Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 18, 2006
Посвящается Монту
Здравствуйте, сэр Исаак!
Кембриджский университет – интеллектуальный рай на востоке Англии. В этот рай, как и в любой другой, трудно попасть: чрез его ворота проходят лишь избранные. Здесь люди – преподаватели, исследователи и студенты – не просто окружены легендами, они – сами легенда, даже если не подозревают об этом.
В первый же день пребывания в кембриджском раю обнаружил на улице одноименного с университетом городка молодых и не очень молодых людей, облаченных в длинные средневековые мантии и торжественно спешащих куда-то. Мне объяснили, что сегодня graduation day, то есть выпускной день – таковых здесь устраивают восемь или девять в год. Хорошо-то как: в течение целого года празднуют выпуски, торжествуют, устраивают вечеринки, а в конце летнего триместра даже баллы с фейерверками организовывают. Простая, но полезная истина – достижения надо отмечать.
Вон там, по узкой улице, где в свое время, весьма вероятно, гуляли Ньютон и Байрон, шагают человек пятнадцать в мантиях. Они, как я понял, направляются в здание Сената университета для участия в торжественной церемонии вручения дипломов, вернее, ученых степеней (degrees), как здесь принято называть. Издалека не различить, к какому колледжу и ученому сословию они принадлежат. Дело в том, что почти каждый колледж имеет свои отличительные признаки в мантии, но разобраться в них могут лишь сведущие люди. А вон те двое, которые гордо торопятся куда-то в вечность, скорее всего, “дон”, то есть учитель, и остепеняющийся ученик. Ну что же, шагай, молодой человек, давай. У тебя светлое будущее, потому что имеешь степень Кембриджского университета. Мы кембриджей не кончали и можем лишь чуточку завидовать тебе. Впрочем, завидует и большинство молодых британцев, которые хотели бы одной или двумя ногами оказаться здесь, но которым не удалось поступить сюда. В Британии сто университетов, но Оксфорд и Кембридж, то есть Оксбридж, – лучшие из них. И древнейшие в англоязычном мире.
То, что Оксбридж – самое престижное место для учебы англичан, следует не только из публикаций изданий, которые ежегодно оценивают рейтинги британских университетов. Это глубоко укоренился в сознании каждого англичанина, да и не только. Оксбридж во всем мире стал символом отменного высшего образования.
Между Оксфордом и Кембриджем много схожего, как и отличий. Оксфорд знаменит своими достижениями в области гуманитарных и социальных наук, словарями английского языка, а также выпускниками-политиками: подавляющее большинство британских премьер-министров училось в этом университете. Кембридж более известен успехами в естественных науках, изобретениями и системой экзаменов по английскому языку, а также многочисленными нобелевскими лауреатами. Соперничество между этими университетами распространяется почти на все сферы жизни и деятельности студентов и преподавателей и длится вот уже почти восемьсот лет. Особой популярностью пользуются спортивные соревнования, самые известные из которых – это проводимые с 1829 г. лодочные гонки между командами Оксфорда и Кембриджа. Оксбриджская регата ежегодно становится событием национального масштаба.
Конкуренция между Оксфордом и Кембриджем, несомненно, извечна, и от этого выигрывают все. Естественно, в Кембридже не сомневаются в своем превосходстве. Но в Оксфорде думают точно так же. Соперничество между древнейшими английскими университетами имеет такой тотальный характер, что в Оксфорде предпочитают не произносить слово “Кембридж”, а в Кембридже – “Оксфорд”. Подразумевая друг друга, употребляют всем понятное выражение “на той стороне”.
Мифология присутствует здесь везде и во всем, мифотворчество поставлено на широкую и твердую ногу. Куда не погляди – миф. Это замечательно, это часть университетской корпоративной культуры и хорошо помогает в конкретных делах: в привлечении лучших студентов и преподавателей, финансовых средств, поддержании привлекательного имиджа, репутации. Ведь здорово ощущать рядом дух Исаака Ньютона, тень Эрнеста Резерфорда, призрак Людвига Витгенштейна или фантом Владимира Набокова.
– Приветствую вас, сэр Исаак! – мысленно здороваюсь с памятником Ньютону.
– Здравствуйте, дорогой!
– Как поживаете?
– Да какая там, вернее тут, жизнь? Я ведь давно там…
– Извините, но мы вас ценим и любим.
– Да ладно! Лучше скажите, у вас яблони растут? Яблоки все еще падают на головы людей?
– Что?
– Гхм… Яблони, которые несут яблоки и яблоки, которые имеют отношение к гравитации…
– А, так бы и сказали. Тут, так сказать, небольшое потепление климата, и скоро, лет через сто или двести, часть Англии может оказаться под водой.
– Идите вы к черту!
– Сэр…
– Да ну вас…
– Good by, Sir Isaac…
Так вот с мифами и призраками. С ними шутить нельзя.
А вы лауреат Нобелевской премии?
Какой же престижный университет не гордится своими нобелевскими лауреатами? Чем больше их, тем престижнее вуз. Но с количеством и персональным составом лауреатов Нобелевской премии в отдельно взятых университетах, в том числе в Кембридже, не все так просто. Порой можно и запутаться. Говоря попросту, никто точно не может сказать, какие лауреаты каким университетам действительно принадлежат. Более очевидно тут, какие университеты претендуют на каких нобелевских лауреатов. А претендуют на лауреата, как правило, все те университеты, к которым этот человек имел хоть какое-то отношение – учился, стажировался, работал там, даже непродолжительное время. Понятное дело, редко кто учится и всю жизнь работает в одном месте. Поэтому имена большинства лауреатов нобелевских премий можно одновременно найти в списках многих ведущих университетов мира.
Веб-сайт Кембриджа утверждает, что университет дал миру 81 нобелевского лауреата: 29 – по физике, 22 – медицине, 19 – химии, 7 – экономике, 2 – литературе и еще 2 – за вклад в укрепление мира. Естественно, некоторых из кембриджских лауреатов Нобелевской премии относят к своим и другие университеты. Так, Амарту Сена, лауреата по экономике, считают своим, кроме Кембриджа, и Лондонская школа экономики, и Делийский, и Гарвардский, и Оксфордский университеты. И действительно: он работал во всех этих вузах. Его, возможно, записали в свои и другие университеты, где он недолго преподавал. Похожая картина и с Нильсом Бором, Петром Капицей, Джозефом Штиглицем и многими другими выдающимися учеными. Все эти лауреаты когда-то работали в Кембридже, хотя… и в других местах тоже. Но надо отдать должное Кембриджскому университету: 70 нобелевских лауреатов учились здесь, что весьма впечатляет.
Недавно видел в одном журнале карикатуру: кембриджский житель говорит другому о том, что доктор такой-то из Кембриджского университета получил Нобелевскую премию, а второй отвечает: ах, да – он же здесь как-то заправлял свой автомобиль бензином! Но как бы журналисты не шутили, сейчас все сильнее разворачивается “чемпионат мира” среди университетов по нобелевским премиям, и Кембридж пока лидирует. В пятерку сильнейших входят Чикагский (78 лауреатов), Гарвардский (75), Колумбийский (73) университеты и Массачусетский технологический институт (61). Как видно, все они – американские университеты. Оксфордский университет в этом списке занимает почетное седьмое место (47) после Калифорнийского университета в Беркли (54).
Чем больше нобелевских лауреатов причислено к университету, тем больше у этого вуза исследовательских грантов, других финансовых вливаний и даже политического влияния. Да, дамы и господа, авторитетные премии важны не только для их обладателей, но и тех, кто имеет хоть какое-то отношение к ним.
Иду по улице и размышляю о нобелевских премиях и лауреатах. Вот штука-то какая: был человек, занимался скромно своими исследованиями, и вдруг тебе на – Нобелевская премия сваливается с неба. И все, человек этот уже другой, он полубог и полугерой, и ставят ему всякие доски почета и памятники, и общение с ним принимают за честь. Но человек-то на самом деле тот же… Впрочем, чего гадать. Посмотреть бы хоть раз на живого лауреата Нобелевской премии. Ведь они есть в Кембридже, ходят рядом, читают, пишут, разговаривают, едят и занимаются прочими человеческими и не совсем делами.
– Сэр, вы нобелевский лауреат? – останавливаю глубокого старика на перекрестке улицы.
– Нет, но хочу стать, – еле выговаривает старик.
Захожу в какую-то кофейную.
– Девушка, а вы случайно не лауреат Нобелевской премии?
– Увы. А вы?
– Еще нет.
– Но собираетесь стать? – официантка серьезно смотрела мне в глаза.
– Да, но…
– В таком случае не могли бы вы назвать свое имя? В будущем мы бы установили в вашу честь памятную доску как нобелевскому лауреату, обожавшему посещать наше кафе, – девушка ослепительно улыбнулась.
Я не удержался и оставил свою визитку, пытаясь представить огромную памятную доску из благородного металла со своим изображением на ней. Вид у меня был такой серьезный, что я невольно улыбнулся.
Где находится Кембриджский университет?
Оксфорд и Кембридж отличаются от других британских университетов тем, что: 1) принимают студентов не только на основе результатов школьных экзаменов, но и путем собеседования; 2) прием студентов осуществляют колледжи, а не университет; 3) колледжи являются независимыми и самостоятельными учреждениями и имеют особые отношения с университетом; 4) колледжи – это не просто место учебы, но и проживания и питания студентов и преподавателей разных специальностей; 5) часть учебного процесса проводится преподавателями в колледже в формате один на один или для небольшой группы студентов.
Как видно, многие отличительные особенности Оксбриджа связаны с организацией жизни и учебы в колледже. Ну а если сравнить Кембридж с ведущими зарубежными университетами, например, с Гарвардом? У меня была возможность поговорить на эту тему с несколькими американскими учеными, которые учились и/или работали в Гарварде, но знают и Кембридж. Прежде всего они обратили внимание на то, что в Гарварде у студентов много лекций, а в Кембридже – индивидуальных занятий с преподавателями. В Гарварде, как и в целом в американских университетах, студенты проходят больше дисциплин. В Кембридже, как и во всех британских вузах, учеба в значительной степени направлена на подготовку узких специалистов. По мнению моих американских собеседников, типичный гарвардский студент более честолюбив и мотивирован, но кембриджский – более критически мыслящий, что связано, скорее всего, с индивидуальной работой. И еще: в Кембридже студенты намного больше пьют, чем в Гарварде. Какой же кембриджский колледж без бара?
Было любопытно узнать, что самая популярная специальность в Кембридже – это ветеринария. Ну, что можно сказать? Любят тут животных, и все. И вполне серьезно защищают их здоровье и, конечно, права.
Велосипеды – неотъемлемая часть жизни и имиджа Кембриджа. Ими пользуются не только студенты, но и преподаватели, ученые-пенсионеры, руководители колледжей и университета. Чаще можно видеть старые велосипеды, говорят, новые нередко крадут. Уверен, в британском измерении в Кембридже на душу населения приходится наибольшее количество велосипедов (мировой лидер в этом отношении – Голландия: там соотношение велосипедов и людей один к одному).
Другая характерная черта Кембриджа – это иностранные туристы. Их здесь масса, особенно в воскресные дни. Разные колледжи по-разному обходятся с ними, берут с них разную плату за вход во внутренний двор, но в целом туристы свободно могут заходить на территории колледжей в определенные дни недели.
– Сэр, можно вас спросить: где Кембриджский университет? – слышу голос какого-то туриста.
– Вы это ко мне? – спрашиваю я, одновременно размышляя, что ответить.
– Да-да, не подскажете, где находится университет?
– Э… Гхм… Как вам сказать… – я смущенно отвожу глаза.
– Вы не знаете? – с сожалением смотрит на меня турист.
Собираюсь с мыслями и уверенно отвечаю:
– Вам надо идти вон по той улице, сначала налево, а потом направо, затем опять направо, далее трижды налево, потом прямо, еще прямо, направо, налево, направо, потом налево, прямо и… обязательно увидите университет!
– А-а…
– Спасибо, не стоит благодарности! – быстро ухожу от озадаченного туриста.
Ну, пусть не обижается. Мне недавно один кембриджский старожил рассказывал, что он всегда теряется, когда туристы спрашивают у него: где университет? А действительно, облик города в основном составляют колледжи. Где-то, зачастую не в центре, имеются и лаборатории, факультеты и пр. формирования. Впрочем, в центре Кембриджа есть здание университетского Сената, где проходят церемонии вручения ученых степеней выпускникам, экзамены и некоторые другие мероприятия. В каком-то малозаметном здании сидит и руководство университета. Но все это настолько незначительно и непримечательно по сравнению с архитектурным великолепием колледжей, что и впрямь трудно сказать, где же находится Кембриджский университет.
Колледж – это не университет
Колледжи доминируют в жизни Кембриджа, но степени бакалавра, магистра и доктора присуждает университет. Среди 31 колледжа два предназначены только для аспирантов и докторантов, а три – чисто женские. В двух женских колледжах учатся лишь студентки, хотя преподают и мужчины-преподаватели, а в одном обучаются и преподают лишь представители прекрасного пола. Заметил, что велосипеды студентов женских колледжей более ухожены.
Первые женские колледжи были основаны в Кембридже во второй половине XIX в. В 1881 г. женщины получили право на официальный сертификат от университета о том, что они здесь учились. Женщины были допущены к экзаменам лишь в 1882 г. Но им еще долго не присваивали степеней. В 1896 г. был проведен опрос среди кембриджский студентов относительно возможности присуждения степеней женщинам. 446 были “за” и 1723 – “против”. Узнав о вероятности присуждения степеней женщинам, руководители некоторых английских школ пригрозили Кембриджу, что не будут посылать своих выпускников в этот университет.
В 1897 и 1921 гг. в университете провели голосование по поводу предоставления права женщинам получать степени. Оба раза итоги оказались отрицательными. Решение о возможности присуждения степеней женщинам было принято лишь в 1947 г. – через 20 лет после того, как это было сделано в Оксфорде. Тогда же женщины получили право участвовать в церемониях, в управлении университетом, надевать мантии, словом, быть полноправными членами колледжей. А принимать женщин в сугубо мужские до этого колледжи стали относительно недавно.
В настоящее время в Кембридже студентов и студенток примерно одинаково. А в 2002 г. впервые в истории университета в ряды студентов было принято больше женщин, чем мужчин. Но среди преподавателей продолжают доминировать мужчины. Сейчас только 6 процентов профессоров являются женщинами.
Некоторые кембриджские колледжи знамениты, а другие малоизвестны даже в местном масштабе. Есть среди них очень старые, старые и молодые, относительно богатые и бедные, с огромной или небольшой территорией. Одни колледжи способны предоставить общежитие всем своим студентам, а другие – лишь первокурсникам или студентам первого и второго года обучения. В целом, как мне показалось, в университете доминируют 5–6 колледжей.
Колледж – это не университет, и не часть университета: он полностью самостоятельное образование. Странно, не правда ли? Тем не менее колледжи Кембриджского университета являются юридическими лицами со своими владениями, имуществом, банковским счетом, доходами, расходами, формой правления и прочими атрибутами независимой хозяйствующей организации. Отсюда и материальное неравенство колледжей. Самый богатый – Тринити колледж – делится добром с другими, менее состоятельными собратьями: поддерживает их в финансовом отношении, выдает гранты, выделяет деньги на различные проекты и т.п.
Колледж является своего рода братством преподавателей, исследователей и студентов. Это место, где члены колледжа живут, питаются, социализируются, обучают и учатся. В соответствии с давнишними правилами во время учебы студенты должны проживать в пределах трехмильного, а преподаватели – двадцатимильного радиуса вокруг церкви Великой св. Марии, расположенной в центре Кембриджа. Студент не получит свои отметки, если нарушит это предписание.
Все доны имеют отдельные комнаты, где работают и проводят индивидуальные занятия. Неженатые преподаватели и исследователи здесь же живут, а семейные имеют собственные или казенные дома где-то неподалеку.
Если во многих других университетах факультеты и колледжи организованы вокруг какой-либо одной или узкой группы дисциплин, то в колледжах Оксбриджа представлены почти все области знания. Это, собственно говоря, одно из главных ноу-хау Оксфорда и Кембриджа: считается, что регулярное общение с представителями других специальностей обогащает студентов, преподавателей и исследователей. Ежедневно и воочию убеждаюсь, что все именно так. Порой коллега-химик за обеденным столом дает потрясающий инсайт коллеге-социологу, а коллега-историк во время ужина может привести убедительные аргументы против некоторых воззрений коллеги-генетика.
Но было бы неправильно считать, что процессы общения между преподавателями и студентами, между самими студентами и самими преподавателями пущены на самотек. Наоборот, все организовывается очень тонко, на уровне восьмисотлетней спонтанности. Так, чтобы обеспечить постоянную новизну в общении, во время обеда в колледже для преподавателей и исследователей действует правило: “садись за стол рядом с последним человеком, севшим за стол”. То есть, хочешь – не хочешь, ты оказываешься рядом не с тем, с кем, возможно, предпочел бы пообщаться, но с тем, кто сегодня попадется. А попадаются здесь люди все интересные.
Питание занимает важное место в жизни колледжа. Прежде всего это способ организации общения между членами колледжа, а значит, взаимного обогащения, обмена информацией, решения общих вопросов, поддержания корпоративной культуры и духа колледжа. С учетом того, что на стенах многих обеденных помещений висят старинные портреты выдающихся людей, в том числе бывших руководителей и членов этого колледжа, дух этот присутствует весьма сильно. В конце концов, или в первую очередь, хороший, качественный обед или ужин – это и здоровье членов колледжа. Поэтому столь большое внимание к качеству пищи.
Обеды и ужины платные, но субсидируются колледжами и поэтому относительно недорогие. Правда, одни колледжи способны больше, другие меньше субсидировать совместное питание своих членов, да и качество пищи не везде одинаково, но общий уровень весьма высокий.
Зал, где обедают и ужинают студенты и преподаватели, делится на две части: одна как бы на небольшом подиуме, другая расположена чуть ниже. Столы, за которые садятся преподаватели и исследователи, называются high table – высокий стол. Студентам не положено обедать или ужинать за высоким столом, разве что в исключительных случаях, по специальному приглашению. И вообще, есть такое понятие – member of high table, то есть буквально: “член высокого стола”. Иными словами, за высокие столы садятся лишь люди, имеющие на это право. У обладателей такого права есть еще право приглашать гостей за этот стол. Количество гостей и возможное время их приглашения специально обговариваются, вернее, утверждаются на общем собрании членов колледжа.
У членов высокого стола есть и обязательства, например, на ужин приходить в мантии (если не член колледжа, то обязательно в галстуке), следовать правилам входа в общий зал и выхода из него. Так, перед началом ужина старший из присутствующих членов колледжа стоя произносит краткую молитву на латыни, а последний выходящий из зала дон должен повернуться к студентам и поклониться. А присутствующие на ужине студенты встречают и провожают донов стоя. Ужин – это всегда дискуссии, причем на разные, иногда совершенно неожиданные темы. Дискуссии не кончаются за ужином, а продолжаются, как правило, в соседней комнате при свечах за чашкой кофе или чая, бокалом чуть более крепких напитков – вина, портвейна.
Замечательная традиция кембриджских колледжей – право преподавателей-пенсионеров и их супруг или супругов обедать и ужинать за высоким столом. Это обеспечивает преемственность, дает старикам возможность поддерживать контакты с работающими коллегами, обсуждать жизнь колледжа. В общем зале колледжа, где я питаюсь, чуть ли ни ежедневно обедает глубокая старушка, вдова покойного дона. Она – инвалид, добирается с помощью компаньонки-помощницы на инвалидной коляске. Очень трогательная картина, когда служители колледжа помогают ей подняться на второй этаж и добраться до высоких столов, а затем, после обеда, спуститься вниз.
– Добрый день, мы с вами знакомы? – обращается ко мне пожилой мужчина, оказавшийся напротив за высоким столом во время обеда.
– Здравствуйте. Кажется, нет, мы еще не встречались, – отвечаю приветливо.
– А вы откуда? – спрашивает он и почему-то оглядывается вокруг.
– Я – приглашенный ученый, живу и питаюсь в этом колледже. А вы?
Незнакомец вновь беспокойно смотрит по сторонам. Затем представляется то ли как профессор Марс, то ли как профессор с Марса – не совсем расслышал.
– Я – с той стороны! – его указательный палец направлен в небо.
Я понимающе киваю. А про себя думаю: “Наверное, какой-нибудь крупный ученый, правда, странноватый. Из Оксфорда, что ли? Но если он с той стороны, то что здесь делает?”
Мы мило беседуем о том и о сем, в частности, о жизни на Марсе, а потом я выхожу в соседнюю комнату попить кофе и полистать свежие газеты. И вдруг из окна вижу, как тот пожилой человек поспешно шагает по газону. Он явно куда-то торопился, и даже порой делал невероятно длинные прыжки, которым вполне могли бы позавидовать олимпийцы. Все это было странно. Я спросил рядом стоящего дона: знает ли он того старика? Ответ был отрицательным. Ведь на самом деле старик-то ни с кем, кроме меня, и не общался. А может, он и впрямь с Марса? Хотел за высоким столом посидеть?
Да, здесь ко всему надо быть готовым. И отдохнуть, кажется, пора – слишком много впечатлений.
Колледж колледжей
Тринити колледж в Кембриджском университете – это как Соединенные Штаты в мировом масштабе: выделяется богатством, мощью и влиянием. Но Тринити колледж в одном похож и на Китай – в нем самое большое количество учащихся и преподавателей: студентов – около шестисот, магистрантов и докторантов – около 300, а преподавателей и исследователей – более ста шестидесяти. Этот колледж является третьим самым крупным в Великобритании (после королевы и англиканской церкви) землевладельцем.
Тринити был основан в 1546 г. королем Генрихом VIII и всегда находился в близких отношениях с британской монаршей семьей. Здесь учились многие королевские особы, в том числе нынешний британский наследный принц Чарльз.
Мастера, то есть руководителя Тринити колледжа, назначает лично королева по представлению премьер-министра. Многие мастера Тринити одновременно были президентами Королевского общества, то есть британской Академии наук. И нынешний мастер профессор лорд Мартин Риис (Martin Rees) недавно возглавил эту старейшую в мире академию.
Исключителен и статус студентов – они учатся в Тринити, самом престижном колледже всего Оксбриджа, и этим все сказано. Попасть сюда могут лишь наиболее выдающиеся выпускники британских школ, а также небольшое количество иностранцев. Я неоднократно бывал в студенческих научных и дискуссионных клубах Тринити колледжа и, должен признаться, неизменно получал огромное интеллектуальное наслаждение. Студенты отличаются как блестящими знаниями, так и умением аргументировать свои идеи, дискутировать.
Из 81 лауреата Нобелевских премий Кембриджского университета 31 относится к Тринити колледжу. Медали Фиелд-са – эквивалента Нобелевской премии по математике, присуждаемой раз в четыре года, – удостаивались четыре члена этого колледжа. Здесь учились и/или работали Фрэнсис Бэкон, Исаак Ньютон, Джордж Байрон, Вильям Теккерей, Альфред Теннеси, Фридрих Гальтон, Джеймс Максвелл, Джозеф Томсон, Эрнест Резерфорд, Бертран Рассел, Людвиг Витгенштейн, Владимир Набоков, Джавахарлал Неру, Раджив Ганди и другие всемирно известные люди. Отсюда вышли шесть премьер-министров Великобритании. Богат Тринити колледж и другими именами. Например, его выпускниками являлись четверо из “великолепной пятерки” советских шпионов: Ким Филби, Дональд Маклин, Энтони Блант и Гай Берджис.
В общем, в таком духе можно продолжать довольно долго: по известности имен своих студентов и преподавателей мало какое учебное заведение в мире может сравниться с Тринити. Но давайте-ка, заглянем в сам колледж, благо он расположен в историческом центре городка.
Прохожу через старинные ворота во двор и попадаю в атмосферу средневековья. Загляденье! Остановился, оглядываюсь по сторонам, пытаясь увидеть нынешних и будущих знаменитостей. Вдруг ко мне подходит какой-то незнакомец, по всей видимости, турист.
– Сэр, вы здесь работаете? – осторожно спрашива-ет меня этот то ли китаец, то ли австралиец, а может, бразилец.
– Гхм… Нет.
– Ага, – понимающе улыбается турист.
– Вы, наверное, мастер Тринити колледжа? Или старший член этого колледжа? – спрашивает он почтительно.
– Да что вы? – странно, что такое могло прийти ему в голову.
– Точно, вы – мастер! – китаец-австралиец-бразилец кличем зовет своих сородичей, и возле меня тут же собирается небольшая толпа туристов.
– Товарищи, то есть господа, то есть ladies and gentlemens! – обращаюсь я к народу, как Ленин в Смольном. – Категорически признаюсь, что я не имею никакого отношения к этому колледжу! – взмахиваю рукой, как Владимир Ильич.
Тут ко мне подходит одетый в мантию местный дон и строгим тоном отчитывает:
– Товарищ, здесь нельзя стоять на газоне!
Только тогда до меня дошло, почему туристы приняли меня за мастера или дона: я как-то слышал, что лишь мастер и старшие члены Тринити колледжа имеют право стоять на этом газоне.
Покидая чудную траву без особой охоты, я решил что-то изречь разочаровавшимся туристам.
– Между прочим, если вам скажут, что этому газону триста лет, – не верьте! Подобной легендой вас угостят во многих колледжах. На самом деле каждые несколько лет газоны меняют.
Туристы удивленно смотрят на меня. А я, раскрыв им истину, гордо шагнул прочь.
Тьюторы и супервизоры
Другое ноу-хау, или, если можно так выразиться, торговая марка Оксбриджа, – это то, что преподаватели в колледжах занимаются со студентами один на один. Иногда занятия могут проводиться не с одним, а с двумя или тремя студентами, в редких случаях их может быть четверо, но не более. В Кембридже такая форма обучения называется супервизорством. Соответственно супервизор – это преподаватель, обучающий студентов в колледже по какому-то предмету. Кроме того, в колледже занимаются и тьюторством. Тьютором является сотрудник колледжа, ответственный за благополучие студентов и за воспитательную работу среди них. Обычно несколько студентов прикрепляются к одному тьютору.
Организация лекций и лабораторных исследований – задача университета, а не колледжей. На университетских лекциях присутствуют студенты из разных колледжей. Занятия, проводимые кафедрами и лабораториями Кембриджского университета, ничем не отличаются от лекций, семинаров и лабораторных работ в других британских вузах.
Оксбриджский способ индивидуального преподавания – это дело дорогое, своего рода роскошь. В иных вузах некоторых европейских стран студент ни разу во время учебы не общается один на один с преподавателем, потому что все занятия проходят в больших аудиториях. Оксбридж, извините за выражение, готовит штучный “товар”.
А “товар” этот ценится на рынке. Прежде всего из-за торговой марки – степени Оксфорда или Кембриджа. Однако торговая марка без реального достоинства товара со временем деградируется, теряет свою привлекательность. Но Оксбридж вот уже 800 лет крепко держит марку. Более того, с течением времени привлекательность оксбриджского образования только возрастает.
Я спрашивал многих преподавателей – представителей различных дисциплин – о том, как обычно складывается карьера выпускника Кембриджа. Признаться, удивился, когда экономист или математик, историк или лингвист, биолог или химик дают примерно одинаковый ответ. А именно: значительная часть выпускников идет в лондонское Сити (мировой финансовый центр), а остальные – кто куда: на исследовательскую, преподавательскую и прочую работу. Понимаю, когда человек с экономическим, финансовым или даже с математическим образованием находит работу в лондонском Сити, но что там делать историку, биологу, физику, ветеринару или филологу? О, нет, дело в другом, объяснили мне. Дело в том, что высшее образование на уровне бакалавра – это основа основ, это подтверждение того, что у человека есть мозг, способный воспринимать и переваривать теоретические знания и концепции, и что он или она обладают суммой определенных знаний и навыками мышления и аргументации. Все. Этого достаточно, чтобы выпускник далее всерьез принялся за усвоение какой-либо узкой специальности, будь то финансы или информационная технология. Удивительно то, что британское узкопрофильное образование открывает возможности для широкой профессионализации. В британском образовании, объяснили мне, важно не только передача знаний, но и выработка умений. Умений мыслить, а также аргументировать и дискутировать. А умения, выработанные в одной области, вполне могут быть перенесены в другую.
Перспектива иметь степень в одной области, но затем работать в другой открывает большие возможности для выбора университетского курса, самого университета и планирования карьеры. Скажем, поступить в Кембридж на юриста – дело чрезвычайно сложное: конкуренция настолько жесткая, что терпят поражение даже многие круглые школьные отличники. Но что же делать, если хочется стать юристом и одновременно учиться в Кембридже? Дело нехитрое: надо выбрать более доступную специальность для поступления, успешно окончить университет (а учиться на бакалавра здесь всего три года), а затем переквалифицироваться в юристы. Тем более, что это требует дополнительной учебы на специальных курсах в течение всего одного или двух лет. Но главное – это успешное окончание университета, независимо от специальности и набора предметов. Успешная учеба и есть главный показатель потенциала человека. А компании знают, как приспособить молодого специалиста к своим требованиям и задачам.
Узкая специализация в университете – лишь способ тренировки ума, основанный на изучении определенной области знания. И степень бакалавра, по существу, есть только официальное свидетельство тренированности. Конечно, базовые знания само собой подразумеваются, без них и мышление невозможно тренировать. Так что в Кембридже студент получает необходимый уровень знаний. Но настоящая профессионализация начинается только на рабочем месте и зачастую требует дополнительного обучения. Никакое университетское образование недостаточно для работы в реальных условиях, и задача университетов заключается в другом: в развитии мышления студентов. Компании же в обязательном порядке займутся переподготовкой выпускников и ориентацией их на конкретную работу. Были бы мышление и личностные качества – остальное привьется. В этой связи стоит поразмыслить над распространенным у нас сетованием на то, что вузы, мол, плохо готовят своих студентов к практической работе…
И еще одно соображение. В Британии, да и в целом на Западе, вполне приветствуется, когда человек имеет степень бакалавра в одной области, магистра – в другой, доктора – в третьей. Это показатель разносторонности специалиста, его мотивации расширять круг своих знаний, способности подходить к проблемам с широких, междисциплинарных позиций. Думается, что такой подход надо приветствовать и у нас. А то как часто получается: имеет человек, скажем, базовое образование в области химии, но далее учился и успешно работал во многих других сферах, но его до конца жизни будут считать химиком. Будто с дипломом о высшем образовании навеки запечатлевают на лбу человека его специализацию.
Журнал “Экономист” регулярно публикует список 100 наиболее важных должностей в Великобритании и информацию об образовании лиц, занимающих эти должности. Список этот включает премьер-министра, ключевых министров в правительстве, руководителей крупнейших компаний и организаций. Если раньше почти все эти люди заканчивали Оксфорд и Кембридж, то ныне – примерно половина. Мало? Нет, очень даже много!
Лейбористское правительство пытается бороться с элитаризмом в образовании и приеме на работу. Когда-то в некоторых престижных министерствах, например, Форин офисе, то есть британском Министерстве иностранных дел, в основном работали выпускники Оксбриджа. А сейчас под лейбористским нажимом в Форин офис охотно принимают перспективных выпускников и других вузов. Тем не менее почти все ключевые посольские посты за границей, да и важнейшие должности в самом Форин офисе все еще занимают выпускники Оксбриджа.
– Здравствуйте! – представляюсь очередному кембриджскому незнакомцу.
– Привет! – кивает он и тут же углубляется в свой переносной компьютер.
Через некоторое время узнаю, что он является специалистом в области информационных технологий и у него есть компания по компьютерному программированию. Тут же с удивлением слышу, что он окончил Кембридж по специальности “История”.
– Это как же вам, историку по образованию, удается работать в сфере компьютеров? – не скрываю я недоумения.
– Да вы что? История – это основа основ, и знание истории помогает во всех остальных областях, – с достоинством отвечает он и опять уходит в виртуальный мир.
Не знаю, у меня все-таки остались сомнения в полезности исторического или любого другого гуманитарного образования для успеха в сфере информационных технологий. Хотя какие тут сомнения: стоит только посмотреть вокруг и убедиться в том, что Великобритания, мягко говоря, далеко не последняя в области компьютеров и информатики. Вот вам и критерий оценки истины.
Корпоративная культура как черта современного
университета
Каждый колледж рьяно внедряет свою собственную корпоративную культуру, имидж, идентичность. Это проявляется в выделении и культивации отличительных особенностей, достижений, символов колледжа, поддержке соревновательного духа между колледжами. В магазинах города и в самих колледжах можно купить майки, спортивные костюмы, стаканы и другие предметы с соответствующей символикой. Для внешнего мира особого значения не имеет, в каком колледже учится студент или учился выпускник Кембриджа: он или она, прежде всего, имеет отношение к Кембриджскому университету. Но в рамках самого университета это фундаментальный вопрос: нынешний или бывший студент идентифицирует себя, в первую очередь, с колледжем, а не с университетом. Вопросы “мы и они” касательно колледжей поистине важны в повседневной жизни студентов и преподавателей.
Беседовал с американским профессором – специалистом в области образования, приезжавшим в Кембридж для изучения влияния архитектуры колледжа Эммануэль на архитектуру Гарвардского университета. Дело в том, что в этом колледже когда-то учился Джон Гарвард, один из основателей Гарвардского университета, в честь которого и назван старейший американский вуз. По словам профессора, сильная корпоративная культура является одним из условий успешной конкуренции университетов в современном мире. Кажется, это очень хорошо понимают в Кембридже – как на уровне всего университета, так и в рамках отдельного колледжа.
Колледжи конкурируют друг с другом буквально во всем: в спорте, качестве еды, предоставлении грантов, стипендий, общежитий, получении престижных премий, привлечении лучших преподавателей и студентов и, конечно, спонсоров. Ежегодно составляются и неофициальные рейтинговые таблицы колледжей по показателям успеваемости студентов. Правда, нередко силы бывают неравными, особенно в финансах и численности студентов и преподавателей. Тем не менее каждый колледж старается выглядеть лучше в этой жесткой конкурентной борьбе.
Идентичности колледжей способствует и то, что каждый из них расположен изолированно, имеет свою территорию, здания с отличительной архитектурой. Как правило, территория колледжа окружена высоким забором или зданиями, что четко делит мир на “свое” и “чужое”. Это вообще связано с “клубностью” английского общества, то есть склонностью англичан относить себя к клубам. Это – важная часть социальной идентификации, и социальный статус человека в немалой степени зависит от принадлежности к тому или иному клубу. Есть клубы, куда очень трудно попасть, и тут даже большие деньги не помогают. Например, чтобы стать членом клуба “Харлингхам” в Лондоне надо ждать очереди в среднем пятнадцать лет, заручившись рекомендательными письмами нынешних членов.
Есть распространенный стереотип англичанина как чопорного, сдержанного и отчужденного от других человека. В этом есть, конечно, доля правды, если речь идет о поведении вне клуба. А характерная особенность “клубного” поведения заключается в том, что эти чопорные где-то на стороне люди в своем клубе становятся эмоциональными и душевными, с удовольствием вступающими и поддерживающими социальные контакты. То есть члены клуба – это свои, и с ними позволительны близкие личные отношения. А те, кто не входят в клуб, – это чужие люди, с которыми предпочтительно держаться на расстоянии. Кембриджские колледжи в принципе представляют собой те же самые клубы. Надо сказать, весьма престижные и довольно закрытые.
В связи с обвинениями со стороны правительства и средств массовой информации в элитаризме, да и в контексте развития общих демократических и либеральных установок, Оксбридж предпринимает немало усилий для налаживания контактов с общественностью. Но клуб есть клуб, тем более элитный, и некоторые вещи могут знать лишь его члены. Члены клуба не любят, когда внутренние дела становятся достоянием общественности. В шестидесятые-семидесятые годы прошлого века был такой известный писатель, ученый и государственный деятель – Чарльз Перси Сноу, которого многие в Англии до сих пор называют просто СиПиСноу. Так вот он работал в одном из колледжей Кембриджа и написал о нем, точнее, о процессе выбора мастера, известную книгу “Наставники”. И раскрыл такие детали борьбы за кресло мастера, что многим здесь не совсем приятно говорить об этом. Мне показалось, что некоторые кембриджские доны не очень жалуют Сноу.
– Вы читали книгу “Наставники” СиПиСноу? – спрашиваю одного профессора.
– Да, – услышал после паузы.
– Что вы думаете о ней?
– Сегодня чудесный день, – отвечает мой собеседник.
– А вы читали? – обращаюсь к другому дону.
– Мне кажется, сегодня погода не очень, – слышу ответ.
Да, любят англичане поговорить о погоде, убеждаюсь я. Не знаю как другим, но мне книга СиПиСноу понравилась – читал ее давно, но хорошо запомнил. Кто его знает, если бы не читал, может, сейчас здесь и не находился бы.
Музыка и путешествия как составная часть
хорошего образования
В Британии каждый, кто желает поступить в университет, может подать сразу шесть заявок через централизованную систему UCAS (Universities and Colleges Admissions Service) в разные вузы, но нельзя одновременно в Оксфорд и Кембридж. Правда, есть одно исключение: человек может направить свои аппликации в Оксфорд и Кембридж в том случае, если претендует на органную стипендию. Иными словами, если вы хороши в музыке и у вас есть шанс получить стипендию для изучения органной музыки, то вы отличный кандидат на принятие и в Оксфорд, и в Кембридж, и при этом все расходы на учебу будут покрыты колледжами. Конечно, в итоге надо выбрать Оксфорд или Кембридж, но это уже не самое главное.
Музыка занимает исключительно важное место в жизни Оксфорда и Кембриджа и каждого из их колледжей. Все колледжи имеют свои хоровые коллективы, а некоторые даже по два. В часовнях колледжей имеются органы, здесь же регулярно проходят церковные службы, песнопения. В Оксбридже музыку изучают и профессионально, то есть здесь можно получить высшее музыкальное образование. В каждом колледже – один, а то и несколько органных стипендиатов. Многие из них потом становятся органистами в больших церквях по всей Англии. А студенческие хоры участвуют не только в религиозных церемониях, но и в других мероприятиях. Они записывают альбомы, порой, их можно слышать и по национальному радио.
Кроме насыщенной музыкальной жизни в колледжах, в городе вне рамок университета ежедневно проходят концерты классической музыки. Кембридж – поистине музыкальный город, правда, с классическим уклоном.
Большое значение музыки в жизни колледжей изначально было связано с христианской религией. В течение многих столетий изучение религии было главным призванием Оксбриджа, и духовная музыка играла в этом большую роль. Музыка была и рассматривается существенной составной духовности, необходимой частью духовно насыщенного образования. Поэтому, наверное, существует столь много музыкальных стипендий не только в университетах, но и почти в каждой частной школе, которая ставит целью поощрение духовности.
Религиозный фактор в Оксбридже сейчас не самый главный, но, тем не менее, он существует и заметен для сведущих людей. Поражает огромное количество церквей в Кембридже. Самое известное здание города, несомненно, – это величественная часовня Кингс колледжа. Если в среднем по Англии примерно лишь 8 процентов населения регулярно посещает церковь, то в городке Кембридж – около 40 процентов. Тут есть несколько причин.
С начала основания колледжи Оксбриджа рассматривались преимущественно как религиозные семинарии. Когда-то в Кембридже могли учиться и преподавать только члены англиканской церкви. И первоначальный дизайн колледжей предназначался для учебы и практики монахов. В целом подобный дизайн сохранился и ныне.
Со временем роль религии в Оксбридже снизилась, и если раньше все преподаватели и студенты обязаны были ходить на все религиозные церемонии и обряды в часовнях колледжа, то сейчас это не так. Хотя формально большинство колледжей Кембриджа остается религиозными заведениями англиканской церкви и курируется специально назначенными лицами с духовным саном, которые регулярно посещают эти колледжи, на практике лишь незначительное количество студентов и донов участвует в деятельности местных часовен. Еще в недавнем прошлом стипендиатов обязывали регулярно ходить в часовню колледжа в подобающих мантиях, но эти времена канули в лету. В воскресные дни многие предпочитают посещать университетскую церковь в центре города. А студенты и преподаватели, если они не христиане, и подавно могут не участвовать в церковной службе. Но колледжи в принципе одобряют, если они все-таки присутствуют даже в качестве наблюдателей.
В часовнях колледжей проходят и обряды венчания. Если женятся члены колледжа – студенты или доны, то такая возможность предоставляется бесплатно, посторонним – за деньги. Некоторые колледжи позволяют устраивать за деньги свадьбы в своих старинных помещениях, но категорически запрещают посторонним венчаться в часовнях.
Вообще колледжи стараются максимально использовать свои возможности, особенно в период каникул, чтобы заработать. Популярный вид услуг – предоставление помещений для проведения конференций и других деловых мероприятий. Центрально расположенные колледжи неплохо зарабатывают и на туристах, взимая за прогулку по территории 2–2,5 фунта с носа.
Во многих европейских странах, в том числе в Британии, путешествия, наряду с музыкой, традиционно рассматривается как важная часть общего образования молодых людей. Не случайно колледжи Кембриджа дают желающим студентам гранты на путешествия по всему свету во время каникул. Есть еще много такого, что делает опыт Оксбриджа уникальным, например, постоянные состязания многочисленных спортивных команд, совместное проживание в колледжах. Отсюда – дружба и взаимоподдержка выпускников в течение всей последующей жизни. Многие рассматривают это в качестве одной из главных ценностей оксбриджского образования.
Гуляю по территории колледжа, размышляя о роли и месте музыки в Кембридже, а рядом идет студент и насвистывает известную мелодию Моцарта.
– Как дела? – приветствую его.
– Лучше не бывает.
– Вы изучаете музыку? – любопытствую.
– Угу.
– Орган?
– Нет.
– Фортепьяно?
– Нет.
– Духовой или струнный инструмент? – пытаюсь догадаться.
– Свист, – улыбается парень, меняя Моцарта на Мадонну и поворачивая налево.
Я же сворачиваю направо и невольно начинаю свистеть Баха вперемежку со Спайс-герлс.
Собеседование и судьба
Если в Оксбридж принимают не только по результатам школьных экзаменов, как в другие английские университеты, но и путем собеседования, то может ли сыграть какую-то роль фактор знакомств или влиятельных друзей? – интересовал меня вопрос. Нет, весьма категорически утверждали все мои собеседники. И приводили множество примеров. Мастер одного кембриджского колледжа рассказывал, как дочь его ближайшего друга и бывшего выпускника этого учебного заведения не смогла поступить сюда. Притом она была круглой отличницей и лишь чуть-чуть уступила другим кандидатам во время собеседования. Несколько лет тому назад газеты, узнав, что сын премьер-министра собирается поступать в один из колледжей Оксфорда, с мастером которого Тони Блэр находится в дружеских отношениях, подняли большой шум. Неизвестно, сдавал ли сын Блэра туда документы или передумал, но учился он не в Оксбридже.
Узнал я и о разных случаях из жизни других вузов, которые иллюстрируют общую картину отношения британцев к фактору личного знакомства. Так, приятель из одного английского университета рассказал, что преподавательница, работавшая у них, как-то замолвила словечко за своего сына, который поступал в этот вуз. Об этом сразу всем стало известно, и она из-за стыда была вынуждена уволиться с работы.
В Оксбридже собеседование с абитуриентами могут проводить профессиональный тьютор по приему (admission tutor) или преподаватель, который является и тьютором по приему или временно выступает в роли такового. Если интервьюер лично знаком с абитуриентом или его семьей, то он должен заявить об этом еще до собеседования. Естественно, в таком случае он не сможет проводить его. “А что, если он был знаком с абитуриентом, но скрыл это обстоятельство и провел интервью?” – спросил я у кембриджского знакомого. “При обнаружении факта, даже через несколько лет, этому тьютору по приему надо будет уходить с работы”, – последовал ответ.
Интервью, уверяли меня, – это целое искусство, и доны относятся к нему со всей ответственностью. Тьюторы прекрасно осознают, что от того, как они проведут собеседование, от их личного мнения зависит дальнейшая судьба молодых людей. Во многих колледжах интервью проводят один за другим двое, а затем сверяют свои впечатления о кандидате. Как правило, мнения опытных интервьюеров совпадают, хотя бывает и обратное. На основе собеседования всем претендентам выставляют баллы по разным критериям, среди которых могут быть такие, как знания, креативность, оригинальность мышления, находчивость и т.п. Данные критерии и баллы не объявляют – это внутреннее дело каждого колледжа. Но известно, что на многих собеседованиях прибегают к неожиданным вопросам, требующим нестандартного мышления. В таких случаях школьные знания мало помогают, и все зависит от личности и сообразительности кандидата.
Я спрашивал: влияет ли личная симпатия или антипатия интервьюера к абитуриенту на решение? Скажем, тот отвечает хорошо, но что-то в нем не нравится преподавателю. Многие доны подчеркивали свою объективность, но были и такие, которые откровенно признавались, что отсеивают тех, кто им не нравится. “Ведь нам же потом с ними работать в течение нескольких лет, – объясняли они, – мы и несем ответственность за свои решения”.
Принимать или не принимать студента – решают сами колледжи, а не университетская администрация или вузовская экзаменационная комиссия. В магистратуру и докторантуру же принимают через соответствующие учебные департаменты университета и, как правило, без собеседования, но требуют рекомендации от бывших преподавателей. В любом случае и магистранта, и докторанта определяют в колледжи, то есть у них получается как бы двойное подчинение.
Система собеседования при приеме студентов в Оксбридж нравится не всем. Критики указывают на ее субъективность и закрытость, на элитаризм обоих ведущих университетов страны. Многие считают, что колледжи Оксбриджа отдают предпочтение выпускникам частных школ.
В стране – около семи тысяч частных школ, в которых обучаются примерно десять процентов всех британских школьников. Но почти половину студентов Оксбриджа составляют выпускники частных, платных школ. Защитники частных школ говорят о том, что в них действительно дается лучшее образование, чем в государственных школах, и их выпускники по праву и сообразно своим знаниям поступают в Оксбридж. Но знаменитый случай с Лаурой Спенс – девушкой из простой семьи, которая окончила обычную государственную школу круглой отличницей, но не была принята в один из колледжей Оксфордского университета в 2000 г., – возмутил многих в стране и дал сильные аргументы сторонникам ограничения приема выпускников частных школ в Оксбридж.
В Великобритании те, кто хотят поступить в университет, после общего и обязательного среднего образования учатся еще два года на так называемом “продвинутом” уровне (Advanced-level, или A-Level) школы. На этом уровне большинство школьников выбирает три предмета. А Лаура Спенс не только получила самые высокие отметки по всем десяти предметам в средней школе, но и изучала пять предметов на “А” уровне и удостоилась высших оценок. И вот девушку с такой светлой головой, желающей учиться медицине, Оксфорд после проведенного собеседования отверг. Тут же Гарвардский университет предложил оксфордской неудачнице место студентки и финансовую поддержку в размере 65 тыс. долларов. В итоге Лаура поступила в Гарвард по специальности “биохимия”.
В Британии этот случай вызвал волну негодования. Второй человек в правительстве лейбористов министр финансов Гордон Браун обвинил Оксфордский университет в элитаризме. Со всех сторон посыпались упреки в адрес Оксбриджа в том, что из-за их политики приема талантливые молодые люди, родители которых не в состоянии оплатить их образование в частной школе, не могут поступить в ведущие британские университеты и вынуждены уезжать за границу. Заговорили об утечке мозгов и ее печальных последствиях.
Мне удалось поговорить со многими сотрудниками Оксфордского и Кембриджского университетов о случае с Лаурой Спенс. Практически все они защищали тьюторов по приему, которые проводили собеседование с Лаурой и отвергли ее. Во-первых, говорили многие из них, почти все, кто подают документы в Оксбридж, имеют высшие итоговые оценки в школе по четырем или пяти предметам. Во-вторых, медицина – это специфическая область, требующая огромной внутренней мотивации человека и его абсолютной преданности профессии, и тьюторы по приему уделяют особое внимание степени интереса абитуриентов к врачебному делу. Так вот, говорили мне, если бы Лаура Спенс действительно интересовалась медициной, то она и поступила бы на медицинский факультет одного из британских университетов, куда ее приглашали. А она выбрала изучение биохимии в Гарварде. И разве это не говорит о проницательности и мудрости тьюторов по приему?
Были и другие примеры, правда, не такие громкие, как с Лаурой Спенс, когда британские средства массовой информации поднимали шумиху по поводу приема или неприема тех или иных лиц в колледжи Оксбриджа. Несколько лет тому назад много писали о слепой русской девушке, которая окончила английскую государственную школу с шестью высшими оценками (!), и все же не была принята в Кембридж. Газеты возмущались, но у Кембриджа были свои аргументы, и он не изменил мнения.
Как бы там ни было, после нашумевшего случая с Лаурой Спенс колледжи Оксбриджа стали уделять больше внимания выпускникам государственных школ. Преподаватели начали чаще выезжать в государственные школы и агитировать школьников подавать заявки в свои колледжи в Оксфорде или Кембридже. Дело в том, что если во многих других престижных вузах Великобритании конкурс доходит до 20 и более человек на место, то в Оксбридже внешне все выглядит скромно: лишь 3–4 человека на одно место. Но зато почти все они – круглые отличники, и даже не по трем, а по 4–5 предметам. Поэтому многие школьники, которые хотели бы учиться в Оксбридже, не подают туда документы просто из боязни.
Но сейчас ситуация меняется. Писали о том, что некоторые родители даже перевели своих детей, обучавшихся в частных школах, в государственные с тем, чтобы им легче было поступать в Оксбридж. Отдельные колледжи завели негласные списки государственных школ, откуда к ним вообще не поступали или мало поступали: при приеме их выпускники будут пользоваться определенным преимуществом. Некоторые колледжи установили негласные квоты для выпускников государственных школ, притом иногда – довольно высокие. Но представители большинства колледжей Оксбриджа подчеркивают, что для них не имеет значения, откуда приходят абитуриенты – из частных или государственных школ. Главное, говорят они, уровень подготовки и способности.
Не знаю, что на самом деле послужило причиной выбора принцем Вильямом, который окончил престижную школу Итон, не Оксбриджа, а университета Св. Эндрю в Шотландии. Итоговые отметки в Итоне у него были по одному “А”, “Б” и “С”, что весьма неплохо по сравнению со школьными оценками многих других представителей королевской семьи. Университет Св. Эндрю – древнейший в Шотландии и один из лучших в стране, и многие были рады за принца Вильяма. Этот шаг был воспринят и как часть продолжающейся в последнее время политики сближения королевской семьи с народом. Но были и те, кто считал, что если бы Вильяма с его оценками приняли в Оксбридж, то это, несмотря на его личную популярность, вызвало бы много пересудов в прессе. В общем, времена меняются. Его отец, принц Чарльз, в свое время поступил в Тринити колледж Кембриджа с нелучшими оценками. Тогда это было нормально.
Раньше ведущие частные школы типа Итона, Вестминстера, Винчестера, Харроу и т.п. имели особые отношения с определенными колледжами Оксбриджа, в силу чего их выпускникам было легче туда попасть. Однако сейчас многое изменилось. 53,8 процента нынешних студентов Оксфорда, 56,9 процента студентов Кембриджа заканчивали государственные школы. Но правительство лейбористов требует от Оксбриджа увеличить процент приема выпускников государственных школ.
Администрация британских университетов не вмешивается в процессы приема студентов – это дело тьюторов по приему. Поэтому даже если руководство университетов и колледжей хочет по политическим или другим соображениям провести какого-нибудь абитуриента, это трудно сделать. Однако считать, что в Британии положение и социальный статус человека, его связи не играют роли при поступлении на престижную учебу или работу, было бы неправильно. Великобритания – классовое общество, и в британской жизни есть немало того, что определяется классовой принадлежностью людей. Но дело это тонкое, и речь не идет об откровенном протежировании и лоббировании чьих-то интересов в ущерб нравственным и социальным нормам. Классовость и социальное положение проявляются, скорее, в том, что дети многих влиятельных и богатых родителей имеют возможность поступить в очень дорогие и престижные частные школы, где получают хорошее образование и где, кстати, дают советы о том, как лучше подготовиться к собеседованию в Оксбридже.
При поступлении в некоторые престижные американские университеты абитуриент пользуется определенными льготами, если его родители учились здесь. В Британии это не так. Но родительский фактор и здесь может сыграть роль, и связан он скорее с пониманием тонкостей выбора того или иного колледжа Оксбриджа и особенности менталитета тьюторов по приему. Попросту говоря, родители, если имеют опыт Оксбриджа, могут дать полезные советы. Не случайно у многих студентов Оксбриджа и родители когда-то учились здесь. А у них, в свою очередь, здесь учились родители. Словом, в Британии все равны, но некоторые в силу своего положения в обществе и благодаря связям могут располагать большей информацией о нужных вещах и людях, быть более подготовленными к разного рода испытаниям при приеме на учебу или работу. Где-то и как-то это может помочь, хотя не всегда и не во всем.
Сейчас из-за расходов, связанных с обучением, Оксбридж теряет на каждом британском студенте 6–7 тыс. фунтов, но неплохо зарабатывает на иностранных студентах. Как и во всем мире, среди британских университетов усиливается борьба за иностранных студентов, поскольку они платят за учебу в несколько раз больше, чем домашние студенты и студенты из стран-членов Европейского союза. Но Оксбридж стоит особняком и в этом вопросе: прием иностранных студентов ограничен. В Кембридже их не должно быть более двадцати процентов из общего числа студентов. Правда, каждый колледж имеет свою политику в этой сфере, которая, конечно, координируется на общеуниверситетском уровне. Зато на подготовку магистров и докторов среди иностранцев ограничений нет. Поэтому получается, что одна треть магистрантов и докторантов в Кембридже – британцы, треть – из других стран ЕС и еще треть – из “дальнего зарубежья”.
После сдачи документов и, если повезет, прохождения собеседования абитуриенты в конце декабря или в начале января получают письменные ответы из колледжей Кембриджа. Как правило, даже в позитивном ответе содержатся условия, например, колледж готов принять данного человека, если он получит определенные итоговые оценки в школе. То есть на этом этапе прием, за редкими исключениями, бывает условным. И только летом, после сдачи итоговых школьных экзаменов, которые, кстати, проводят независимые компании, и получения ответа, одни условно принятые становятся действительными студентами, а другие – нет. Но тех, которые были на собеседовании в Оксбридже, но не прошли обычно с удовольствием берут другие университеты.
– Молодой человек, какова была ваша первая реакция, когда вы узнали, что вас приняли в Кембридж? – спросил я у студента.
– Крик.
– А ваша реакция? – обращаюсь я к студентке.
– Плач.
– Как вас зовут?
– Джон.
– Вы как повели себя, Джон, получив новогоднее письмо из колледжа?
Джон вдруг падает на газон и у него начинаются конвульсии.
– Что с вами? С вами все в порядке, Джон? – мне не по себе.
А валяющийся на траве Джон закатывает истерику, его невозможно остановить. Но, увидев улыбки на лицах его друзей, я понял, что тот день был для Джона самым счастливым в его жизни.
Доны могут заседать и в дюнах
Многие доны принадлежат не только к каким-то колледжам, но и университетским факультетам и департаментам. Но есть доны, которые лишь числятся в университетской лаборатории или департаменте, но не имеют отношения к колледжам. Колледжи, естественно, заинтересованы в том, чтобы иметь в своем составе лучших ученых и преподавателей. Но попасть в колледж очень трудно. Молодые ученые с докторской степенью обычно поступают в колледж в качестве научных сотрудников (research fellow) на несколько лет, как правило, на три года. В среднем на одно вакантное место научного сотрудника претендуют несколько сот человек. На вакантное место преподавателя или профессора могут подать заявок чуть меньше, но конкуренции от этого не становится меньше: ведь какой смысл подавать документы в Оксбридж нереальным кандидатам?
Университеты на Западе, по большому счету, делятся на две категории: учебные и исследовательские. Конечно, во всех вузах преподаватели так или иначе имеют отношение и к учебной, и исследовательской работе. Тем не менее к исследовательским относят лишь те, которые занимаются научными изысканиями в приоритетном порядке и обладают в этом плане существенными возможностями. Кембридж, несомненно, – не только исследовательский университет, но и один из мировых лидеров среди них. Но что это означает для донов? Прежде всего то, что им создаются условия для занятий научной работой, и их деятельность в целом оценивается с учетом именно этого критерия.
Отсюда и смешные, по нашим меркам, учебные нагрузки преподавателей Оксбриджа. Профессор Кембриджского университета в среднем в течение учебного года читает 20 часов лекций, а также проводит около 120–150 часов супервизорских, семинарских или лабораторных занятий. Зато каждая лекция профессора Кембриджа – это событие. По крайней мере, так должно быть, поскольку предполагается, что профессор готовит свои лекции, основываясь, прежде всего, на результатах собственных исследований. Правда, много времени уходит и на проверку письменных работ студентов, а также на выставление оценок. Но все остальное время дон должен заниматься наукой, публиковать результаты своих исследований.
У обычных преподавателей контактные часы со студентами могут составлять 200–300 в год. И забот по проверке домашних работ студентов у них больше. К тому же у естественников обычно выше учебная нагрузка, чем у общественников. Но все равно, это гораздо меньше, чем учебные нагрузки наших преподавателей вузов.
Однако в Оксбридже есть сфера деятельности, которая мало у нас знакома и отнимает у донов уйму времени: членство в различных комитетах. Дело в том, что, в отличие от многих современных британских, а тем более американских университетов, где большинство административных вопросов решается руководством вуза, в Оксбридже многими управленческими делами занимаются сами доны. И для этого создаются всевозможные комитеты, которые, как и положено, постоянно заседают. Множество комитетов на уровне колледжей и университета рассматривает практически все вопросы, касающиеся назначений, грантов, степеней, званий, открытия и закрытия лабораторий, департаментов, центров, введения новых учебных курсов, финансирования программ, строительства общежитий, спортивных сооружений и т.п. В колледжах имеются даже винные комитеты, члены которых обсуждают и принимают решения по закупке тех или иных сортов вин для ужинов и торжественных мероприятий.
Кроме различных комитетов, члены колледжа регулярно встречаются на общих собраниях и обсуждают текущие и стратегические вопросы. Но надо отдать должное: делают это они часто за совместным ужином, с бокалом отменного вина.
Прием новых членов в колледже – это целое театрализованное представление со своими церемониями и ритуалами. Его можно сравнить с приемом нового члена в масонскую ложу или закрытый клуб. Главное, все направлено на то, чтобы члены колледжа общались, обменивались мнениями, ощущали общность интересов. Но церемония приема в члены колледжа – это конец одного долгого пути и начало другого. Ему предшествуют длительный процесс отбора, интервью, порой даже перед всеми другими членами колледжа.
А выбор мастера колледжа – действительно сложный процесс с участием очень многих людей. Кроме Тринити колледжа, где мастер назначается королевой по представлению премьер-министра страны, колледжи практикуют различные формы выбора своего руководителя. В одних традиционно приглашают кандидатов извне, в других, как правило, ориентируются на уже работающих членов колледжа. Нередко главами колледжей становятся видные политические и общественные деятели, бывшие послы и даже руководители британских специальных служб.
Наличие многих комитетов и громоздкость их структур приводят к тому, что нередко принятие какого-либо решения в Оксбридже может затягиваться. Поэтому в последнее время обсуждается вопрос об административных реформах в двух древнейших вузах Англии. Но не все приветствуют возможные изменения в процессе принятии решений в Оксбридже, считая, что он доказал свою эффективность на протяжении многих веков.
Участие в комитетах, конечно, важно, но оценка труда донов зависит, как и в других исследовательских университетах, прежде всего от его научной работы и публикаций. При этом смотрят, прежде всего, не на количество статей, но на то, где они опубликованы. Публикация одной статьи в престижном реферируемом журнале стоит многих статей в менее престижных изданиях, а то и книги. Ученым определенных сфер, например, историкам, важно время от времени издавать книги – опять же желательно в солидных издательствах. А, скажем, математики, физики или даже географы уже мало пишут книги, и в основном публикуют статьи. Научная работа имеет первостепенное значение для престижа дона, колледжа и университета, а также для получения грантов и других форм финансирования. Главное, считается, что тот преподаватель обучает хорошо, который лично занимается исследованиями.
Для занятия наукой созданы все условия. Кроме основной университетской библиотеки – одной из крупнейших в мире, насчитывающей 7 миллионов томов, библиотеки есть и в каждом колледже, а также на факультетах. Функционирует единая электронная система каталогов, доступная и по Интернету. Библиотеки колледжей работают круглосуточно. Если вдруг нет какого-либо нужного источника – книги или журнала, то библиотеки обязательно найдут его вам. Или купят, или достанут по межбиблиотечному обмену. Колледжи, кроме всего прочего, ежегодно выдают донам определенную сумму денег на приобретение научной литературы для персональных нужд.
Важнейшая форма научных поисков – семинары. Ежедневно их проходит множество, и объявления о них заранее можно прочитать на веб-сайте и в периодическом журнале университета. Наиболее частыми являются обеденные, послеобеденные и вечерние семинары. Обеденные проходят между 13.00 и 14.00 и представляют собой форму сочетания приятного и полезного: участники могут одновременно кушать сэндвичи, пить напитки и обсуждать научные проблемы. При этом регламент таков: полчаса – для доклада и еще полчаса – для вопросов-ответов и дискуссии. Послеобеденные семинары, как правило, начинаются в конце рабочего дня и длятся полтора часа. А вечерние обычно совмещаются с ужином.
В рамках интеграции науки и практики вокруг университета создан научный парк, где многие компании построили свои лаборатории. Крупнейший инвестор в этом отношении – Билл Гейтс. Он не только вложил много денег в лаборатории по информационным технологиям, но и создал именные стипендии для магистрантов и докторантов со всего мира для учебы в Кембридже.
Научные центры и лаборатории в Кембридже стараются сохранять свои традиции. В знаменитой Кавендишской лаборатории я увидел не только замечательный музей, где хранятся инструменты, которыми пользовались великие Дж.Томпсон, Э.Резерфорд и П.Капица, но и доски почета с фотографиями ныне здравствующих пенсионеров.
Но, несмотря на все условия, в британских университетах есть определенная утечка мозгов в США. Попросту говоря, в американских университетах лучше платят, больше возможностей для получения исследовательских грантов. Но в Кембридже немногие хотели бы поменять свой университет на американские вузы, хотя такое и встречается. Беседовал с одним профессором, который устроился в один из лучших американских университетов в Калифорнии, но потом вернулся. Говорил, что там ему не хватало социальной и культурной атмосферы Кембриджа.
Некоторые видные доны переезжают в американские университеты после выхода на пенсию. Дело в том, что в Кембридже дон обязан выйти на пенсию по достижении шестидесятисемилетнего возраста, а в американских частных университетах таких ограничений нет.
В американских университетах несколько лучше обстоит дело и с творческими отпусками: как правило, каждые шесть или семь лет преподаватель может получить оплачиваемый годичный творческий отпуск (sabbatical). В других западных университетах, в том числе британских, подобное тоже практикуется, но не в таком объеме и не с такой частотой.
В Кембридже, как и во всех других известных университетах на Западе, можно встретить много приезжих преподавателей и исследователей. Хотя, как мне показалось, их все же меньше, чем, скажем, в известных американских университетах. Есть и русские ученые, но опять же их в целом здесь меньше, чем в крупных университетах США. Пробиться в Кембридж очень сложно, и каждого зарубежного ученого, которому удается получить здесь постоянную работу, можно считать выдающимся в своей отрасли. То, что такие люди работают в Кембридже, полезно для обеих сторон: и для приезжего ученого, и для самого университета. А некоторые, проработав определенное время, возвращаются в свою страну, и, как правило, с “повышением”.
– Вы – дон? – спрашиваю человека во дворе нашего колледжа.
– Точно. Как вы угадали?
– Ну, у меня определенный опыт пребывания в Кембридже, – отвечаю я довольный.
– Да? – с любопытством смотрит на меня незнакомец.
– Конечно. Донов я сразу могу узнать. У них есть своеобразная аура, что ли, – начинаю выстраивать свою концепцию.
Но какая-то женщина издалека стала звать моего собеседника:
– Дон Педро, дон Педро, быстрее, мы опаздываем на автобус!
– Приезжайте к нам в Испанию, там в любом городке донов больше, чем в Оксбридже, – махает мне рукой дон Педро.
“Да, – думаю про себя, – в Кембридже даже среди туристов можно встретить донов”.
Студенты, кошки и собаки
В настоящее время в Кембридже обучается около 12 тыс. студентов и 6 тыс. магистров и докторантов. Из поступивших учебу заканчивают 97,9 процента юношей и девушек. Это – самый высокий показатель в Великобритании. На втором месте Оксфорд – 95,1 процента. Для сравнения приведем показатель вуза, занимающего конец шкалы: университет “Лондонский метрополитен” заканчивают лишь 52,2 процента студентов.
Во многих университетах легко можно отличить хороших, не очень хороших и плохих студентов. Но не в Кембридже: здесь, кажется, все они хороши. Точнее сказать, уровень среднего студента и даже средний уровень студента весьма высоки. В общем-то, так и должно быть: ведь сюда попадают лучшие из лучших.
Многие преподаватели, с которыми я беседовал, относили к преимуществам работы Кембриджа работу с сильными студентами. Преподаватели вузов понимают, что это такое. Попросту говоря, сильные и мотивированные студенты делают работу преподавателей интересной.
Академический год разделен на три периода по восемь недель в каждом: с октября до начала декабря, с января до начала марта и с апреля до середины июня. То есть всего двадцать четыре недели учебы за год. А чтобы получить степень магистра, надо проучиться в течение трех лет 72 недели. Когда я выражал удивление, а также спрашивал, почему бы студентов не загружать больше, тем более, что их нередко можно видеть в пабах за кружкой пива, приводились следующие аргументы. Во-первых, студенты тратят много времени на самостоятельную работу. Для этого созданы все условия, включая круглосуточный бесплатный доступ к Интернету в библиотеках колледжей и комнатах общежития. А такая работа нужна для развития самостоятельного мышления студентов. Во-вторых, учеба в Оксбридже очень интенсивная, и студенты постоянно заняты выполнением различных заданий, особенно письменных. В-третьих, довольно большие перерывы между триместрами зря не проходят для студентов: они, как правило, путешествуют, занимаются различными исследовательскими проектами, читают, расширяют свой кругозор. В-четвертых, не должны же молодые люди сходить с ума, лишь учась: студенческие годы – лучшие в жизни, и хорошо, если молодым людям удается в дополнение к учебе веселиться, заниматься спортом, музыкой, да и в пабе посидеть.
Как бы там ни было, обратил внимание на одну вещь. В британских средствах массовой информации постоянно и широко обсуждают проблемы образования, университетов, студентов, преподавателей. И о чем тут только не говорят, за исключением… увеличения времени на учебу и сокращения каникул. Действительно, почему бы, например, не начинать учебный год в начале сентября, как во многих других странах мира, а не в начале октября? Но нет. В этих вопросах, как мне показалось, существует железный общественный консенсус. Более того, они даже не обсуждаются – и так ясны для всех британцев. По-видимому, это лишь странным иностранцам такие вопросы могут прийти в голову.
Но один кембриджский дон дал мне все-таки разумное объяснение, почему учеба в университетах начинается в октябре. По его словам, это связано с сельскохозяйственными традициями: в далекие исторические времена студенты Оксбриджа приступали к учебе лишь после сбора урожая на поле. А традиции в Британии, как известно, – святое дело.
В Оксбридже придают первостепенное значение выработке у студентов самостоятельного и критического мышления. Занятия один на один с супервизором, как правило, проходят в виде дебатов: студент должен доказывать свою правоту, аргументировать свои идеи, мысли. Студенты и магистранты много пишут различные эссе. В отличие от некоторых других европейских стран, письменные работы занимают существенное место в структуре британского и школьного, и университетского образования. А главное в эссе – аргументы. Студент должен продемонстрировать не только знания, но и умение четко ставить проблему, а также выдвигать и обосновывать свои доводы.
Но в британской системе образования важны не только письменные работы. Дебаты – другая составная часть этой системы. Самое известное общество дебатов – это Оксфордское общество, где студенты “той стороны” оттачивают свое мастерство спорить и выступать публично. В Кембридже также уделяют большое внимание студенческим дебатам, хотя Кембриджское общество студентов менее известно, чем Оксфордское. Участие в дебатах дает студентам хорошую возможность для тренировки качеств будущих политиков и членов парламента.
Как и в других британских университетах, в Оксбридже ученые степени и звания присуждает сам университет: здесь нет централизованной и контролируемой государством высшей аттестационной комиссии. Отсюда и неодинаковая ценность степеней, присуждаемых в разных университетах. Но есть одна особенность степени бакалавра Оксбриджа: она через некоторое время автоматически приносит ее обладателю и магистерскую степень по искусству. Надо лишь заплатить небольшую сумму за административные расходы. А вот на магистра по науке или философии, как в Кембридже принято, надо учиться еще год.
Сейчас многие критикуют такую практику присуждения степеней магистра по искусству в Оксбридже. Но сторонники говорят, что эту практику надо сохранить: она, во-первых, является традицией и, во-вторых, подчеркивает особенность степеней Оксбриджа.
Ну, пусть они там сами разбираются. А я захожу в паб колледжа, где полным-полно студентов. Слышал, что многие жалуются на нехватку денег, но в то же время довольно много тратят в пабах.
Одни заняты разговором, другие смотрят по телевизору футбол, а третьи играют в какие-то настольные игры. И все пьют пиво, которое здесь дешевле, чем в городских пабах. Присоединяюсь к группе студентов, которые о чем-то спорят. Чем же привлечь их внимание и даже удивить этих умников?
– Ребята, а вы знаете, чем собака и кошка отличаются друг от друга по своему виду? – задаю я свой любимый вопрос.
– Ну, собака лает, а кошка мяукает, – отвечает мне девушка.
– Нет. Представьте себе: вот они – собака и кошка – стоят, сидят или лежат там – молча, рядом друг с другом, и даже любой ребенок сможет идентифицировать их. Никто их не перепутает! Так попробуйте словесно обозначить, в чем же их отличие? – повышаю свой голос.
Студенты один за другим говорят об ушах, усах, когтях и прочих признаках кошек и собак, но я доказываю, что все это не так и не то…
– Ну, чем же они отличаются друг от друга? – наконец, студенты сдаются.
– Эх, вы, студенты Кембриджа! Чему же вас тут обучают! – качаю я головой, допивая вторую кружку пива. – Думайте!
Чуть покачиваясь от воздействия своего крепкого вопроса, выхожу из паба, чувствуя за собой озадаченные взгляды студентов.
Как соревноваться в мировом масштабе?
Недавно журнал “Экономист” опубликовал специальный обзор, посвященный университетам и проблемам высшего образования. По мнению журнала, лучшей в мире системой высшего образования обладают Соединенные Штаты Америки, поскольку у них в этой области нет никакой системы. Основной аргумент журнала – это то, что американские университеты во главе с Гарвардским доминируют среди лучших вузов мира. Немаловажную роль в могуществе американских университетов играют их финансовые ресурсы. Фонд Гарвардского университета, например, составляет около 20 миллиардов долларов – это больше, чем бюджеты многих государств мира. Йельский университет располагает фондом в размере 13 миллиардов долларов, и это втрое больше, чем имеется сейчас у Кембриджа.
Как же конкурировать в таких условиях с ведущими мировыми, прежде всего американскими, университетами? А конкурировать надо, без этого нет будущего. Пока во многих рейтинговых списках лучших университетов мира Кембридж занимает место где-то в тройке или пятерке. Но его не удержать, если университет не найдет или не заработает денег, не привлечет лучших студентов, ученых, преподавателей, не сделает новые открытия. В Кембридже это хорошо осознают.
В связи со своим предстоящим восьмисотлетием, которое будет отмечаться в 2009 г., Кембриджский университет начал кампанию по сбору одного миллиарда фунтов стерлингов. Это – крупнейшая акция подобного рода в истории Великобритании. Предполагается, что деньги будут собраны от добровольных спонсоров к 2012 г. Сейчас лишь 10 процентов из 150 тыс. здравствующих выпускников Кембриджа, четверть которых проживает за границей, дают денег своему колледжу или университету, в то время как в американских университетах – намного больше. Кембридж хочет поднять эту цифру до 30 процентов к 2012 г.
Несколько лет назад оба университета Оксбриджа выбрали новых вице-канцлеров, что соответствует должности ректоров наших университетов. При этом исполнительным руководителем Оксфордского университета стал новозеландец д-р Джон Худ, до этого работавший вице-канцлером Оклендского университета в Новой Зеландии, а Кембриджа – проф. Аллисон Ричард, занимавшая должность проректора в Йельском университете в США, но бывшая кембриджская студентка. Думается, выбор первого небританца руководителем Оксфордского и первой женщины руководителем Кембриджского университетов надо рассматривать в контексте стремления Оксбриджа ответить вызовам времени. Оба университета намерены решительно двигаться вперед.
Надо сказать, что в последнее время руководство университетом все больше превращается в особую область профессиональной деятельности. Конечно, ректоры-профессионалы, как правило, являются известными учеными, добившимися признания в определенной сфере науки. Тем не менее многих нынешних руководителей западных университетов можно сравнить с профессиональными руководителями крупных компаний и банков. Как известно, поиском руководителей компаний и банков занимаются специальные фирмы по подбору кадров (head-hunting companies). То же самое сейчас происходит и с поиском руководителей университетов. Писали, что образовалась группа профессиональных управляющих университетами, которая, собственно, и претендует на почти все вакантные места ректоров университетов на Западе. А рынок, в том числе образовательный, соответственно реагирует: в различных вузах и бизнес-школах стали предлагать специальные курсы и ученые степени по управлению университетами.
Вице-канцлер назначается Советом Кембриджского университета на период до семи лет. Новый вице-канцлер Кембриджа, несомненно, привнесет свой богатый американский опыт, в том числе по сбору денег, в свою альма-матер. Но она подчеркивает, что у Кембриджа должен быть свой путь развития.
А канцлер в британских университетах – это церемониальная должность. Канцлером Кембриджского университета является муж нынешней королевы Елизаветы II герцог Единбургский (дочь королевы принцесса Анна – канцлер Лондонского университета). Канцлера назначает Сенат – высший орган Кембриджского университета, в работе которого могут участвовать все имеющие магистерские или более высокие степени Кембриджа. Канцлер обычно несколько раз в год бывает в университете и в особо торжественных случаях исполняет церемониальные функции. Но как символическая фигура он много значит для университета. Тем более когда одновременно является супругом королевы.
Сейчас в Великобритании понятие элитного университета не модно, и многие предпочли бы не использовать его. Но с расширением высшего образования, увеличением количества студентов и университетов во всем мире неизбежен процесс стратификации вузов: одни из них будут более престижными, а другие – менее. Конкуренция и здесь выступает двигателем прогресса. Только постоянный поиск, инновации, инвестиции могут поддерживать и далее продвигать добрый бренд.
Восемьсот лет инвестиций в Кембриджский университет превратили его не только в один из лучших вузов в мире, но и в один из наиболее узнаваемых мировых брендов. Эти восемьсот лет стали серьезной заявкой на вечность. Хочется снять шляпу в память о группе сбежавших из Оксфорда ученых, которые в 1209 г. основали в Кембридже новый университет. Вечная память и великим людям, которые учились и работали здесь. И постоянного великолепия Кембриджскому университету – блаженному месту в сознании любого интеллектуала.
Заснул, кажется. Иль это не сон? Где же я оказался? О, какие феерические люди тут!
– Это вы… Фрэнсис Бэкон… и вы… Бертран Рассел?
– Да, а что тут удивительного?
– А вот и Чарльз Дарвин, Вильям Теккерей, Джавахарлал Неру, Джеймс Максвелл и Поль Дирак…
– Ну да. Тут еще много наших, кембриджских, – мягко говорит голос будто бы из-под небес.
– Тут – вы имеете в виду в раю? – пытаюсь разобраться в ситуации.
– Ну, вы можете назвать это как хотите, но дорогу в любой рай прокладывает лишь адский труд.
Тут бы мне встать и поработать как следует. Увы, не туда мне дорога: поворачиваюсь на другой бок и продолжаю видеть сон о кембриджском рае.
Кембридж.