-ных ли-чи-нок. В счи-тан-ные дни они за-жи-во сжи-ра-ют на-ив-ную по-пры-гу-нью. На-ев те-ло, ли-чин-ки окук-ли-ва-ют-ся в поч-ве, вы-луп-ля-ют-ся, вста-ют на кры-ло и сно-ва во-дят нуд-ные хо-ро-во-ды в неж-ном воз-ду-хе веч-ной от-чиз-ны.
Триж-ды по-ду-май, преж-де чем про-гло-тить му-ху.
Триж-ды по-ду-май, преж-де чем от-ло-жить яй-ца в не-драх ка-кой-ни-будь пу-че-гла-зой ду-роч-ки.
По-ду-май, на-ко-нец, об Ио-не в чре-ве Ле-ви-а-фа-на, о мсти-тель-ни-це Иу-ди-фи, о брен-но-с-ти вся-че-с-ких те-ло-хра-ни-те-лей, филь-т-ров и ан-ти-сеп-ти-ков.
Сон о яй-цах обыч-но тол-ку-ет-ся как обе-ща-ние при-бы-ли, при-ро-с-та в се-мье, ра-до-с-ти. Но ес-ли снит-ся слиш-ком боль-шое ко-ли-че-ст-во яиц – это пред-ве-с-тье за-бот.
А по-се-му му-ши-ная по-го-вор-ка “Яиц ни-ког-да не бы-ва-ет слиш-ком мно-го” ко-му-то мо-жет по-ка-зать-ся про-сто бре-дом.