Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 19, 2007
Все более озабоченные разговоры об энергетической безопасности, продолжающиеся уже несколько лет и переходящие в последнее время уже в ожесточенные споры, заставили меня посмотреть на эту проблему со стороны, чтобы полнее увидеть составляющие ее элементы, степень их взаимосвязи и взаимовлияния. Такое представление важно иметь хотя бы в связи с тем, что четкого определения энергетической безопасности не существует. Во многом это можно объяснить тем, что в эту сферу вовлечены субъекты с различными интересами и каждая группа с близкими интересами именно их и отражает.
Собранные вместе интересы различных групп представляют собой, по выражению Международного энергетического агентства, комплексную концепцию, направленную на защиту потребителей энергии от перебоев в поставках, вызванных чрезвычайными обстоятельствами, терроризмом, недоинвестированием в инфраструктуру, либо плохой организацией рынков. Однако, даже такое общее определение не является полным поскольку преимущественно отражает интересы потребителей энергии.
В целом же мировая энергетика складывается из производства, потребления, транспортировки и торговли энергоресурсами. Некоторые компании и предприятия специализируются на отдельных видах перечисленной деятельности, другие же участвуют в нескольких из них, преследуя цели повышения интегральной эффективности экономической деятельности. При этом различные группы имеют свои интересы, иногда совпадающие, иногда компромиссные, иногда противоречащие друг другу. Но в целом система, несмотря на имеющиеся противоречия работает, широкая компания, поднятая вокруг энергетической безопасности направлена на стабилизацию ее работы.
Рассматривая интересы основных энергетических агентов, начнем с производителей, поскольку чаще всего им приписывается главная дестабилизирующая роль, угрожающая энергетической безопасности.
Казалось бы такой товар как нефть с высокой степенью монополизации и низкими производственными затратами в большинстве стран ОПЕК должен отличаться достаточно устойчивым положением, однако, цены на нефть, после из резкого скачка в 1973–1974 годах неоднократно испытывали колебания. Экономическое положение большинства стран ОПЕК сейчас нельзя назвать блестящим и они вполне осознали свою зависимость от потребителей. От политического давления они отказались в скорости после безрезультатного эмбарго на поставки нефти в Европу и после образования странами, входящими в Международное энергетическое агентство, стратегических запасов нефти, составляющими порядка трех месяцев их импортных потребностей. Сейчас сложился неофициальный союз между импортерами нефти и ОПЕК по поддержанию стабильности. А поводов для беспокойства хватает – периодически возникающие беспорядки и забастовки в Нигерии и Венесуэле, террористический хаос в Ираке, напряженность в израильско-палестинских отношениях после ухода Шарона, а сейчас и в израильско-ливанско-сирийских отношениях, растущая озабоченность ситуацией в Иране и агрессивное поведение последнего.
Несколько особую позицию занимают Россия и Норвегия. В их экономических интересах – высокие цена на нефть, что часто связано с обострением политической напряженности. Но последствия обострений могут превысить экономические выгоды, что этими странами и осознается. Поэтому они часто идут навстречу предложениям ОПЕК и импортеров по поддержанию стабильности на нефтяных рынках, а в ряде случаев и в политических конфликтах.
Естественные заботы экспортеров о достаточно высокой цене на нефть имеют свои ограничения, что заставляет их говорить о так называемой справедливой цене, обеспечивающей долгосрочную стабильность в потреблении их товара. Под справедливой ценой следует понимать такой ее нижний уровень, который бы обеспечивал разумные экономические потребности экспортера, признанные мировым сообществом и, при этом, не превышал бы уровня, который может вызвать ряд негативных последствий как для экспортеров, так и для импортеров. Концепция справедливой цены на нефть, и, соответственно, на природный газ и другие виды энергии, поскольку в конечном итоге они в большинстве своем связаны с ценой на нефть, выливается в определение коридора цены на нефть, который страны ОПЕК, например, пытаются обеспечить квотами на добычу нефти, поставляемую на мировой рынок.
Слишком высокая цена может вызвать значительное снижение темпов роста экономики в странах – нетто-импортерах энергоносителей и, соответственно, спад в мировой экономике в целом, ударив тем самым и по интересам стран – нетто-экспортеров углеводородов. Многие эксперты, в том числе связанные с интересами стран ОПЕК отмечают, что устойчивое сохранение на длительную перспективу высоких цен на углеводороды увеличивает вероятность появления в экономически значимых масштабах альтернативных источников энергии.
Россия и ряд других стран – нетто-экспортеров углеводородов не заинтересованы в чрезмерно высоких ценах на них в силу того, что они оказывают негативное воздействие на развитие экономки внутри страны, увеличивая долю энергетической составляющей в национальной промышленности, а также способствуют ускоренному истощению недр, ведущую в конечном итоге к сокращению производства и экспорта нефти.
Ряд экспертов считает, что через два года возможно продолжение роста производства нефти и снижение цен, если не будет введено регулирующее воздействие странами нетто-экспортерами.
Помимо ценовых интересов (для экспортеров – высокие, для импортеров – низкие цены) для этих участников мирового энергетического разделения труда существует еще один существенный и не всегда совпадающий для них фактор. Это достижимость наиболее предпочтительных рынков. С одной стороны это в значительной степени связано с развитием соответствующей транспортной инфраструктуры – развитием сети магистральных трубопроводов, соответствующего транспорта, терминалов, заводов по производству СПГ и по переработке нефти. Все это требует огромных капиталовложений, сопряженных для частного сектора со значительными рисками, которые он стремится компенсировать (уменьшить) при той или иной поддержке государства.
Если создание, содержание и расширение инфраструктуры одинаково важны для экспортеров и импортеров, то для экспортеров еще одним фактором изменения географии поставок является расширение сырьевой базы, выход на новые территории, открывающие возможности существенно изменить географию поставок. Однако, следует иметь в виду, что при всей привлекательности этого пути он при росте геологической изученности планеты является наиболее рисковым и со временем эти риски могут возрастать.
Если говорить о совпадении интересов экспортеров и импортеров, то между ними имеет место значительная общность интересов – прежде всего в обеспечении стабильного роста мировой экономики в целом. Директор Оксфордского энергетического института Роберт Скиннер использует заслуживающее внимания понятие “созависимость” во взаимоотношениях нетто-экспортеров и нетто-импортеров углеводородов.
Все сказанное выше, несмотря на во многом очевидный характер, подчеркивает, что пока ситуация в области производства и поставок энергоресурсов носит общий, компромиссный характер, что подтвердило их обсуждение на саммите G-8 в этом году. Оно свелось к взаимному заверению о готовности поддерживать и укреплять существующий характер поставок энергоресурсов.
Сложившаяся относительная стабильность производства и потребления нефти постоянно находится под дестабилизирующим (не всегда негативным) влиянием слабых узлов сложившейся инфраструктуры и возникающих новых инфраструктурных проектов, меняющих общую картину мировых потоков энергоресурсов. К первым можно отнести районы с большой плотностью судоходства (турецкие, датские, Ормузский и Малаккский проливы), с транзитными проблемами, политически нестабильные с межэтнической и межгосударственной точки зрения.
Вторая группа причин, меняющих направление потоков энергоресурсов, связана с новыми транспортными проектами, такие новые трубопроводы (Баку – Джейхан, Северный газопровод, нефтепровод Восточная Сибирь – Тихий океан, строящиеся и проектируемые проекты по транспортировке СПГ и другие). Например, увеличение поставок нефти из России в страны АТР и Китай в объемах до 80 млн. т. в год в начальный период этого процесса может увести с рынка российских поставок в Европу несколько десятков млн. т. нефти в год (в зависимости от успешности геологоразведочных работ в Восточной Сибири). Или функционирование нефтепровода Баку – Джейхан существенно повлияет на уменьшение объемов транзита азербайджанской нефти по трубопроводу Баку – Новороссийск и грузооборот новороссийского терминала.
Помимо экономических рисков возрастает значение уже упоминавшихся рисков политических. Минимизация тех и других рисков, развитие соответствующей системы управления рисками и может рассматриваться как один из важнейших компонентов обеспечения международной энергетической безопасности.
Управление рисками имеет как экономическое значение, так и политическое. В экономическом измерении – снижение издержек для экономики конкретных стран, в политическом – предотвращение социально-политических кризисов внутри отдельных стран и предотвращение конфликтов между отдельными странами. При этом имеется в виду несколько типов таких конфликтов – между нетто-экспортерами и нетто-импортерами; между самими странами – нетто-экспортерами и внутри группы нетто-импортеров.
Международная энергетическая безопасность традиционно рассматривалась прежде всего с точки зрения ведущих нетто-импортеров энергосырья (потребителей), с позиций обеспечения их углеводородами на стабильной основе и по сравнительно умеренным ценам. При этом от стран – нетто-экспортеров (производителей) требуется поддержание значительного уровня резервных мощностей, которые позволяли бы им в условиях кризиса с поставками нефти на мировой рынок в результате сокращения их поставок из одной страны (региона) обеспечивали бы увеличение добычи (и поставок) из других. Но это явно неадекватный подход с точки зрения поставщиков. Ведь их бизнес связан со значительными рисками. Они включают в себя цикличность в развитии мировой экономики, когда падает спрос на энергоресурсы, требуют вложения больших средств в расширение производства и транспортировку энергоресурсов. А стремление потребителей перейти на альтернативные источники энергии, хлопоты по обеспечению безопасности маршрутов транспортировки энергоресурсов, не добавляют стабильности.
В свою очередь производители испытывают не мень-шую зависимость от потребителей, что выражается в необходимости обеспечения бюджетных поступлений, нередко составляющих львиную долю доходов стран ОПЕК и других производителей нефти. Помимо колебаний спроса, на производителей оказывает влияние также инфля-ция основной валюты, по которой торгуется нефть – доллара США. Если тщательно взвесить все факторы, формирующую зависимость или безопасность на нефтяном рынке, то вряд ли какой-либо из сторон будет отдано предпочтение. Скорее всего, говоря об энергетической безопасности, речь должна идти о “справедливой экономической взаимозависимости”.
Специалисты, связанные с ОПЕК, отмечают, что чрезмерное педалирование безопасности обеспечения поставок с точки зрения потребителя негативно воздействует на интересы безопасности производителей (нетто-экспортеров).
* * *
Российская нефтедобыча вошла в период быстрого роста: в 2000 г. – на 6,1 процента, в 2001 г. – 7,7 процента, в 2002 г. – на 9,1 процента, в 2003 г. – на 11,1, в 2004 – на 8,9%, но в 2005 – уже на 2,7%.
Следует отметить, что этот рост происходил без ввода каких-либо особо крупных объектов, практически на сырьевой базе, сформированной в основном в советское время, с вводом некоторых разведанных ранее объектов и с включением в эксплуатацию участков, доразведанных на старых объектах, что в определенной степени объясняет наступившее снижение темпов добычи.
Рост привлекательности экспорта с ростом мировых цен стимулировал нефтедобывающие организации и предприятия произвести как можно больше нефти для экспорта. Этому способствовало также постоянное расширение транспортной экспортной инфраструктуры, возможности которой в начале 90-х годов официально оценивались в 112 млн. т в год, а в 2000 г. было экспортировано за пределы СНГ 125 млн. т и в 2001 г. – 125,9 млн. т, 2002 г. – 128,5 млн. т, 2003 г. – 139,5 млн. т, 2004 г. – 182,8 млн. т, в 2005 г. – 204 млн. т. (не считая нефти и нефтепродуктов, вывезенных по железной дороге).
В современной российской ситуации экспорт нефти является главным стимулятором и потребителем прироста добычи. Поэтому очень важно определиться, какие возможности и препятствия существуют в этом направлении и сколько же в целом необходимо добывать нефти в стране и каковы должны быть оптимальные объемы экспорта, исходя из рыночной ситуации, потребностей нефтедобытчиков и государства в финансовых средствах, состояния сырьевой базы. Естественно, не следует рассчитывать, что ценовой коридор всегда будет удовлетворять все запросы российской стороны при располагаемых ею объемах нефти, предназначенных для экспорта.
Опасность превращения России в сырьевой придаток мировой экономики остается. Большинство аналитиков связывают с объемами валютной выручки от сырьевого экспорта, в первую очередь нефти и газа, не только наполняемость бюджета, но и в целом экономический рост России. По примерным оценкам, вклад нефтедолларов в экономический рост в последние годы колебался в пределах от одной пятой до одной трети.
Конечно, определенное сходство России со странами, уже перенесшими голландскую болезнь или “болеющими” сейчас, имеется. Это прежде всего концентрация богатства у сравнительно небольшого круга людей, а также некоторые тенденции к замене внутреннего производства импортом. Вместе с тем формирование российских нефтегазовых доходов имеет под собой не такую краткосрочную ресурсную базу, как в Голландии. Россия может иметь устойчивые доходы от добычи и экспорта нефти, если уровень мировых цен будет достаточным для рентабельности добычи, и тратить эти средства на нужды общества в течение многих лет, имея постоянный положительный платежный баланс. В процессе реструктурирования экономики и приватизации предприятий высвобождаются и будут высвобождаться крупные ресурсы, которые могут быть задействованы для удовлетворения внутреннего спроса при наличии стабильных доходов потребителей.
База большинства отраслей российской экономики устарела и нуждается в коренной модернизации. За 1990-е годы не создано серьезных новых производств, за исключением ряда отраслей непосредственно сырьевого характера или имеющих быструю отдачу (типа пищевой). После распада СССР вновь созданные финансовые учреждения РФ всерьез рассматривали лишь проекты с горизонтом окупаемости не более года или в редких случаях двух (отсюда такая увлеченность финансированием торговых операций, на котором, как и на “взаимодействии” с государственными финансами, и выросло большинство этих институтов). Сейчас этот период удлинился, хотя и недостаточно. Между тем промежуток, необходимый для реализации эффективных по мировым меркам проектов индустриального плана, составляет, как правило, больше пяти лет, а отдельные стратегические проекты, жизненно важные для России, могут иметь и значительно бóльшие сроки окупаемости.
Ситуация заставляет задуматься о смене парадигмы экономического взаимодействия производителей и потребителей энергоресурсов, зародившегося еще в советские времена.
В период холодной войны и после ее окончания в основе такого взаимодействия лежал интерес развитых стран к стабильным поставкам российских энергоносителей. Естественная база для экономических отношений между Россией и потребителями энергоресурсов имеется, поскольку:
∙ Россия богата энергоносителями, последние испытывают их растущую нехватку;
∙ Россия расположена в географической близости от важнейших рынков энергоресурсов.
Важно и то, что эти отношения сложились в предшествующий период, несмотря на трудности затяжной конфронтации.
Таким образом, многое говорит в пользу сохранения и развития энергетической модели отношений. Вместе с тем у нее есть естественные пределы и недостатки.
Во-первых, для потребителей важную роль играют соображения безопасности поставок и связанные с ними требования диверсификации их источников. Следует признать, что мировое сообщество рассматривает Россию в контексте энергетической безопасности как одного из важнейших производителей и экспортеров энергоресурсов. Россия связывает с поставками энергоресурсов получение средств для развития своей экономки, в том числе энергетического сектора. В этом отношении следует признать, что Россия и ее партнеры абсолютно равно взаимозависимы и партнерство в этой области не может быть использовано как средство политического давления с любой стороны.
Во-вторых, возможности российского топливно-энергетического комплекса (ТЭК) не беспредельны. Особенно это относится к расширению поставок нефти.
Наконец, самым главным является то, что российскую сторону не может удовлетворить положение, при котором ЕС окончательно станет рассматривать Россию только как поставщика энергоносителей, пусть даже стратегически важного. Ведь экспорт энергоресурсов, даже с учетом всех “мультипликативных” факторов, в принципе не способен обеспечить современный уровень благосостояния в стране с населением масштаба России. При этом речь идет не об отказе от использования естественных преимуществ обладания богатыми сырьевыми ресурсами, но об их встраивании в современную структуру экономики.
Важным фактором решения собственных проблем экономки потребителей энергоресурсов и желательных для России изменений в совместной повестке дня может стать акцент на необходимости резкой активизации наших отношений в том, что касается более глубокой переработки сырьевых ресурсов.
За прошедшее время в мире появилось множество сфер новых высокотехнологичных производств, в которых Россия по понятным причинам отстала.
Во многих государствах также возникает проблема модернизации, причем она обостряется в силу того, что в условиях современной глобальной конкуренции эффективность размещения этих производств в развитых странах не всегда очевидна. В последние годы стало общепринятым в таких случаях направлять свои взоры в Азию, и в первую очередь в Китай – в растущую “мировую фабрику”, куда уже перенесены основные объемы производства многих отраслей, прежде всего требующих значительных трудозатрат. Однако если речь идет о производстве продукции ранних переделов сырьевых ресурсов, то в этом случае привлекательность Китая сомнительна. Такие производства целесообразнее размещать ближе к источникам сырья. И в этом смысле Россия является чрезвычайно перспективным игроком.
Конечно, продукцию переделов сырья разной степени глубины нельзя назвать экологически чистой. Но перестройка экономики именно в этом направлении для России помимо чисто экономической целесообразности имеет ряд преимуществ.
Во-первых, уровень загрязняющих выбросов в России сейчас существенно ниже, чем в 1990 году, что позволяет ей использовать возможности, предусмотренные Киотским протоколом, для того, чтобы осуществлять дополнительные инвестиции в более современные и более экологичные производства.
Во-вторых, замена устаревшего, не отвечающего современным требованиям оборудования может компенсировать негативные экологические последствия расширения масштабов ресурсоперерабатывающего производства.
И, наконец, в-третьих, рост и углубление переработки сырья обеспечит экономику значительными количествами конструкционных материалов, металлов, веществ, используемых при изготовлении высокотехнологичной продукции. Весьма вероятно, что увеличение такого предложения получит спрос, ведущий к росту как раз тех отраслей, продукция которых имеет высокую добавленную стоимость и предназначена для конечного потребления. А это вызовет конкуренцию на рынке инвестиций и будет способствовать развитию российской экономики в направлении более высокой технологичности.